Tossed Salads and Scrambled Eggs

— Позволь поведать интересный факт. Зонт грузно лег Итачи на плечо. Погода Сиэтла, капризная, но в капризах своих удивительно постоянная, вынужденно сосватала Кисаме со своим зонтом, неказистым, мрачным и громоздким, как сам владелец. — Акулы в неволе не живут, — молчание напарника засчитано как знак согласия. — Сначала они отказываются от размножения, потом от еды, пока, в конце концов, не умирают от истощения. Надеюсь, моя аналогия ясна. — Поэтому ты откликнулся на объявление о поиске напарника. — Поэтому я ушел из полиции. Дальнейших вопросов не последовало: Итачи не счел их необходимостью, а Кисаме не счел нужным убрать мокрый зонт с плеча Итачи. — Поясню, — как и ожидалось, старший первым прервал неловкое молчание. — Я ненавижу две вещи: систему и тупость. Последняя приходится первой если не родной матерью, то хотя бы теткой, уж точно. Сам знаешь, той противной тетей с усами, которая вечно целоваться лезет еще. Снова молчание. Только утихающий ветер изредка посвистывал в длинный подол темного плаща. — И если тетю приходится терпеть исключительно в сочельник, — Кисаме разочарованно вздохнул, — тупость гремит цепями над ухом каждый божий день. Иногда даже воет: обычно либо в метро, либо в той же полиции. — Так, стало быть, ты подался в частные детективы из - за тупости, — констатировал Итачи. — Из - за общечеловеческой тупости, — Кисаме уточнил. — Из - за общечеловеческой тупости Никсон ушел в отставку, начались Война Севера и Юга и Малый Ледниковый Период. — Так - то посмотреть, в твоих словах лжи нет. Есть только отсутствие частного. Итачи вновь решил промолчать – Кисаме решил, что этой паузой он выразил согласие. И убрал зонт в знак компромисса: — Что ж, надеюсь, мы весело проведем время. И сработаемся, разумеется. Но не советую гнушаться осторожностью. В работе я предпочитаю радикальные методы. — Это я уже успел понять. *** — Лицо? — Тоже не помню. Кисаме удрученно выдыхает – причина же его раздосадованной морды наивно считает секунды: — Сто двадцать восемь! Для курящего человека, вы в очень хорошей форме! Переплюнули многих сторонников здорового образа жизни! — Так, значит, память на числа у вас имеется, майор. Всегда хотелось спросить, есть ли у вас еврейские корни? — Я знаю всю свою родословную от предков - салишей до миллениалов: евреев нет. А к чему вопрос? — Вот, думаю, впору бы сменить «Гай» на «Альцгеймер». — Красивое имя. Да только, я не еврей. И именем своим больно горжусь. — Боюсь, вас не только память подводит. Хорошо, с лицом не вышло. Что скажете про глаза? — Точно не помню, но могу сказать, что их было два. — Неужели! Какая удача! В моей практике обычно попадаются трехглазые. Йоги, наверное. А нос? — Обычный. Чего молчите, словно воды в рот набрали? — Пытаюсь обмозговать ваши исчерпывающие описания. Обычный для кого? Для грека? Для эфиопа? — Для рядового белого. Прямой, без горбинки. — Отлично, и расу заодно вспомнили. Хорошо продвигаемся! — Не то слово! Кстати, я заметил, что вы что - то чиркаете карандашом в блокноте. — Вы упустили, что я еще и моргаю. — И правда! Но я понял вот что. Вы используете карандаш для составления фоторобота! И снова Гай засекает время – Кисаме бьет свой предыдущий результат. — Не буду лгать: из полиции я ушел в частности из - за вас. — А мы знакомы? Гай считает – Кисаме метит в олимпийцы. — Очень надеюсь, что будем. Частный детектив, Кисаме Хошигаки. — Будьте здоровы! *** — Невысокий, молодой с виду голубоглазый нечесаный блондин с вытатуированным на груди хвостатым лисом. Из бывшего коллеги выудил только прямой нос и белую кожу. Ах да, как же мог забыть, пару глаз. — Так долго? Неужели пришлось пытать ради этой информации? — Хуже. Лечить прогрессирующую ретроградную амнезию. Как в мыльных операх, черт возьми. — Колкостями и остротами, погляжу. — Смех – лучшее лекарство. Итачи не отреагировал. — А что ты узнал? — Информатор вывел на свою пожилую родственницу. Как я и предполагал, это дело лишь верхушка айсберга. — Говоришь загадками. — Люди с татуировками хвостатых зверей все чаще мелькают на месте преступлений. Банда называется по - японски, «Джинчурики». — Дай угадаю. Количество хвостов определяет иерархию. — Классический случай. — Осталось понять, с которого хвоста начинается отсчет. — С первого. В архивах однохвостый – частый гость. — Ясно, выполняет грязную работу. Лис? — Енот. — Японское название, символика, судя по всему, тоже японская. — Кицунэ, тануки. — Вид зверушки должен иметь значение. Иначе бы рисовали одних разной степени хвостатости лисиц. — Очевидно. — И у нашего субъекта хвостов девять. — Верно. — Нам попалась крупная рыба. Если не крупнейшая. — Всегда найдется рыба покрупней. — Спорим? — Я не азартен. И точно не расстроюсь, если человек с субъективного портрета окажется их главой. — Эх, а я уже настроился на желание. — Какое? — Не скажу. А то не исполнится. — Веришь, что я спонтанно прокаркаю «Take me out to the ball game» с балкона ? — По радио. Даже программу тебе присмотрел. Шоу Фрейзера Крейна. — Психоаналитик. — Он самый. — Исполню. Если завтра наведаешься в китайский квартал вместо меня. — В чем подвох? — Подвоха нет. Только культурный шок. Кисаме решил промолчать. Итачи решил, что это согласие.