***
- В твоём трудовом контракте было что-нибудь про то, что в любой угодный момент тебя могут сослать хрен-знает-куда вглубь самой отмороженного региона Тейвата? Скарамучча разразился этой речью, гневно засияв глазами и воткнул в довесок острую коленку прямо в бедро. Словно в электрических санях для них мало места. Вы просто посмотрите, дипломатическое лицо из самого Зимнего Дворца, явившееся в дальние губернии успокаивать голодающие рты. Можно представить себе, что он сморозил, если бы его словарный запас на снежанском был бы пошире. - Мне в общем-то плевать. По сути, я из этого самого твоего хрен-знает-где. Арлекино уже распределила по доверенным лицам обязанности в Приюте на время своего отъезда, оставила присматривать за присматриваемыми вытягивающуюся колоском Надюшу, и в общем-то была не против своеобразного отпуска. В столице рано или поздно заскучаешь от излишка роскоши и бесконечных пиров среди ледяных скульптур врагов народа. Это совсем не настоящая Снежная, с ее кривыми избёнками и узкими дорожками, проложенными человечеством в глухой тайге. Она с чувством собственного превосходства посмотрела на Сказителя. - А почему сам не отказался, раз в контракте Фатуи такое? - Думаешь, что Пьерро удосужился перевести трудовой договор на старо-инадзумский? - некрасиво ухмыльнулся, надломив губу. - Бедняжка. В электро-санях было тепло и уютно. Терпеть капризы Сказителя весь путь… даже чувства превосходства над древней заморской коробкой под гнозис не стоило бы. - Давай договоримся вернуться обратно со всем набором конечностей и без контузии по вине другого. - примирительно начала Арлекино, и вдовесок положила ладонь на фарфоровую коленку. - Уж постарайся, не хочу докладывать мелочи о твоей смерти. - Не будешь вредничать, вот этот мешок сладостей у меня в ногах - твой. Скарамучча блеснул глазом и замолк хорошенькой куклой с согретой коленкой. Зашуршал мешком. Правда, рот он открыл уже спустя десять минут, когда увидел поезд. Конь механический, это чудовище родом из Фонтейна, но на снежанском угле, стоял, с боками чугунными и мордой в алой упряжке. Пар шёл такой, что растаяла утренняя изморозь на ресницах - такой точно везёт далеко и надолго, как говорится. - Я в это не сяду. - возмутился Сказитель. - Ты уже сидел в и на гораздо более страшных вещах. Не бойся, внутри там уютно. - Не боюсь. Нельзя было просто запрячь сани подальше? - Мы едем туда, куда сани просто так не доедут. - изрекла Арлекино, не удерживаясь от улыбки. О, вот и свита из Агентов подоспела. Половину из них точно выбирала она, а другую - либо Пульчинелла, либо кто-то еще из приближённых. Чтобы наблюдали и вовремя трупики выносили. Молодые еще, многие как упёрли взор благоговейно в свои сапоги, так и не решались его поднять. Предвестники, с которыми им предстоит ехать, не самые дружелюбные…существа на свете. При виде них Скарамучча напустил на себя еще более грозный вид и не без грозных кряхтений вскарабкался в механическое чудовище. Ну или просто поезд. - Госпожа, к сожалению, для Фатуи выкупили только один вагон, и там одно личное купе, удовлетворяющее ваши потребности, - осмелилась поднять взор одна из Агентов, - хотите, мы потребуем для каждого из вас отдельное? - Ничего, обойдёмся и так. - отмахнулась Арлекино и вручила ей свой чемодан. И мешок с обертками на выброс.***
Как только тронулся поезд, по его взгляду она поняла - беда. - Хочешь сказать, что летать и размахивать призывными лапищами с Глазом Порчи ты можешь, а пережить лёгкую качку на протяжении каких-то пары дней - нет? - Передай это недовольство моей создательнице, а не мне, - зло плюнул Скарамучча, вцепившись намертво(на самом деле) в лесенку на верхнюю койку, - почему мы вдвоём едем? Опять вся казна Снежной не может себе два купе? Смотреть на это было чрезвычайно уморительно, Арлекино бы и сверху заплатила, чтобы еще пару мгновений любоваться этим паническим выражением лица. Видимо, вестибулярный аппарат пятисотлетней давности не был предназначен для новых технологий. - Но на кораблях же ты как-то плаваешь. - Это природная качка. А тут… грх! - он все таки отцепился, но только для того, чтобы занять место под боком. Между тем, Наташа достала свою кружку, печенье и досье для проверки. Мерно застучала счетами. Скарамучча дотянулся до печенья и на какое-то время затих. За окном разворачивался так любимый ею пейзаж - уже выехали из Столицы и, стуча по рельсам, проезжали мимо расцветающей на несколько недель реки, что продевала город нитью через игольное ушко. То тут, то там, вырастали гроздья деревянных домиков. Лето в Снежной было коротким событием, все быстро таяло, расцветало, и умирало до следующей вспышки жизни. Поэтому с урожаем было так себе. Скоро даже простейшее продовольствие придётся привозить из более удачливых в сезонах регионов. - Давай я помогу тебе залезть на верхнюю полку, крошка, - крамольно улыбнулась Арлекино, последнее обращение специально выговорив на снежанском. Скарамучча то ли притворился, что не понял, то ли накапливал злость, чтобы убить ее ночью во сне. - Мне не нужна твоя помощь, - и стал агрессивно карабкаться наверх. Сверху раздался тихий стук, Сказитель как-то горестно скрипнул и затих. Чтобы снизить риск своей смерти в ночи, Арлекино подсунула ему на полку остатки печенья.***
За первый день беспробудной и беспощадной качки в брюхе чудовища Скарамучча понял, что снежане - какой-то абсолютно ебнутый народ. Он адаптировался к тому, что приходилось лежать пластом почти постоянно, чтобы глаза не теряли фокусировку, и что при желании он мог не поглощать и не перерабатывать ничего около двух недель. Оставалось только ждать и смотреть за тем, как его теория о ебанутости подтверждалась. Вот зачем Арлекино в шесть утра себе трижды разводит кофе из пакетов, который ненавидит, и смотрит на одни и те же берёзки да тополи, что проносятся в окнах малоразличимой массой? - А, поле, - сказала восхищённо Наташа, увидев второе поле за прошедшие десять минут. Словно оно чем-то отличается от предыдущего. Или зачем выходить из купе, чтобы с кружкой этого самого мерзкого кофе так же стоять и смотреть на те же берёзки, но уже с другой стороны? Час и молча? К его ужасу, большая часть Агентов вели себя абсолютно так же. Они подходили к Арлекино в коридоре и так же молча стояли, смотря на топольки. Предвестница даже приглашала нескольких в их купе, чтобы поговорить о том, кому в Снежной жить хорошо. Это был даже не допрос, никакой пользы от мнения новобранца о том, хороший ли в этом году улов омуля, нет. Последней каплей оказался второй день, когда Наташа его разбудила. Чтобы показать туман. В пять утра. - Посмотри, какой плотный, и солнце в нем, как желток, - радостно сказала она. Если бы не то, что ее существование с недавнего времени стало более переносимым, чем все остальное, в природе чего Скарамучча не хотел разбираться, он бы ее просто убил. А так - просто нагадил следующей ночью, упав с верхней полки прямо на неё.***
Первая их остановка была в центре промышленности и металлургии Снежной, где под контролем Царицы и Сандроне возвели центры оборонного производства. Нужно было протестировать на прочность новые пластины для брони, и завербовать несколько десятков привозных сироток в Приют. Весь город был подернут туманом, но не молочным и влажным, как увиденный Арлекино с утра, а тяжёлым и свинцово-серым от исторгаемых нечистот. - Эти дети приехали с последней войны на границе? - Скарамучча, как упал на неё ночью, так и остался, а теперь сунул нос в их план поездки. - Как и прошлые. Как оставим вещи в гостинице, разойдёмся, - Арлекино размазала масло по булочке. - А что за дипломатический ужин? - Видимо, хотят поблагодарить Предвестников и Царицу за то, что аж своих прислали. Опустил веки, бледные и полупрозрачные. Город ей не понравился. Монументы, воспевающие Царицу, были медными с отделкой копотью, подземные переходы пахли тлеющими костьми, а детишки с лёгкими, переполненными свинцом и страхом, были исхудавшими и проблемными. Агент, что сопровождал ее, говорил про контузию трети сирот. Понятно, свежеосиротевшие. С такими всегда тяжело. Половина из них бракованы, разве что в отдел кадров сгодятся или на исследования. Рахитические чётки ребрышек, искривлённые дужки ступней, и сплющенный акушерскими щипцами череп одного младенца - да уж, воспитается поколение мечты. К полудню Наташа обедала паштетом и бефстроганов в высеченном из грубого гранита ресторане. Под смогом, укрывавшим периной город, виднелись лишь острия зданий ратуши, правительств и министерств. И несколько крупных жилых домов. Скарамучча, судя по данным, тоже неплохо справился, в пух и прах разбив новое изобретение алебастровым кулачком. Сандроне будет в ярости. - А почему она собственной персоной не отправилась? - спросил он вечером, когда они столкнулись на совместном ужине. - Наверное, ножки болят, - хмыкнула Арлекино. - Не может болеть то, чего нет. - Ну что, ты готов вкушать гостеприимство города в виде национального блюда? - Это ведь будут пироги? - Предвестница представила, как в голосе его мелькнула нотка надежды. Увы, это было только воображение. Предвестников пригласили ужинать в роскошной зале, обитой золотом и мертвыми портретами знаменитых снежан. Все было богато и чинно, Панталоне бы понравилось. И все было настолько же мертво. В убранствах, достойных разве что гробниц королей, Сказитель был как нельзя кстати - со своей мертвецкой бледностью, красотой иностранной вещи, которая лишь притворяется человеком, да и то не с особо большой охотой. - Ты так смотришь. Понятно, это будет какая-то гадость, - он немного поморщился. - Это будут пельмени. Птичка мне напела, что с 23 разными вкусами. Скарамучча оскорбленно сел за роскошный стол и уставился на холодец. - Мне тут не нравится. - И мне. Хорошо, что они тут были всего несколько дней. А пельменей еще и в дорогу дали. Когда уезжали, солнце падало в свинцовую перину, как выпавшая из печи искра.***
Вдвоём Предвестники пришли к соглашению, что на обратную дорогу закажут из Столицы механические сани с запасом топлива на несколько дней. Ради блага всех. Весть была передана Агентам, и Агенты принялись обустраивать их комфорт. Между тем, они отправили поезд с сиротками в столицу, а сами устремились дальше, вглубь Снежной. Арлекино с интересом разглядывала на карте вытянутое, как неправильное блюдце, озеро на их пути. Но там заповедник, остановиться не получится. Она заварила чаю и вышла посмотреть в окно. Было раннее утро, Агенты сопели в своих каютах, а работа у Предвестницы закончилась. Делать было нечего. Неожиданно, в коридоре обнаружилось тело, что медленно передвигалось, упершись всеми четырьмя конечностями в перила и пол. Выглядело весьма комично, но лучше никому из Агентов и правда не просыпаться ближайшее время. Скарамучча был в ярости и длинной рубашке, из которой торчали белые ноги. В общем-то, все всегда начиналось с этих чертовых ног. - Утра. А давай потрахаемся? - проворковала Арлекино, подойдя к нему и обхватив поперек груди, когда от сильного толчка Сказителя скосило влево. Вроде, причиндалы для веселья далеко она не упаковывала. На неё зло и несчастно посмотрели. - Не хочу. - Давай в купе. Я тебя хорошо буду держать, - снизила голос до хрипотцы, отлично действующей на милых дам, но не на сквернословящие вещи. - Я едва выбрался из этого склепа, - раздраженно буркнул Скарамучча, закрывая глаза от невыносимого гнева, - знаешь, в чем проблема, дорогая моя? Меня не тошнит и не укачивает, как всяких людей. Я. Просто. Не. Могу. Стоять! Меня это бесит! Он взмахнул руками в яростном жесте и случайно откинулся Наташе на грудь. Колени его еле держали. - Обратно я поеду на лошади, идите на хер все. Все равно во дворце пока что нечем заняться. - Уже заказали сани. Не шуми, а то детей разбудим раньше времени, - и Арлекино подкупающе ткнулась губами ему за ухо в родинку, щепетильно нарисованную рукой создательницы «по образу да подобию». Некоторое время они пребывали в этой неясной качке, пока Сказитель, видимо, размышлял - да или нет. Рядом испуганно щёлкнула дверь купе с жаворонками-Агентами. - Давай на стол тогда, - развернулся и ткнулся ей меж грудей. Хорошо пристроился, нечего сказать. Но до купе без синяков они не добрались. Стоит казнить машиниста, да вот только подпорченному сексу это не поможет.***
Снежная всегда была и будет огромной, но чрезвычайно бедной страной. Это понимаешь, когда выезжаешь за пределы столицы, утопающей в шике. И инструмент власти, и бесконечная экономия. Царица готовится к своему смертельному броску, и вкладывает силы лишь в то, что пригодится. С лёгкой подачи Предвестников получается контролировать регионы, и сеть агентов плетётся паутиной в самых отдалённых уголках Тейвата. - Рассказывают, что, как раньше в тёмную укладывали бабок, так и сейчас продолжают, - говорит Пиро-застрельщик. - Сейчас платить стали гораздо больше, чем во времена моего детства. Можно даже неплохо нажиться, - пожимает плечами одна из Агентов. - О чем говорите? - моргает Арлекино, - в тёмную, это же значит, когда в шубу кутают и забивают. Детишки переглядываются. Вспоминается, как Дотторе был в неописуемом восторге от воровского сленга Снежной, знанием о котором она делилась. Набрать снегу - украсть белье, плевательница это револьвер, а с разговором - с перестрелкой… - Мы имеем в виду, что на зиму умерших пожилых в деревнях укладывают в сени и в холоде держат до самой весны, - пояснила одна, - получают за них пособие пожилых как родственники, а весной уже тело начинает гнить и пахнуть. Приходится хоронить. Как раз земля отмерзает немного. Арлекино понятливо кивает. Кое-что никогда не поменяется. - Я ухожу. Завтра вас ждёт много работы, - степенно поднимается и покидает купе с пустой кружкой. Столько разговоров в дороге, так можно и заговориться насмерть! Но что поделать, если стук по рельсам вызывает неудержимое желание излить душу. Войдя к себе в купе, не в пример больше и уютней, Арлекино чуть не споткнулась о мечущегося Сказителя. Снова слез? Когда он лежал себе тихонько, схоронившись в углу и лишь иногда стреляя своими злыми и красивыми сливовыми глазами, его можно было почти счесть за предмет интерьера. Странно было с ним, все таки - каждое существо, так или иначе, заполняло собой пространство, существовало в своих вещах и следах пребывания. Скарамучча же не имел ничего из этого - на его багаже никогда не было ощущения чьей-то принадлежности, он никогда не ощущался в пространстве, да и ходил он даже бесшумно. Наверное, именно этим он так и тяготился - невозможностью как-то обозначить своё, хоть и неудачное, существование. - Что потерял? - Мою матчу. Единственная с кораблей из Инадзумы, чтоб ее, который за последнее время доплыл, и я его потерял где-то, - громко бьет локтем стенку купе и ругается на родном. Хм, ну выпить такой скорее всего она не могла. - Это тот зелёный и горький чай? Не видела, - она равнодушно ложится на своё место. - Как ты мне помогаешь! - язвительно шипит Предвестник, еще некоторое время грустно шуршит сумками, идёт (прополз по стеночке - заметьте, каким он стал бодрым после целительного раскачивания в такт поезду на столе!) обрушать свой гнев на Агентов и возвращается к Арлекино. Иногда кажется, что она в поездке с капризным ребёнком. Хотя раздражение от потери можно понять. - Могу попробовать поднять тебе настроение таёжным сбором трав. Другой не бери, это подарок для Коломбины. Ох как глаза засверкали. Конечно, он стащит именно какао. - Это опасно для всех. Ты же знаешь, что бывает, когда ей обещают что-то привезти и не привозят. - Еще купишь, - и забрал. Какао по итогу оказался необычайно вкусным, даже сама избегающая сладостей Арлекино оценила. За окном таяли леса и деревеньки в розовом, как персиковое суфле, закате. Так они и просидели до поздней ночи, перебрасываясь лёгкими колкостями, бедро к бедру. - Давай спать, - говорит Арлекино и скидывает плащ, в котором поверх рубашки для сна разгуливала по вагону. Ей внезапно захотелось поцеловаться. У Коломбины всегда для этого были приятные губы, как пьяные вишни, которыми она смеялась прямо во время целований. А еще грим с щёк оставался на багряной машкере арлекина. А вот Скарамуччу было целовать, как грызть кромку льда - прохладно и печально. Эти преприятные отношения нужно заканчивать, думает Предвестница и целует его. Сказитель довольно ласкается в ответ, а затем тащит сверху одеяло и устраивается под боком. - Мне дует сверху. - невозмутимо изрёк он. - Нам тесно будет, кто-то окажется на полу. - Не окажется, - острую коленку на бедро и обнимает руками, - вот и все. Спи.***
В их последнем месте пребывания царила невыносимая жара на пару с такой же невыносимой радушностью. Вот нет золотой середины в Снежной - либо злые холода, либо удушающая жара. Как только прознали про их визит, местные чиновники стали в бесконечном порядке приглашать к себе в посольство на визит. Оказались они намного более приятными, чем жители промышленного города, хоть и с виду - то же набитое жиром пузо и блестящая яичная голова. В первом посольстве им приготовили самовар вкусного чая и множество яств из местной кухни. Наташа пыталась остудить саму себя с помощью энергии Крио, Скарамучча же пил пятую чашу чая и закусывал горячим. - Довольно вкусные пирожки. - Это местное блюдо, не пирожки. Эчпочмаки, что ли… - тяжело вздохнула, еле надкусив свой. - То есть, Снежная и тут пришла, завоевала землю у целого народа, и присвоила себе? - Вроде того. Издавна этим занимаемся. Сказитель впервые на ее памяти с таким аппетитом ел не сладкую пищу. Уплетал за обе щеки и выглядел совершенно уморительно - Арлекино бы подшутила, если бы не ее сражение с погодой. Откушав, они отправились с визитом в следующее посольство. Ничего не запомнилось там, кроме очередного пышного чаепития. Празднично одетая женщина поднесла им местный десерт на расписном блюде. - И пусть союз ваш будет крепким, как этот чак-чак, дорогие гости. О, Архонты. - Конечно, вы имели в виду политический союз снежан и вашего народа? - нервно уточнила Предвестница. Скарамучча тем временем предал ее, с жадностью откусив запретной сладости и великодушно, по его мнению, предложил его коллеге. Пришлось есть. Он кивнул женщине и что-то ей сказал. Видимо, на языке местном. - Так ты все-таки подготовился к дипломатической встрече, - фыркнула Арлекино, - так почему значение подношения чак-чака не узнал. - Это вкусно, какая разница, что люди думают, - Сказитель белосахарными своими пальцами оторвал еще немного и скормил сладость ей в рот, чтобы перестала вредничать. Стоит ли говорить, что их отношения поняли совсем уже превратно. Пытка кушаньем и чаем продолжалась до позднего вечера, и, когда даже вместилище для Сердца Бога не смогло вместить больше чая, они сбежали в гостиницу, переваривать пережитое. Красивый город, странный, не потерявший своего особенного лоска и резьбы домов с давних лет. - Почему этот город на каких-то горках ссаных, так можно и весь ужин выплюнуть по пути в гостиницу, - заворчал Сказитель. - В Инадзуме все дороги ровные? - не сдержалась Арлекино, потому что коллега ее по поеданию чак-чака то и дело норовил подлезть под бок, как ласкающийся кошак, а она всеми силами скрывает тут, что потеет как грешница в церкви. - В Инадзуме все дороги ведут к сегуну, а все дороги от сегуна ведут на плаху. - Интересные порядки… да что ты прижался-то ко мне, не видишь, что я умираю от жары? - взвыла Арлекино, залезая чуть ли не на стенку кареты, в которой их довозили до злосчастной гостиницы. Скарамучча изумлённо поднял на неё глаза. Какие чудесные сливы, выковырять и съесть на десерт. - Если нужно, я умею генерировать холод, - сказало это чудо. - ... И ты молчал?! - Ты и не просила помощи, дорогая моя, - фыркнул надменно в ответ и через несколько минут внутри кареты стало ощутимо прохладней. Пришлось, скрепя сердце Крио оковами, которые в быту абсолютно бесполезны, обнять коллегу и ехать так до вершины очередной ссаной горки.***
- Твои колени выглядят как сахарные головы, ты знаешь об этом? Острые и убиться можно, - потягивая вино, промурлыкала Арлекино, смотря на коллегу по, теперь уже, огромному казану с пловом. Им организовали прощальный ужин в удивительном месте в виде того же огромного казана, где сплошь и рядом были статуи странных драконов с выпученными глазами. - Уже напилась. Агенты передали, что сани приехали. Большие, неповоротливые и скрипящие. Кажется, кто-то перед отъездом здорово разозлил Панталоне. Она притворилась, что не понимает, о чем речь. Скарамучча смотрел на неё, смотрел - думал, как подобраться. Чиновники были без часу пьяны, да и слуги тоже.Неровен час, начнётся драка, прыжки через костёр и прочие дикие забавы, которыми чреваты пиршества в Снежной. Нужно действовать сейчас. - Арлекино, прикажи налить им больше вина. Надо их напоить и украсть дракона, - Сказитель проникновенно, как ему казалось, заглянул той в глаза. Наташа посмотрела на него в ответ. Со зрачками у неё всегда были какие-то неполадки, конечно, но сейчас было совсем чересчур. - Какого дракона? - Статую. Хочу украсть, - показал на одну из них, - можешь выбрать любую. Почему-то впервые за долгое время ему было важно, чтобы этот человек с энтузиазмом согласился на его затею. Арлекино поднялась с бокалом вина, неспешно прошлась мимо всех статуй, и вернулась аккурат к полному опьянению чиновников. - Есть с грудью и кривой рожей как у Тартальи. Давай его, - сказала она. - Крадем? - Крадем. Он был… очень счастлив в этот момент. Даже сосущее ощущение собственной пустоты куда-то пропало, когда они слаженно работали, а точнее, отдавали Агентам приказы выкорчёвывать и уносить в багаж несчастного дракона. А поставить в столице его можно где угодно. Хотя бы на любимый газон во дворе у Панталоне.***
- Натали-и-и, вот же смех, - задыхался, плевался, и давился привезённым сувениром Дотторе, - ты серьезно? Видимо, мальчик Аякс дал начало моде связываться со всякими нечеловеческими сущностями! - У тебя руки по локоть были в этой нечеловеческой сущности, - Арлекино надеялась, что в полутьме лаборатории не будет видно краски на ее лице. Вот и привози сувениры! Премии им не видать, как собственных ушей, еще и по штабу пошли эти слушки. - Хотя бы не в том месте, где были у тебя, милая моя, - поиграл старший Предвестник бровями. И с наслаждением откусил чак-чака, - надо бы тебе подарок на свадьбу приготовить… Арлекино лишь вздохнула, наливая себе чаю к закуске. Пошутят и позабудут. По крайней мере, хотелось на это надеяться.