Две недели

Телефонный звонок разрывает тишину в комнате. Темнота поглощает полностью. Мысли Мина переполнены. Он думает, что же делать с Чонгуком. Он вышел давно на его след. Наблюдал за ним почти целый месяц. В какой момент он спалил себя, сам не может понять. Чон менял локацию каждый раз. Каждый год. Из одной страны в другую. — Алло, — устало потирает глаза Юнги, пытаясь соскрести себя с кровати. — Понял. Отправь адрес, выезжаю, — он рад этому звонку больше, чем хотел уснуть. Сон пропал много лет назад. Очень много лет назад. — Хён, спасибо, — он опускает глаза, будто говорит с собеседником напротив и извиняется. — Не благодари. За это не благодарят. Ты сумасшедший, Мин. Каждый раз цепляешься. За что? Ты готов? На этот раз действительно готов? Сумеешь выстрелить? Пули, те что я сделал для тебя — с собой? — Юнги молчит. Его друг знает ответ уже заранее. Он кладёт трубку с тяжёлым сердцем. Готовится к тяжёлому дню. Уверен, что именно сегодня он нагонит Чонгука и сможет отнять его жизнь. Бесконечная гонка друг за другом. Лесная тропа привела его к дому среди деревьев, где ни одной живой души. Вернее там была душа, но далеко не живая. За стеклом дома лежало лишь бездыханное тело. Хруст хвороста под ногами отвлекал, Юн боялся привлечь внимание и быть пойманным. Он крался, как лев к своей добыче. Старался быть бесшумным. Что случилось в этот раз? Почему он позволил Чонгуку обнаружить себя? — И долго ты там красться собираешься? — Юнги не шелохнулся, лишь тихо выдохнул, медленно разворачиваясь к своей цели. — Я думал, ты уже не выйдешь из своего стеклянного гроба, чтобы поприветствовать старого друга, — смотрит прямо в глаза хищника Мин. — Друга, — Чонгук хмыкнул, отводя взгляд. Аккуратная капля крови скатилась с алых губ. — Мин, ты же пришёл сюда не добрыми словами кидаться и приветствиями. Я знаю, зачем ты здесь, — Чонгук стоит непоколебимо, словно статуя, говорит уверенно. Чёрные волосы спадают на лицо, делая его в лунном свете ещё более красивым. Чонгук молча смотрит на своего убийцу. В глазах ни капли сожаления. Ни капли того, что могло бы его остановить. Мин всегда не мог терпеть этих кровососов, тех, кто отобрал его семью. Они забрали у него самое дорогое, что могло быть в жизни. Любовь. У него забрали любовь. Её убили. Он достаёт свой пистолет, уже заранее заряженный ультрафиолетовыми пулями. — Это что-то новенькое, ты удивляешь меня каждый раз своими извращëнными мыслями по поводу оружия. Это заслуживает внимания и похвалы. Ты развиваешься так же быстро, как и технологии этого мира, — Чонгук рассуждает, блуждая вдоль тропинки. — И давно ты стал считать себя не тем, кто из этого мира? — Юнги щурит глаза, пытаясь увидеть хоть толику сожаления. В этом монстре он никогда не увидит того, что видел в своей любви. — Чонгук, стой на месте! — Боишься промазать? — Нет! Стой! — Мин наводит пистолет прямо на Чонгука. Щёлкает предохранитель. Ему нужно лишь нажать на курок. Последний шаг. — Ну же, Мин, чего медлишь? —… — Ты всегда доходишь до этой черты и не можешь сделать последний шаг! Слабак! — Чонгук насмехается над ним? Юнги ни черта не слабак! Он не слабак! Не слабак! — Заткнись! Повернись! — уже начинает повышать голос парень, держа на мушке вампира. — А что, в глаза смотреть и стрелять кишка тонка? Уверен, что сможешь? — в голове эхом отдаются слова хëна. Он так же говорил совсем недавно. Проходит неделя после того, как Мин снова ушёл, не сумев нажать на курок. Он пропадает в своей временной квартире. Утопает в виски и слезах. Кто же мог подумать, что самый знаменитый охотник на вампиров плачет. Он рвал на себе волосы. Рыдал, как сука, заливая жгучий напиток в глотку, лишь бы заглушить ту боль, что никак не унималась в груди. *** — Чонгук, беги! Беги!.. — залпы выстрелов. Крики. — Ловите его! Ловите! Стреляйте! — толпа бежит разьяренно за кровососом. — Юнгиии, с той стороны пойду, давайте со всех сторон окружим его! — Чонгук кричит Юнги и убегает в противоположную сторону леса. В ту ночь Юнги последний раз видел Чонгука человеком. Юнги бежал сломя голову. Он уже был готов бросить поиски кровососа, лишь бы увидеть Чонгука живым. Тот понесся навстречу приключениям. Идиот! Чёртов героизм его доведёт! Мелкий идиот! Громкий выстрел разнесся диким эхом по лесу. Юнги выбежал на тропу, где Чонгук должен был пройти сейчас. Он услышал недалеко от себя звуки кашля. -Юн-Юнги. Кх-Кхкх-Кхкхк… Юнги подлетел к Чонгуку, истекающему кровью. — Блядь! Ты идиот! Ты чёртов, блядь, идиот! Какого хера ты понесся один? Почему не послушал меня? Почему, блядь, ты всегда такой упрямый?! — Юнги... Я... Он что-то сделал со мной. Юнги смотрит внимательно. Шея порвана от укуса, вся блуза залита кровью. Он по сути, уже не жилец. Он не выживет при такой потере крови. — Чонгуки, потерпи, сейчас придёт лекарь. Он поможет тебе! — Юнги крепко зажимает укус на шее, чтобы остановить кровотечение. — Юнги. Он выпустил свой яд, — Мину не нужно было повторять дважды. Он понимал, о чëм речь. — Нет, ты не можешь стать таким же, как он. Нет! Я не смогу тебя убить! — он плачет возле Чонгука. Возле его Чонгука. Роняет горькие слёзы от осознания, что сотворила эта тварь с его любовью. — Тебе придётся, Юнги. Сейчас или никогда. Перережь мне горло. Освободи меня, — Чонгук плачет, но смотрит усталым взглядом на любимого. Да. Любовь с ними сотворила что-то удивительное, но и забрала с собой всё счастье, что они смогли испытать вместе. В ту ночь Юнги в последний раз видел Чонгука в человеческом облике. Он не смог сделать то, о чем попросил его Чон. А вы бы смогли это сделать? Убить любимого своими руками? — Юнги, зачем ты скрываешься от меня после признания? — Ты — моя работа. Не более. Между нами ничего не может быть. — Дай мне время показать тебе обратное. — Достал. У тебя будет ровно две недели. — Никто не смог и пару дней вытерпеть. — Значит, если смогу, будешь моим. — Не будь так уверен в себе. Дни шли. Мин остался в доме Чонгука. Они проводили много времени вместе. Мин наблюдал за поведением когда-то дорогого и любимого ему человека. Сейчас он не человек. Сейчас он монстр, который убивает людей ради кормёжки. Чону нужно жить, благодаря крови. Он не может иначе. — Почему ты так смотришь на меня? — Чонгук отрывается от почти мёртвого тела. Юнги крутит в голове те образы, что представлял многие годы. Чонгук, рвущий артерию человека. Невинного. Абсолютно беззащитного перед ним. Чонгук рассказал ему в один из вечеров, кого он выбирает себе в жертвы. Убийцы. Насильники. Все те люди, что, по его мнению, не заслуживают эту жизнь. Факт остаётся фактом. Чонгук отбирает жизнь, занимаясь правосудием. Вершит их судьбы сам. Он не Бог. Но почему сейчас Мин в этом не уверен? Почему? Что случилось с тем непоколебимым Мином? — Чонгук… — парень, всё такой же молодой, с красивым лицом, поднимает свой взгляд от своего лакомства и смотрит. — Куда ты убираешь тела? — Ты правда хочешь это знать? Или у тебя есть другие вопросы? — Чон снова наклоняется к ещё пульсирующей артерии мужчины. Ведёт языком по дорожке крови, слизывает её, закатывая глаза. Он становится диким при виде крови. Он, как акула в море. Лишь капля крови помогает потерять рассудок, чтобы начать сходить с ума. — Чонгук! Укуси меня! — парень резко поднимает свой взгляд, забывая о жертве в руках. — Ты с ума сошёл? Больной, что ли? Зачем мне это делать? Я поел и не сделаю этого! — Укуси меня! Сейчас же! Чонгук откидывает бездыханное тело и резким движением оказывается возле Юнги. — Если ты продолжишь просить меня об этом, то я не смогу остановиться. — так не останавливай себя. Сделай то, что я прошу! Укуси меня! Чон ведёт пальцем по ярко пульсирующей венке вдоль тонкой шеи Мина. Видит сквозь кожу, как течёт кровь. Он хочет разорвать эту шею и впиваться с усладой. Хочет дичать. Сойти с ума. Столько лет он бежал от любимого мужчины. Столько лет он ненавидит себя за то, как сильно он хочет его испить. Он сразу узнаёт, что Мин рядом. Чувствует его запах крови. Для него она пахнет по-особенному. Чонгук хватает жёстко шею Юнги, парень начинает задыхаться от хватки. — Думаешь, если я укушу тебя, то у тебя будут все основания меня убить? Думаешь, сможешь противостоять мне? Признайся уже, Юнги, что тебя заводит то, как я пью их. Всех их. Признайся, что тоже хотел всё это время оказаться на их месте, но не только быть испитым. Ты хотел, чтобы я трахнул тебя! А ты меня! Как это было всегда до моей смерти! — Да! Я хочу этого! Чонгук теряется от ответа. Он не ожидал, что Мин так быстро сдастся. Он хищником припадает губами к желанной шее. Впивается зубами, тянет кожу, прикусывает. Лижет осторожно проколотые отверстия в изящной шее. Две аккуратные капли крови стекают дорожкой. Чон слизывает старательно каждую. Он поднимает свой взгляд. Глаза становятся ещё багровее. Он одичал. Ему сорвало все тормоза. Весь его контроль, которому он себя учил эти годы, пошёл насмарку. — Не сдерживайся! Возьми то, что ты так долго желал, Чонгуки! — А ты мой! — Я всегда был твоим! — Знаю. Поэтому ты не смог? В ответ тишина. Оба знают ответ на этот вопрос. Мин не смог сделать выстрел. Не сможет и после, даже если Чон станет чёртовым потрошителем. Он будет идти за ним следом. Будет подчищать. Следить. Беречь от охотников. Прятать. Давать свою кровь. Всё, что угодно. Он позволил Чонгуку то, что никогда бы не позволил никому. Отдать себя добровольно хищнику на съедение. — Юнги… Ты слишком вкусный. Я боюсь сорваться. — Не бойся, мой Чонгуки. Сегодня я весь твой! До последней капли! И если это моя последняя ночь, то сделай так, чтобы она была самой лучшей в моей жизни! ______ Переключатель щёлкнул! Чувства обострились! Всё стало вдвойне ярче! Каждая деталь стала ещё более чёткой. Даже самую малую снежинку можно разглядеть вдалеке, что падает с дерева. Юнги понадобился год, чтобы прийти в себя. Он учился контролю у Чонгука. — Ты хорошо и быстро учишься. Вот таак, медленнее. Наслаждайся каждой каплей, что течёт в его артерии. Мин с удовольствием принимал советы Чона, кусая осторожно. Он научился не убивать человека. Научился пить в меру. Научился внушать человеку, чтобы тот забыл о том, что произошло. Они оба научились. Научились всему, кроме выдержки и тяги к друг другу. Крышу срывало моментально и неожиданно. — Юнгии… Пожалуйста… Быстрее… — Да, мой любимый, всё что пожелаешь. Юнги втрахивает любимое тело, не смотря на удаляющуюся фигуру, которую они только что испили. — Как думаешь? Дойдёт до города? — улыбается Чонгук, принимая всего Мина в себя. — Дойдёт, у тебя лучше все-таки это получается! Я ещё учусь внушать. А сейчас заткнись, лучше дай мне свои стоны громче. Хочу слышать тебя. Шлепки горячих тел разносятся по лесу, отдавая обратно в уши обоим. Они ловят кайф. Упиваются друг другом. Кусают. Пьют. Создают более интимное единение, когда впиваются клыками в шеи друг друга. Как же сладок мёд, который так тяжело достать. — Юнги… Можно мне касаться себя? — Чонгук стонет, срывая голос, желая прикоснуться к себе и помочь кончить. — Нетерпеливый Чонгуки хочет кончить? — мгмхмм… Мин хватает член парня и начинает водить рукой в такт своим бёдрам. Он водит пальцем по возбужденной головке. Сладкий предэякулят стекает по руке. Чонгук слаб перед Мином. Особенно, когда Юн так его берёт и доводит до иступления. Слишком пошлое зрелище. Два разьяренных вампира, любящие друг друга, сходят с ума. Упиваются. Любят. — Хочешь кончить? — кусает Юнги в шею, что натянута, как струна. Руки Чонгука почти ломают дерево, за которое он цепляется, пока его любимый новоиспеченый вампир втрахивает в это же дерево. _______ — Плюсы быть вампиром — бесконечно долгий секс! Мы выносливее, чем люди, — Чонгук идёт, крепко держа руку Юнги и улыбается. — Согласен. Правда, я проголодался. — Что? Опять? Юнги, мы ведь только занимались сексом! — наигранно толкает в плечо Чонгук парня. — Хаахах, вообще, я имел в виду, кровь. Я хочу пить! Но от секса с тобой я не откажусь никогда! Ближайший год они провели в доме Чонгука, а после приняли решение отправиться в другую страну. Теперь их ничего не останавливает. Ни долг перед семьёй. Ни жизненные годы. Ничего. Абсолютно. Теперь они равны. Они бессмертны. Вместе. Два вампира, которые были влюблёнными людьми, а после лишь усилили свои чувства. Что с ними будет дальше? Никто не знает, но теперь пора им жить свою новую жизнь, с новыми ощущениями. Страсть. Секс. Кровь. *** — Помнишь, Чонгуки, наш спор? — Ты о тех двух неделях? Да, помню. … — Ты выиграл, Чонгук.