Покажи мне любовь

В школу Серый решает всё-таки не приходить ещё пару дней, пока его фингал не станет менее заметным. Олег ходит без него мрачнее тучи; расспросы от друзей только раздражают ещё больше – он теперь, после слов Серого, смотрит на них совсем другими глазами. Лишь данное обещание молчать сдерживает его от порывов расспросить их, за что они так с Серым – что он теперь так рад, что они просто-напросто перестали его бить? Из-за каких-то слухов? Кто их вообще пустил по школе? Даже если бы они были правдой – разве это повод избивать? Олег честно не знает, какой ответ он дал бы себе на этот вопрос раньше – но сейчас это чёткое «нет». Незаметно выплеснуть свою злость удаётся лишь на уроке физкультуры при игре в волейбол – он несколько раз запускает мяч со всей силы то в Игоря, то в Вадика, так удачно попавших в состав другой команды и сейчас охреневающих от Олеговых подач. После игры Вад сам его шутливо пихает в плечо: - Волков, ну ты сегодня прям реально зверь! Давно с девчонкой что ли не был? – Он играет бровями, вызывая у Олега лишь дополнительную волну раздражения. - А у тебя всё всегда к одному сводится, что ли? – Огрызается он в ответ. - Воу, полегче, Волчок! Не надо на мне срываться. – Вадим вскидывает руки в примирительном жесте. – Хочешь, помогу тебе со свиданкой? Я сегодня с Анькой иду гулять, попрошу её симпотную подружку и для тебя привести. - У меня сегодня тренировка, я не смогу. – Отвечает Олег, стараясь побыстрее отмазаться от Вадика и от его навязчивых идей. У него и правда внеплановая тренировка сегодня – точнее, не у него, а у Серёжи, а он пойдёт в качестве группы поддержки. Он написал Лере вчера сразу же, как вышел от Серого, с просьбой научить его друга приёмам самообороны, и она согласилась без проблем, несмотря на то, что обычно не работает по вторникам, и Олег ей очень благодарен за это. С Серым они пересекаются неподалеку от спортивного клуба и идут туда вместе. Серый уже выглядит намного бодрее и веселее; даже посмеивается: - Олег, хватит уже на меня смотреть взглядом побитой собаки! Всё не так уж ужасно. И спасибо тебе. За всё. Я это очень ценю, правда. – Он смотрит Олегу в глаза, и взгляд его и правда наполнен благодарностью и каким-то восхищением – таким, что Олег смущается и отворачивается, не выдерживая собственной стеснительности и не к месту краснея – он не сделал ничего такого, чтобы такой взгляд заслужить, хоть ему и до трепета приятно ощущать его на себе. - Да ладно тебе, фигня. – Бурчит он почти себе под нос. - Нет, не фигня. – Горячо возражает Серый. – Я очень тебе благодарен. Ты, наверное, первый мой настоящий друг – искренний, беспокоящийся и готовый всегда прийти на помощь. Поверь, я знаю толк в плохих друзьях, и ты их полная противоположность. – Он невесело усмехается. - Мои хорошие друзья оказались плохими по отношению к тебе, и я теперь не знаю, как с ними нормально общаться после этого. – Признаётся Олег. - Общайся как раньше. Я не хочу, чтобы из-за меня ты отказывался от общения с другими или, хуже того, стал изгоем. Всё хорошо. – Он улыбается и легонько касается плеча Олега – зеркалит излюбленный Олегов жест поддержки. - Не думаю, что смогу как раньше дружить с людьми, способными затравить человека ни за что. Особенно когда этот человек – ты. Честно, я еле сдержался сегодня, чтобы не предъявить им за это, и то только потому, что тебе обещал молчать. – Признаётся Олег. – А у тебя что за плохие друзья? Ты с ними ещё общаешься? – Олег не может не полюбопытствовать: ему хочется приоткрыть завесу тайн жизни Серого ещё больше. - Потом как-нибудь расскажу, там долгая история. – Тот отмахивается. – Мы же уже почти пришли? - Да, нам в тот дом. – Олег кивает и показывает рукой дорогу. Ему не хочется давить на Серёжу и остаётся лишь надеяться, что его «потом» и правда состоится, а не забудется и не повиснет между ними чем-то недосказанным. *** Олег проводит Серёжу в раздевалку, начинает переодеваться сам; завязывает шнурки на кроссовках и когда поднимает голову вверх, случайно цепляется взглядом за левую руку Серого – оказывается, он до этого никогда не видел его в одной лишь футболке, только в рубашках и свитерах – и замечает шрам: уже выцветший, но чёткий порез поперёк запястья, как будто- - Это я пытался научиться на скейте кататься и неудачно упал, прям на битое стекло, и проехался рукой по одному из осколков. – Серый выпаливает раньше, чем Олег успевает оформить свою мысль до конца. Он облегчённо выдыхает – всё не так плохо, как он успел себе нафантазировать буквально за секунду. - Теперь понятно, почему ты так не любишь спорт и на скамейке всегда отсиживаешься на физ-ре. – Шутит Олег. – Не бойся, тут всё нормально с безопасностью. Он проводит Серого в зал и наблюдает, как у Леры выражение лица в один момент со смертельно уставшего на удивлённое – и Серый сам немного натянуто улыбается: - Вот так встреча. - Вы знакомы? – Теперь удивляется уже Олег. - У нас общая подруга. – Отвечает Серёжа, чуть замявшись. – Ты даже её знаешь. Лера лишь загадочно хмыкает на его слова. - Она из нашего класса? - Из нашей школы. – Усмехается Серый. – Прости, я не могу тебе сказать подробнее, кто она. Она мне шею свернёт иначе. - Да ладно тебе делать такую тайну из этого. – Встревает Лера. – Я не думаю, что Олег будет всем о вашей дружбе разбалтывать. Если что, пусть мне шею сворачивает. С Марго мы дружим. Лера делает особый акцент на последнем слове, но Олег почти не обращает на это внимание – пытается понять, что за Марго, перебирая в памяти девчонок из их класса и параллельного, пока до него наконец не доходит: - С нашей классной что ли? – Изумляется он. - Ага. Я поэтому сегодня в школу и не пошёл – уж как ты ко мне пристал с фингалом этим несчастным, а уж она точно просто так не отстанет. Ну, мы с ней познакомились ещё год назад на программистском форуме, когда она ещё сама только заканчивала учёбу в Москве. – Поясняет Серёжа. – Мы много обсуждали код, и индустрию в целом, и в итоге пришли к решению начать работать над общим проектом. Правда, пока из-за моей учёбы и её работы у нас мало времени на него, да и тебе вряд ли будет интересно про это слушать. - Мне интересно! – Олег быстро выпаливает, заразившись интригой его расплывчатых объяснений. – Правда. Расскажешь потом подробнее. - Так, давайте оставим все обсуждения на потом. – Внезапно подгоняет их Лера. – Я домой хочу, а мне совесть не позволит уйти раньше, чем я отработаю оплаченное. Парни покорно соглашаются; в зале Лера в своей настоящей стихии – как только начинает обучать Серёгу, так сразу же из уставшей девушки она превращается в серьёзную и собранную спортсменку, ровным и чётким голосом выдаёт инструкции. Олег отходит в сторону, разминается и повторяет те приёмы, которые изучает сам, время от времени поглядывая на Серёжу с Лерой; он явно небезнадёжен – схватывает информацию на лету, Леру внимательно слушает и повторяет все движения за ней очень даже неплохо для первого раза – на Олега даже накатывает приятное чувство гордости за него, будто он сейчас не Лерин, а его ученик. Между делом он подумывает, согласится ли Серёжа обучиться ещё парочке, уже более грубым и неспортивным приёмам от самого Олега – его они не раз спасали в уличных драках и стрелках. Олег не так уж теперь удивлён, увидев Маргариту Валентиновну – Марго – в зале. Та его не замечает, подходит сразу к Лере, кладёт ей руку на талию и говорит что-то на ухо, протягивает в руки контейнер с едой – так необычно видеть её такой мягкой и заботливой на контрасте со школой, где она строгая и ответственная учительница; как она замечает Серёжу, смеётся и приобнимает его; затем замечает фингал и строго о чём-то спрашивает – тот что-то объясняет и даже показывает в сторону Олега. Да и Лера рядом с ней преображается – тоже становится мягче, улыбчивее; будто озаряется вся и даже её вечные синяки под глазами становятся незаметны. Олег смущается и ощущает себя лишним – он чувствует, что увидел что-то слишком личное, хоть и не понимает, что именно. Сталкивается взглядом с Серёжей: тот что-то коротко бросает Лере с Марго и идёт к нему, улыбаясь: - На сегодня всё, пошли переодеваться. Пришлось Марго наврать, что это ты учил меня драться и случайно по лицу зарядил – и после этого уже мы решили прийти обучать меня к профессионалу, так сказать. Прости. – Извиняется Серёжа, смотря хитро, совершенно не выглядя виноватым. Серёжа с занятия выходит потрёпанным, но воодушевлённым и довольным; сразу же, без лишнего стеснения соглашается на предложение Олега зайти в мак отметить его успехи и даже не ворчит, как обычно, что тот тратит на него слишком много денег. - Знаешь, всё-таки это так классно – куда-то ходить после школы, в какой-нибудь кружок. Я уже почти забыл это чувство. – Серёжа делится своими ощущениями, параллельно макая картошку в соус. - А чем ты раньше занимался? - Рисованием. Я ходил в художку с одиннадцати около двух лет, жаль, что раньше начать не получилось – у меня в итоге очень маленькая академическая база. А так, любительски, я с самого детства, сколько себя помню, рисовать любил. Жаль, что сейчас, со всей этой подготовкой к поступлению в универ, на рисование совсем времени не остаётся. – Серёжа говорит всё это, а взгляд его расплывчато устремлён куда-то вдаль и рот расплывается в тёплой улыбке; видно, что эти воспоминания ему приятны и вызывают лишь положительные эмоции. - А почему перестал ходить в художку? – Спрашивает Олег и тут же об этом жалеет, видя, как Серёжина улыбка медленно сменяется грустью в глазах. - Меня бабушка туда водила. Да и вообще меня, если честно, растила именно она. Мать мною залетела в шестнадцать – я не знаю, от кого даже – и только из-за бабушки не сделала аборт, чем теперь меня и попрекает. – Он снова горько усмехается, хотя в этом нет ничего смешного; у Олега от этой его защитной реакции каждый раз сердце щемит. – Но пока бабушка была жива, я даже не знал этого всего и, в общем-то, могу назвать те годы счастливыми. Да не смотри ты так жалостливо, я в порядке. – Серёжа снова усмехается и треплет Олега по плечу. – Куча семей в России живут ещё хуже, мне хотя бы повезло, что до четырнадцати лет меня нормально растили в любви, пусть и без участия матери – тогда мне ещё было обидно, что она со мной почти не видится и холодна ко мне, а сейчас плевать. Лучше бы так и продолжалось, чем жить с ней в одной квартире. Но всё равно осталось потерпеть чуть меньше года, я всеми правдами и неправдами выбью себе комнату в общаге и больше её не увижу, чему безумно рад. – В противоположность его словам, по лицу Серого сразу видно, что не так уж ему плевать – долго никому не высказываемая горечь жизни, вываленная сейчас спонтанно на Олега, ещё явно не отболела, не прошла, и её не заклеить пластырем, не излечить словами – поэтому Олег лишь протягивает свою руку, переплетает их пальцы, и делится своей болью, надеясь облегчить его: - Я свою маму совсем не помню – она умерла, когда мне было три. Я даже о смерти её ничего не знаю, отец не любит о ней говорить – видимо, сам не пережил толком, говорит лишь, что любил её даже слишком сильно. Я знаю лишь, что она умерла в Питере – мы тогда ещё не переехали в Казань. И мне её всю жизнь не хватает. – Признаётся он, чувствуя трепет в груди, видя, как внимательно его слушает Серый, как легонько сжимает его пальцы в своей руке в ответ. – Моя первая мачеха мне её почти заменила – мне тогда казалось, что она меня любила: мы много времени играли вместе, она всегда целовала меня перед сном и именно она научила меня готовить. Но когда мне было десять, они с отцом внезапно для меня развелись и в один день, когда я пришёл со школы, дома не было уже ни её самой, ни её вещей. И всё бы ничего, но я тогда так наивно ждал, что она позвонит мне или в один из дней встретит у школы – но больше я никогда не видел её и не слышал. Я знаю, это не тоже самое, что у тебя, но- - Никаких «но». Мы не будем меряться, кто из нас страдал больше. – Серый выдавливает из себя улыбку. – Мне тоже очень жаль, Олег. Поверь, это не ты что-то потерял, а она. А я рад, что обрёл такого друга, как ты. Олег улыбается в ответ – он и не думал, что такой тяжёлый и откровенный разговор может принести такое облегчение, но именно его он и чувствует – будто с груди упала тяжесть пролитых слёз и прожитых детских переживаний, открывая дорогу новым впечатлениям и, самое главное, новым людям – один из которых и, возможно, один из самых важных, сидит сейчас напротив и делит этот сокровенный момент с ним на двоих; и чью тяжесть – Олег хочет в это верить – Олег хоть немного разделил вместе с ним, не давая тому согнуться под её гнётом. Домой они идут в уютном, ни капли не давящем молчании; Олег доводит Серого до его многоэтажки, прежде чем отправиться в свой коттеджный посёлок уже на такси: пока они сидели в Маке, уже стемнело и повалил густыми хлопьями снег – в жёлтом свете уличных фонарей они красиво укладываются на багряные от освещения волосы Серого, опять забывшего надеть шапку – Олег на минуту залипает на это зрелище, и лишь потом одёргивает себя и с усмешкой натягивает на него капюшон. Серый в этот раз не возмущается, как в прошлый, когда он впервые так сделал – лишь неожиданно делает шаг вперёд и обнимает Олега, соединяя свои руки где-то у него за спиной – и объятия его мягкие, такие тёплые и тесные – совсем не похожи на обычные пацанские, отстранённые и с громкими похлопываниями по спине – и от того ещё более ценные. - Спасибо. – Он шепчет Олегу прямо на ухо, отчего мурашки бегут от шеи куда-то вдаль по позвоночнику. Почему-то так волнительно, когда Серый совсем рядом, так тепло и приятно, что разрывать объятия совсем не хочется – и когда Серёжа отстраняется первым, Олег еле сдерживает порыв шагнуть ему навстречу и самому прижаться к нему ещё раз. Вместо этого он машет Серому рукой и прощается с ним до следующей встречи.