Тем временем в отдаленной петле…
Старый кинотеатр уже давно не сиял своими огнями как в дни былого величия. И пусть постеры на афишах все еще выглядели захватывающе и могли заинтересовать обывателя, они потеряли свои краски и индивидуальность как в первые дни. Да и вообще… изображения подозрительно напоминали, события, которые прошли в петлях когда-то давно. Взять хотя бы название: «Тот, кого я люблю», изображающая молодого мужчину, похожего на адвоката и незнакомую женщину. Однако рассматривать подробно каждую из них не было времени. Это был слишком драгоценный ресурс. Особенно на Игре. Эдгар с опаской осмотрелся вокруг и сделал первый шаг в уже разрушенный временем холл. Старая лестница поднималась ввысь, ведя незнакомого путника к забитым доскам ложам, левое крыло тонуло во мраке, а со стороны правого слышался шум улицы. Похоже, что он каким-то образом соединялся с карнизом одного из домиков. «Отличный путь обхода», рассеянно подумал художник, решив запомнить это место. В нужный момент времени оно могло стать как и опасной ловушкой, так и надежным спасением. Мысли, крутившиеся в голове, пока Эдгар осматривал этот путь, немного мешали. Они разошлись с Хосе уже довольно давно, однако свой изначальный план — сразу посетить кинотеатр, художник выполнил далеко не сразу. Пришлось потратить время на но, чтобы обойти опасное место, в котором они столкнулись с Охотником. К тому же, пока он тратил время на обход до него донесся крик одного из вынужденных товарищей и оставалось только надеяться, что с ним все в порядке. И хотя он пытался увидеть Охотника хотя бы краем глаза, не получилось ровным счетом ничего. Получилось сделать совсем маленькое представление о нем: достаточно высокий и грузный, возможно неповоротливый, но в то же время весьма стремительный… Слишком странный, по сравнению со всеми, кого уже приходилось видеть, и оттого не менее опасный. Хотя… не стоит забывать, что он на Особой Игре, и возможно здесь это в порядке нормы? Оторвавшись от созерцания лестницы он осмотрел холл и тут-то в глаза ему и бросились пятна крови, уходящие в пространство под лестницей. Некоторые уже успели подсохнуть, что свидетельствовало о том, что раненый игрок уже успел убежать, а часть была размазана тяжелыми следами огромных ботинок и чего-то очень тяжелого, оставившего не только кровавую полосу, но и большие царапины на старых досках. Сглотнув подступивший к горлу ком, Эдгар с опаской заглянул в небольшое укрытие, но, ожидаемо, никого не увидел. В углу комнаты валялся только порванный песочный пиджак, заляпанный кровью в районе левого рукава. Скорее всего его владелец и был первой жертвой Охотника. Но куда он делся? «Так, спокойно!» — Эдгар заставил себя мыслить хладнокровно, сжимая пальцами раму холста чуть ли не до судороги. «Давай рассуждать логически. Если пострадавшего здесь нет, значит он смог улизнуть от Охотника. Непонятно пока как и был ли он один, но по крайней мере есть надежда на то, что он в порядке. Машинки здесь нет, но я видел еще одну недалеко отсюда, а значит опасно тут оставаться. Надо идти дальше». Что ж, в этом художник мог действительно себя похвалить. Повышенная ответственность и чувство опасности, иногда не отпускающее даже в укрытии сделали его очень рассудительным. Время продолжало утекать как вода сквозь пальцы, а потому стоило поспешить, чтобы как можно быстрее закончить проклятую Игру, тем более, что она решала его дальнейшую судьбу. А Эдгар вовсе не хотел затеряться в забвении или умереть. У него еще осталось дело. Безумно важное для него, на тонкой грани отчаяния и боли, но ответственное. Об этом ему каждый раз напоминало письмо, спрятанное в нагрудном кармане рубашки, с надломанной красной восковой печатью. «Я уйду отсюда только с Лукой. Или не уйду вовсе!» Художник сделал первый шаг назад, разворачиваясь и поднимая голову… и понял, что совсем забыл о том, что даже будучи погруженным в размышления стоило оставаться всегда начеку. Грузная и высокая фигура Охотника возвышалась над ним и осматривала с головы до ног. Пустой и одновременно безумный взгляд полный только жаждой крови готов был поглотить его тело прямо здесь, даже оружие казалось ненужным. Казалось, что даже время остановилось, пока их взгляды сосредоточенно изучали друг друга, но вот мир возвращается в привычное русло, появляются звуки, видно едва заметные движения. Эдгар вовремя подгадал момент, когда тяжелое оружие начнет описывать широкую дугу над его головой, и ловко поднырнул под руку Охотника, уворачиваясь от удара. Перепрыгнув хлипкое ограждение в стене кинотеатра, он стремительно бежит прочь, чувствуя, как сердце начинает биться так сильно, что готово выпрыгнуть из груди. Наверное его стремительное движение ошеломило Охотника, потому что сперва он слышал только растерянное покашливание, но потом он начал следом за ним перебираться через хлипкое ограждение, которое впрочем быстро сломалось пот тяжестью его тела. Быстро выпутав из сумки на поясе карандаш, он покрепче сжимает раму холста в руках и на бегу делает первый набросок на белом полотне. «Ну что ж… Вот и началось мое испытание…»***
Антенна залила пространство спасительным ярким светом, вызывая на душе приятное чувство облегчения. Это была третья машинка, которую получилось расшифровать. По правде говоря, Орфей с большей радостью справился с этим бы в одиночку, но полученная в процессе Игры рана очень сильно мешала ему сосредоточиться. Руку то и дело сводило судорогой, пальцы немели и он даже несколько раз чуть не провалил калибровку. К счастью его вынужденный товарищ был не только немногословен, но и не привередлив в этом. Адвокат действительно хорошо разбирался в хитрой технологии машинок, не хуже того же Луки, и давал дельные подсказки, а когда видел, что процесс затормаживается или близок к критической ситуации, отстранял романиста, спасая процесс и их самих от потенциального поиска Охотника. — Ну ладно, — Фредди вытащил код из машинки и бегло его прочитал, после чего свернул и спрятал в карман рубашки. — С этой разобрались. — Прости что так долго, — Орфей виновато склонил голову. — Если бы не рука… — Стечение обстоятельств, все нормально, — адвокат только отмахнулся. — Что поделать, на Игре невозможно порой быть и не получить ни одного увечья. А особенно тут. — Пожалуй, — романист вяло улыбнулся. — Так, и что дальше? Куда нам идти? Вместо ответа Фредди достал из-за пазухи карту и снова начал ее рассматривать. Со стороны это выглядело даже забавно, особенно когда он поправлял сползающие с носа очки или чуть потирал нос. В голове сразу промелькнула ассоциация с кроликом. А если учесть, что мадам Соловей представляла Изнанку как нору в которую провалилась Алиса… Орфей даже торопливо сдержал смешок, слишком яркую картину нарисовало его воображение. — Ты чего? — Фредди даже от карты оторвался, когда заметил, что он странно дернулся. — Нет, ничего. Просто вспомнил одну забавную вещь. — Хмф… расскажешь, когда выберемся, — пробормотал мужчина, снова уткнувшись в карту. Орфей быстро кивнул и отвернулся, выдохнув. Не стоит показывать себя таким, а то еще подумают, что он какой-то недалекий. А этого ему совсем не нужно было. Сосредоточив внимание на звуках вокруг, он постарался сконцентрироваться на настоящем и том, что происходит сейчас. Сейчас они находились на тесной улочке, вдоволь уставленной старыми магазинчиками. Если учесть, что этот полигон был также воссоздан из чьих-то воспоминаний, то он очень даже неплохо сохранился. Огни работали, многие из заведений выглядели так, что казалось бы стоит постучать в дверь и тебе откроют. При всем этом это было достаточно удобное место, чтобы спрятаться от неповоротливого Охотника — скрыться за прилавком или одной из стенок, пробраться в угол и слиться с местностью… Нет, последнее точно не сработает, однако может сбить с толку. Наверное, если бы у Орфея было больше времени, он бы с радостью обошел тут все. Единственное, что омрачало картину — почти полное отсутствие звуков. Он уже успел привыкнуть к мелодичному переливу колокольчиков вдалеке, а они вполне успешно глушили все остальное, и по итогу не было слышно ни криков, ни погони, ни даже тяжелых шагов Охотника. Идеальное место для Особой Игры, ничего не скажешь. — Вот черт… Бормотание Фредди привело Орфея в чувство и заставило снова повернуться к нему. Адвокат торопливо сворачивал карту и глядел в ту сторону, откуда они пришли, и пусть он старался выглядеть как и прежде, было заметно, что он начал нервничать. Предчувствуя неладное, Орфей тоже посмотрел в сторону темнеющего переулка, однако там было пусто. — Ты что-то увидел? — спросил он Фредди. — А? Нет, нет, просто кто-то провалил калибровку, вот и ругнулся, — адвокат снова поправил сползшие на кончик носа очки. — Слушай, давай я пойду к следующей машинке? А ты возвращайся к кинотеатру. Помнишь, там еще одна была рядом? Начни ее расшифровывать для перестраховки. — Погоди, ты уверен? — писатель недоверчиво нахмурился. — Мы там прилично наследили. Охотник может наоборот караулить это место и просто повалить нас. — Его там нет, он идет в сторону арки, — отрезал собеседник, гордо вздернув голову. — Я знаю что говорю! Поверь, этот вариант сейчас самый что ни на есть лучший! Так мы сэкономим кучу времени и наших нервов. Ты ведь хочешь закончить Игру и остаться живым при этом? «Хочу, но я не верю ни единому твоему слову!» — промелькнуло в мыслях у Орфея, однако вслух он говорить ничего подобного не стал. Кто знает, может Фредди действительно был сейчас прав. Однако странное чувство дежавю не отпускало его, и он понимал почему. Слишком уж похоже выглядела ситуация сейчас, совсем как на заводе в том туманном воспоминании. Но чтобы не вызывать подозрения у партнера, романист коротко кивнул ему и сделал вид, что собирается идти туда, куда ему велели. — Тогда встретимся у ворот, — ответил он, натягивая на лицо слабую улыбку. — Будь осторожен! — Взаимно, друг! Заметно воодушевившийся адвокат торопливо засеменил в противоположную сторону и перебежками стал пробираться через проходы, а Орфей дождался, пока он скроется и быстро осмотрелся. Чутье не подвело его. Перо Алисы снова начало опасливо нагреваться в блокноте, а значит Охотник все-таки идет сюда. Чтобы не встретиться с ним лицом к лицу, Орфей быстро подбежал к ржавому шкафчику, стоявшему недалеко от готовой машинки, забрался внутрь и задержал дыхание, смотря сквозь маленькие щели на происходящее снаружи. Ожидание было неприятным, однако плодотворным. Перо нагревалось все сильнее и это чувствовалось даже сквозь плотно закрытые страницы. А спустя минуты три Орфей смог и увидеть Охотника, проходящего прямо рядом с тем местом, где они недавно стояли. Он застыл рядом с машинкой, тяжело дыша и осматриваясь, стараясь уловить каждый подозрительный звук, который мог бы дать ему намек на то, что кто-то находится рядом. Романист полностью задержал дыхание, когда он приблизился к шкафчику и сжал свободной рукой шатающуюся дверцу, чтобы она случайно не скрипнула. Секунды ожидания были томительными и долгими, и казалось, что «мертвец» вот-вот постучится в ржавую конструкцию, но тут по полигону эхом прокатился звук, как что-то каратнуло. Это сразу же привлекло его внимание, и потеряв интерес к шкафчику, он отошел от него и сделал стремительным рывок в ту сторону, куда не так давно убежал Фредди. Орфей едва заставил себя выдохнуть, когда он ушел, но еще какое-то время ждал в шкафчике, опасаясь, что Охотник может вернуться. И только когда блокнот в его руке стал не таким горячим он успокоился и вылез наружу, с облечением выдохнув. Что ж… Адвокат показал свою трусливую сторону в очередной раз и теперь доверия к его персоне у Орфея стало еще меньше. — Ну надеюсь, ты сможешь с ним справиться, Фредди, — с иронией сказал он и все-таки направился в сторону кинотеатра. Только теперь он был уверен, что впереди было безопасно.***
Орфей стоял в кинотеатре, рассматривая пятна собственной крови и чувствуя, что не знает, что именно должен делать. Поиски машинки не дали результата — Фредди даже тут умудрился его обмануть. Однако и идти вперед он опасался, справедливо не желая встречаться с Охотником снова лицом к лицу. Слишком бережно он относился к обещанию, которое дал Эмме и ребятам перед Игрой. Навязчивые мысли об опасности, о том, что сейчас происходит с Лукой и Виктором буквально приковали его к месту, отчего он вообще не решался сделать даже шаг вперед, чтобы, например, забрать свой пиджак. Очнулся он только тогда, когда внезапно почувствовал острую боль в пальце здоровой руки. Сперва он подумал, что укололся кончиком пера, но тут до него долетел знакомый звук мелодичной трели, а на плечо приземлилась Соловей, укоризненно смотрящая на него своими маленькими глазами-бусинками. — Ох… Прости, я задумался, — романист устало потер переносицу и поднял руку, чтобы ласково погладить птичку. — Спасибо, что привела меня в чувство. Мне нужно продолжать Игру. Он собирался уже идти к выходу из кинотеатра, как вдруг она снова громко чирикнула и слабо стукнула его клювом по уху. Растерянный писатель даже опешил, раньше Соловей себя никогда так не вела. Она резко слетела с его плеча и приземлилась на перилах лестницы, прыгая все выше. А когда романист неловко обернулся, снова посмотрев на выход, опять громко чирикнула и перелетела еще выше. Недоумевая над странным поведением птички, Орфей сперва хотел просто отмахнуться, но потом внезапная мысль ударила ему в голову. «А что если она меня пытается куда-то отвести? Может мне пора прятаться?» Решив проверить эту теорию, он направился следом, аккуратно ступая по старой лестнице, надеясь, что она не обвалится у него под ногами. Видя, что ее товарищ все-таки последовал за ней, Соловей снова перелетела выше, застыв у выхода, там где балкончик соединялся с крышей одного из двухэтажных зданий. Когда Орфей приблизился настолько, что мог бы ее погладить, она снова сорвалась со своего места и резко перелетела мостик, сев уже на противоположной стороне. Только тут Орфей услышал новый звук, заставивший мурашкам пробежать по спине. Чье-то тихое, но прерывистое дыхание и слабый стон. Уже не задумываясь, он быстро перебежал мостик, даже не осматриваясь по сторонам и успешно оказавшись на крыше. Опрокинутый паллет между крышей и пожарной лестницей был забрызган кровью, а в уголке съежился молодой парень, зажимая глубокую рану на боку. Берет упал со светло-каштановых волос и теперь просто валялся рядом с наполовину законченным холстом, расписанным, как показалось Орфею… кровью. Однако в этих небрежных и жутких мазках четко угадывалось лицо Охотника, преследовавшего их на этом полигоне. Даже удивительно, насколько похоже получился этот портрет, даже учитывая, что он все еще был незакончен. Отойдя от небольшого шока, писатель быстро приблизился к другу по несчастью и попытался его ровно усадить, но тот внезапно резко дернулся и едва не ударил его. — Не лезь! Минутная вспышка гнева стоила ему равновесия и он со стоном едва не упал, однако романист успел подхватить его и прислонить спиной к ограждению. — Обычно не так встречают друзей по несчастью, — сказал он с небольшим замечанием. Художник посмотрел на него расплывчатым взглядом и было видно, как он постепенно успокаивается. По крайней мере он разжал руку, в которой сжимал осколок стекла. — Ты кто? — хрипло спросил он. — Один из игроков. Не двигайся, а то крови будет еще больше! Предупреждение было не лишним. Почти весь левый бок уже был темно-красным и липким от пропитавшей его жидкости. Быстро соображая, что делать, Орфей вспомнил про свой пиджак, который уже успешно пустили на перевязь. Велев Соловей присмотреть за несчастным, он торопливо вернулся в кинотеатр, подобрал свои вещи и вернулся, на этот раз предварительно осмотревшись. На его счастье Охотника рядом не было. Быстро присев рядом, он разорвал остатки жесткой подкладки и сделал из нее перевязочный материал. — Что произошло? — спросил он, стараясь разговорить художника. — Как ты получил эту рану? — М-моя ошибка, — парень зашипел, когда Орфей приподнял его рубашку, чтобы осмотреть рваный порез. — Я споткнулся на лестнице и попытался опрокинуть ему эти доски на голову, а он… — Хорошо-хорошо, я понял. Теперь возьми ткань и плотно прижми к ране. Было справедливое опасение, что даже такая повязка не решит проблем, к тому же это большой риск занести заразу. Однако выбирать не приходилось, а оставлять парня здесь Орфей ни за что бы не согласился. К счастью импровизированный бинт был достаточно плотным и длинным, и перевязь по итогу была успешно сделана. Вытирая перепачканные руки о подол пиджака, романист рассеяно подумал, что сейчас бы не отказался выпить чего-нибудь крепкого, чтобы взбодриться. — Не самая лучшая помощь, но хоть что-то, — подвел итог он. — Сможешь идти? — Дай мне руку и помоги встать. Я не собираюсь умирать на этом чертовом полигоне. Писатель мог только восхититься такой решимостью, и он осторожно помог художнику выпрямиться. Он упрямо вцепился свободной рукой в свой холст, явно не намереваясь его тут оставлять и слабо пошатывался, однако после смог собраться и даже сделать пару шагов. — Спасибо за помощь, — поблагодарил он, наконец оглядывая союзника прояснившимся взглядом. — Так ты четвертый игрок? — Орфей, — романист коротко кивнул в знак знакомства. Он заметил, что художник смотрит на его перевязанную руку и торопливо одернул рукав. — Пустяки, не такая серьезная рана. — Кажется ты уже тоже встретился с нашим палачом, — на губах художника появилась слабая улыбка. — Я Эдгар. Сказал бы, что рад знакомству, но обстоятельства не те. — Надо вытащить тебя отсюда и побыстрее, — хмуро сказал романист. — Охотник может вернуться в любую минуту. Он с надеждой посмотрел на Соловей и та, словно поняв его мысли, коротко чирикнула и полетела вперед на разведку. Решив подстраховать нового знакомого, писатель подставил спину. — Давай я понесу тебя. Лучше приберечь силы. Сперва Эдгар хотел отказаться от этой затеи, но сделав несколько шагов понял, что потеря крови негативно отразилась на его состоянии. А потому устало кивнул и позволил Орфею подхватить его, не выпуская из рук холста. Осторожно перебравшись через мост и вернувшись в старый кинотеатр, он начал спускаться по лестнице вниз. — Итак Орфей, — Эдгар со слабой улыбкой осматривался вокруг, чтобы хоть как-то помочь ему, — как же тебя занесло в проклятое Поместье? — Это долгая история, — усмехнулся писатель. — Давай я расскажу ее тебе после того, как Игра закончится и мы попадем в Убежище? — Вряд ли я пойду с тобой, — фыркнул парень. — Мне надо будет вернуться… мой друг остался в петле совсем один и если я не вернусь… — С такой раной ты быстрее умрешь от потери крови где-нибудь в коридорах Безвременья, — отрезал Орфей, нахмурившись. — Уж извини, но никаких отговорок. Твоего друга мы найти успеем, а вот если ты умрешь будет вообще не здорово. Упрямо поджав губы, Эдгар промолчал. Не стоило сейчас вступать в длительную дискуссию. Выйдя из разломанного прохода в стене кинотеатра, Орфей начал осторожно двигаться вперед, надеясь отнести художника к воротам, чтобы он был хотя бы в относительной безопасности. — Эдгар! Громкий крик сзади заставил вздрогнуть обоих. Резко обернувшись, Орфей уже приготовился бежать, однако увидел, что к ним стремительно бежит еще один человек. Резко затормозив рядом с ними он попытался отдышаться, сжимая в руках старые карманные часы на цепочке. — Слава богу, ты в порядке, — сквозь тяжелое дыхание пробормотал он. — Я думал этот мертвец тебя уже к праотцам отправил! — Не сегодня и не здесь, Хосе, — ответил ему художник, спускаясь с Орфея и схватившись за его плечо, чтобы не упасть. — Ты что тут делаешь? И почему ты так запыхался? Убегал от него? — Нет, но он проходил мимо меня, когда я закончил машинку, — мужчина помахал перед ребятами листком, в котором Орфей узнал страницу с кодом. — У него было столько крови на его железке… Вот я и оббежал весь полигон. — Ну я нашел его первее, — улыбнулся писатель и протянул руку новому собрату по несчастью. — Орфей. Романист. — Хосе Баден, — мужчина с улыбкой ответил на рукопожатие. — Старший офицер морской Империи Британии. — Однако, не ожидал встретить в Поместье людей высокого чина. — Хм… — Хосе заметно смутился. — Ну правильнее сказать бывший Старший офицер… Не суть, — он отмахнулся. — Как я понял у нас осталась всего одна машинка. Надо поскорее найти ее или Фредди и убраться отсюда. — Я бы не рассчитывал на Райли, — нахмурился Орфей. — Когда мы закончили декодировку он намеренно отправил меня в сторону Охотника, чтобы потянуть время, а сам сбежал как трус. — Почему меня это не удивляет, — мужчина покачал головой. — Он и в Изнанке особо ни у кого не вызывал доверия. В темнице говорил, что попался только благодаря неудачным стечениям обстоятельств, а когда его спрашивали про других, с кем он оказался на Игре постоянно замолкал и менял тему. — Ребят, все это безусловно интересная тема для обсуждения, но у нас нет времени, — оборвал обоих Эдгар. — Надо убираться. Это открытая местность, мы тут как на ладони. Давайте хотя бы найдем укрытие или… Он не договорил, страдальчески охнув, глядя за спины парней. Почти в эту же минуту Орфей ощутил, как резко начала раскаляться тетрадь в его кармане, а еще через мгновение он уже оттолкнул Эдгара за паллету, торопливо опрокидывая ее. И не зря — доски успешно обвалились прямо на голову Охотника, в мгновение ока оказавшегося рядом с ними. И пока он громко взвыл и приходил в себя от удара, романист поспешно оттащил художника в сторону, затравленно оглядываясь вокруг. — Твою мать… и что нам делать? Эдгар соображал быстро. Холст все еще был у него в руках, пара кистей тоже, надежно спрятанных в сумке на поясе. Однако надо было быть очень осторожным, потому что больше полотен у него не было. Первое он истратил во время погони. Кровь уже не так сильно бежала из раны и тугая повязка ее с горем-пополам останавливала, но его одежда была насквозь пропитана алой жидкостью. И если постараться… — Орфей, Хосе, отвлеките его! — попросил он, быстро выпутывая кисть из сумки. — Дайте мне пять минут! — С ума сошел?! — Орфей отбежал от Эдгара и переглянулся с Хосе, который тоже непонимающе посмотрел в их сторону. — Сейчас не время заниматься рисованием! — Делайте что я говорю! — разозлился художник, быстро выжимая край рубашки и обмакивая кисточку в темно-бордовую жидкость. — От этого зависит спасемся мы или нет! «Легко сказать!» — затравленно подумал Орфей, глядя как Охотник заносит меч и одним движением ломая доски, будто они были сделаны из картона. Его наполненный гневом взгляд скользил от одного Выжившего к другому, словно примеряясь, кого уложить первым. Выбор пал на романиста. Тяжелый меч легким движением мощной руки вскидывается и писателю срочно пришлось срываться с места, отбегая прочь и вжимаясь спиной в стальные двери, со страхом наблюдая за тем, как все начинает повторяться. Однако этого не случилось, потому что Соловей тоже была рядом с ними, как оказалось. Маленькая и юркая, она резко спикировала на голову мертвеца с силой клюнув его в голову, отчего он снова подавился собственным дыханием и попытался отмахнуться от птички. В сгущающейся атмосфере ужаса и страха неожиданно громко затикали часы. Бросив быстрый взгляд на Хосе Орфей буквально застыл с открытым ртом. Офицер делал что-то воистину странное. Вроде бы ничего необычного, он просто открыл часы и начал их раскачивать, подобно маятнику, и специально полез прямо под руки и оружие Охотника. Однако то ли его реакция стала слишком замороженной, то ли он не успевал следить за ним, он промахивался. Сперва один раз, потом второй… Романист использовал это, чтобы отбежать от ворот на безопасное расстояние и вытащить тетрадь, которая снова опасно перегрелась, рука уже готова была схватить перо Алисы, буквально взывающее о том, чтобы им воспользовались. Но тут над полигоном, как гром среди ясного неба, разнеслась сирена. — ВОТ ЧЕРТ!!! ФРЕДДИ!!! Теперь уже стало не до шуток. Хосе едва успел увернуться от нового удара, пролетевшего буквально в паре сантиметров от него. Он был такой силы, что железная арматура пробила асфальт и мелкая крошка хлынула в разные стороны. Налившиеся кровью глаза монстра, стоящего перед ними были полны отчаянного желания убивать каждого, кто встанет у него на пути. Тут струсила даже Соловей, отлетев обратно к Орфею и приземлившаяся ему на плечо. — Эдгар! — Хосе со страхом в голосе позвал друга, все еще сгорбившегося над полотном. — Мне кажется уже поздновато что-то делать! — Сейчас-сейчас… Металлический бак за спиной Охотника начал искрить, стало видно, как по трубкам более быстро начинает бежать странная жидкость. Еще один удар, от которого Хосе отлетает к стенке и роняет часы, едва сам не теряя сознание. Теперь ему не увернуться. Орфей настолько сильно перепугался, что рванул вперед, даже не раздумывая, что делает и не замечая, как дорогая ему вещь падает на землю… — ЭДГАР!!! — Готово! Всего за пару мгновений до нового удара, художник подскакивает на ноги, с удивительным проворством для раненого. Подхватив несколько разбитых досок, он ставит их рядом с еще одной ловушкой и водружает сверху законченное полотно с портретом Охотника. Улучившая момент Соловей совершила еще один пикирующий удар на его голову, отчего мертвец раздражающе повернулся и застыл, зацепив взглядом картину. Его взгляд стал затуманенным, а ноги, как по велению гипноза медленно направили его в сторону картины. — Быстрее, бежим! Пока он отвлекся! Хосе использовал минутную заминку, чтобы быстро подхватить в руки часы и оттащить художника прочь, убегая под укрытие кинотеатра. Орфей последовал за ними и только когда все трое забежали обратно на лестницу они позволили себе немного перевести дыхание. — Только надолго его картина не задержит, — простонал Эдгар, болезненно скорчившись и схватившись за бок. Сквозь повязку снова начала проступать кровь. — Так… — Офицер угрюмо осмотрел обоих и с видом бывалого солдата ободряюще положил руку на плечо романиста. — Орфей, бери Эдгара и уходите. Идите на другой конец карты, к воротам. Я более чем уверен, что Фредди сейчас в поте лица пытается их открыть. — Что? — писатель ошалело посмотрел на него. — А как же ты? — А я попробую отвлечь Охотника еще раз и увести его подальше. — Не вздумай! — художник сердито зашипел. — Это самоубийство! Он тебя на лоскуты изорвет! — Я отбегаю столько, сколько смогу, — отрезал Хосе и Орфей с горечью понял, что он уже принял решение. — Не пытайся меня переубедить, Эдгар. Я попал сюда не случайно. И раз уж мне выдался шанс хоть как-то попытаться исправить свои прошлые грехи, то я его не упущу. Деми бы точно со мной согласилась. «Интересно, о чем это он…» — подумал Орфей, заметив, как вздрогнул Эдгар и скорбно опустил голову. Чтобы не упасть, он снова схватился за перила. Соловей начала встревоженно чирикать, предупреждая остальных о том, что Охотник приходит в себя. — Она погибла, ты ведь в курсе, да? — глухо спросил художник у Офицера. — Да. И отчасти я тоже в этом виноват, — мужчина покачал головой и крепче сжал часы. — Короче, уходите. Дайте мне немного погеройствовать, как когда-то давно. Если повезет — я найду запасной выход и уйду через него. — Запасной выход? — недоуменно спросил романист. — Иногда на Игре появляется люк, который ведет куда-то в глубины Поместья. Он позволяет спастись в самый отчаянный момент. Однако открывается он только в том случае, если никого на полигоне, кроме последнего Выжившего и Охотника не останется. Так что помните: как только доберетесь до ворот — сразу уходите. — Хосе… Орфея душило чувство несправедливости. Теперь он в полной мере понимал, что чувствовал Лука, когда говорил, что хотел, чтобы каждый смог выбраться из Поместья. Он действительно не хотел отпускать на столь отчаянный план Офицера. Даже если он и прав и наделал в прошлом много ошибок. Однако сам мужчина только тихо хмыкнул и слегка поправил сбившийся пиджак. — Сейчас бы выпить бутылочку ее алкоголя перед погоней, чтобы чувствовать себя лучше, — мечтательно пробормотал он. — Ладно, друзья, а теперь вперед. Убирайтесь из этой проклятой петли! Тяжелые шаги Охотника медленно приближались к их укрытию. Покрепче сжав в руках карманные часы, одним резким движением Хосе снова их открывает и выбегает прямо перед носом подошедшего Охотника, крича ему в спину и привлекая внимание. Отчаянный трюк удался и мертвец переключил свое внимание на него, отправившись в погоню. Орфей покачал головой и помог Эдгару забраться снова ему на спину, после чего, выждав некоторое время, спустился вниз и так быстро, как только мог поспешил к противоположному краю полигона. Последнее желание всегда стоило уважать. И в глубине души он искренне надеялся, что сможет встретиться с Баденом еще раз, хотя бы в бесконечных коридорах Поместья. — Эдгар, только не засыпай, хорошо? — попросил он художника, пытаясь справиться с дыханием. — Держись! Тот не ответил, однако крепко сжал его плечи в ответ, показывая, что услышал его слова.***
— Да что же это такое! Фредди быстро вытер со лба выступивший пот и прикусил губу. Он искренне надеялся на то, что кодов, которые остались у него хватит, чтобы отворить ворота, однако последняя универсальная комбинация не принималась привередливым механизмом. Он требовал именно четкую последовательность, которая была извлечена во время декодирования. А тратить время на подбор одного кода из ста тысяч комбинаций у него абсолютно не было времени. — ФРЕДДИ РАЙЛИ!!! Адвокат вздрогнул и резко развернулся, готовый броситься наутек, однако он облегченно выдохнул, заметив, как к воротам приближается Орфей, несший на спине еще одного Выжившего. Пятна крови на их одежде совсем его не обрадовали, однако он поспешил спрятать страх за привычными чувствами и напустил на себя важный вид. — Ну слава богу, вы в порядке! Давайте скорее откроем эту чертову дверь и… — Откроем, не сомневайся, — резко оборвал его монолог Орфей, гневно смотря ему прямо в глаза. Он снова спустил Эдгара на землю и теперь художник стоял рядом, и взгляд у него был не менее колючим. — Из-за твоей безответственности и трусости мы едва не погибли! — Но ведь не погибли же! — отпарировал адвокат, нахмурившись. — Брось, Орфей, это Игра! Тут требуется делать рискованные вещи! Лучше пожертвовать кем-то, чем погибнуть самому! — Ты руководствовался той же мыслью, когда отправлял на смерть Эмили на заводе? От столь резкого ответа романиста у Фредди ком подступил к горлу. Он никак не ожидал услышать от него подобное. Эдгар тоже непонимающе посмотрел на товарища, приподняв бровь. — Орфей, ты о чем? — все-таки спросил он. — Д-да, о чем ты? — фыркнул Фредди, пытаясь отойти от секундного шока. — Я вообще не понимаю о чем ты говоришь! — Ну как же? — Орфей и сам не понимал, откуда в нем появилась эта холодная решимость, присущая какому-нибудь судье. — А как же твоя последняя Игра? Ведь ты после нее оказался в Изнанке, так? Как ловко ты обманул ничего не подозревающую девушку, сказав ей о том, что у ворот безопасно и она может спокойно отправиться к выходу. Зная, что ее ждет подруга, с которой она хотела уйти из Поместья и начать новую, наполненную приятными воспоминаниями жизнь. Ты специально подставил ее и она погибла! — Закрой свою рот и не говори о том, чего не знаешь! В одно мгновение Райли растерял всю гордость и его лицо исказилось от гнева. Он даже выбросил карту из рук и едва сдерживал себя от того, чтобы смачно не ударить романиста по лицу. — Ты НИЧЕГО не знаешь, так не лезь! Эта… эта стерва…! — он буквально задохнулся от ярости, намеренно не произнося имени Эмили, словно оно вызывало у него боль. — Она убила женщину, которую я любил всю жизнь! Из-за нее Марта не перенесла операции и умерла! А что сделала эта тварь? Знаешь что она сделала?! Избавилась от тела! Раскромсала его на части, распихала по мешкам и вышвырнула на улицу, где его по частям разнесли собаки!!! По твоему она заслуживала жить?! Да я сделал одолжение Лизе и ее отцу, что избавил их от этой мерзавки!!! — Лизе? На секунду Орфей опешил. Имя показалось ему смутно знакомым, но почему-то он не смог быстро извлечь его из памяти. Видя, как застыл романист, Райли гордо поднял голову, поправив сползшие очки. — О, так ты похоже знаком с ней, но не знаешь ее настоящего имени? Эмма Вудс. Ты не знал, что ее на самом деле зовут Лиза Бек? Орфей ощутил, что его будто по голове обухом ударили. Нет, он помнил, что Охотник, который убил Эмили на заводе был отцом Эммы, но новость про то, что на самом деле ее зовут по-другому… Хотя стоило об этом задуматься еще тогда, когда он увидел это воспоминание. И пропустив полученную информацию через себя повторно, он холодно посмотрел на человека, который готов был еще не раз предать, лишь бы оправдать свою месть и чувство обиды ради выживания. — Это не оправдывает твоего поступка, — холодно отрезал он. — Орфей прав, — Эдгар надменно осмотрел адвоката с головы до ног. — Ты просто трус. И теперь понятно, почему Изнанка направила тебя на Особую Игру. Тебе был дан уникальный шанс на то, чтобы ты осознал свои ошибки и попытался исправиться, однако ты не только не извлек урок, но и пытаешься снова и снова оправдывать самого себя. Жалкое зрелище. Мнение художника словно окончательно выбило из колеи адвоката, и он сгорбился рядом с одним из паллетов. Орфей отвернулся от него, быстро пролистывая свою тетрадь и доставая листы с кодами, которые могли подойти к воротам. — Давай, Эдгар, попробуй ввести, — он передал их художнику. — Нам надо выбраться отсюда, как и сказал Хосе. — Вы не можете меня тут оставить, — уже более жалостливым голосом пробормотал Фредди, глядя на них. — Прощение требуется заслужить. А я не вижу ничего, чтобы могло изменить мое решение или решение Охотника. И если ты действительно хочешь хоть как-то исправить ситуацию — возьми свою чертову карту в руки и скажи, где сейчас находится Хосе и Охотник. Адвокат понуро склонил голову и наклонился, чтобы подобрать карту, однако испуганно закричал и быстро перепрыгнул паллет. Орфей не успел отреагировать вовремя. Как в замедленной съемке он наблюдал, как Охотник сделал стремительный рывок, минуя его, преграду и адвоката, и словно куклу отбрасывает художника от панели на воротах. Эдгар успел только хрипло вскрикнуть, прежде чем упасть навзничь. Светло-каштановые волосы начали медленно покрываться темно-багровой жидкостью, вытекающей где-то от виска художника. — Нет… Звуки пропали. Он видел только эту картину, застывшую перед ним. Не такого завершения Игры планировал Орфей, совсем не такого. Им нужно было не тратить время на ругань, а бежать. А теперь… теперь все пропало. Рассыпалось, как карточный домик от резкого дуновения ветра. Нутро заполняла тупая боль, образованная бесконтрольной яростью и она на автомате заставила его действовать. Медленно раскрыть свою тетрадь, достать воронье перо и уколоть палец, дабы были хоть какие-нибудь чернила. Острое желание быть на месте Охотника растекалось по венам, пока он в бессознанке писал на листе нечто, похожее на имя, после чего вырвал лист и подкинул в воздух. Тот как и в первой Игре против Джокера мгновенно истлел, а пепел полетел в сторону Охотника, давая романисту шанс, контролировать его мертвое тело. Он не чувствовал ничего. Руки отягощала тяжелая арматура, а под ногами было маленькое, почти игрушечное тело Эдгара. Орфей пожелал уйти отсюда и заставил себя двигаться. Развернулся и пошел прочь, намеренно скидывая по пути все предметы, которые подворачивались под руку. Это создавало преграды, достаточно толстые, чтобы их просто перепрыгнуть или разбить. Запах крови, почти неощутимый вначале становился отчетливее, он пропитывал его руку, пальцы и все тело, заставляя все сильнее уйти в себя, утопая в ненависти, душа себя еще и еще сильнее… — Орфей! Орфей! ОРФЕЙ ОЧНИСЬ!!! Громкий крик резанул слух и он рывком вдохнул холодный воздух, тут же закашлявшись и упав на колени. Это снова был он. Тетрадь была в руках, а воронье перо словно подернулось иссиня-черным облаком. Быстро встряхнув головой и оглянувшись, он увидел, что тяжелые створки ворот теперь были открыты. Он видел дверь в коридор Безвременья, а также знакомую фигуру в изляпаном краской одежде, судорожно пытающуюся повернуть ручку. Эдгар стоял и сильно шатался, схватившись за голову, однако он все еще был жив. — Эдгар… — Чего застыл?! БЕГИ!!! Что это? Дежавю? Кажется он уже слышал этот крик. Точно! Именно также Фредди спас его от Охотника в самом начале. Адвокат резко дернул романиста на себя и рывком толкнул к выходу, за мгновение до того, как Охотник сорвался с места. Тяжелая арматура встретила препятствие, не достав его, она прошла сквозь тело адвоката как нож сквозь расплавленное масло и плотно засела внутри. Фредди даже не успел испугаться, конец был уже поставлен. — Ну… я думаю… теперь я… смог… искупить свои… ошибки… — прошептал Райли, даже не замечая, как с губ капает кровь. Он угасающим взглядом посмотрел на писателя и коротко кивнул. — Извинись… за меня… перед Лизой. Охотник грозно взревел и это вывело Орфея из шокового состояния. И пока мертвец отбрасывал уже мертвое тело в сторону, он быстро рванул к дверям и одним движением повернул ручку. Знакомая темнота коридора Безвременья окружила его и ввалившегося следом художника, а он уже торопливо закрыл дверь и что есть силы ударил ее вороньим пером. Ручка тут же треснула и осыпалась пеплом прямо у него на глазах, а сама дверь начала исчезать, оставляя только воспоминания о том, что произошло. Только сейчас поняв, как сильно его трясет от пережитого, романист опустился на землю и придвинулся ближе к художнику, которого также сотрясала дрожь. Они вдвоем были единственными, кому удалось выйти из Особой Игры. Не совсем целыми, изрядно ранеными, но живыми. — Как думаешь, — тихо пробормотал Эдгар, немного придя в себя и вытирая кровь с виска, — Фредди успел перед смертью раскаяться в том, что случилось? — Не знаю, — честно ответил Орфей, убирая перо в тетрадь и пряча все в карман. — Но я надеюсь, что он и правда сожалел о том, что наделал… Случившееся не принесло ему облегчения. Он в первый раз видел, как человек в Поместье по-настоящему умер…