Розовое вино

      Она моя лучшая подруга. Та, которой я могу доверить всё. Я всегда думала, что подобного не бывает, что женщины не умеют дружить подобным образом, что невозможно пройти тридцать лет вместе… с подругой. У меня всегда были подружки, с которыми я общалась, гуляла, помогала, имела общие интересы, но ни одна не сидела так глубоко, как Нарцисса. Она знает меня вдоль и поперёк. Читает мои мысли, договаривает предложения так, как закончила бы именно я. Она поймала букет невесты на моей свадьбе, держала меня за руку после развода. Она переживала всё счастье и все печали со мной.              Что-то невообразимое.              И я могу назвать себя счастливицей. Я своего бывшего мужа не любила так, как люблю Нарциссу. Ей я могу доверить всю свою жизнь. Она шагает со мной с одиннадцати лет, с того момента, когда её перевели учиться в нашу школу. Нарцисса переехала из Франции и совсем плохо говорила на английском. А я была отличницей. Круглой ботаничкой и гордостью школы.              — Гермиона, не могла бы ты помочь мисс Блэк освоиться? Ей очень сложно адаптироваться, а с ней, кажется, совсем никто не хочет дружить…       — Хорошо, директор Макгонагалл, если нужно помочь, то я помогу.              Для меня этот момент был каким-то очень важным в одиннадцать. Мне доверили шефство над другим человеком и, казалось, что я действительно играю какую-то очень важную роль. Кто бы мог подумать, что эта просьба ныне покойной директрисы станет для нас важным судьбоносным решением. Я не расставалась с Цисси с того дня и вот уже тридцать лет. А это практически вся жизнь.       После школы мы разошлись по университетам, но даже это не отменило нашего бурного общения. Каждую пятницу, вне зависимости от всех обстоятельств, мы обязаны встретиться любым образом. Последние несколько лет это происходит в её поместье.       Цисси очень удачно вышла замуж, хотя я не считаю её мужа — Люциуса Малфоя, каким-то подарком. Душный банкир, влюблённый в свою работу и положение больше, чем в мою драгоценную Нарциссу.              — Знаешь, меня совсем не заботит то, что у Люциуса может появиться любовница, — отпив немного чаю, сказала Нарцисса, пытаясь скрыть свой тяжелый вздох от горечи сказанных слов.              Конечно. Какая психологически здоровая женщина сможет принять факт появления дополнительного на стороне?       Тем более мне дико слышать это от Нарциссы.              Она, как её имя.       Она — НАР-ЦИС-СА.              Абсолютно прекрасная, утонченная, знающая себе цену. Великолепная женщина, до безумия красивая. Проходя мимо молодых людей, на неё всегда оглядывались. Не было ни одного, кто бы посмел не посмотреть в след. Она мечта любого мужчины.       То, как она говорила о смирении и принятии любовницы, никогда бы не сложилось в пазл в моей голове. Только сейчас сложилось. И я понимаю, но никогда бы не хотела быть на её месте.              — Или уже появилась, — я поджала губы, сверкая глазами в её сторону.       — Ох, молчи, пожалуйста. Ты же знаешь.              Знаешь.       Знаю.              Люциус отвратительный, но в то же время великолепный. Невыносимый подарок судьбы. Если я скажу, что их брак — безусловная любовь, никакого расчета, то это окажется самой большой ложью в мире. Поэтому сейчас её слова я воспринимаю, как позицию женщины, которой комфортно так, как есть. Она не любит его, поэтому и не переживает, хотя и испытывает некоторую обиду. Обиду за то, что деловой партнёр нарушает условия брачного договора. Испытывает некоторое унижение, чувствует себя жалко. Из её привычки вытаскивали по кирпичику.              — Знаю, Цисси, конечно, знаю. Страдать в бриллиантах проще, чем без них, — пожимаю плечами.       — Я ничего не чувствую, представляя, как он трахает другую, но меня начинает раздражать то, что он перестал даже вид делать, как-то скрываться. Никакого уважения, — она фыркает, и бросает на блюдце фольгу из-под конфеты.       — А для чего ему это? Тебя же не трогает его шлюха, вот он и расслабился.       — Надо будет поговорить с ним, как думаешь?       — Думаю, стоит.              Ближе к полуночи мы перешли на вино. Наше любимое — розовое.              — Миссис Малфой, — дворецкий галантно улыбнулся, подходя ближе, — Cerasuolo Montepulciano d’Abruzzo, — бегло произнёс он по-итальянски, — как вы и хотели.              Он наполняет бокалы многогранной, резкой на вкус, жидкостью. Ноты спелой земляники и розовых лепестков на языке с вдохом, и привкусом ореха и черной смородины на выдохе, с долгим послевкусием и кофейным фейерверком через несколько минут. Восхитительный букет.              Мы говорили обо всём и ни о чём. Я рассказывала забавные истории, которые случаются на работе, ведь сейчас она больше половины моей жизни, а Цисси о том, как ей нравится ухаживать за розовым садом, как она скучно и мучительно выбирает сумки и туфли в дорогих бутиках.              — Я вернулся! — молодой голос.              Время половина первого ночи, а он только вернулся.              — Драко? — Нарцисса зовёт его, и молодой человек с улыбкой появляется на пороге просторной гостиной, свет в которой приятно приглушен, позволяя нам не напрягать глаза и не щуриться от яркости и танца хрустальной люстры под потолком, — Ты поздно.       — Да, прости, что не предупредил, мам. Тренер сегодня был не в духе, мы решили немного отдохнуть вечером. Посидели в пабе, — договорив, переводит взгляд на меня и растягивает лицо в милой улыбке, — Привет, Гермиона.              Он со мной на «ты».              Я знаю его с первой секунды жизни. И была третьей, кого он увидел.              — Если хочешь, то пропусти тренировку завтра, — голос Нарциссы заботливый. Она действительно переживает за сына.       — Отцу не понравится эта мысль, да и тренер возлагает на меня большие надежды в следующем матче. Даже если хочу, не могу.       — А мы думали, ты выпьешь с нами бокал розового вина, — вздохнула я и перевела взгляд на подругу, — Ему ведь уже можно?       — Да, Драко, Марко сегодня нас балует. Не отказывайся, — «примерная мать» хитро улыбается. Нормально ли спаивать собственного сына, который вернулся из паба и с огромной вероятностью уже употребил достаточное количество пива? Эти богачи странные люди. Отказываться от алкоголя в высоких кругах — плохой тон. Так говорит Нарцисса.       — Пожалуй, пойду к себе, но попроси, пожалуйста, Марко оставить для меня бутылку, — юноша подмигнул, — Хорошего вечера.              Драко.              Замечательный, воспитанный и милый молодой человек. Наверняка мечта любой студентки его курса. Прекрасная двадцатилетняя мечта. Киношный красавец, капитан футбольной команды. Одаривает нас улыбкой, коротко кивает, и скрывается в темной глубине коридора.              — Вот смотрю на него… — Нарцисса разрывает минутную тишину, не переставая улыбаться, — ума не приложу, откуда у меня двадцатилетний сын?       — Поверь, я тоже удивляюсь.       — Жаль, что у тебя нет детей, дорогая. Я бы обязательно женила Драко на твоей дочке.       — О, Цисси, мы так ещё в тринадцать мечтали. Такие детские глупости.       — От чего же? Считаешь, что твоя дочь была бы не достойна моего сына?       — Ты, кажется, перебрала, — я хихикнула и сама прикончила очередной бокал.              Опустошив две бутылки вина и вдоволь наговорившись, мы разошлись в половине третьего. Меня, как и всегда, проводили в гостевую комнату. Переодевшись в один из легких шифоновых пеньюаров, которыми Нарцисса заботливо забила для меня шкаф, я моментально упала на мягкую постель в противном шелке. Вычурная красота. Холодная и неудобная. Ничем не отличается от моей постели дома.       Будто ей всегда было суждено быть холодной. Развод пятилетней давности подтвердил моё убеждение, с которым я смирилась.              Практически уснула. Совсем легко провалиться, когда на первый взгляд легкое вино, бьёт по затылку молотом, стоило лишь подняться на ноги и ощутить разливающуюся в крови огненную алкогольную лаву. Вернул в жизнь стук в дверь. Я лениво открыла глаза.              — Всё в порядке, Марко, — показалось, что дворецкий, — мне ничего не нужно, — говорю не очень громко.              В доме Малфоев всегда гробовая тишина. Слышно даже шепот.              — Это Драко.              Его голос заставляет ресницы затрепетать, а тело покрыться мурашками.       Мгновенно протрезветь.              — Я войду? — добавляет он, и я слышу скрип проворачивающейся ручки на дубовой двери.       — Да… — выходит с нотой волнения, — да, входи.              Драко тихо зашел, пока я сажусь на постели, натягивая одеяло к груди. Это не стеснение. Забота. Ему всего лишь двадцать. Он сын моей подруги.              — Ты что-то хотел? — спросила я.              Не додумалась включить светильник. Слишком интимно. Ночь слишком лунная.              — Да, — Драко прошел к краю кровати и тихо присел, — Мне нужен совет. Ну, ты понимаешь. Немного неловко говорить об этом с мамой и…       — Извини, Драко, но не думаю, что чем-то могу помочь.       — Как раз ты можешь.              Я всё-таки потянулась к прикроватной тумбочке с лампой, чтобы включить свет, но Драко произнёс резкое: «Нет».              — Я же сказал: «это неловко».              Только его голос совсем не источал какого-то смущения. Он уверенный. Точный.       Без каких-либо колебаний.              — Хорошо, — я вздохнула и вернулась в прежнее положение, откидываясь спиной на подушки, — говори.       — Я влюблён, — выпалил младший Малфой так, будто сказал: «Доброе утро».              Неловко. Такой же хитрый, как мать и своенравный, как отец.              — Это очевидно, Драко, — я не врала.              Говорить ночью, в темноте, минуя луну, с подругой своей матери. Конечно же, только о любви к девушке.              — Я давно влюблён, — вновь выпалил Драко.       — Это всё?       — Нет.       — Тогда, — я придвинулась ближе и заботливо взяла его за руку, — может быть, ты расскажешь немного подробнее?       — Да, — наконец-то дрогнул голос. Он сглотнул, — Она… она красивая. И умная. Даже очень умная. У неё всегда приятно пахнут волосы, знаешь, спелой сливой и кориандром.       — Даже так? Подобные ароматы странно выглядят на молодой девушке. В двадцать я выбирала ваниль или фиалки.       — Я не уверен точно, но это то, что я уловил. И это неважно. Важно то, как она на меня смотрит. С «любовью» слишком громко, но с теплотой точно. У неё глаза-бездны. И… и я теряюсь, — громко сглатывает, и теперь я чувствую, как он дрожит от волнения, — теряюсь, когда сталкиваюсь с ней взглядом.       — Почему ты не говоришь ей эти слова, дорогой? Думаю, ты очень много думал. Не каждый молодой человек в твоём возрасте может так красиво говорить о девушке, в которую влюблён.       — Я сказал. Сказал. Говорю.              Его ладонь, которую я всё ещё держала, мгновенно выскользнула, тут же хватаясь за моё запястье. Драко притянул к себе слишком близко, слишком резко.              Слишком…       Слишком.              Бездумно впиваясь в мои губы, он сбросил меня с обрыва. Я замычала, застонала и целую минуту сопротивлялась.              Чертово розовое вино.              Удобнее развернув наши тела, Драко навалился сверху, вдавливая меня в холодный шелк постельного белья.       Еще минута неправильного.       Еще одна, пока не коснулся губами шеи, не отбросил в сторону одеяло, за которое я хотела бы держаться, как за барьер между нами. Контраст ударил меня со всей силы. Горячее тело и холодные простыни убили последнюю крупицу, орущую в голове о том, что я не должна совершать ошибку.              — Драко… нет… — последнее перед тем, как прижаться ещё ближе, чтобы невидимая игла с самой прочной нитью сшила кожу, — Да…              Он так нежен в своём возрасте. Так горяч и прекрасен. Касания мягкие. Он знает как, не представляет пока жесткости, боится навредить. Горячие руки скользят по моей коже, будто раскалённый нож по сливочному маслу. Топит. Но он уверенный. Он знает точки, знает, что нужно делать в постели.              — Я в тебя влюблён, — у самого уха.              Алкоголь кружил мне голову. Нет. Его улыбка в гостиной. Нет. Кружит сейчас. Он по-настоящему вскружил.              — Слышишь? — его рука двигается ниже, к краю шифона на моём теле. Обнажает меня и вновь огнём по уху — В тебя.              Не могу ничего произнести, кроме его имени. Обрывисто, слогами.       Самое сладкое и самое неправильное.       Забирается рукой под бельё, касается секундой неуверенно. Я подаюсь на встречу и тону. Не бросайте мне спасательный круг. Я просто хочу умереть этой восхитительной смертью. Губы на губах. Теперь по-взрослому. В голове мелькает воспоминание с ним.              Ребёнок.       Милый, белокурый, очаровательный малыш.       Резко отталкиваю его.              — Хватит! — разум затягивает на горле эшафотный узел.       — Нет, — он уверенно возражает мне, практически гневно.       — Ты совершаешь ошибку, Драко. Уходи. Мы никогда не вспомним об этом инциденте.       — Ты возбудилась этим «инцидентом», — последнее слово передразнивающее. Раздражающее. Так приятно раздражает.       — Не будь мудаком! Я вижу в тебе ребёнка, Драко. Ты для меня всё ещё маленький милый мальчик.       — Мне двадцать.       — И что дальше? Ты сын моей лучшей подруги! Это неправильно!       — Ты хочешь меня.       — Нет.       — Хочешь, Гермиона. Ты слишком мокрая, а я всего лишь целовал.       — Прекрати!       — Ты похотливая врушка, тётя Миона.       — Заткнись. У меня не было нормального чертового секса пять лет! Мне не нужно много времени, чтобы… — он ухмыльнулся, а я заткнулась в осознании, — боже, что я несу?       — Вот именно. Я безумно хочу тебя.       — Милый, я же не та…              Драко резко подскочил с постели и, схватив меня за предплечье, заставил подняться. Притащив к зеркалу на платяном шкафу, он освободил мою руку, но теперь коснулся плеч, весьма грубо сжимая ладони на коже.              — Смотри, — кивнул он на зеркало.              Луны достаточно, чтобы я всё видела.              — Я каждый день смотрю. И что?       — Смотри в зеркало.              Закатываю глаза на мгновение. Затем открываю и смотрю в отражение.       Вижу себя. Гермиону Грейнджер. Уже не так упруга, но всё ещё подтянута. Это уже усилия, а не природная красота двадцати лет. Бёдра чуть повело, начала отекать, наверное, как и каждый чертов месяц. Общий вид уставший. Уставшая версия себя двадцатилетней давности. Мне стало смешно и я, поджав губы, тихо захихикала.              — Что смешного? — Драко чуть нахмурился.       — Ты глупый. Глупый Малфой.              Лунный свет из окон освещает нас. Я вижу и его в отражении. Драко смотрит мне в глаза через зеркало. Сверкает серым взглядом, как змей. Его ладони скользят по моим рукам и, достигнув уровня талии, касаются живота, его низа. Левая спускается на бедро, правая скользнула под бельё.              — Глупый Малфой? — вторил мне хрипло, хитро.              Надавливает пальцами, зажимает. Во мне разрывается пламя.              — Прекрати…       — Скажи мне. Пожалуйста, Гермиона. Просто скажи, что видишь в зеркале не ребёнка. Посмотри внимательнее.       С каждым движением его пальцев, я пропускаю каждое сказанное им слово. Я сейчас кончу, какое к черту зеркало?              — Смотри в зеркало! — он повторяет грубо.              И я, чувствуя мелкую дрожь, пытаюсь смотреть.       За мной стоит мужчина. Он выше меня. Волосы белокурые, растрёпаны, чуть волнистые после душа. Рукава футболки обтягивают мышцы. Широкие плечи и сильные руки на моём теле. Горячий взгляд, полный желания. Ласкает меня, и смотрит сам. Резкие движения пальцами. Ноги подкашиваются, и я запрокидываю голову ему на плечо.              — Видишь? Разве ты не можешь быть той?              Вместо ответа горячие выдохи.              — Веришь мне?              Еще не так сильно торкнуло, чтобы свалиться в пучину. Меня ещё не тянет болото.       Снимаю его руки с тела и разворачиваюсь лицом.              — Это ошибка.       — Тебя пять лет никто не трахал. Ты сама сказала.       — Ты не можешь так со мной говорить.       — Какая же ты душная.       — Я тридцать лет дружу с твоей матерью, тридцать лет. Я старше тебя на двадцать один год. Это всё ошибка. Фатальная.       — Тогда что мне делать с тем, что чувствую? Я с пятнадцати мечтал поцеловать тебя. В шестнадцать представлял голой, в семнадцать захотел тебя по-настоящему. В восемнадцать делал всё, чтобы ты заметила, что я уже не маленький мамин сын, в девятнадцать ловил твои улыбки и дрочил в мечтаниях. И сейчас, когда мне двадцать, я пришел к тебе и сделал шаг. Я слишком много потратил. Реши эту проблему, тётушка Миона.       — Я ведь могу ра…       — Рассказать маме? И что же ты скажешь? «Знаешь, Цисси, под утро Драко пришел ко мне в спальню и я разок кончила?»       — Не забывай…       — Заткнись, Гермиона. Я признался тебе в любви, а ты всё ещё продолжаешь нести эту великовозрастную чепуху? Ты стоишь голая и даже не стесняешься меня, хотя когда я пришел, натягивала одеяло до самой шеи.       — Я всё ещё пьяна. Это всё чертово розовое вино.       — Тогда выключи голову. И сделай то, чего так сильно хочешь.              Вновь поцелуй. Нежный, чувственный. Как же я давно не целовалась. Он тянет меня к постели, ни на секунду не отрываясь от губ. Больше не медлит. Лишает меня белья. Последняя преграда для моего разума. Обнажена и сломана.       Вновь руки, ласковые и горячие, вновь ласки. Я сдаюсь этому сумбуру.       Наспех раздеваю его, скорее тянусь к низу живота, по прессу.       Он готов. Ко всему и во всех смыслах. У меня вырывается смешок.              — Это план? Резинка не жмёт?       — Дурочка…– между улыбкой и поцелуем.       — Нет-нет… это ты.       Минуты прелюдия. Какие-то лишние, никому ненужные. Кости трещат в шее, когда он оказывается между моих ног. Медленно. Всего дважды.       Его имя моим обрывистым шепотом с его уверенным толчком.       Сжимаюсь на рефлексах, подаюсь навстречу. Он будто всю жизнь меня трахал. Его тело сводит мне каждую кость. Выламывает. Вырывает стоны. Его рука закрывает мне рот.              В доме Малфоев всегда гробовая тишина. Тут слышат даже стены.              Я поджимаю пальцы ног, как могу. Руками сжимаю его спину. Задыхаюсь. Темп ускоряется. Чувствую, сейчас разобьюсь. Или лопну. Или как пишут в этих вонючих романах? Тысяча осколков? Нет. Во мне взрывается Везувий, не меньше.       Два последних, коротких и резких. Целует и валится рядом, мгновенно подтягивая меня к себе.              В груди болит. Нет. Горит.              — Поцелуй меня.              Он касается моей щеки, заставляет включиться.              — Поцелуй меня, — повторяет, — сама.              Чертов поцелуй уже ничего не решит.       И я целую, чувствуя вкус розового вина ярче, чем в бокале ранее.              К завтраку спускаюсь с пятиминутным опозданием. За столом Нарцисса и Драко обсуждают будущий футбольный матч. Он приглашает и меня. Я соглашаюсь.              — Мама рассказала, что тебя ждет повышение. Поздравляю, — Драко меняет тему разговора.              Переводит стрелки на меня и стреляет улыбочкой. Он всегда так делает. Нарцисса не обращает никакого внимания.              — Да, спасибо, дорогой, — получилось неловко.              Я не ожидала принять поздравления утром. От него.              — Я должен что-то подарить, мне кажется. Верно, мама? — он переглядывается со своей матерью, которая одобрительно кивает.       — Да, Драко. Ты можешь практиковать подарки на мне и Гермионе. Только не переходи границы, — улыбается и, переводя глаза на меня, приподнимает брови.              В этом читаю её мысль о том, как вырос её чудесный сын и как он галантен, как прекрасно воспитан.              Прости, Цисси.       — Чего бы ты хотела, Гермиона? Я честно хочу поздравить тебя с повышением. Как полагается.       Я переглянулась с подругой и поджала губы. На ум ничего не шло. Он мог бы подарить мне всё, что угодно, но я действительно не знала что именно. Возможно какая-то офисная чушь.              Минуту на раздумье.              Ночные флешбэки мешают разуму.       Ночные флешбэки?              Поцелуи лучшее из них. Со вкусом спелой земляники и розовых лепестков.              — Точно, — я улыбнулась.       — Что? — Нарцисса непонимающе похлопала глазами.       — Розовое вино, — я облизала губы, и опустила глаза на тарелку с завтраком, что остывал передо мной.       — Розовое вино? — Драко переспросил, пытаясь понять, а затем изменился в лице, осознав важность чертовой бутылки.              Вкус безумства, ошибки и риска. Букет, что расцветал на грани грандиозного скандала.              — Да. Я очень люблю розовое вино, Драко.       — То, что вы вчера пили? — в ответ ему я кивнула.       — Это восхитительное вино, Драко, ты не зря просил оставить бутылку, — обращает внимание Нарцисса, думая, что мы действительно говорим про чертов алкоголь.       — Ты должен попробовать, — улыбнувшись, скрываюсь за чашкой свежего утреннего кофе.              Его лицо растягивается в довольной улыбке.              Он всё понял.