Три слова

Белый седан плавно останавливается на одной из улочек Берлина, светя вдаль ярко-белыми фарами и красными фонарями стопа. Двигатель тихо тарахтит под капотом, со стекол еще стекают капли растаявшего снега. Открывается передняя дверь машины, и следующий выдох Пикс делает уже на улицу, выпуская изо рта большие клубья пара. Холодный воздух приятно щекочет ноздри и обдает теплое лицо слабыми порывами, пробуждая. За сегодня для своего пробуждения он не сделал ничего, разве что, выпил немного эспрессо. День явно обещал быть веселым, но сейчас бы выйти из такси. Одну ногу мужчина ставит на заснеженный бортик, а вторая так и стоит на грязноватом резиновом коврике. Он нервно оглядывается, пробегая глазами по улице, и вжимает кнопку питания на телефоне так сильно, что белеет фаланга пальца. Трубка - первое, что попалось у него в кармане под руку и что можно было пощупать, что бы успокоиться. Йохан зависает так секунд на пять, огибая взглядом то голое дерево на аллее, то одиноко стоящую лавочку. Из этого состояния его выводит вибрация гаджета, вместе с ней иконка с предложением перезагрузить или выключить телефон. Ноэль резко останавливается, даже не вытащив левую ногу из салона автомобиля. Так и замирает в этом положении, не успев подать сигнал из уставшего мозга в ноги и все-таки, наконец, выйти. Водитель такси, на котором Йохан приехал к своему хостелу, заинтересованно подаётся вперёд, ближе к пассажиру, но ничего не предпринимает, не задает вопросов. Одуплив, что сейчас не время сверкать своим красивым задом в новых джинсах, а уже покинуть салон и не пугать бедного водителя своими глюками, Пикс вываливается на улицу, чувствуя, как к ногам приливает горячая кровь и напрягаются мышцы. Приятное ощущение, особенно, когда тебе жизненно необходима смена напряженной обстановки. Йохан прощается, нет, не прощается, а бурчит себе под нос что-то непонятное, когда вновь поворачивается к машине, что бы забрать из-под ног забытый рюкзак. Ноэль захлопывает дверь легким движением и выпрямляется. Шофер пожимает плечами и, быстро кивнув пассажиру, также медленно отъезжает от бортика вперед, шурша шипованной резиной на шинах. На улице снова становится пусто. Йохан поворачивается лицом к невысокому зданию, что недавно было за его спиной, и вздыхает, так устало и разочаровано. Его сопровождают только звук скрипа снега под ногами и собственные шарканья. Он идёт вперёд, ко входу в хостел, попутно оглядывая тихие улицы утреннего Берлина. Ничего не шумит сейчас, на улице пол пятого утра и это время - самое лучшее для ушей Зайберта, которые всю ночь пробыли в наушниках, а сейчас имеют право слушать умиротворяющую тишину. Йохан приехал в Берлин из Фрайзинга по работе. Просто так он не сорвался бы сюда после новогодних каникул, а зная, что это поведет за собой, вообще бы не ездил сюда ближайшие недели две. Всю неделю он провел в студии в центре города, работая в дуэте со знакомым музыкантом, которому был нужен второй гитарист для записи «домашнего» сингла. Помимо этого, он обрабатывал трек и его ремикс, поэтому, можно сказать, жил в студии и часто спал на диване, не приезжая в хостел. Работа шла хорошо, без каких либо непоняток он прекрасно уживался в одном помещении со своим приятелем, и вчерашний день должен был стать последним, если бы не проблемы с выпуском трека. Уже тогда Зайберту не хотелось ничего, кроме как собрать вещи и уехать домой, где его ждал Алекс. А может, и не ждал. Исходя из последних событий, Йохан вообще не мог быть уверенным в том, что происходит с Вессельски. Сегодня он вновь провёл целую ночь за креслом у компьютера и оборудования, уже хронически отбивая ритм трека, который обрабатывался аж с десяти часов - до этого они заканчивали решали те самые проблемы с выпуском трека. Что-то в дорожке стало не так, из-за чего оригинал получился грязным. Они посмотрели, послушали, и решили добавить что-то ещё, потом ещё, и ещё.. В итоге, к часу ночи у Йохана образовался неплохой список доработок, а заказчик уехал заполнять документы для выпуска сингла домой. Всё это время телефон с максимальным звуком оповещений и рингтона лежал под рукой Зайберта, но ни одного сообщения или звонка от Алекса так и не поступило. Ноэль проработал до четырех часов утра, после чего отключил оборудование, отписался заказчику, вызвал такси и уехал из студии, продолжая держать мобильный рядом. Все эти три дня он не мог нормально работать. Он думал, что могло произойти у Вессельски дома. Что такого могло случиться, что Алекс не выходит на связь. Алекс не отвечает на телефонные звонки и сообщения третий день, дозвониться до него невозможно, в сети в телеграмме и фейсбуке его не было уже неделю. Йохан - единственный, кто сейчас находится в Германии, приехать к Алексу некому, да и напрягать никого Пикс особо не хочет. Ахим с семьей уехал во Францию, Руперт там же, Юрген улетел на горнолыжный курорт в Австрию с друзьями, и никто из них ничего не знает. У всех бурные новогодние каникулы, а Зайберт зачем-то попёрся работать спустя три дня после нового года, хотя у них с Алексом тоже были планы на середину января. Ох, как же он ненавидел этот выбор сейчас. С первого дня, когда муж перестал отвечать, Ноэль сидел на иголках и постоянно нервничал, третий день нормально не спал и не имел аппетита. За всё это время Пикс нормально только пообедал, и только из заботы своего приятеля, который за свой счёт заказал ему обед и заставил съесть всё, так как он не ел уже полтора дня, сидя на одном кофе и воде. Всё остальное время Зайберт перебивался очередной чашкой кофе или какой-нибудь шоколадкой, ибо от любой еды у него крутило живот с нервов. Йохан обещал себе, что как только работа закончится, он сразу вылетит из Берлина обратно во Фрайзинг, где остался Алекс. Второго января Йохан улетел вечерним рейсом, неделю пробыл в Берлине, после неё пошли эти проклятые три дня, хотя до этого они с Алексом часто созванивались и переписывались. Ноэль подумывал позвонить в полицию после того, как войдет в свой номер. Он шагал по лестнице вяло, часто спотыкаясь, не понимая, что происходит и сходя с ума от тех вариантов, по которым Алекс мог не выходить на связь эти три дня. Лестница казалась крутой, темной и бесконечной, но на самом деле являлась обычным лестничным пролётом в трёхэтажном доме. Его номер находился на третьем этаже, из него открывался прекрасный вид на тихие районы под Берлином. Сейчас ему нужно было только залететь туда, открыть ноутбук, купить билет на самолёт и улететь во Фрайзинг. Он созвонился с другом, вместе с которым сегодня ночью делал трек, и договорился о своём более раннем отбытии - семейные обстоятельства не позволяют оставаться еще на несколько дней. Его ничего тут не держало, но там, в том городке, его ждёт Алекс. Его, живой, любимый и свой Алекс. Или не ждёт. Йохан не залетел, а завалился в дверь номера, после того, как открыл её непослушным, каким то, блять, дурацким ключом. Сил не было ни на что, но сейчас надо собраться. Он еще не успел переступить порог, как начал снимать рюкзак и доставать из него ноутбук. Оставив его включаться на тумбочке в прихожей, Пикс прямо так, в ботинках и пальто, прошел в комнату и открыл невысокий шкаф. За все это время он особо не растаскивал вещи по номеру, поэтому и забирать из шкафа ему было нечего. На пути свернув все это небрежным рулоном, Зайберт вернулся в прихожую и за один раз скинул все в рюкзак. К тому времени, как Ноэль вернулся из ванной с остальными вещами, ноутбук уже полностью загрузился. Йохан закрыл молнию небрежным движением и кинул рюкзак спиной к двери. Пока пальцы вводили код безопасности, голова вспоминала, ничего ли он не забыл. Пришлось еще несколько минут повозиться с раздачей интернета с телефона на компьютер. Браузер открывается быстро и Пикс спускается на колени перед тумбочкой, ибо стоять на ногах, наклонившись достаточно низко, становится неудобно. На сайте покупки билетов Йохан просматривает ближайшие рейсы и тут же покупает себе место в самолете, улетающем во Фрайзинг в 08:22. Смотрит на время - 04:42, значит, успевает. Йохан закрывает ноутбук и только сейчас понимает, как ступил, когда отпустил водителя - придется вызывать еще одно такси. Пикс отмахивается, выдает тихое, короткое и разочарованное в себе «а-а-ай» и снова открывает рюкзак, что бы сложить к спинке компьютер. Сейчас остается только сдать ключи от номера и потревожить администратора, чтобы спокойно уехать в аэропорт. Йохан уже собирался закидывать рюкзак на спину и выходить из номера, как в кармане зазвенел телефон, заставляя его остановиться, покрыться мурашками с кулак и замереть, чуть дыша. Вибрация сильно отдавала в бедро, кажется, сквозь плотную ткань пальто в темноте неосвещенной комнаты был виден тонкий, слабый свет экрана телефона. Сердце забилось быстрее, кровь резко отхлынула от лица и конечностей, стало холодно. Бледности Пикса в этот момент мог позавидовать любой мертвец. Он как чувствовал, что звонил именно Алекс. В тишине четырех стен мелодичный, даже, веселенький рингтон мобильного звучал жутко и пробирал вновь испугавшегося Йохана до костей. Кто мог, по праву мог, звонить ему в без десяти пять? Конечно, Алекс Вессельски. Времени ответить было не так много. Его пробило, будто «горячим» уколом в спину, и рука сама потянулась в карман. Вот-вот время вызова кончится, нужно успеть. Пока трубка проносилась мимо глаз Йохана к уху, он заметил то самое имя, которое, кроме как рядом с отборным матом, больше нигде не поставишь. Первое желание, которое возникло в голове Йохана, так это просунуть руку сквозь телефон, схватить Алекса за ухо и вытрепать из него всю дурь. Нехуй доводить людей до потери аппетита и нервных тиков! Право, стоит придержать свои эмоции. Пикс еще не знал всей ситуации - может, Алекс встрял в крупные неприятности, может, все в порядке, и он просто потерял телефон, может быть все, что угодно. Йохан, мысленно считая до трёх на французском, не глядя жмет на кнопку принятия вызова и отсчет секунд начинается. Разговор хочется начать с мата. – Йохан? - произнёс на том конце голос, отдалённо похожий на голос Алекса. Сиплый, посаженный, больной. Кажется, что ему просто вырвали гортань. Сколько богатств Пикс хотел отдать за эти три дня, что бы просто услышать, как Алекс вновь позовет его по имени. Это слово, произнесенное из уст Вессельски - как бальзам на душу для Зайберта. Стало спокойно, тревожность сменилась мелкой дрожью в коленях и спине. Темные стены просыпающейся комнаты не давили на Ноэля так сильно, как десять секунд назад. - Блять, Алекс.. - проговаривает Йохан, сжимая свободной рукой переносицу и облокачиваясь на стену. Он закрывает глаза и еле слышно выдыхает через нос, чувствуя, как с плеч валится целый Эверест проблем и переживаний. Что вот она - его самая главная, пятидесятитрехлетняя проблема, живая и, не точно, что целая, но главное, что живая. То самое чувство, когда с головы сходит холодная лавина, когда тебе становится так легко, когда хочется громко выкрикнуть что-то нецензурное и что-то обидное в сторону бессовестного немца. А ему сейчас ужасно хочется курить. И увидеть Алекса. – Алекс, где ты был? – Я заболел, - ответил Вессельски и Ноэль уже успел подумать, что его просто положили в больницу, а вещи остались в камере хранения. Что он в норме, что за ним следят врачи, что он сейчас выяснит, в какую больницу его увезли, прилетит во Фрайзинг, купит ему апельсинов, себе виски, обязательно не поделится с Алексом и поедет в назначенное место. – Я дома потерял телефон, мне было настолько плохо первые дни, что я не мог встать с кровати. Только сейчас пошёл его искать, - Алекс закашлялся, глубоко, из лёгких. Мир Йохана снова рухнул. Кашель у Вессельски был просто ужасный, казалось, что лёгкие давно разлагаются, и что скоро он будет кашлять чистой кровью. Всего бедствия через телефон он понять не мог, да и сам не врач. Все эти дни Алекс был дома, и на улицу не выходил, а значит и лекарства в доме не появились - максимум, в холодильнике Пикса можно найти лёгкое обезболивающее и уголь, старше Алекса с Йоханом в два раза. Значит, болезнь давно перешла стадию «пиздец, что дальше некуда». Он даже представлять себе не хотел, что сейчас происходит с мужчиной. Представляет лишь, какой будет номер у такси, которое довезет его до аэропорта. – Как ты себя чувствуешь? Горло болит? - Йохан провёл пятерней по волосам, бегая глазами по пустой тумбочке перед ним. Можно сейчас вызвать врача на дом, но, кажется, Алекс пошлёт его далеко и надолго. По крайней мере, это - исходя из прошлых визитов в больницу. Например, когда на концерте в Кёльне в шестнадцатом году он здорово надорвал спину, и за день до отлёта они искали ему врача, который сможет просто провести диагностику. Или, когда в Бранденбурге Вессельски напился холодного виски перед концертом, открывая с ребятами фестиваль, и на утро лишился голоса. Ещё никогда Йохан так быстро не искал сироп, восстанавливающий связки. Больницы немец никогда не любил. Вместо больниц был Йохан, который сам по себе ходячий рецепт и выдаватель беплатных пиздюлей, которые пахнут въетнамской «звездочкой». Пикс помогал ему всегда, и никогда не злился на Алекса по настоящему, хотя, по внешнему виду Ноэля тогда, его бы лучше не нужно было подпускать к Алексу - лишний труп, разорванный на кусочки, никому не нужен. – Честно? - Алекс снова откашлялся и зашелся в очередном приступе на несколько секунд, в конце немного отведя телефон от рта. Кашель был влажный, уже что-то хорошее. – Мне было так херово, что я чуть не сдох в кровати. Алекс, после того, как нашёл телефон в гостиной под подушками на диване, как только мог, оттягивал момент, когда нужно будет позвонить Йохану и сказать ему, что своё тело он почти не чувствует, голова сейчас расколется, а вся еда и вода сразу выходит из организма рвотой. Что тело горит, а ему холодно, температура все три дня держится чуть ли не на отметке тридцати девяти градусов, что в доме нет жаропонижающих и противовирусных, а на улицу он выйти боится - может просто не дойти. Что большинство времени этих, самых ужасных, трёх дней он спал, беспробудно, лишь иногда просыпаясь, что бы налить себе стакан воды и снова, ударяясь коленями, а иногда и головой, об лестницу, вернуться в постель. Что от голода сводило живот, он попросту не знал, что делать, и, когда всё таки дошёл до кухни, пожалел, что съел тот ебучий бутерброд, из-за которого потом пол ночи таскался в туалет и обратно. Ночью, на второй день, когда его тело сводил болезненный, невыносимый мышечный тремор, он не выдержал и застонал, а когда почувствовал, что стон эхом отразился от стен в совершенно пустом доме - допустил мысль, что больше никогда не увидит Йохана в своей жизни, которая вот-вот кончится. Что Пикс приедет, и увидит бездыханное тело мужа, размазанное по кровати в предсмертной агонии. Он чувствовал, что силы покидают его, но держался, как мог, пока не засыпал, до утра. Пульс был либо настолько быстрым, что Алекс цеплялся за простыни на кровати и зажмуривал глаза, пытаясь успокоиться, либо настолько медленным, что казалось, будто глаза закрываются и тело готовится к смерти. Что в один момент немели ноги, отнимались руки, что невозможно было пошевелиться, что конечности часто затекали, но колкость затекших рук - ничто, по сравнению с раздирающим глотку кашлем, отдающимся в лёгких вкусом крови. Он думал о себе, о группе, о друзьях, о Йохане. Он думал, когда снова услышит родной голос вблизи, или по телефону. Дождался, наконец. Алекс с Йоханом молча провели десять секунд, пока Вессельски снова не зашелся в кашле. Пикс слышно вздохнул, медленно качая головой. Он сейчас не помощник, разве что, лекарств и еды может заказать на дом. Так и сделает, когда закончится разговор. – Слышишь меня, Алекс? - спросил Йохан, когда кашель в трубке закончился. – Да, слышу, - Вессельски кивнул и снова откашлялся в руку, зажмуривая глаза. – Я сейчас закажу на дом еды, и попрошу курьера привезти тебе лекарства, - Пикс предусмотрел, что Алекс начнёт отнекиваться, поэтому, следом сразу проговорил: – Даже не вздумай говорить, что это не нужно. – Разве есть смысл? Ты всё равно закажешь, - Вессельски горько усмехнулся и снова закашлялся. Йохан сделал вывод, что горло настолько раздражено, что реагирует на простое, такое малое напряжение связок и сразу начинает ответную реакцию. Всё плохо, но хорошо, что Алекс ещё держится. Пикс просто не хотел представлять то, что испытывал мужчина за эти три дня. Наверное, это было страшно. Йохан прикинул, за какое время курьер доедет до дома и, взглянув на часы на запястье, кивнул сам себе. Доставка в ближайшем сетевом магазине открывается в пять часов утра, так что, как только Ноэль зайдёт в аэропорт, так сразу же сможет сделать заказ. Его размышления прервал сначала кашель Алекса, а затем его голос: – Закажи мне персиков, - попросил Вессельски, и Йохан не смог сдержать смешка. Вессельски такой Вессельски, даже когда подыхает без лекарств в пустом доме. Персики... – Да, конечно, - Ноэль улыбнулся, и это можно было почувствовать сквозь экран. Он стал теплее, как и улыбка Алекса, появившаяся на белых зубах. Персики, господи. – Я вылетаю сегодня в восемь двадцать два, - произнёс Йохан, когда вспомнил, что ему желательно уже заказать такси и уехать в аэропорт. Он оторвался от стены, что бы достать из пальто ключи от двери. – Как? Уже? - Алекс словно оторопел. – Ты разве всю работу закончил? - Вессельски явно не хотелось, что бы из-за него и его непредусмотрительности муж рвался во Фрайзинг с вагоном незаконченной работы. – Я не могу больше быть так далеко от тебя, - ответил Зайберт, вставляя ключ в замочную скважину. – Знаешь, на каких, блять, иголках я здесь сидел, когда ты мне не отвечал? - чуть прибавив строгость в голосе спросил Йохан, отпирая дверь. Выходя за порог, он понял, что слегка погорячился: Алекс не виноват в этом, здесь никто не виноват. Проходящая ситуация. Пикс выдохнул и, кладя свободную руку на ручку двери, проговорил: – Извини, я не хотел. Я просто реально очень беспокоюсь за тебя, Ал. Где-то по спине Вессельски пробежали мелкие мурашки удовлетворения. О нём заботятся, его любят. Разве, не прекрасное чувство? Конечно, прекрасное. – Я буду тебя ждать, хорошо, - Алекс ещё раз улыбнулся и обнял рукой подушку. Он лежал на кровати во время всего разговора, так как снова становилось хуже. – Иди, у тебя осталось не так много времени, ещё регистрация. – Заботливый, блять, - третье «блять» за разговор, но произнесённое не со слабой надеждой на то, что Вессельски ещё жив, а с коротким смехом. – Ладно, мне правда пора заказывать такси. Йохан закрыл дверь на замок и вытащил ключ. – Я люблю тебя, - раздалось в трубке Зайберта после двухсекундного молчания. Алекс редко говорил об этом так открыто. Очень редко. В тех случаях, когда от его эмоций зависели эмоции Зайберта, когда ему действительно нужно было услышать, что Алекс рядом. Сейчас все, что было связано с Вессельски, зависело от Йохана. Ему нужно было знать, что Алекс любит его. – Я тебя тоже, - отвечает Пикс и Алекс сбрасывает звонок. Для кого-то эти слова могут показаться пустой тройкой, для кого то - лучшими в их жизни. Кто-то не понимает значения этих слов. Для них эти слова - единственный ключ поддержки. Где бы не был Алекс, куда бы не занесло Йохана... Три слова в динамик, три слова в сообщение, три слова на листке, приклееном к кружке. От них, по правде, зависит не только их жизнь.