Чёрт меня дёрнул притвориться геем!

      Я, немного успокоившись, огляделся по сторонам. Огромный вестибюль, стены которого были выкрашены в приятный бежево-серый цвет. Вдоль стен стояли диванчики для посетителей, больных и ожидающих приема. Одна из медсестер, стоявших у главной стойки с документами и медицинскими картами, что-то судорожно искала на столе, чертыхаясь и прося помощи у своих сослуживиц. Не знаю почему, но такая суета привлекла моё внимание.       Красивые, искусственно выращенные деревца являлись украшением, хоть немного поднимающим настроение. Вообще, все психологи и ученые как один утверждают, что зеленый цвет помогает успокоиться и расслабиться.       Я постоянно поглядывал в сторону коридора, откуда к нам должен был прийти доктор, чтобы разрешить посетить Макса и провести в его палату. Черт! Хоть и знаю, что его жизни ничего не угрожает, а волнуюсь… Руки трясутся, даже волосы смахнуть с лица нормально не могу, поэтому, опустив голову, стал просто пялиться в пол, изучая каждую точечку на блестящей отполированной поверхности. Сейчас передо мной стояла лишь одна задача: не показать истинных эмоций ни Оксане, ни Мэтту. В противном случае, придется придумывать мудреные отговорки, от которых мозг начнет плавиться.       Я поднял взгляд, чтобы как следует рассмотреть Матвея, потому что в момент знакомства мне было совершенно не до него…как, в принципе, и сейчас. Просто любопытство. Вдобавок, хочется хоть чем-то мозг занять вместо бесконечных раздумий о Неземнове.       Парень почти разлегся на диване… Хм, думаю, если бы я и Окси не сели рядом, создавая некое подобие преград, то он тотчас бы залез на него, закинув ноги на подлокотник. Беспардонный тип.       Хм. Я, честно говоря, и не думал, что у Макса есть друзья. С его-то характером и замашками довольно трудно мириться. Или, может быть, с настоящими друзьями, которые ему дороги, он так себя не ведёт? Не подшучивает, не издевается? Даже трудно его таким представить…       Я еле слышно усмехнулся, вспомнив, как парень с упоением уплетал мамины булочки, и снова вернулся к изучению внешности его друга.       Прическа почти такая же, как у меня — прямые, невьющиеся пряди, закрывающие заднюю часть шеи, и челка, прикрывающая брови. Светлые волосы, возможно, даже крашеные — не берусь судить, так как ни черта в этом не понимаю; просто оттенок кажется неестественным. Немного грубые, мужественные черты лица, нос с небольшой горбинкой, тонкие губы и тёмно-карие глаза, обрамленные в длинные светлые ресницы. На вид ему было лет 18-20. Возможно, тоже школьник. Но если он скажет, что уже на четвертом или пятом курсе института, то я, скорее всего, поверю.       Одет он был в белую мешковатую футболку с черным принтом в виде злобного смайла, серую безрукавку с капюшоном, черные зауженные штаны и черно-зеленые кеды.       Оксана о чём-то разговаривала с Мэттом, время от времени беспокойно поглядывая в сторону коридора: видимо, тоже не могла дождаться прихода доктора. Парень же, успокоившись, откинулся на спинку и без устали болтал. Меня это даже насторожило: неужели он совсем не беспокоится о состоянии друга? Да и история о волшебном избиении какая-то неправдоподобная. За десять минут успел нарваться на толпу буйных парней и с ними подраться. Ну-ну. — Ты с Максом-то знаком? — усмехнувшись, парень повернулся в мою сторону. — Да. Мы с ним с детства знакомы, — ну, по крайней мере, я не соврал. Окси хмыкнула, а потом добавила: — Правда, не общались лет одиннадцать. — Интересно, почему… — протянул Мэтт, нахмурившись. — Не общались? — я вскинул бровь, покосившись в сторону парня. — Угу. — Ну, я его просто знал. Мы даже вместе не играли. — Я бы удивился, если бы он вообще играл, — хохотнув, Мэтт приставил ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться на весь вестибюль. — Давно знакомы? — я с интересом посмотрел на парня, слегка улыбнувшись, чтобы хоть как-то скрыть подступающий к горлу ком — врача так и не было. Вдруг с Максом что-то случилось? — Года два. Я тогда… — прервала его вошедшая в больницу женщина, которая, только завидев нас, сразу помахала рукой в знак приветствия. — Здравствуйте, — я встал с дивана, чтобы уступить тёте Ане место. — Привет, Никит. Матвей, — женщина наклонилась и положила руку ему на плечо. — Спасибо, что вызвал скорую и Оксане позвонил. Кстати, к Максиму уже можно?       Она вопросительно посмотрела на нас, и мы отрицательно покачали головой. — Врач должен прийти и позвать нас. — Никит, — она повернулась ко мне. — А Марина сегодня не здесь дежурит? — Не-а, — я опустил взгляд, — мама сейчас вообще сюда почти не заезжает. Как ни позвоню — она за городом. — Ну ладно, — женщина опустилась на краешек дивана рядом с Мэттом и положила дамскую сумку к себе на колени, нервно теребя кожаный ремешок и время от времени оглядываясь по сторонам.       Наступило молчание. Все сидели и думали о чём-то своем. Я же уже тысячу раз прокрутил в голове сцену расставания в безлюдном переулке. Хотелось прямо сейчас сорваться с места и побежать к нему, целовать, обнимать и никогда больше не отпускать. Наверное, я просто испугался того, что наши с ним отношения — это нечто запретное, постыдное и позорное. Ведь в этой стране вообще многие смотрят на однополую связь с презрением и непониманием. Да и сам я был таким же, пока не влюбился… — А папа приедет? — Окси вопросительно посмотрела на мать, нахмурившись. Та в ответ покачала головой. — Он навестит сына завтра. — Хорошо, — и девушка снова задумалась, время от времени поглядывая в мою сторону.       Вдруг мой взгляд привлек силуэт, возникший в другом конце коридора, соединяющего здание больницы с крылом, где располагалась поликлиника. Фигура быстро приближалась к нам, и уже было отчетливо видно, что это высокий мужчина, облаченный в белый халат. Он, выйдя в вестибюль, осмотрел его и, остановив взгляд на нашей компании, подошел. — Вы родственники Максима Неземнова? — спросил он с серьезным лицом. У меня уже душа в пятки ушла… Давайте обойдемся без лишней официальности? А то, если судить по выражению его лица, можно уже покупать искусственные могильные цветы.       Вдруг в груди неприятно закололо только от одной мысли… — Да, — тётя Аня поднялась с диванчика. За ней последовал Мэтт, и через мгновение — Окси. — Пройдемте со мной, — и он указал рукой в сторону коридора, откуда только что вышел. — Скажите, с ним все будет хорошо? — женщина сделала такое жалобное выражение лица, что у меня самого аж слёзы на глаза чуть не навернулись. — Конечно, — хмыкнув, мужчина пошёл впереди, указывая нам путь.       Мы шли несколько минут. Сначала поднялись по лестнице, потом коридоры, двери, стоящие между одним отделением и другим. Палаты, бегающие врачи, нервные посетители, бледные пациенты — вот она, больница. Здание, пропитанное болезненностью, смертью и одновременно спасением, излечением. — У вашего сына, — доктор шёл рядом с госпожой Неземновой, вкратце объясняя, какие увечья были нанесены Максу, — два сломанных ребра. Перелом закрытый, также осколки костей не повредили ближайшие жизненно важные органы. Внутреннего кровотечения нет, но было сотрясение мозга.       Я слушал, затаив дыхание, и уже набрал в легкие воздуха, чтобы спросить, но тетя Аня опередила меня: — И как долго будут заживать переломы? А сотрясение мозга — это очень опасно? — Учитывая то, что организм молодой и сильный, думаю, — врач на секунду остановился, — около месяца. Первая неделя — самая тяжелая, потом уже можно будет выписывать. А насчет сотрясения… Ну, с этим не шутят. Но я уверен, что всё обойдется, потому что мозговая деятельность в порядке. — Значит, через неделю его уже можно будет забрать домой? — Да, если не будет осложнений.       Наконец мужчина в халате остановился у одной из дверей и, взявшись за ручку и повернув её, открыл завесу, отделяющую меня от моего возлюбленного. Я напрягся всем телом, даже задержал дыхание, чтобы совладать с чувствами. Дверь открылась, и первой в палату нырнула тетя Аня. За ней Окси, потом Мэтт и врач. Я же зашел последним…       Бледно-голубые стены и огромное окно, сквозь стекло которого видно ночной город, освещенный фонарями. Я прислонился к стене у дверного проема, не смея поднять глаза — почему-то сразу стало так стыдно. Вдруг Макс меня не простил, а я приперся без спроса?       Вот он… Любимые глаза, хоть и не смотрящие в мою сторону, так как я встал за ширмой, чтобы выглядывать из-за неё. Парень полулежит на койке; его руки покрыты синяками, лицо немного опухло, а под глазами появились темные круги. Волосы, мокрые от пота, небрежно спадают на лицо и лезут в глаза.       Тётя Аня сразу бросилась к сыну, обнимая его за голову; Окси стояла рядом и улыбалась, радуясь тому, что её брат жив. Мэтт встал немного в стороне и смеялся, глядя на друга. Они обменялись взглядами, и парень подмигнул Неземнову, ехидно ухмыльнувшись.       Я хотел было уже выглянуть и показаться Максу, но почему-то боялся его реакции. А вдруг он заорет «Пошел отсюда!» или обматерит при матери и сестре? Я тяжело вздохнул, опустив взгляд, и вышел из скрытного места, глядя парню прямо в глаза. Он тут же посмотрел на меня и, на секунду задумавшись, снова вернулся к расспросам своей матери, отвечая на каждый вопрос холодным, беспристрастным голосом.       Рядом с койкой Макса стояла еще одна, огороженная тремя широкими белыми ширмами, почти не пропускающими свет. — Простите, — я окликнул доктора. — А что со вторым пациентом? — Ох, — врач немного нахмурился, — там внутренний перелом бедра. Сложный случай. Он поступил к нам еще месяца два назад. И его никто за это время не посетил… — доктор обреченно вздохнул, с грустью. — А почему огорожен? — шепчу я. — Сам попросил.       Врач покинул палату, оставив всю нашу компанию с Максимом. Я встал немного поодаль, лишь со стороны наблюдая за парнем, не смея даже подойти и пожать ему руку, сказать пару подбадривающих слов. Но лишь одно грело душу: я пару раз поймал на себе его взгляд, что свидетельствовало о том, что Макс помнит о моем присутствии.       Тетя Аня внушала сыну, что ввязываться в драки опасно, Окси для прикола повторяла за мамой, пародируя её, а Мэтт время от времени вставлял шутливые реплики, отчего вся компания веселилась и смеялась. Все были безумно счастливы, что Макс жив, что его жизнь вне опасности. Особенно я… Потому что я не простил бы себе, если бы не успел извиниться перед ним и рассказать о своих истинных чувствах.       Тётя Аня глянула на циферблат часов, закрепленных на её тонком запястье светлым кожаным ремешком. — Уже так поздно. Наверное, Максиму надо выспаться. Оксан, — женщина повернулась лицом к дочери. — Поехали домой? Неземнова покорно кивнула и тут же, улыбнувшись, добавила: — Завтра обязательно приду сюда. — И я, — Мэтт ухмыльнулся, с интересом рассматривая капельницы. — Вот и отлично, — тетя Аня улыбнулась. — Тогда давай, сынок, до завтра!       Она наклонилась и на прощание поцеловала Макса в лоб, Окси коротко ему кивнула, а Мэтт пожал руку. Я лишь слегка поднял уголки губ, изображая некое подобие улыбки и, подойдя к Неземнову, пожал его руку, которую он протянул. — Выздоравливай скорее, — пробурчал я. Моё лицо начало гореть от внезапно нахлынувшего жара. Сердце забилось как бешеное, а на щеках выступил румянец. Так стыдно! Перед глазами сразу предстала сцена поцелуев, ласк и секса. За месяц знакомства с этим чудом я испытал столько эмоций, сколько не испытывал за всю свою жизнь. Меня будто кидало из крайности в крайность.       Его глаза же не показывали никаких эмоций, как и само выражение лица. Он просто смотрел на меня, вежливо сжимая пальцы вокруг моей ладони…       Мы покинули больницу, и тут в моей голове появилась идея… Сейчас Макс один. Он никуда не уйдет и поэтому не сможет избежать разговора. А что, если притвориться, будто мне хочется прогуляться, а самому, дождавшись, пока все уедут, сигануть к нему в палату?       Вот только Бог не наградил актерским талантом…       Тётя Аня уже вызвала такси, а Мэтт пошел на остановку, чтобы на автобусе добраться до дома. Видимо, ему добираться легче, чем нам.       Мы просто молча стояли, ожидая транспорт, и, когда он подъехал, тетя Аня села внутрь; за ней Окси. Я же так и остался стоять снаружи. — Ты чего не садишься? — девушка нахмурилась, вопросительно глядя на меня. — Я пешком пройдусь. Хочется подышать свежим воздухом. Да и домой я не тороплюсь. Все равно мама раньше двенадцати не приедет. — Ну ладно, — протянула тетя Аня, доставая из сумки кошелек, чтобы сразу расплатиться с водителем. — Тогда хотя бы позвони Оксане или смс-ку отправь, что ты дома. — Зачем? — я удивился. — Чтобы мы знали, что ты нормально добрался. Не влез в какие-нибудь драки. — Ладно, ладно, — немного улыбнувшись, я кивнул. Да и, честно говоря, я понимаю, почему она так переживает. Я ей был почти родным в течение многих лет, когда общался с Окси. И я тоже любил эту женщину, почти как маму. Но, несмотря на то, что тетя Аня относилась ко мне с большей любовью, чем мама, я все равно не мог считать её родной. — Спокойной ночи и нормально доехать, — я махнул им, закрывая заднюю дверь машины. — Пока, — Окси немного улыбнулась.       Моя душа уже ликовала! Сейчас я пойду к нему и проясню всю ситуацию! Больше не будет скрытности, недоговорок и лжи! Хватит с меня!