Шелковый путь

Игры Син Цю у многих вызывают двоякие чувства вопросы. "Его другу, работящему ко всему экзорцисту, приходиться терпеть его глупые выходки, недостойные его происхождения!" - убеждение, соответствующее каждому, призванному приглядеть за ним. При том шествие возглавлял не отец, а его бесконечные угодники. Пристальное внимание они оправдывают тем, что каждому в Ли Юэ знаком его отец, и ощущая свою подвластность этому человеку, всё дружно решают взяться за перевоспитание своевольного младшего сына. Толи надеясь подмазаться к отцу, толи другого повода для достижения его кабинета не существует. Всё же Чун Юнь не производит впечатление очень замороченного человека, из-за наивного светлого цвета глаз и волос, почему к нему и цепляются различные артистичные самородки из выряженных похитителей сокровищ. Тогда в Ли Юэ стоял влажный и почти жаркий день. "Почти" не давая возможности задыхаться в атмосфере, душа невыносимым ветерком с порта.       Небожители могли свидетельствовать короткие мостки города, с плывущим по ним бледным пятном. Зонт никак не назвать изделием примитивной и грубой работы, его детали тонкие, точно описывающие и подчёркивающие руки непростого человека. Золотые нити струились ручейком, скатываясь по шляпке зонта, но у самой грани делали крутой разворот и лились вверх, нисколько не теряя в скорости. Вещь восхитительная, но такие предметы ценят не просто за красивые ручку и шляпку —практичность, некомпенсируемый ущерб по этой критерии не позволял назвать это изделие удачным.       Чун Юнь, укрывшись изящным кремовым зонтом, пытался побороть чистую энергию, плескавшуюся в нём уже несколько часов. День не сулил продуктивности и во второй половине не обязал к ней стремиться, именно поэтому он решил заглянуть в ресторан Мао. Вот кому погода действительно не благоволит, но пламя в печи и сердце не перестаёт искрить оптимизмом и радушием. Плетясь по дороге, нащупывая последние шаги до ресторана, Чун Юнь обнаружил неполную посадку, столики не защищённые навесом крыши нелюдимо ютились в углу; за высокими стульями гости настороженно присматривались к своим блюдам. Сегодня Сян Лин представила новинки меню. Чун Юнь смекнул это, стоило только задержаться на несколько секунд, следя за переглядами испытателей. Приближаясь к избранному месту, он скоро знакомился с каждым новым лицом в заведении. Он по привычке успел подметить и своих соседей, поскольку Чун Юню предстоит делить с ними трапезу. И справедливо, между посетителями столь популярного места не может сохраняться целый стул дистанции. Вот почему выбирать не приходится, но всё же, наблюдая другого издалека, можно удостовериться...       – В чём?       – Рис жаренный в мятно-перечном соусе на основе водяного слайма, ещё...       – Уф, ха-ха, вот же загнула...       В том, что необходимо знать о человеке, с которым делишь один стол. Практичность способа вызывает сомнения, но это лишь потому, что единого определительного фактора — нет. И вот снова возвращаешься к тому, что выбора не предоставляют.       Едва поднявшись над стулом, Чун Юня окружила Сян Лин. Она металась по всему столу, возбуждая интерес к блюду, но в первую очередь аппетит. Он позволит решительно приняться за еду без детального рассмотрения, и выслушать уточнение, после того как наконец проглотил. В кулинарии Сян Лин ужасает отнюдь не вкус, и, возможно, не осознавая как это звучит для простого человека, она каждый раз не может удержаться от правдиво ужасающих подробностей рецепта. У этого шефа нет никакого понятия о секретных ингредиентах — всё это становится достоянием общественности.       Когда другие посетители напомнили о себе, она успела сподвигнуть Чунь Юня к заказу и упорхнула в ту же секунду, и он не остался голодным, в конце концов это её работа... И возможность сгладить впечатление от необратимых перемен в лице и гастрономической жизни человека.       Получив блюдо, Чун Юнь мельком осмотрел его на наличие пикантных деталей, не ожидая того, что Сян Лин забудет об этом, и спокойно приступил к еде. Тупить взгляд только в свою тарелку было скучно, поэтому он неходил в сторону других гостей. Слева от него сидел крепкий темноволосый мужчина, его тарелка источала пламя, острота его блюда била прямо в нос, взгляд стремительно укрылся за затылком. Справа, на самом краю стойки сидел парень, внешне он схож со своим блюдом: небольшая порция, некоторые мелкие украшения и мягкий аромат. Его одежда была богата детальностью, и совсем чуть-чуть из-за шеи выглядывала золотистая кисточка, по видимому серьга в правом ухе. Ещё выше этой кисточки тянулись по ветру голубоватые волосинки. В левой руке он держал нетолстую книгу, по объёму напоминавшую лёгкие романы. Дойдя взглядом до конца страницы он как-то печально вздохнул и пробубнил, кажется: "до чего излюбленный приём, и такой избитый... "Продолжение следует..."". Чун Юнь понял, что он же интересовался составом соуса у Сян Лин.       В то же мгновение, парень закрыл книгу и приставил её к столбу в углу стола. Взгляд Чун Юня всё продолжал бегать по короткому отрезку стола, за которым они сидели. Тогда тот парень слегка наклонил голову в его сторону и начал:       — Что ж за непогода дождь, если от напасти солнца тоже нет спасения?       Чунь Юнь приостановил бегающие глаза на его руке; не понял. Рукав, которым он взмахнул перед речью, тяжёлой серебряной струёй спал по предплечью морского жакета. Опомнившись, Чунь Юнь оглянулся на начавшийся диалог, пришло время потупить взгляд в пол: десантирующий взгляд упал на собственный аксессуар, он несколько более критически и заискивающе осмотрел зонт в коленях.       — Ха... Я не уверен, – на деле странное заключение, попытался развить диалог –...мало вероятно, что хлопчатобумажный или иной дороготканный зонт поможет в конкретную непогоду.       До чего высокопарное высказывание. Лицо синеволосого парня мгновенно поразила ухмылка, кажется он осознал, что заставил экзорциста соображать в невыносимую жару. Он прикрыл глаза и пустился в разъяснения, стараясь уложится в понятие эссе:       — Эти зонтики обыкновенно рассчитаны на сухие сезоны, но с назначением они не справляются. Я имею в виду, чем хуже влажная сухой погоды, когда обе причиняют дискомфорт и не имеют выработанного противодействия?       Справедливости ради, стало понятнее, появилось представление о зонтике, который был рядом, и благо не пришлось визуализировать тему обсуждения. Чунь Юнь уже охотнее обратился к нему, повернувшись лицом. Он ещё раз менее длительно осмотрел его напротив себя, уже с ракурса фотографа. Синеватые волосы заметно озеленились в хаотичной лесенке, множество застёжек, заклёпок, петель, декоративных и функциональных; парень определённо был богат, чем-то, вероятно не духовно тоже. В ожидании продолжения, Чунь Юнь уже не прикасался к блюду, готовясь к очередному потрясению его упразднённой способности к речи. И собеседник продолжил:       — На самом деле, мне известно это, потому как моя семья заведует производством традиционных тканных изделий. Меня зовут Син Цю.       Наконец он сказал это. Син Цю долго блуждал в книжных изречениях. Он облокотился рукой о стол, кистью поддерживая скулу и висок. Чунь Юнь вяло поморгал, и наконец отозвался довольно развёрнуто.       — Я Чунь Юнь, экзорцист. – растратив последние силы на представление, пояснил он.       — Ты тоже знаком с Сян Лин, я слышал о тебе и в городе.       Закатить глаза на слова о славе – Чунь Юнь нашёл бы силы на каждое. В основном его заказчики базировались в сельской местности, разумеется городская жизнь и пригородная заметно разрознила условиями и людской менталитет. На выездах Чунь Юню приходилось терпеть неуместные назойливые вопросы, которые люди нашептывали прямо на ухо, скептицизм и сомнения, не имея никакого уважения к экзорцистам. Отчего тогда именно там люди бегут от призраков? Чунь Юнь как правило отвечает на первый такой вопрос топором, если пресечь не удаётся, остаётся только дистанцироваться.       Боевой настрой не воспылал силами, и он всё так же, почти монотонно отвечал. Почему-то с галантным Син Цю не хотелось отвечать ни железно, ни однозначно. С ним заиграло желание непроизвольной обходительности и бесхитростность обесценивалась. Он казался достаточно умным, его образ в глазах Чунь Юня был преисполнен тактом с игривостью. Так что сегодня он спонтанно решил изменить тактику – тренировать социальную гибкость.       — Да, это возможно, экзорцизмом в Ли Юэ занимаются очень немногие и в основном это частники, поэтому твоё имя становится всеобщим достояние.       Син Цю сидел обращённый к своему блюду, перекинув взгляд через плечо, улыбкой он принял эти слова; он понимает. Чунь Юнь был удивлён и удовлетворён реакцией на свой экспромт, он не часто отходит от своей схемы, но этот раз был и определённо увенчался успехом. Вернувшись в свою тарелку, он завершил обед.       Спустя некоторое время Син Цю был готов выйти из-за стола, Чунь Юнь суетливо прижал ноги к ножкам стула, чтобы не препятствовать ему. Син Цю чуть нерасторопно вернул ноги под стойку. Снова его кисть взмыла в круговом движении и он прибрал к себе книгу, молча ожидая действий. Чунь Юнь сжал зонт за ручку, и подумав, что ему следует сказать, но Син Цю опередил его:       — С тобой приятно было познакомится, – начал он тихо, повышая искренность речи, с каждым словом, наполняясь решимостью для чего-то. – я верю, что мы сами в силах вершить обстоятельства, но... Может быть хочется, чтобы инертность и неожиданность встреч сохранилась первозданном виде. В любом случае, если на то есть воля одного, мы обязательно встретимся.       По окончанию Чунь Юнь был согласен. Кажется, с таким, как он можно действовать непринуждённо и вложить в событие встречи сентиментальное чувство, и верить что все ведёт к тому, что нужное окружение создастся волею судьбы.        Син Цю кротко кивнул, поднялся со стула, оказавшись в проходе лицом к Чунь Юнь, он исполнил свою мимику на доброжелательном лице с чуть опущенной головой, и внезапно его рукав зашелестел на чужом предплечье. В мгновение, он дважды невесомо ударил в середину, и уже удаляясь бросил прощальный взгляд на экзорциста.       Чунь Юнь сощурил глаза, ощутив себя двадцатью минутами ранее без всяких эмоциональных колебаний. Без собеседника враз переменилась обстановка: пространство ресторана расширилось и во много превысило горизонт. Особенно ветрено стало и под навесом. Решив не задерживаться, он поднял зонт над головой, возвращаясь на строгую кирпичную дорогу; Чунь Юнь очень давно последний раз имел разговор с ровесником и забыл, как бывает радостно встретить того человека.