Чего хотят ведьмы?

— Ты хотел что-то сказать, Гарри? — поинтересовалась Гермиона, сидя за столом во временно выданной ей аудитории, когда после своей консультации друг неожиданно появился на пороге да там и застыл. Он глядел на то, как она что-то аккуратно пишет, спрятавшись за спутанными волосами, в глубине души понимая, что снова ищет её общества. Нет, не ищет! Не ищет — и точка! Он по делу! А она не злится ведь на него? Гарри просто хотел показать ученикам, что во времена Волдеморта Гермиона не просто красивой на заднем фоне стояла, пока он там врагов укрощал. Полыхнуло у него от этой ситуации пониже спины — задело как-то довольно неслабо, будто его самого. Он уже не раз слышал фразу «Гарри Поттер и, ну, те двое», от которой у него уже на автомате включался режим берсерка. — Ты сама согласилась на эту «дуэль», — тут же произнёс он, захлопывая за собой дверь. — Не могла же я испортить тебе занятие, — хмыкнула она, откидывая волосы назад. — Не знаю, на что ты рассчитывал, но на настоящую дуэль это совсем не было похоже. Не хватало там Непростительных, кровищи и прочей атмосферной атрибутики. — Ага. Ну не всё же детишек пугать. И было весело, — усмехнулся он, на что она изумлённо покачала головой, хоть он и видел в уголках её губ с трудом сдерживаемую улыбку. — Особенно твой танец. Не думал, что ты способна так лихо отплясывать… Кажется, я многое упустил на том Святочном балу. — Шалопай, — прокомментировала она это безобразие, а после всё же фыркнула. — Но надеюсь, что Макгонагалл разрешит тебе устроить Дуэльный клуб. Это было бы действительно полезно. — Разрешит. Она меня обожает. И вот тогда… тогда я наконец смогу безнаказанно избивать учеников, как и планировал изначально, если помнишь, — произнёс он шутливо. Её искренний смех неожиданно полился бальзамом на сердце — это тебе не горькие слёзы по ночам в палатке слушать под завывающую из солидарности метель да мучаться из-за этого от бессонницы, терзаясь чувством вины. Таки может он в чужую жизнь не только горести вносить. Вот же наказание — опять эту проклятущую палатку вспомнил, которую так отчаянно забыть хотел! Подруга всё ещё была слегка растрёпанной после «дуэли» на его занятии и не успела привести себя в порядок, но Гарри про себя отметил, что такой вид кажется ему более привлекательным, нежели строго стянутые волосы на затылке, идеально выглаженный костюм да сурово поджатые губы, что входили в обязательный комплект помощницы министра. «Ну тебя кексами не корми — дай в мятой одежде походить! Правда, она всё равно…» «Не такая мятая, как моя морда по утрам?» «А ты меня уже с полуслова понимаешь! Да мы ж как родные уже… Так когда ты наконец сделаешь с этим что-нибудь? Да, я про твою морду и всё остальное! От тебя же уже даже домовики шарахаются!» Неужто он правда так погано выглядит? Гарри подозревал, что, вероятно, речь шла о его одежде, повидавшей многое, которая могла бы и сама уже поведать о его нескончаемых приключениях. Что уж говорить про синяки под глазами, вдохновлённые образом вечно усталой панды, и страшно заросшее… всё, что там могло бы потенциально зарасти. Наверное, надо бы зеркало как-нибудь навестить при случае. А Гермиона тоже так считает? — Гарри? Он очнулся, взял ближайший стул и поставил напротив неё. У них есть несколько минут, прежде чем сюда ввалятся ученики… Гарри перевёл на подругу осторожный взгляд. Она выглядела так очаровательно со всей этой взъерошенной копной, которую много лет пыталась безнадёжно усмирить, что он ненароком вспомнил и свои непослушные вихры, отчего это неожиданно замеченное сходство едва не заставило его улыбнуться. С трудом наконец вспомнив, зачем пришёл, Гарри сел и произнёс: — Помню, ты как-то сказала, что готова выслушать мои комментарии. — Касательно моих лекций? — Ага, «лекций», Гермиона, — проворчал он, облокотившись о спинку стула, вытягивая ноги и скрещивая руки на груди. — Это ж не лекции. Ты будто доклады готовишь на пару сотен свитков перед Визенгамотом, а это не то, что дети хотят слышать. Они вообще с противоположным полом за ручку возле озера гулять хотят. Ну и всякое… такое. Гермиона посмурнела, и Гарри замолчал, красноречиво подняв брови. Он вовсе не собирался её обижать. — Продолжай. — Да я к тому… Знаешь, я как-то не сомневаюсь, что тебе не составило труда выбрать своё будущее. Ну, наверное, как и мне. Я ведь хотел защитить магический мир, а ты — его исправить, да? А эти дети, — он махнул рукой в сторону двери, — могут быть кем угодно. Изучать то, что им интересно. Или от чего весело. Ну, там, что-то для души в первую очередь? — Но мне тоже было интересно… — возмутилась Гермиона. — Ну да-а… Но разве у нас это во многом определили не события, которые с нами происходили? Кем мы в итоге стали и почему. У ребят-то такой нужды нет, поэтому они на нас не очень похожи. Вот я и посчитал, что стоит им заранее знать то, с чем они они столкнутся, лучше понимать последствия… — Я понимаю, что ты имеешь в виду, — удивлённо согласилась она с его выводами, внимательно вглядываясь в лицо друга. А ещё её немало поразило то, что он вообще говорит об этом. И что именно говорит. Ей даже показалось, будто они поменялись ролями — обычно это она такие рассудительные речи толкала, дабы немного разума двум своим оболтусам вбить. Наверное, их дружба в своё время немало повлияла на обоих, хоть раньше это и казалось незаметным. А Гарри ведь ещё всегда так редко делился… собой и так редко обсуждал подобное, что это вызывало в ней немалый интерес. И именно поэтому она посещала его консультации — хотела его ещё лучше узнать и понять. А это его безграничное чувство ответственности всегда вызывало в ней сильное чувство уважения, хоть и вперемешку с некоторой тревогой. — Ну вот я бы хотел, чтобы мне в своё время кто-нибудь честно рассказал, каково на самом деле быть мракоборцем, — сухо продолжил он. — Нет, я не жалуюсь, хоть это и пиздец, просто хотел бы быть к этому… ну, более готовым морально. — Ох, Гарри, — вздохнула Гермиона и чуть склонилась вперёд, с сочувствием вглядываясь в его зелёные глаза, — я не знаю никого более подготовленного к работе мракоборца, чем ты. Как бы ужасно это не звучало. «И мне страшно жаль. Жаль, что я не могу поменяться с тобой местами или хотя бы что-то исправить», — подумала она, вызвав этими мыслями тёплое чувство у него в груди. — Есть такое дело, — согласился он с её словами, криво улыбнувшись. Тут не поспоришь, найдите ещё такого же везунчика. — Я действительно начал не с нуля, ты права. Но всё же. А у ребят-то вообще никакого опыта нет. Поэтому мне не хотелось бы врать или там что-то умалчивать… Пусть лучше найдут себя в другой сфере, чем сломают жизнь себе или окружающим. — Не могу не согласиться, — не без грусти вздохнула Гермиона. — А знаешь, у тебя эти консультации неплохо проходят, несмотря на градус… кхм, ужаса в твоих словах. — Считаешь, я перегибаю палку? — М-м-м… мне действительно показалось, что ты ведёшь себя довольно непривычно, — согласилась она, обескураженно подумав о том, что за эти годы он вполне мог измениться, а она и не заметила. Как же много он скрывает и держит в себе? — Как… как… Гарри напрягся. — Как? — Как если бы вдруг у Снейпа и Грюма был общий ребёнок и его звали Гарри, — прыснула вдруг она, отчего Гарри пришёл в ужас и сполз чуть ниже по стулу. Шляпа же громко и бессовестно заржала. Куда он катится?! — И да, иногда твои слова меня действительно пугают. И то, как ты их доносишь. Поэтому скажи мне честно… У тебя всё хорошо? Ты же счастлив? Тебя по-прежнему каждый тянет на себя, будто ты одеяло. Он пожал плечами. Вероятно, она права, но он уже давно привык к такому отношению окружающих. Хоть и подышать свободой всё-таки был совсем не против, но всё же, наверное, можно считать, что он вполне счастлив, вполне доволен и тем, что есть. «Счастлив? СЧАСТЛИВ?! Потом расскажешь, что говорит твой психолог! — истошно завопила Шляпа, отчего он едва не оглох. — Что ты вообще об этом знаешь, гоняясь целыми днями за всякими стрёмными типами и уйдя в монахи?! Ты даже есть и спать нормально не научился, а ведь это базовые потребности и залог счастливой жизни!» «Сказала она, внеся свой жирный вклад в качество моего сна», — с сарказмом подумал он. «И это я ещё тему секса не начала шатать!» «Если уж ты не достоин счастья, то я тогда не понимаю, кто тогда этого вообще достоин», — услышал он мысли подруги, переведя на неё взгляд, и только поэтому всё же ответил вслух: — Да я вообще счастливчик. К тому же у меня же всё ещё есть ты. Гермиона удивлённо моргнула. Гарри и сам поразился, как легко вырвались из его рта такие откровенные слова, и он грешил на Шляпу, которая что-то сначала вопила, потом нудно ворчала, а после принялась ликующе восклицать в его голове, сбивая с нужной мысли. «Ты хотел сказать, что ты счастлив во многом потому, что Гермиона есть у тебя?» «Полегче, ищейка…» — Я имел в виду, что мне всегда есть кому пожаловаться на судьбу свою тяжкую, — шутливо добавил он, а после выпрямился на стуле и замолчал, задумавшись над чем-то. Гермиона же в это время пыталась отчаянно вспомнить, когда он вообще жаловался, тем более ей. Гарри мог сорваться, расстроиться, злиться, но никогда не вываливал ей свои переживания, пока она сама не принималась клещами вытаскивать из него информацию. И уж тем более он никогда не плакался на судьбу свою тяжкую. — Ну так пожалуйся, — серьёзно сказала она. — У тебя же явно какие-то проблемы. Ты поэтому такой подавленный всё это время? «А? А?! А я-то думала, это нормальное твоё состояние, учитывая количество пиздеца, который творится в твоей жизни!» «Не без твоего прямого в этом участия, к слову». Гермиона чуть наклонилась вперёд, взяла одну его ладонь обеими руками. Гарри замер, чувствуя, что стал придавать прикосновениям подруги куда большее значение, чем раньше, и чем требуется для друзей. Да они же сотню раз за руки держались, что за внезапные выкрутасы организма! — Расскажи. Я хочу знать, — настаивала Гермиона, пытаясь поймать его взгляд. — Это как-то связано с тем отчётом, что недавно попал мне на стол? Где ваш сотрудник погиб? Гарри обескураженно вздохнул. Догадалась, конечно же, ну кто бы сомневался. — Да, — неохотно ответил он, чувствуя себя неуютно. Он бы даже не заикнулся, если бы она не подняла тему, но раз такое дело, то врать не собирается. — Эвереттом его звали. Мы его просто называли Эв. Вот вспомни Колина Криви — один в один. — Вечно восторженный и страшно тебя обожающий? — Угу. И за мной также волочился по пятам, бесило жутко. Он только закончил обучение и всё постоянно со мной рвался работать. Ну и вот… оказались мы в итоге однажды с ним на очередном патруле. С нами ещё Сэвидж был тогда. А нас за очередным углом, оказывается, засада ждала. Целая толпа. Эти твари её давно готовили, отомстить за своих товарищей решили, которых мы в Азкабан засадили. Меня и Сэвиджа схватили, а Эву мы дали возможность сбежать, чтобы тот привел подмогу… — А он не послушался, — вздохнула Гермиона, с сочувствием глядя на понурого Гарри. — Сэвидж без сознания валялся, а мне оставалось буквально несколько секунд, чтобы суметь высвободиться. Но Эв бросился на врагов и… ну и всё, что тут скажешь, — скрипнул зубами Гарри, уставившись на пальцы Гермионы, которые крепко сжимали его ладонь и слегка её поглаживали. — А отправься он за помощью, так всё иначе сложилось бы, не пришлось бы с пола совочком соскребать. Несмотря на резкие слова, она заметила, с какой силой Гарри стиснул челюсти, а на глазах блеснула влага, из-за чего он отвернулся. — Но вас с Сэвиджем могли прикончить, пока подмоги не было, — нахмурилась Гермиона, из-за волнения за друга чувствуя неприятную ноющую боль в груди. Очередной день, когда Гарри могло не стать… — Да нет. Нас бы как следует помучили, а вот потом… Кхм, — осёкся он, поймав её напряжённый взгляд. — В общем, не сразу, время было. Ну, может, подмога и не успела бы, что теперь. Но я вовсе не осуждаю Эва, это я слишком долго возился, пока пытался Фините без палочки соорудить. — Беспалочковая магия? — сделала огромные глаза Гермиона, изумлённо глядя на него. — А ты умеешь?! — Я за год так только Экспеллиармус освоил, и то еле-еле, — кисло ответил он, отведя взгляд. — А вот остальные заклинания пока даются хреново. Я ж не Дамблдор. Гермиона резко выдохнула, быстро подалась вперёд, крепко обняла, с трудом сдерживая слёзы. — Ты такой молодец, Гарри, — тихо сказала она ему на ухо. — Гермиона, я непростительно облажался, человек умер, а ты меня хвалишь, — пробормотал он удивлённо, аккуратно обнимая в ответ. От неё так вкусно пахло, и она была такой приятной, такой маленькой и хрупкой на ощупь… Гарри уткнулся носом в пушистые мягкие волосы, закрыл глаза. Кончики женских пальцев неторопливо поглаживали ласково его шею, и он внезапно испытал ошеломление и страшную растерянность, почувствовав, что его тело отреагировало на этот жест куда сильнее, чем он привык. Мерлин! Это было неуместно и дико, учитывая, о чём они говорили! Но всё же было так неожиданно хорошо рассказать кому-то о своих проблемах, чуть расслабиться, дать себя ободрить… Словно мешок с камнями наконец рухнул с плеч. «А я ведь давно советовала поплакаться тебе на женской груди, дурашка! Слушай мамку-то чаще!» — Гарри, послушай. Я знаю, что ты сделал всё что мог в той ситуации, так что, пожалуйста, прекрати постоянно брать на себя всю вину. Ты требуешь от себя слишком многого, и я не хочу, чтобы ты однажды закончил свою жизнь в Мунго с нервным истощением, тяжёлой формой депрессии и… ох, ну, я не хочу тебя пугать, я же знаю, что ты со всем, конечно, и так справишься, но всё же… — бормотала она, крепко обнимая его за шею и чувствуя тепло тела друга. А ещё вдруг осознавая, что, кажется, сидит на его коленях. Ее лицо мгновенно вспыхнуло, и она едва не соскользнула на пол. «Я быстрее со своим квартирантом кони двину, чем на своей работе», — подумал Гарри с усмешкой и почувствовал, что щека подруги случайно коснулась его колючей щеки, когда он придержал её, обхватив руками тонкую талию. «Я вообще-то плачу за аренду! Натурой! Чужой, правда, но всё же!» — Сам же сегодня говорил, что в вашей работе потери неизбежны и вам лишь остаётся становиться лучше, чтобы избежать большего количества неожиданных ситуаций, — продолжила Гермиона, почти уткнувшись носом ему в шею и ощущая знакомый и родной аромат его тела. — И я уверена, что ты не останавливаешься на достигнутом и уже знаешь, что тебе необходимо сделать. Ты даже сумел освоить беспалочковый Экспеллиармус, что уж тут про невербальные говорить, которые не всем даются! Так что всё у тебя отлично получится, Гарри. Угу. Так же отлично, как с легилименцией. Гарри хоть и с трудом вникал в то, что она говорит, но старательно пытался сосредоточиться на разговоре. Слишком остро ощущал, что на его коленях сидит донельзя привлекательная девушка, из-за чего его пальцы то касались её талии, то слегка отстранялись, словно раздумывая и на что-то решаясь. Её дыхание щекотало его шею и вызывало этим мурашки в теле, что бешено принялись носиться с головы до ног. — Не обожай он так меня, так не бросился бы на мою защиту, — не удержался Гарри, глубоко выдыхая и выпуская из рук Гермиону, которая вдруг неожиданно от него отстранилась и довольно резво встала. Он отвёл взгляд в сторону, чтобы она не заподозрила ничего лишнего, и попытался взять себя в руки, скрестив их на груди. Похоже, Гермионе эта ситуация показалась перебором, но оба сделали вид, что ничего особенного не произошло, хотя Гарри усиленно пытался унять скачущий пульс. — Думаю, он уважал тебя и как мракоборца, и как хорошего человека, а не просто знаменитость, — убеждала она его, возвращаясь на свой более безопасный стул. — Это не так уж трудно, как ты думаешь. Гарри невесело улыбнулся, но всё же ему было приятно такое слышать. Подобные слова всерьёз он мог бы воспринять от небольшого количества людей, слишком уж часто сталкиваясь с подхалимством и лицемерием. «А она действительно хорошо тебя понимает, — как-то удивлённо отозвалась Шляпа. — Не хуже меня, между прочим! И даже первой просекла, что что-то случилось, снимаю шляпу! Но какой же ты скрытный тип и горазд нашу голову морочить!» Что ж, Гермиона действительно всегда смотрела на него так, будто он что-то значит как человек, а не просто известное лицо с конфузной Авадой во лбу. Да и понимала частенько его лучше, чем он сам себя, что порой тревожило и иногда злило. — Просто не хочу, чтобы люди слепо бежали в мракоборцы только из-за меня. Или выбрали эту профессию просто чтобы выбрать. В общем, ладно, — взмахнул он резко рукой, — меня уже начало тошнить от своего же голоса, так что пойду-ка я место лучше себе займу. Он встал. Взъерошил волосы пальцами, бросил на неё быстрый взгляд, задумался. — А знаешь… в общем… ещё один небольшой совет есть. Я вообще изначально это и хотел сказать, но мы ушли от темы… — Да? — Но сначала… можно? — он протянул в её сторону руку. Гермиона медленно кивнула, не понимая, о чём он говорит. Но Гарри можно. Гарри всё можно. Гарри осторожно поправил каштановые волосы на её макушке, чтобы они меньше топорщились, отчего подруга растерянно заморгала. Потом довольно бездумно взялся за верхнюю пуговицу её блузки и застыл, внезапно поняв, что делает. Гермиона не шевелилась, замерев и с некоторым ошеломлением глядя на него. Что это он удумал? Будь кто другой на его месте, так тот мгновенно и не без помощи в задницу Жалящего вылетел бы в ближайшее окно! А в горле мгновенно пересохло, ладони взмокли. Да и не стала бы она никогда Гарри в окно выбрасывать! Даже если тот с неё блузку сорвёт. Ну, особенно если сорвёт, точнее… «Что за… он здоров? То есть он же раньше не… Я… Как… А? Да и что он себе позволяет?! А я?» Гарри не менее напряжённо смотрел на неё, изучающе разглядывая глубокие карие глаза в обрамлении длинных тёмных ресниц, пока наконец всё же не расстегнул верхнюю пуговицу блузки и не отстранился, бросив напоследок короткий взгляд на показавшиеся из-за ткани изящные ключицы. Повисла неловкая тишина. Гермиона смотрела на него огромными глазами, а Гарри пришёл в себя и быстро вскочил, едва не опрокинув стул. Сам-то он всегда весьма аккуратно относился к нарушению не только своих, но и чужих личных границ, только вот сегодня с ним происходило явно что-то не то. И, действительно, что он себе позволяет, Гермиона права, что возмущается! Ладно хоть в червя не превратила! «Всё это дурное влияние Шляпы, определённо», — подумал Гарри, потерев лоб и чувствуя, как горят его скулы, отчего отвернулся в сторону двери. «Ой, как удо-о-обно!» — язвительно протянула та в ответ. — Вот оставь так, выглядит, э-э-э, более непринуждённо. И волосы пусть так лежат, не собирай их. И не цитируй постоянно сотню законов. Не цитируй книги. Да вообще ничего не цитируй, — пробубнил он, не глядя на неё. — Просто не забывай почаще говорить детям о том, почему и как решила подчи… исправить, магический мир. Своими словами. Им понравится. Ты им — тоже. Просто расскажи им про себя больше и почему то, что ты делаешь, важно. — Гарри? — успела позвать она его севшим голосом, пока он не скрылся за дверью, в которую уже судорожно вцепился. — Возьми. Она протянула ему довольно объёмистый свёрток, когда он исподлобья кинул в её сторону вопросительный взгляд. — Это завтрак. Ты же его постоянно пропускаешь, — сказала она, бросая кулёк в его руки и пряча взгляд в бумагах. Её пальцы медленно коснулись своих же ключиц да там и остались. — А, ну да… спасибо, но не стоило, — пробормотал он, ловя свёрток, снова отворачиваясь и незаметно захватывая ртом воздух, которого вдруг резко стало не хватать. — И тебе спасибо… ну, за честность. И приходи послушать, если хочешь. Только дрыхнуть не смей. — Угу. Он таки пришёл. И даже не спал. Но вслушивался плохо, слишком погрязнув в мыслях о девушке, что рассказывала историю своей жизни у доски, о девушке, которую знал полжизни, но начал узнавать как следует только сейчас. Она что, так сильно изменилась, или дело всё же в нём? О вмешательстве третьего знаменателя он думать не хотел вовсе. Её участие и без того устроило в его организме полный бедлам похлеще, чем в Мунго, вызвав страшное негодование и нарастающую тревогу. «Ага-ага, давай, переводи на меня все стрелки! — обиделась Шляпа. — Ничего не хочу сказать, но, конечно, всё равно скажу — ты вообще заметил, чем мы с тобой занимались последние дни, или память себе… нам… потёр? Ой, блин, зачем только идею подала… Э-э-э, так вот! Я хочу сказать, что ради остальных кудесниц ты что-то из кладбища друзей и знакомых выползать не стремился, и уж тем более крышка твоего гроба так жутко не протекала!» Гарри не ответил, лишь судорожно попытался заесть ненужные чувства тыквенными оладьями, которые оказались очень вкусными и которые он всегда любил. Ну да, ведь Гермиона точно знала, что он их всегда ел на завтрак, когда это место всё ещё было его домом. Она и правда всегда понимает его с одного взгляда — ему ведь никогда ничего не приходится объяснять, она всегда может подобрать нужные слова, чтобы вернуть ему веру в себя, она всегда безвозмездно ему поможет и никогда ничего не попросит взамен. Но что самое странное — принимает таким, какой он есть, невзирая на то, как хорошо его знает. А уж насколько её, такую нежную, милую и заботливую, приятно обнимать, зарываясь лицом в ароматные волосы, да держать в своих руках эти её миниатюрные ладони… Он бы их держал, держал и держал. Пока Гермиона не поймёт, что он чувствует, потому что слов нужных Гарри подобрать так и не сумел даже для самого себя… Ну, кроме как «животики от смеха надорвёшь!» и «грёбаное дерьмо грёбаного дерьма!» Гермиона, конечно, его понимает и вот это вот всё, но в этом случае она либо сразу отправит его лечить головушку, либо будет смотреть на него как на идиота, коим он себя сейчас и считал. Он так и видел перед собой подругу с этими своими выразительными бровями и насмешливой улыбкой на лице. Правда, отчего-то представил, как накрывает эти изогнутые губы поцелуем и… «Ну что, я уже могу закатить парад в твою честь, сладкий? Та-та-та-да… » — Шляпа красноречиво принялась петь свадебный марш в его голове, отчего Гарри очнулся и во всей красе ощутил, как реальность от всей души дала ему ногой по лицу. Правда, заныло где-то ниже. В груди, разумеется, в груди!

***

Гарри нужно было срочно проветриться. Вероятно, это означало бы освежающую лёгкую и крайне неторопливую прогулку во имя очищения черепушки от лишних мыслей (хоть и с нынешним гостем надеяться на такое благословение не стоило), а вовсе не бешеное наматывание кругов вдоль озера на манер хаски, но сейчас эта маленькая деталь его мало волновала. На третьем круге Гарри выдохся, пострадавшая нога начала ныть, и пришлось упасть за огромной ивой. Правда, хаотичный поток сознания это не остановило. «Поттер! Остановись. Уймись. Заткнись! Я не слышу даже себя!» «Это мои мозги — тебя вообще не должно быть слышно! И тебя вообще в них не должно быть! — огрызнулся он, запустив пальцы обеих рук в волосы и обессиленно падая спиной на траву. — Думаешь, она что-то поняла?» «Грейнджер, конечно, понятливая, а иногда даже чересчур. Ну и ещё предпочитает странных типов, — прыснула Шляпа. — Кто там у неё был, дай-ка припомнить… Сутулый и Немой, потом Завистливый и Хамоватый… А, ещё Напыщенный индюк с одной тоненькой извилинкой, что уши держит». У Гарри вырвался безрадостный смешок. «Эти ребята не так плохи, как ты описываешь». «В отличие от тебя, ты хотел сказать? — догадалась тут же Шляпа. — Видишь, я тебя тоже знаю, не Грейнджер единой! Вот ты у нас раздражительный одиночка, который приносит только неприятности, тревогу и смерть в жизнь родных и близких, правда же? Ну, так разве ты не замечательно будешь смотреться в этом списке поклонников Грейнджер?» «Какие родные и близкие? Только Ге… То есть… Ну да, блять», — устало подумал он и медленно сел, прислонившись спиной к иве. Принялся швырять камешки, нарушая этим неподвижную водную гладь озера. «Вот почему ты и несчастен, парень, — сочувствующе вздохнула Шляпа. — Пробовал думать о себе хотя бы для разнообразия? Полезно для здоровья. В первую очередь, психического. А вот забивание пустоты в душе кексами не поможет. Ну разве что поможет забить только пустоту в желудке. Да и, в конце концов, мир-то ты уже спас, пора бы что-то отжать взамен! «Победитель получает всё» — слышал такую фразу? Ну или это песенка такая была…» Он промолчал, продолжая не без гнева в душе бросать камни в воду. Может, он не совсем понимал, по каким законам этот самый мир работает. Или ему просто не нравились сами эти законы. С одной стороны, ему хотелось попробовать рискнуть, а с другой — рисковать придётся и Гермионе, которая наверняка захочет быть в курсе всех его дел да ещё и самой принимать в них участие. Или рисковать самой Гермионой, учитывая количество всяких злобных засранцев, которые только и ждут за углом, как бы ему за что-нибудь отомстить. А ещё — рисковать душевным спокойствием подруги. Опять! Он-то уже хорошо знал, как сильно подруга о нём переживает, как много нервов вкладывает в заботу о нём. Вот и сдался он тогда ей со всем этим мешком дерьма на плече? Она же реально седой станет! Или он! Ну, кто-то да точно. Гарри совсем не хотел отбирать у подруги спокойствие и счастье в счёт своей победы. Гермиона всё-таки от него такого отношения не заслужила. Но может… всё же… она хоть немного, даже самую каплю, тоже этого хочет? Или могла бы захотеть? Блять, вот какой толк от легилименции, если он всё равно узнать об этом не может! А из того, что уже знает, ничего не говорило о том, что Гермиона хоть немного заинтересована в том, чтобы им обоим перестать отматывать срок во френдзоне! Ну, о которой он, конечно, недавно даже не подозревал, но теперь, если задуматься… Гарри опять упал на спину, отбросил очки, бешено потёр ладонями лицо. Шляпа красноречиво молчала, что внезапно раздражало сейчас гораздо сильнее — то ли давала ему возможность самостоятельно всё переварить, то ли чтобы не стошнило от самого себя же, если она снова начнёт ему петь свадебный марш. — А ты тут просто так валяешься и… рычишь? Или с какой-то целью? — раздалось внезапно поблизости, отчего Гарри убрал руки с лица и перевёл мутный взгляд на неожиданного гостя. Над ним нависла Джинни, которая явно шла со своей консультации: фотоаппарат под мышкой, блокнот и перья торчат из полураскрытой сумки. Вот для полного счастья только её тут не хватало… И он что, болтался здесь целый час? Где-то вдалеке были слышны удаляющиеся голоса учеников, что направлялись в замок, но девушка явно не собиралась уходить и с интересом вглядывалась в своего бывшего парня, который явно был чем-то озадачен, судя по его безумному взгляду и крайней степени взъерошенности (он там что, волосы на себе что ли выдирал?) — Что-то потерял? — наседала она, и он неторопливо сел, прислонившись к иве. Похоже, девушка не собиралась от него отставать. — Желание жить, — наконец сипло отозвался Гарри, принимаясь бездумно изучать очередной камушек, что взял в руку. — Здравый смысл. И ещё мозги. Ничего нового в общем. А ты припёрлась меня донимать? Ну давай, наслаждайся. Брови Джинни поползли вверх — обычно Гарри не позволял себе подобной резкости, так что дело явно плохо. Она уронила вещи рядом на траву и плюхнулась возле него, отчего тот уставился на неё выжидающим взглядом. Что там у бывшей сегодня на повестке дня? — Спокойно, — усмехнулась та, сдувая с лица волосы и с наслаждением вытягивая длинные ноги перед собой. — Не буду я тебя… «донимать». Рядом всё равно никого, а ты явно не в духе. Я, в отличие от тебя, жить всё-таки хочу. — Концерты устраиваются только для зрителей? — хмыкнул он. — То-то забыла меня назвать «солнце моё ненаглядное» или «Гарричек, дорогой!» — передразнил он её донельзя ядовитым тоном, яростно швыряя камень в озеро. — Что это с тобой? — Что со мной? — рявкнул он, нахмурившись. Смерил собеседницу донельзя колючим взглядом, заставив её неслабо напрячься. — Ничего. Просто я такой. Всё, как ты говорила: ни о чём не говорю открыто, целыми днями выслеживаю психов да совершенно не понимаю, как отношения с людьми строить. Рада? — Воу, — остановила его Джинни, растерянно помахав ладонями перед собой. — Как-то я не планировала отношения с тобой выяснять… В твоих словах, конечно, правды так много, что могу ею своё эго обмазать, но есть и другие причины нашего расставания. Если речь тут вообще об этом… — Ну, можешь меня просветить, — раздражённо ответил он. — Терять нечего, а я в весьма подходящем настроении, чтобы крайне драматично утопиться. — И я даже могу говорить как есть? — Мы в таком ужасном положении, что должны говорить правду? — с иронией ответил он вопросом на вопрос, на что Джинни безрадостно хмыкнула. — Уверена, с Гермионой у тебя таких вопросов не возникало, — обескуражила она его. Гермиона тут каким боком? — Причём… — Притом. Да я же жутко к ней ревновала, балбес, — буркнула Джинни, и он опешил. — Гермиона то, Гермиона сё. Ну не прямым текстом, конечно. Что-нибудь вроде: «М-м-м, помню этот чай. Терпеть его не могу, мы его месяца три пили в той палатке и даже им голову мыли». Или: «О, мы тоже жили как-то возле озера, промокали постоянно тогда страшно. Гермиона всю мою одежду успела поносить, пока рыбачить научилась». О-о-очень интересно постоянно слушать, как вы там друг другу волосы намыливали и как конкурс мокрых футболок устраивали. — Я просто рассказывал… — «Мы». «Я с Гермионой». Да о себе ты вообще не говорил! Даже если напрямую спрашивать. Дурацкое чувство, будто меня обделили чем-то важным, а вот Гермионе-то повезло! Да ты на своих консультациях рассказал про себя больше, чем за то время, пока мы встречались. Да-да, я подслушивала. Она обиженно насупилась, пока Гарри раздумывал над тем, чтобы действительно броситься в озеро и порадовать обедом кальмара, дабы закончить этот неловкий разговор. Он отложил очередной булыжник от греха подальше, переплёл пальцы рук, что лежали на коленях, и принялся сверлить их взглядом. «Поттер, слушай, ты закончил возиться со своим… как его… анальным инсультом касательно Грейнджер? А то я страшно боялась, что и меня взрывом заденет…» «Судя по ощущениям, именно в том районе моего организма ты и находишься! И сама же всё это и вызвала, проклятая старая…» «Э-э-эй, это перебор!» «Я слишком зол, чтобы притворяться, что я тебя не ненавижу и к концу дня не сделаю из тебя половик для Хагрида!» — В общем, мне было весьма обидно, — продолжила Джинни, скрестив руки на груди и задрав носик. — Хотелось тебя как-то немного уязвить. Ну я и… — Ты что? — с подозрением сощурился он, подняв взгляд. От этой рыжей бестии можно что угодно ожидать, она и раньше нередко его своими выкрутасами в ступор вгоняла: то пыталась у него ревность вызвать, снова флиртуя с Дином, то внезапно заваливалась к нему посреди ночи и плакала, говоря, что любит его страшно, а он ей мало времени уделяет… Гарри же в ответ сонно кивал, чем ещё больше её бесил. — Э-э-э. Ладно. Но это… просто чтобы тебе досадить. И Гермионе, — пробормотала она, всплеснув руками и недовольно скривив губы. — Раздражала вас обоих, как могла. Вешалась на тебя при ней пару раз. В квиддич загнала её играть. Хотелось мне просто кое в чём убедиться… Ну и да, намекнула остальным девушкам, что ты… м-м-м… в общем, одинок и весьма заинтересован в них, чтобы они вились вокруг и бесили твою подружку. «Коварно! — восхитилась Шляпа. — Какая милая, славная девочка! Она же со Слизерина, я правильно помню? Поблагодари её от всей души, умоляю!» Гарри в упор уставился на Джинни. Та нервно рассмеялась. Эти его молчаливые взгляды её всегда обескураживали, тревожили, бесили, и она их никогда не понимала. Вероятно, в отличие от той же Гермионы. Но Гарри же не убьёт её за эти маленькие безобидные выходки, правда? Хоть и место не самое людное, да и озеро довольно глубокое… Джинни вскочила. Просто на всякий случай. Ведь всяких странных случаев в магическом мире всё же хватает, мало ли что. Да и Летучемышиный сглаз ей тоже не за уникальную рыжесть и крепкий пресс в подарок дали. Глядишь, со всем этим мрачным духом, что шёл за Гарри по пятам, да этими пронзительно зелёными глазами (которые, как ей показалось, в последние годы чуть потухли) тот ненароком научится Авадить одним только своим взглядом. Ещё и камнями вон швыряется! — В общем, не кисни, дружочек. Ты не так уж плох, как о себе думаешь. А во многих аспектах даже весьма хорош, — подмигнула она ему, на что Гарри ответил ей насмешливым взглядом. — Не говоря о том, что тот ещё красавчик! И вот особенно когда так смотришь… Уф, Мерлин… Но тебе стоит больше отдыхать, правда. Серый цвет лица никому не идёт. Ну а я… я буду искать того, кто меня будет как следует ценить. «Как ты свою святую подружку, вокруг которой храм построил», — услышал он её тоскливую мысль, со вздохом закрыл глаза и прижал ладонь к лицу, чувствуя страшное замешательство. — Извини, — всё же произнёс он напряжённо, и Джинни печально улыбнулась. — Я действительно был так себе… партнёром. — И ты меня, — бросила она ему напоследок, резво подхватила свои вещи и бросилась в замок. Гарри встал, отряхнулся. Пинком отправил булыжник в озеро, на что возмущённая русалка высунулась из воды, показала ему кулак и снова скрылась. Но, что ж, кажется, хандра чуть отступила после этого внезапного разговора. Может, он действительно не совсем уж безнадёжен, если даже бывшая о нём не самого плохого мнения? «Но неделька всё же ужасная…» — подумал он, глядя на спокойные пейзажи перед собой. «Сегодня только четверг, котик, — с опаской ответила ему Шляпа. — А ты… ты меня всё ещё ненавидишь, да?» «Нет, — со вздохом ответил он, сунув руки в карманы и направляясь куда глаза глядят. — Только себя».