Война женихов

Сириус по-настоящему ненавидел эти долбанные пробежки по утрам. Но в то утро, когда Джеймс позвонил ему и сообщил, что женится на Лили, Сириус позавтракал, затянулся сигареткой и ломанулся в путь так, что даже забыл о том, что его фигура прекрасна без каких-либо поттеровских нагрузок и сельдерея. Он мчался мимо людей как в глупой молодёжной комедии, выкрикивая извинения, то и дело кого-то толкая, но это же Лондон, вашу мать, двигайтесь быстрее или будете снесены Блэковским поездом ярости. Слава Богу, они жили не так уж далеко от Хогвартса. Не слава, потому что Сириус по-настоящему ненавидел эти долбанные пробежки по утрам. Поэтому когда Сириус, игнорируя охранника-Филча на входе, промчался к лестницам, а затем влетел в класс истории, он вспотел так, будто только что искупался. – Ремус! – крикнул он, распахнув дверь и даже не замечая ошалевших взглядов студентов, замерших на стульях. Парень удивлённо повернулся к нему, ужасающе скользнув мелом по грифельной доске. Сириус даже отдышаться себе не дал и выпалил: – Ты позовёшь меня замуж? Рот раскрылся не только у Ремуса, но и у двадцати ребят, сидящих в аудитории. Какой-то рыжий парень присвистнул и что-то зашептал соседу по парте. Сириус несколько смешался, но отступать не решился. – В смысле, разве ты не хочешь взять меня замуж? – чуть более миролюбиво продолжил он, проходя в кабинет. – Разве ты не думал об этом? – Сириус, – Ремус скользнул от доски в его сторону, но парень решил перебить его, пока тот не ляпнул что-нибудь, о чём они оба пожалеют. – Я видел! Видел коробочку от «Тиффани»! – он пытался не срываться на восторжённо-любящий писк, но судя по рыжему парню, качающему головой с последней парты, ему не удалось. В глазах Ремуса, остановившегося у своего стола, мелькнуло загнанное выражение. Из Сириуса будто весь дух выпустили. – Там не кольцо, верно? – Ремус поджал губы, а Сириус почувствовал, как совсем не по-мужски дрожат колени. – Клянусь, если это колечко для пирсинга, я покончу с собой и тебя утяну следом. Ремус покачал головой, нахмурился, поджал губы, порылся в карманах пиджака, явно ища очки. – Сириус, – Ремус всегда говорил спокойно, но так настойчиво, что Блэк замирал и едва ли не вилял хвостиком. – Я никогда не встречал таких сложных, – Сириус стыдливо опустил взгляд, – невыносимых, – он спрятал что-то за спиной и двинулся к вспотевшему и едва ли не дрожащему от смущения Сириусу, – восхитительных, умных и, Билл, командуй… – Закрыли уши! – проорал рыжий парень и группа тут же заткнула ладонями уши. – …сексуальных мужчин, как ты, – Сириус поднял взгляд, не сумев сдержать улыбки. – И если бы ты подождал до вечера, пока у меня кончится семинар по истории, и я смог бы устроить тот романтический вечер, который запланировал месяц назад, то… – он вынул из-за спины ту самую коробочку и наигранно ахнул. Сириус захлопал в ладоши и запрыгал, как панк-девочка-переросток. Контролировать эту сущность, когда его любимый очевидно делал ему предложение, не смог бы даже Далай-Лама. – Но к сожалению или счастью, я полюбил мужчину, просто не умеющего ждать, – на лице Ремуса расцвела та самая улыбка, за которую Сириус был готов убивать. – Поэтому я готов провести остаток жизни в попытках успеть за ним. – Ремус церемонно склонил голову, открывая коробочку с огромным, неприличным и вычурным бриллиантом. Боже, он так хорошо знал его. – Сириус, ты выйдешь за меня? Сириус определённо точно не плакал, но лицо рыжего парня, деловито прижавшего ладони к ушам, говорило ему об обратном. – Ты серьёзно? – Сириус прижал ладони к груди. – Правда? Это так неожиданно! Ремус хмыкнул. – Сириус! – прервал он поток восторжённого лепетания. – Да или нет? – Да, да! Конечно, да! Сегодня у группы был, определённо, урок полового воспитания, поскольку Сириус просто не мог удержаться и не запрыгнуть на Ремуса, облепляя всеми конечностями и целуя. За потоком своего счастливого бормотания и мягкими поцелуями Ремуса он даже услышал хлопки ребят и голос рыжего парня: – Ну уж такой день точно впишется в историю. – Мне уже можно всех обзванивать и сообщать радостную новость? – поинтересовался Сириус, заматывая мокрые волосы в тюрбан из махрового полотенца. – Как будто ты не обзвонил всех до того, как я сделал предложение, – фыркнул Ремус из-за книги, лёжа на кровати уже в пижаме. Сириус хмыкнул и, не беспокоясь о сохранности своего распадающегося тюрбана, пополз к Ремусу по постели и поднырнул под книгу, перекрывая обзор. – Это, конечно, не первая брачная ночь, – мурлыкнул он в ухо сдержанно рассматривающего буквы на страницах (чтение ему явно было сейчас не доступно) Люпина, – но я уже готов исполнять супружеский долг. Ремус перевёл на него взгляд, когда Сириус, поудобнее устраиваясь на его груди, практически лёг на него, – Вот как, – уголок рта Люпина потянулся к щеке, и Сириус тут же проследил пальцами улыбку. Взгляд Ремуса потеплел и он оставил целомудренный поцелуй на запястье своего жениха, после чего спокойно отложил книгу на полочку и закинул руки за голову. – Что ж, приступай. Сириус предвкушающе улыбнулся. Они слишком давно были вместе, чтобы он не узнал эти стальные нотки, которыми Ремус так любил делать из него совершенно развратную шлюху. Не то чтобы Сириус жаловался. Беспрекословно он поднялся с Ремуса и тут же слез с кровати, выпрямляясь. – Как мой жених хочет меня? Ремус словно только этого и ждал. Резкими движениями, словно охотник, он сел на кровати, стянул футболку через голову и остался в одних пижамных штанах. А затем всё также удушающе сдержанно свесил ноги с кровати, захватив Сириуса бёдрами. – Для начала – голым. Сириус почувствовал, как кожа буквально зудит в попытке выполнить приказ. Не теряя времени, он потянулся к брюкам, расстегнул пуговицу и ширинку и тут же получил чувствительный хлопок по рукам. – Не так быстро, – цыкнул Ремус, чуть прищуривая глаза. Сириус сглотнул, опустил голову и стал раздеваться медленнее. Послушнее. Аккуратно выбрался из приталенных брюк, расстегнул жилет, снял рубашку, позволяя ей скользнуть по плечам и упасть к ногам Ремуса, рассматривающего его если и спокойно, то с сильно вздымающейся грудью. Сириус всё же решился поднять голову, пытаясь глазами спросить стоит ли ему снимать трусы, но в ответ получил лёгкий шлепок по подбородку, заставляющий снова опустить голову, и резкую хватку Ремуса, направляющую его ладонь к собственному паху. Сириус сжал себя через ткань и охнул, за что получил вполне чувствительный шлепок по губам. Ремус никогда не пользовался порнушными приёмчиками, шлёпая его: наказание всегда получала та часть тела, которая шкодила. Первая причина, по которой Сириус хотел за него замуж. Ремус редко разрешал ему прикасаться к себе. Он искренне полагал, что единственным в этом мире, кто может заставить Сириуса Блэка кончить, должен быть сам Ремус Люпин. Он даже не разрешал ему растягивать себя самостоятельно, всегда оставляя эту работу своим пальцам. А это вторая причина, по которой Сириус хотел за него замуж. – Покажи себя, – потребовал Ремус. Сириус никогда не краснел. Не робел, не стеснялся, не смущался. С самого детства он был уверен в себе, своих силах, своей красоте и своём теле. И с Ремусом он тоже всегда был уверен в себе. И в нём тоже уверен. Но когда Ремус просил так, и смотрел так, Сириус чувствовал, как некрасивый румянец ползёт от шеи к плечам и груди, а руки пытаются стыдливо прикрыться, пока непослушные ноги вертят его вокруг своей оси. – Ты такой красивый, – прошептал Ремус, разводя его руки и рассматривая Сириуса от кончика носа до самых пяток. Взгляд задержался на глазах Сириуса. – Даже не представляешь, какой ты красивый. Сириус не железный, ладно? Он возбуждён, он любит этого мужчину, что с одиннадцати лет заставляет его чувствовать себя защищённым и нужным, всем сердцем, а ещё он чертовски горяч, ладно? Ремус позволяет ему поцеловать себя. Крепко, нежно и головокружительно, почти целомудренно, страстно и не пошло. Позволяет Сириусу обнять его за шею, позволяет себе сомкнуть руки на его талии. И Сириус тает, летит, хочет остаться так на ближайшую вечность. Пока мечты не обрываются смачным шлепком по заднице. Значит, проступок серьёзный. – Ты ведёшь себя несдержанно, – замечает Ремус, разрывая поцелуй. Сириус тут же убирает руки и отстраняется, хотя пальцы чешутся от желания вцепиться в плечи Ремуса и бесстыдно его оседлать. – Мы не так договаривались. – Но я очень хочу… – всё же проговорил Сириус, за что получил яростный взгляд в ответ. Теперь ему уж точно несдобровать. – Тогда ложись. Ремус всегда говорил вежливо. Но Сириус научен опытом: это не просьба. Он берёт с прикроватной тумбочки смазку, лежащую рядом с благополучно забытой книгой, и ложится на кровать рядом с Ремусом, не касаясь его, поскольку ещё не знает, чего ожидать. Раздвигает ноги пошире, откидывается головой на подушку и осторожно протягивает Ремусу смазку. Которую тот не берёт, качая головой. – Сегодня ты сам, – сообщает ему человек, которого рано или поздно обвинят в смерти Сириуса Блэка от спермотоксикоза. – Сам? – сглатывать тяжело, горло шершавое, но Сириус всё равно не может удержать слюну. – Сам, – подтверждает Ремус и садится напротив него, на другую сторону кровати, опираясь на спинку. – Я буду смотреть. Сириус бессильно откидывается на подушку, не в состоянии думать о том, что Ремус сейчас будет наблюдать, как он растягивает себя. Смотреть на него он вовсе не в состоянии. Он начинает медленно. Ему как будто даже страшно. Пальцы щедро смазаны, они трахались только вчера, и он был в душе в обед, но всё равно… что-то странное происходит с его телом, остро реагирующим на каждое прикосновение пальцев, на каждое поглаживание стеночек, на каждое неосторожное касание члена локтём. Сириусу кажется, что его кожа отчего-то горит, словно взгляд зелёных глаз Ремуса воспламеняет его. Он всегда, всегда хочет этого мужчину, но сейчас всё настолько ярко и остро, будто они не лишились девственности вместе и почти за десять лет изучили каждый дюйм кожи друг друга. Это словно… Словно они встретились сегодня и влюбились. Взрослые, опытные, знающие, как любить и дарить удовольствие. И теперь они хотят друг друга, а у Сириуса плавится кожа от желания прикоснуться. От желания, чтобы коснулись. Ремус всегда был хорош в исполнении желаний. Это причина, по которой Сириус хотел за него замуж, номер три. Тонкие, мягкие пальцы Сириуса сменились слегка жёсткими, мускулистыми пальцами Ремуса так плавно, что если бы Блэк не принимал их в себя тысячи раз до этого, он даже не заметил бы. Сириус знал эти пальцы. Знал, какими ласковыми они бывают, вынимая из Сириуса душу. Знал как требовательно они умеют брать то, что Сириус готов отдать без остатка. Знал как они находят нужный именно сейчас ритм, знал как они заставляют его сметать подушки на пол, теряясь в пространстве, знал что после них всегда следует больше. Ремус накрыл его собой, становясь целым миром. Его пальцы, его руки, губы, шея, живот, член, ноги, веснушки – всё стало целым миром. Если бы Сириус не был готов убить за его объятия, можно было бы сказать, что Ремус прятал его от мира настолько, что едва ли не хоронил. Но Сириусу было хорошо. О, ему было так хорошо. Ему было хорошо в этих сильных руках, было хорошо целовать нежные губы и чувствительную шею, хорошо было чувствовать как крепкий живот трётся о его член, хорошо было касаться ресницами этих веснушек, хорошо чувствовать дрожание бёдер и ощущать его в себе. Когда Ремус переплёл пальцы с его, Сириус понял, что стало новым. Кольцо, натирающее между его пальцем и безымянным Ремуса. Это не просто предложение, которое Ремус сделал, потому что был должен (а по-хорошему, на него ещё и надавили). Это кольцо было обещанием, что совсем скоро они свяжут свои жизни настолько крепко, что ни одной силе в мире их не разлучить даже после смерти. Кажется, он рассказал об этом Ремусу, когда шептал ему на ухо слова любви и ловил пот губами. Кажется Ремус в ответ утянул его в такой поцелуй, что оргазм оглушил Сириуса до белой пелены.