Ожоги

Наверное, не так сильно болят ожоги, как разбитое сердце. Рэйчел рада хотя бы тому, что Фред жив, но неустанно думает о его Мэри, которой с ними больше не будет. В ожоговом отделении спокойно: стерильный пол, потолки и палаты. Рэйчел, держа за руку Кайла, заходит к своему брату. — Как ты? — усаживаясь рядом с ним, спрашивает она. Кайл садится с другой стороны и тоже смотрит на дядю внимательно. Фред кряхтит из-под бинтов, улыбается, первые его слова полны боли, и физической, и душевной. — Я рад, что с вами все хорошо. — Как ты, дядя Фред? — все равно спрашивает Кайл со следами от провода на шее. Рэйчел вздрагивает, когда видит их. — Я вроде в норме, спасибо, — тихо произносит Фред и смахивает набежавшие слезы. — Кто был тот мужик? Рэйчел чувствует, как внутри разгорается огонь негодования от одного упоминания этого мужчины, который за несколько часов поставил ее существование под вопрос, как и жизни ее близких. — Я с утра повздорила с ним на дороге. Он решил научить меня вежливости своими злодеяними, — Рэйчел удивляется тому, как это ровно звучит. Будто бы не она воткнула ножницы ему в глаз. Будто бы всего несколько минут назад не он преследовал ее с раной от огнестрельного ранения. Оторопь. Кайл смотрит на свою мать и кладет руку к ней на плечо. Рэйчел слабо улыбается — ее семья в целости и сохранности. Они все здесь. — Редкостный ублюдок, — коротко произносит Фред. — Никогда не вникал в смысл поступков подобных людей… — И не надо, дядя, — повзрослевший за один день Кайл обрывает его категорично. — Главное, что мама справилась. Рэйчел дрожит. Еще долго она будет справляться с дрожью в руках при взгляде на дорогу. Еще долго она будет оглядываться через плечо и молить Бога о том, чтобы никогда подобного в ее жизни не повторилось. Справляться еще предстоит, но она мужественно выдавливает из себя улыбку, протягивает обе руки своему сыну и брату, а потом твердо произносит: — Я люблю вас, мальчики. Нет смущения. Нет ничего, что окрасило бы этот момент в какой-то негатив. Они выжили. И они вместе.