***
Утром герой проснулся с тяжёлой головой - сказывалась бессонная ночь. Обнаружив, что его не разбудили к положенному времени, он обрушил свой гнев на Селифана:- Зачем ты меня не разбудил вовремя? Бричка готова? - Зачем же вам бричка, Павел Иванович? - Как это?! Я же вчера велел к утру готовить бричку для отъезда в Петербург! - Да на что же вам сдалось отъезжать? Не берите в голову господина Ноздрева! Он вчера перепил, вот и нёс околесицу всяку… Сходите лучше к губернатору, он рано заходил, вас спрашивал. Я ответил, что спит барин, а он и попросил, чтобы вы к нему днём наведались. Изрядно удивившись, Чичиков, всё-таки, стал собираться к губернатору. «Зачем я ему понадобился? – думал он. – Не узнать ли о том, что вчера Ноздрев наговорил?» К часу дня он уже стоял у порога злосчастного дома, в котором произошло то, чего наш герой никогда уже не забудет. Павел Иванович постучал в дверь, спустя пару секунд ему открыл сам хозяин дома. - Павел Иванович! Я вас, право, заждался. Любите же вы поспать. - День добрый!.. – Чичиков хотел ещё что-то сказать, но слова не шли с языка. Будто его что-то удерживало, но что – он и сам не мог понять. - Ну чего же вы стоите на пороге? Проходите! Коллежский секретарь вошёл в дом, но внутри он выглядел совсем не так, как днём ранее. Он будто бы постарел: обои на стенах почернели и частично отошли от стен, многочисленные фарфоровые фигурки, стоявшие на полках, потрескались или вовсе были расколоты, а огромная люстра, которая ещё вчера вечером сверкала хрусталём, была в таком плачевном состоянии, что сложно было сказать, точно ли она висела на вчерашнем балу. Перестав рассматривать интерьер, Чичиков обернулся к губернатору, но за ним стоял совсем не тот человек, которого все знали как губернатора города N. Незнакомец росту был не маленького и не громадного, а просто высокого, по виду — лет сорока с лишним. Он смотрел на него и широко улыбался. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой — золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный. Брови чёрные, но одна выше другой. - К… Кто вы? – оробев спросил Чичиков. - Я тот, кому вы обязаны своим избавлением от ссылки в Сибирь. - О чём вы? - Неужели вы могли забыть о заявлении господина Ноздрева минувшим вечером? Не думал, что такое настолько быстро стирается из памяти. Хотя, при особых манипуляциях… - Да кто же вы?! – чуть хмурясь вскрикнул Павел Иванович. – И что вам от меня нужно, в конце концов? - У меня много имён, но здесь я более известен как Воланд. А нужна мне лишь оплата за услугу. – хитрый огонёк уже поблёскивал в глазах повелителя сил Тьмы. Нашему герою было известно это имя и способ оплаты, но кто мог поверить незнакомцу, утверждающему, что он есть Сатана? Чичиков относился именно к тем людям, которые не верят в «небылицы». - Да что вы, совсем меня за дурака принимаете?! Что это за шутки?! – с подобными криками он выбежал из губернаторского дома, который снаружи ничем не изменился, как поначалу могло показаться. Он бежал, периодически оглядываясь в ту сторону, где стоял злосчастный дом. В остальном – он ничего не видел. Ни людей, проходящих мимо, ни экипажи, некоторые из которых чуть не наезжали на него, ни самой дороги. Лишь яростное желание добраться до дома. Да, он не верил в то, что ТАМ находился настоящий Дьявол. Однако щемящее чувство тревоги и какого-то неопределённого страха буквально давили на него. Ему хотелось спрятаться в своей комнате и не выходить оттуда как минимум 2 дня. Наконец-то он видит трактир. Ворвавшись в него, он взбегает вверх по лестнице и оказывается за заветной дверью своей комнаты, которую он не забывает запереть, а то мало ли что. Теперь можно вздохнуть и рассла… - Что?! – Чичиков не верит своим глазам. Он снова в доме губернатора. И тот странный человек, с которым он разговаривал пару минут назад всё так же невозмутимо стоит в её центре с хитрой ухмылкой. - Ну что, Фома неверующий? Всё ещё сомневаетесь в том, что предстало вашему взгляду? Пожалуй, я дам вторую попытку. Исправиться, так сказать. Будете вы платить? - Да чтобы я свою душу продал?! Да никогда! - Как скажете. – Сказав это, Воланд залился смехом. Жутким, пробирающим до самых костей. Внезапно в комнате потемнело и она начала будто бы сворачиваться. Словно в её центре, на том самом месте, где стоял повелитель Тьмы, появилась чёрная дыра и стала «засасывать» пространство помещения. Спустя пару секунд всё прекратилось и комнатушка предстала в том виде, в котором её арендовал Чичиков. «Неужели это всё? – Думалось ему. – Уму не постижимо! Не может быть всё настолько просто…»***
В тот день Павел Иванович больше не выходил из своего «убежища». На него навалилась невозможная усталость, которую он не мог побороть. Заснуть тоже не представлялось возможным, как и вспомнить – когда он переоделся и лёг, собственно, на кровать? Его терзали те же мысли, что посещали его прошлым вечером. Не в силах более лежать, он сел на кровати и стал углубляться в них. Чичиков не понял, как у него в руках оказалась верёвка и откуда она вообще, но он маниакально завязывал на ней небольшие узелки, будто бы это помогало ему думать. Богу одному было известно, что творилось в его голове тем вечером. Около полуночи он начал метаться из угла в угол в поисках табуретки. Он сам не знал зачем, но она была ему жизненно необходима. Поиски в темноте были довольно продолжительными. Только после нахождения нужного предмета, герой вспомнил о существовании свечи на прикроватной тумбочке. Добравшись до тумбы, он немедля зажёг свечу и кинул взгляд на кровать. Было странно смотреть на идеально получившуюся висельную петлю. «Зачем она мне? И как я… а, может, и вовсе не я? Да нет же, я один был здесь весь вечер. Я никогда не умел вязать морские узлы, как же я умудрился?.. Помню, Селифан пытался меня научить. Давно это, однако же, было. Стоит повесить это, чтобы завтра утром получше разобраться, как я завязал его.» С этим, Чичиков поставил табуретку под широкую балку, на которую он собирался привязать свой «труд». Ему никак не удавалось перекинуть другой конец верёвки через балку. Как только он забрасывал его, кончик, едва перекинувшись через перекладину, падал, увлекаемый петлёй, прям на Чичикова. Павел Иванович, будучи сообразительным, как он считал, человеком, накинул нерадивый узел на шею, дабы он не волочился по полу и не утягивал за собой противоположный конец. После долгих усилий морской узел был закреплён на балке, как того и хотелось Чичикову. Внезапно герой услышал скрип половиц снизу. Он решил, что будет довольно странно выглядеть, если его застанут на стуле посреди комнаты, поэтому он быстро спрыгнул с него и… Селифан, как обычно, пошёл утром будить своего барина. Он снова проспал, поэтому торопился к комнате Чичикова, в надежде не получить нагоняй. Верный слуга поднялся по лестнице, вошёл спальню к барину и упал на пороге, потеряв сознание. В центре комнаты, не дотягиваясь 15 сантиметров до пола, висел его барин, которого больше не представлялось возможным разбудить.