Снег

Пушистые хлопья падали на землю, укрывали все вокруг большим снежным одеялом, вплоть до горизонта и дальше, вокруг были лишь снежные пустынные поля. Одеяло теплое и меховое, снаружи колючее но когда оно укроет тебя, спрячет под себя, ты почувствуешь исходящее тепло. Оно разнесется по твоему тело в считанное мгновенье, сразу заволокет и не отпустит. Согреет, и будет греть до своей смерти. Таково предназначение снега. Согревать и умирать. Снега вокруг были белоснежно чистыми, до бесконечности длинные холмы уходили в даль, ослепляя своими искрами. Маленькая точка, в огромном поле. Такая незаметная, что даже и не увидеть при первом просмотре. Но если снова взглянешь и вглядишься - заметишь. Крохотную капельку. Такую маленькую и невинную. На белоснежную скатерть упала капля грязи. И по ней, ка бы пальцем провели, пачкая, своего рода идеальную ткань. Протоптанные следы от стоп впечатывались в неглубокие сугробы, оставались на снегу, сохраняя каждую вмятину от пальцев, каждый порез и каждую каплю грязи, запоминая и оставляя на своей белой, и чистой дороге. Такой невинный, снег не хотел принимать этих темных и грязных пятен, застилая их снегом, иной раз поднявшийся из-за порыва ветра. Это была длинная темная черта, на белом заснеженном полотне. Небольшими вкраплениями, чистое полотно покрывалось следами от босых ног. Снег метался из стороны в сторону, слепил глаза, словно яркая вспышка, и залетал в рот, растворяясь в горящей слюне. Почти худой, не похожий на человека он брёл по снегу проваливаясь каждый шаг все сильнее. Потрёпанные штаны, еле как покрывающие голень. Пиджак, порванный, с большими дырками на плечах, оставленные рассекающим мечом соперника. Галстук, жёлтая ткань свисала вниз, почти развязавшись. Единственный яркий экземпляр, привлекающий взор своим цветом в этой безумной каше из рванья и остаток одежды, больше напоминавший тряпки для мытья пола. Цилиндр виднелся на голове. И увы он был полностью уничтожен. Хотя к чему сожаления? В пылу судьбы никто не следил за его сохранностью. Лишь притворяясь что ему нужна была вся эта скрытность. На самом деле, он желал этой шляпе умереть. Тихо. Про себя. И вот. Сейчас весь порванный, поля отрублены мечом, испачкан в грязи вперемешку с кровью, он был здесь. На секунду существо замерло, и сняв с себя шляпу резко отбросило назад. Не обернувшись он попросту продолжил идти дальше. Сейчас этот атрибут его совсем не волновал. В первый раз, шляпа была не нужна для полного образа. И в последний раз, он понял что он не нуждается в ней. На горизонте вырисовывался заснеженный холм, ледяная гора. Небольшой домик, покрытый белоснежным снегом, а ля покрашенный белилами, да так, что аж светился, отражая лучи, уходящего солнца, громоздился на верхушке. Дорога к дому была проведена от самого подножья горы, дак проблема взобраться не присутствовала. Каждый новый шаг давался все сложнее и сложнее. Ноги, что до этого лишь покрывались мелкой мурашкой, тряслись от бессилия и ужаснейшего холода. Каменные ступени размывались пред глазами, делались лишь серой массой на фоне снега, не имеющей толковой формы в затуманенном сознании. На оголенных частях рук опал снег, пальцы, что на ногах, на руках онемели и так же покрылись слоем инея, скрывая посиневшую кожу. Глаза прикрыты, а щеки уже не горят так сильно и ярко, как при обычном выходе на улицу зимой. Сейчас, вместо яркого румянца виднелась лишь синяя дымка, заменяя теплый окрас кожи на бледный и холодный оттенок. Он был похож на мертвеца. Не сказать, что он не являлся таковым, но сердце все таки все ещё билось в его груди, хоть и значительно тише и слабее, чем всегда. Дом перед глазами. А есть ли вообще глаза? На одном из них два глубоких пореза и червоточина с вкраплениями в виде крови,, а самого глазного яблока нету. Это было похоже на небо, на космос. Лишь вязкая, полупрозрачная жидкость стекает прямиком из оставшегося "глаза". Млечный путь, разорванная ткань космоса. Ступени кажутся чрезвычайно большими, они растянулись в стороны, и краю их не видно. В высоту так же готовы потягаться росту самого дома. Взгляд поплыл, доски кажутся подушкой. Нога, сделав один шаг сразу же проваливается, как на батуте. В мягкое пространство. Тепло. Снег обволакивает тело. Теперь не кажется что он лишь укрывает, нет. Сейчас белые хлопья давят на горло, забираются под одежду, заставляют лёгкие закашляться. Когда он оказался здесь? Почему он не чувствует свое тело? Ничего не видно. Лишь белые пятна. Почему он? Она? Оно. Он не имеет точного определения. Все что могло опознаваться в нем как признаки человека давно умерло. Умерло и разложилось по кусочкам, осыпалось в прах и разлетелась от лёгкого дуновения ветра. Руки выглядят как обрубки мяса. Сколько он уже тут? Час или может день? Да и не исключено, что уже целую неделю. Холод пропитывает насквозь. Теперь изо рта вместо большого клуба пара, вылетают лишь маленькие снежинки, оседают на ладони и остаются там. Дыхание перестало согревать обмороженные пальцы. В лёгких по ощущениям, выросли сосульки, своими тонкими но острыми шипами ковыряя стенки сосудов и нервов, из-за чего тело дергаться по малейшим движениям. Скрип двери, казалось бы громок, но в ушах звенит тишина. Заглушая посторонние звуки. Тело уже не вывести из тихого транса. Он больше не владелец собственных чувств. Большие следы подошв отпечатываются на снегу, скрипят, и останавливаются совсем рядом. Тепло больше не обжигает и не радует. Теперь ему не нужно чужое горячее дыхание на своих щеках. Теперь он уже свободен от ограничений температур. Теперь, это он. Белое полотно чисто. Скатерть блестит, от лёгкой влаги. Его протёрли тряпочкой, убрали весь ужас и грязь. Снежное поле укутывает заново. Снег как одеяло, укрывает и согревает. Согревает и умирает. Умирает, и заставляет умереть вместе с собой.