We all need that someone who gets you like no one else

      Выдерживает Леви ещё ровно день полнейшего отсутствия хоть каких-то весточек от Эрена, усиленно следит за зелёно-голубым суккулентом, чтоб не дай Бог не начал погибать, потому что розы уже подвяли и опустились... а ещё курит больше обычного, стараясь хотя бы никотином успокоить нервы.       Ему срочно надо найти Эрена.       Он отчётливо понимает это, когда после привычного охуенского душа, как он любит, со всеми излюбленными процедурами, ромашковым чаем следом, ложится в чистую кровать, а сон нихрена не идёт ни на первый час, ни на второй, потому что самые хреновые мысли, похожие на гребаную цепучую заразу, и не думают исчезать из его головы.       Недолго думая на следующий день, после завершения некоторых рабочих дел, он решает поехать в штаб семьи, что находится в центре города в привлекательном из-за высоких окон и подсветки высотном доме.       Кроме того, что он давно не виделся с мамой и Кенни, гораздо больше месяца, он точно знает, что, раз ребята нашли Эрена даже не в своей квартире, значит, данных на него у них предостаточно, чтобы Леви мог хоть что-то предпринять, сделать что-то для них с Эреном, а не ждать только от него шагов навстречу.       От дрянных мыслей хотя бы немного спасает погода, если бы сейчас ещё и дождь шёл, то Леви бы осталось только включить грустную дерьмомузыку для полного погружения в отчаяние, но погода благо радует, и Леви едет с открытой крышей на своём белом кабриолете, слегка щурясь даже под солнечными очками от ярко-оранжевого закатного солнца. Музыку он не слушает, потому что за своими мыслями тупо её не слышит, лишь как белый шум, а вот тёплый ветер вполне ощутимо приятно дует в лицо, и на дорогах настолько пусто для выходного дня, что поездка превращается в своего рода медитацию, и от этого немного, но всё-таки легче.       Он даже не решил, что будет делать, позвонит ли Эрену или же сразу поедет к нему. Склоняется ко второму, но Эрен рассказывал, что живёт не один, а с другом, плюс тот может быть на съёмках или же на учёбе, и Леви понимает, что действительно почти ничего не знает о повседневной жизни Эрена, несмотря на то, что тот открылся ему по поводу своей семьи и своего прошлого.       Ему хочется это изменить, и как бы это странно ни звучало, хочется участвовать в его жизни, узнать близких ему людей, понять, что наполняет его будни, и стать их частью, а не существовать где-то отдельно. Правда в том, что он не представляет, как это будет работать с учётом того, что влюбился в работающего студента, и всё, что тот будет проживать сейчас, в свои двадцать один, Леви пережил четырнадцать лет назад...       Или он начинает загоняться?.. Чёрт, ему просто не надо думать, нужно найти Эрена, прийти... к какому-то общему знаменателю, иначе он свихнётся. Леви слишком привык понимать, что происходит, понимать, какое действие и к чему приведёт, так что сейчас чувствует себя не в своей тарелке, а ещё... он старается гнать эти мысли, но ему страшно, что Эрен может и вовсе не захотеть ничего слушать, видеть его и как-то... что-то продолжать.       — Блять, час от часу не легче, — выдыхает Леви, когда заезжает на подземную парковку, показывая пропуск на КПП. Он буквально физически устаёт от своих мыслей.       Когда он заезжает в правое крыло парковки, то встаёт перед ещё одним шлагбаумом, слегка выглядывая, чтобы засветить лицо. Здесь уже стоит охрана семьи, и, разумеется, два крупных мужчины, имена которых Леви, если очень постарается, даже вспомнит, его узнают. Оба выходят с поста и почтительно кланяются, прежде чем шлагбаум открывается.       То, как мать вышколила всех работников по дисциплине, всегда его забавляло, он думает, что эту черту взял именно у неё. Паркуется Леви возле оранжевого гелендвагена, принадлежащего Кенни, в который раз удивляясь тому, как тот смог поиздеваться над таким великолепным автомобилем.       Леви провёл в этом штабе бόльшую часть своей жизни, у него и личная комната здесь есть, и бывший кабинет. Он с раннего детства рос в полнейшем осознании того, чем их семья является, но именно с шестнадцати мать начала активно посвящать его в детали деятельности уже на практике, позволяя заниматься довольно ответственными, особенно для подростка, делами. Конечно же, присматривала за ним, правда, так, чтобы он не замечал, и к двадцати одному Леви мог без каких-либо проблем подменять её абсолютно во всём, позволяя без рисков уезжать из города или даже из Штатов.       Разумеется, мама очень долго смирялась с тем, что он отказался наследовать её место после несчастного случая с Фарланом. Что-то засело глубоко в нём, неосязаемое, но влияющее настолько, что он больше не хотел быть связанным ни с чем, что приносит людям боль и разрушение, он просто на своей шкуре почувствовал, каково это, терять близкого человека, а деятельность их семьи... буквально построена на смерти людей.       Леви решил раз и навсегда завязать с этим, он просто... начал по-другому мыслить, и мама ни в какую не хотела принимать его выбор, пытаясь убедить, что это период, что все так или иначе несут свои потери, и всё, что они могут, это становиться сильнее с каждым чёртовым разом.       Она ему честно дала год, видя, как сильно он скорбит, потеряв друга детства, и не трогала с этим вопросом, зная противоречивый характер, и даже казалось, что просто сдалась, но Леви понимал, что они ещё вернутся к этому. Мама была уверена, что он передумает, когда боль утихнет, хотела поступить хитро: спустя год вновь начала просить его выполнить кое-какие задачи, напрямую не касающиеся оружия или наркоты, просто переговоры с представителями исполнительной власти, и Леви даже шёл на поводу, но и в эти моменты понимал — ему тут не место. Уже в то время — как же иначе, через семью — он познакомился с Эрвином, у которого были свои мотивы, своя идеология и взгляды на происходящие события в стране и мире. Он щедро делился тем, что знает, мыслями, планами, и Леви разделил их с ним, окончательно дав понять матери, что отказывается становиться преемником, считая, что его подрастающая сестра вполне сможет справиться с этой ролью. В тот момент она была ещё ребёнком, но по характеру, по тому, как она ловила на лету всё, что ей давали, по холодному взгляду даже в те её десять лет было понятно, она с этим справится не хуже.       Он давно не видел Микасу, сейчас она живёт рядом со своим университетом, отношения у них не сказать что близкие, в конце концов, семью она воспринимает так же, как и мама, так что к нему у неё есть очевидные претензии, но... во всяком случае, он не ошибся, и с тем, кому оставить своё наследие, у мамы действительно нет проблем.       Тем более, что те одиннадцать лет, что подрастала Микаса, мама и не собиралась отходить от дел. Теперь же Микаса без труда справится, а сам Леви подстрахует её, чем надо, если придётся.       Сейчас Микаса уже взрослая двадцатидвухлетняя девушка, которая не один раз доказывала матери, что не хуже, чем она, управляется со всем, что ей отдают под ответственность, тем более, что готовить её начали и то раньше. Несмотря на то, что с Микасой они не родные, а единоутробные, они имеют что-то схожее во внешности, правда, как бы ни было обидно, вымахала она под шесть футов.       Мама говорила, что как только та закончит своё обучение в университете, она передаст ей свои полномочия, а сама немного понаблюдает и уйдёт на так называемый покой.       Леви знает, что мама дорожит своим «детищем» чуть меньше, чем собственными детьми, однако и она хочет спокойной жизни. Говорит, займётся домашним садом, хочет взять ещё несколько собак из приюта, в общем, планов у неё предостаточно.       На парковке душно, так что Леви привычно завязывает волосы в тугой короткий хвост, чтобы не становилось жарче, и дёргает ворот лонгслива. Он направляется к отдалённому лифту, что ведёт сразу в штаб, жалея, что на парковке нельзя курить, и открывает грузную металлическую дверь, ведущую к нему.       Вызвать этот лифт можно, только приложив специальный пропуск, что Леви и делает, наслаждаясь работающим на полную кондёром.       Он нажимает на кнопку последнего этажа, осматривает себя в широком зеркале, когда заходит внутрь, и поправляет выбившиеся короткие волосы чёлки. В целом, несмотря на не очень спокойную ночь, выглядит он сносно, во всяком случае, без синяков и темноты под глазами. Двери лифта вскоре открываются, а Леви, помучавшись с волосами, забивает на это неблагодарное дело.       Разумеется, в штабе все ему послушно кланяются перед тем, как поздороваться, и Леви понимает, почему так редко сюда приезжает. С учётом его нынешней работы, целей, подобная иерархия заставляет, мягко говоря, поёжиться, слишком уж он отвык от этого, несмотря на то, что буквально в этом рос, и сейчас, даже после того, как ушёл, не мешает матери и дяде вести кровавый бизнес, у него не получается принять это для себя, сложнее бывает как раз закрывать глаза, но... уж слишком он любит и ценит свою семью, чтобы рушить всё то, что строилось его матерью и дядей с нуля, это стало бы настоящим предательством, тем более, что система устроена так, что на их место быстро найдутся другие, возможно, более страшные люди.       Впрочем, пусть Леви и не жалует дела семьи, тем не менее, ресурсами её он изредка, но всё же пользуется, прямо как сейчас. Правда, для личных целей он ещё чего-то подобного не делал.       Конечно же, Леви не минует кабинет Кенни, заглядывает внутрь, но дяди там не оказывается, зато Леви в который раз посмеивается от вида двухметровой картины — портрета Ури, выполненного у какого-то не ебись крутого художника, — что висит на стене за крупным столом из чёрного дерева. Леви помнит, что, когда этот портрет писали, Кенни ни на секунду о нём не умолкал, был в предвкушении сюрприза для Ури на юбилей. Надо отдать должное, порадовать своего мужа Кенни очень даже смог. Его особое отношение к Ури всегда забавляло.       Леви закрывает за собой дверь, а секретарь и правая рука — молодая женщина-блондинка, поспешно подбегает, но, узнав его, только кланяется, улыбается и произносит заученное приветствие.       — Закрывай на ключ, если отходишь, — советует ей Леви, понимая, что, видимо, никогда не запомнит правильно её имя, несмотря на то, что работает с Кенни она уже больше десяти лет и буквально выросла здесь, Леви помнит её ещё совсем молоденькой девчонкой.       Она извиняется за проступок и рассказывает, что Кенни сегодня не приезжал и, как правило, на выходных приезжает только в крайних случаях. Потом добавляет, что «госпожа Аккерман находится в оранжерее», так что перед тем, как зайти к рабчатам по делу, он всё же решает навестить маму.       Идёт он по этим коридорам без каких-либо проблем, вслепую бы нашёл здесь то, что ищет. В оранжерею есть два входа, один — из зала отдыха, через который можно зайти в кабинет матери, и второй — из общего помещения. Со стороны кажется, что внутри нет ничего, кроме всевозможных зелёных листьев от всего подряд, но если пройтись по песочной плитке по всей территории, то можно увидеть абсолютно различные и достаточно тяжёлые в уходе растения, разбавляющие эту зелень пёстрыми и не очень цветами. Мама здесь даже чай свой выращивает, а из цветов, что здесь растут, Леви больше всего нравятся цикламены, орхидеи и, разумеется, сердцу любимые белые розы.       Он знает, что любовь к цветам пришла к нему именно от мамы, в детстве, наблюдая за тем, как она возится в этой самой оранжерее, помогая ей со многими цветами и видя ту красоту, что можно вырастить из семечка, он искренне наслаждался процессом. Даже земля его не смущала, повозиться здесь было лишним поводом подольше зависнуть в ванной. Именно от мамы он узнал, как правильно за цветами ухаживать и насколько красиво они раскрываются и долго живут, если уделять им внимание, даже когда срезаешь с корней.       Для мамы её оранжерея была чем-то вроде очень важного занятия, хобби, куда она направляла остатки своей энергии, скрашивала негативные эмоции и позволяла себе отдыхать, получая своё личное удовольствие от процесса ухода. Он бы даже сравнил её отношение к цветам с тем, как люди относятся к домашним питомцам, так как каждое мамино растение для неё буквально живое, а у некоторых даже имена есть. Леви всегда называл её сумасшедшей из-за этого, отчего не раз получал нежданно горсть земли за пазуху.       Сейчас мама одета в тёмно-синее лёгкое платье, на котором почти не видно следов от земли, на её руках длинные одноразовые перчатки, а на голове панамка, чтобы волосы не пушились от влажности. Со стороны кажется, что она очень хрупкая, маленькая, а ещё, несмотря на то, что ей уже за пятьдесят, она безумно молодо выглядит.       Это у них семейное.       — Мам, привет, — произносит он, привлекая к себе внимание, и та поднимает взгляд от цветов, что обрабатывает. Она начинает ярко улыбаться, когда видит, кто к ней пришёл. Разумеется, мама сразу откладывает все свои дела, чтобы провести с ним время, так что она снимает с себя вещи, что нужны ей здесь, моет руки в небольшой раковине у выхода и просит по рации у помощницы заварить им любимый чай Леви.       Они садятся в небольшом зале перед оранжереей, смежном с её личным кабинетом, где с видом на неё в перерывах между работой она отдыхает и выкуривает одну-две сигаретки.       Мама как-то даже табак здесь хотела себе вырастить, но по итогу всё равно курит те же вишнёвые ричмонды, что и он. Хорошо прижился выращенный ею чай, Леви отдаёт должное — вкуснее он не пробовал, так что нередко уезжает отсюда с баночками того, другого, даже Ханджи, Петре и Эрвину дарил полные банки.       Мама немного рассказывает о работе, о Кенни и его желании отправиться в круиз на лайнере с Ури, а Леви смеётся над тем, что он идеально оправдывает звание престарелого богатого педика. Мама также жалуется, что слишком изнежилась и дисциплина у её «пташек» начала хромать, хотя Леви что-то сильно в этом сомневается, хоть и с искренней вовлечённостью слушает. Несмотря на все противоречия между ними, в душе спокойно оттого, что всё у его семьи... хорошо и стабильно.       И конечно же, судя по насмешливому взгляду её серых глаз, она понимает, что случилось что-то из ряда вон, раз он приехал без предупреждения, так что спрашивает у него об этом напрямую.       — У меня... эм... проблемы немного личного характера, и мне очень неловко это обсуждать, — отвечает он, слегка исподлобья смотря на маму, но та, увлечённо вставляя сигарету в удлинённый мундштук, просто кивает, поворачиваясь к нему, чтобы прикурил. В её взгляде спокойный интерес, так что она ждёт, пока Леви скажет, в чём дело.       Не сказать, что он советуется с ней обо всём подряд или даже часто, на самом деле... это их первый настолько личный разговор, наверное, с того дня, когда он в восемнадцать признался в том, что, собственно, женщины ему не особо-то и интересны, кроме отдельных экспериментов. Она тогда вздохнула, развела руками и сказала, что с учётом того, что она пережила с Кенни в восьмидесятые годы, когда буйствовала зараза, из-за страха перед которой она едва не поседела, ей уже никакое гейство не страшно. Обязала предохраняться, но, конечно же, расстроилась, что невестки у неё не будет и, вероятно, внуков от него тоже. Благо Микасе на тот момент было четыре годика, так что женская компания в её лице подрастала, что маму радовало.       Сейчас, если честно, Леви ощутимо испытывает нужду поговорить с ней, в конце концов, она единственная, с кем он продолжает чувствовать себя ребёнком, сыном, даже в свои тридцать пять, так что и открыться ей намного легче, чем кому-либо ещё, зная, что она обязательно поймёт его переживания.       Они сидят в удобных бордовых креслах, мама забралась в своё с ногами, неспешно курит, а Леви, прикуривая и себе, прислоняется к высокой спинке кресла виском и со слегка вымученным стоном выдыхает дым кверху.       — Я встретил парня, ну как встретил... — Леви наблюдает за тем, как мама подливает ему чай в чашку. — Я не знаю, Кенни упоминал об этом случае или нет, но этот парень случайным образом забрался ко мне в квартиру из-за того, что прятался от коллекторов, его отец брал у вас деньги, — поясняет он, а мама слегка кривит губы и смотрит на него с недоумением. Леви разводит руками, продолжая: — Он никак с этим не был связан, понятия не имел, кто я, и это тоже удивительное совпадение, если честно, — неловко признаётся Леви, потому что, к своему собственному смущению, видел что-то особенное, невольно придавал даже сакральное значение их встрече, но пытался гнать от себя это, потому что, чёрт возьми, он вообще не про религию и какую-то... такую чушь про судьбу, но с Эреном давно мёртвый в нём романтик, похороненный реалиями жизни, постоянно даёт о себе знать, и Леви старается не давать ему... слишком уж много власти над собой. — Я не сомневаюсь ни на секунду в том, что это совпадение... и я выслушал его версию, конечно же, позвонил Кенни, чтобы дал команду оставить парня в покое, чтобы он мог спокойно жить и не сидеть на счётчике из-за ошибок, которых не совершал. Я бы поступил так и снова, даже если бы это был совершенно другой человек, — объясняет Леви, глубоко вздыхая, мама хмыкает, но кивает, понимая, что так оно и есть. — Он забрался ко мне через окно из квартиры какой-то своей подруги, что дала ему перекантоваться у себя, безуспешно, как ты понимаешь, — мама поражённо смотрит на него и слегка качает головой, выдыхая дым и стряхивая в чёрную пепельницу пепел с мундштука.       — Вот уж действительно необычная история знакомства. Радует хоть, что мальчики работают на совесть, но ты хочешь сказать, что он действительно не знал, что квартира принадлежит тебе? — скептически спрашивает она, выгибая бровь, а Леви уверенно кивает.       — О том, что квартира принадлежит мне, даже наши ребята не знали, чтоб ты понимала. — Мама вновь задумчиво хмыкает, принимая на веру его выводы, зная, что просто так он что-либо утверждать не будет, но взгляд её почему-то становится возмущённым, и она закатывает глаза.       — Вот только похвалила... Я же тебе говорю, дисциплина хромает! Как можно не знать чёткого адреса, где у нас есть жильё? Я просто не понимаю... завтра будет внеплановое собрание... — приговаривает она, качая головой, а он кивает, соглашаясь с её словами.       — Я говорил об этом же Кенни, когда позвонил ему, был возмущён до предела, тем более это было почти ночью, и они ломились в мою квартиру. Я их там поубивать хотел, сопляков этих...       — И скрыл ведь от меня, лис старый, знал, что ругаться буду... Я ведь в том же комплексе недавно жильё и Микасе купила... ты так расхваливал его... Когда я уйду на покой, хочу, чтобы ты за ней присматривал хотя бы так, вы ведь совсем не общаетесь... — расстроенно говорит она, а Леви ничего на это не отвечает. У него с Микасой, мягко говоря, точек соприкосновений нет, каких-то тёплых чувств она к нему не испытывает, а он к ней относится, как к ребёнку, в конце концов, она росла с ним, её режущиеся зубки, первые шаги и слова, детство и юность он проживал с ней и мамой.       Впрочем, общаться им действительно не о чём, плюс сестра на него обижена, как бы ни отрицала этого.       — Я не знал, никогда её не видел там, и ты мне ничего об этом не говорила, — Леви хмурится, а мама кивает.       — Всё верно, она там пока не живёт, хочет быть ближе к университету, так что я снимаю ей квартиру, но хочу, чтобы в дальнейшем вы жили рядом. — Леви пожимает плечами. Его соседство с сестрой не смущает, тем более, что жить она всё равно по большей части будет именно здесь. — Но мы отвлеклись, расскажи, что случилось дальше, — просит она, и он кивает, продолжая делиться с ней тем, что его беспокоит.       — Ну, в общем, я сказал ему идти на все четыре стороны и что его преследовать больше никто не будет... мне кажется, он ещё и из благодарности так сильно привязался ко мне, но неважно, это просто додумки... — рассказывает он, начиная ещё и рассуждать вслух по ходу того, как говорит. — Я ничего с него не потребовал, понятное дело, просто сказал, чтобы жил спокойно, но всё дело в том, что он не исчез после того, как я решил его проблемы, наоборот, пришёл на следующий день с гребаными цветами, и потом приходил ко мне, ждал, когда меня не было, там отдельная история с этим тоже... — Леви вздыхает, а мама начинает понимающе улыбаться. — Блять, мам, я такого, как он, в жизни не встречал, он вообще другой, отличается от всех мужчин, с кем я так или иначе имел дело.       — И что именно тебя тогда смущает? Раз он так нравится тебе, — спрашивает она, с интересом глядя на него, и Леви пытается каким-то образом сформулировать ей то, что бесконечно часто обсуждает с самим собой.       — Изначально я даже не думал о нём в таком ключе, ну, вернее... — Леви слегка смущается и прячет это в чашке, — он мне сразу понравился внешне, он просто невозможно красивый... — он понимает, что отвлекается, потому что образ Эрена, его красивого лица, удивительной мимики, лёгкой понимающей улыбки пухлых губ буквально уносят сознание в далёкие дали, а когда Леви хотя бы на секунду задумывается о его удивительных аквамариновых глазах... он слегка встряхивает головой, чтобы перебить мысли. — Короче, я вообще его ни на что не рассматривал, потому что он прям сильно младше меня, — Леви исподлобья смотрит на маму, которая с усмешкой хмыкает, и Леви не может сдержать то самое смущение даже перед самим собой, когда думает о реальной разнице между ними. — Ему гребаных двадцать один. И это полный пиздец, если честно. Я понимаю, что будь ему хотя бы двадцать семь, я бы даже секунды не сомневался...       — Ох, действительно, совсем мальчишка, — улыбаясь, хихикает Кушель, потирая острый подбородок пальцами. — Неудивительно, что он не похож на тех, с кем ты встречался раньше, он как минимум из другого поколения!       — Дело не только в поколении, он не похож и на своих ровесников. Во всяком случае на тех, кого я знал раньше, в его возрасте, и на тех, с кем я знаком сейчас, — не совсем соглашается Леви, чуть качнув головой. — Я думал об этом, и я не знаю причины, то ли дело в том, что детство у него паршивое было, то ли в целом из-за проблем с отцом, из-за чего он во всю эту историю и попал, но он... просто другой, он ведёт себя по-другому, он как будто чувствует всё по-другому, — Леви вздыхает. — Он очень искренний, ничего не скрывает, сразу всё на лице написано. Я ведь ему не отвечал на чувства, наоборот, изначально старался оттолкнуть, но он, блять... упрямый до жути, чёртов террорист, не оставлял меня в покое! Хотя я ему ясно давал понять, что он слишком молод, ну... насколько мог, давал понять. Очень пытался, — Леви усмехается и качает головой, встречаясь с маминым взглядом. Он знает, вернее, чувствует огонь на своих щеках, потому что едва ли мог так откровенно поговорить даже с самим собой. — И он очень ласковый, буквально как щенок... но в хорошем смысле.       — Тебе бы поработать над комплиментами, сынок. — Леви вздыхает, пряча лицо и смущение в чашке, а мама продолжает улыбаться. Они молчат буквально полминуты, мама обдумывает его слова, а Леви, отставляя чашку, задаёт ей вопрос, который, не переставая, задавал самому себе.       — Это стрёмно, да? Что я так запал на него, несмотря на то, что в нашу разницу в возрасте подросток поместится? — тихо спрашивает Леви, а мама тихо цыкает и начинает отрицательно качать головой.       — Чушь какая, — с улыбкой привычно отвечает она, отпивая чай из своей чашки и с лёгким звоном ставя её обратно на блюдце. — Если всё так, как ты говоришь, то причина кроется явно не в том, что у тебя кризис среднего возраста и из-за этого тянет на молоденьких мальчиков, он ведь зацепил тебя чем-то бόльшим, тем более, твой мальчик явно романтик, приходил и ждал у двери, открыто демонстрировал чувства... ты называешь его «невозможно красивым», кто бы вообще при всех этих факторах удержался? — Леви опять усмехается. Зацепил «чем-то» не совсем правильно отражает действительность. Сейчас Леви кажется, что Эрен зацепил его буквально всем, ему нравится абсолютно всё, что он на сегодняшний момент про него знает, и это немного тянет на психическое заболевание, потому что его хочется узнавать всё больше, раскрывать по-новому, дарить те же эмоции, что дарит и он... в общем, много чего с ним хочется. — Судя по твоему взгляду, что-то одно и не выделить, да? — понимающе произносит она. Наступает время для её второй сигареты, а Леви всё держит уже потухший бычок.       — Он удивительный. Я таких, как он, не встречал, очень своеобразный, на своей волне... Я сопротивлялся, сколько мог, и досопротивлялся до того, что он ушёл, и я сегодня приехал сюда, чтобы взять его номер и узнать, где он вообще живёт... — мама в этот момент выгибает бровь, но Леви на выдохе продолжает: — И я хочу вернуть его или хотя бы постараться объясниться, чтобы он знал, что я... не знаю, не игрался, не скрашивал им скуку, — Леви зло усмехается и качает головой. — Эрвин буквально сказал, что это увлечение, сказал, что это на меня не похоже, что Эрена интересуют деньги или ещё какая меркантильная гадость. — Мама фыркает, добавляя, что Эрвин никогда не удержится от собственнических замашек. Она, в целом, не очень-то Эрвина любит, с учётом того, что именно он, так сказать, окончательно «завербовал» Леви. Ещё, хоть мама и не признается ему, но Кенни проболтался, что та искренне переживает из-за того, что не хочет видеть его своим зятем. Считает, что Эрвин имеет на него сильное влияние, и, если честно, отрицать этот факт даже Леви считает глупым.       — Не удивлюсь, если Эрвин замешан и в вашей ссоре, — говорит мама, и читает ответ по его лицу, после чего усмехается. — Он всегда ревновал к твоим мужчинам, хоть ты это с упорством отрицал. Надеюсь, в этот раз тебе хватит головы не позволять ему лезть в твою личную жизнь.       — В этот раз всё по-другому, — искренне отвечает Леви, не желая продолжать тему, потому что... разговор вообще не об Эрвине, хоть он и понимает, отчего мама так говорит, понимает, что до сих пор его просто устраивало подобное положение вещей. Но теперь, как он и сказал, всё по-другому. — Эрен просто... ворвался в мою жизнь и забрал абсолютно всё пространство, хотя я даже ни разу... не поцеловал его, чёрт возьми, между нами вообще ничего не было, но с ним я почувствовал, что такое, когда тебя принимают со всем твоим дерьмом, — договаривает он и, когда не слышит реакции, наконец переводит взгляд на маму, чтобы увидеть её по выражению лица.       Та сидит теперь, вытянув ноги, сигарета на кончике мундштука тлеет, её взгляд устремлён в никуда, пока она думает, и на губах вдруг начинает играть тёплая улыбка, прежде чем она переводит взгляд на него.       — Тебе не надо так мучить себя, — говорит она. — Ты просто влюбился, в этом нет ничего криминального. Неужели проблема только в возрасте, раз этот мальчик отвечает тебе взаимностью, и ты вне всяких сомнений, что удивительно, веришь ему? — не понимает она, а Леви разводит руками.       — Проблема в том, что я по классике дохожу до очевидных вещей только после того, как всё к чертям порчу... — он замолкает, а мама вздыхает и, туша сигарету, тянется к нему, чтобы положить свою ладонь ему на плечо. Она заглядывает в его глаза и мягко улыбается.       — В том, что ты боялся обжечься, нет ничего страшного, я понимаю, что для тебя в новинку испытывать нечто подобное, особенно к парню сильно младше тебя, понимаю, что именно тебя пугает, — искренне говорит мама, смотря в его глаза так, словно знает обо всём, о чём он думает. — К сожалению, родной, голову свою ты выключить не сможешь, а с учётом того, как много ты навидался грязи, предательств и прочей мерзости за всю свою жизнь, совершенно неудивительно, что хотел защититься. Наша жизнь не предполагает сказки, и ты слишком хорошо знаешь, какова реальность, тем более, что долгое время жил с чётким пониманием того, что тебе не могут быть интересны молодые люди, и в принципе отношения с ними не считал чем-то целесообразным, а связь — серьёзной, — тихо произносит она, а потом хмыкает со смешком. — Видеть тебя влюблённым — моё личное счастье, и я уверена, что несмотря на то, что ты у меня мальчик взрослый, тебя как человека раскроют эти чувства по-новому, уже раскрыли, если честно, — тише говорит она, хитро улыбаясь, а Леви пожимает плечами, понимая, что смущение и не думает уходить. Осознавать себя действительно влюблённым, как оказалось, очень странно. — Посмотри, например, на своего дядю, — мама усмехается, слегка возводя глаза кверху и качая головой. — Ты бы видел его панику, когда он встретил Ури! Кто бы что ни говорил, а закоренелые мужики чувств боятся немного меньше пули, особенно внезапных. Он переживал буквально от всего подряд, боялся, что сделает что-то не так, оттолкнёт, что у них что-то там не сложится. Переживал, разумеется, что Ури через какое-то время его разлюбит, изменит, или и то, и другое, а потом найдёт кого-то привлекательнее, лучше и моложе. Ты не представляешь, как он меня задолбал! — рассказывает она, слегка распахивая глаза и качая головой, видать, погружаясь в собственные воспоминания. — А если уж они ссорились, то бессонная ночь с твоим полуживым от алкоголя дядей мне была обеспечена. Познакомились они попозже, чем ты со своим мальчиком, так что должен представлять, каково было Кенни, когда он понял, что его безобразная холостяцкая жизнь подошла к концу. Я его искренне с их домашней «Сантой-Барбарой» послала подальше спустя три года их насыщенных отношений, — она корчит мину и ладонью показывает «режущий» жест у шеи, а потом тихо ойкает на выдохе после этих слов, вновь начиная улыбаться. — Я к тому, дорогой, что это неудивительно, ведь у тебя такое впервые, но послушай, — со вздохом продолжает она, — отказываться от этого мальчика только из-за страха, что он сделает тебе больно, как минимум глупо, ведь ты никогда не был трусом, а ещё всегда имел неплохой мозг, который может помочь понять, морочат ли тебе голову или нет.       — Я не хочу от него отказываться, уже нет, я не смог бы, — Леви поджимает губы. — Я просто... зол на себя, что допустил всё это, и боюсь, что потерял его, — договаривает Леви, стараясь на самом деле не думать об этом, потому что, когда он старается просчитывать варианты, выходят и те, где Эрен так или иначе шлёт его в глубокое очко.       — Ты сказал, что приехал сюда, чтобы взять его номер, — с интересом спрашивает мама, а Леви пожимает плечами и тоже начинает улыбаться. — Настолько морозил его, что даже телефона своего не дал? — с усмешкой спрашивает она.       — Порой я веду себя хуже самой лютой стервы... он просил, я отказывал, так что он просто приезжал ко мне по адресу без предупреждения. — Мама вздыхает и качает головой.       — Представляю, как сильно ты об этом сейчас жалеешь... — на выдохе произносит она, туша свою сигарету, а он лишь фыркает.       Не представляет.       Он допивает остатки чая, отставляя посуду на небольшой круглый столик на высоких ножках, а мама подливает из заварочного чайника ещё чисто на автомате.       — Давай без добиваний? — Мама спускает смешок, а потом вздыхает.       — Я уверена, что ты всё исправишь, не сомневаюсь в тебе и, судя по твоим рассказам, не сомневаюсь, что и он всё прекрасно поймёт. Видимо, он действительно особенный, я уже хочу с ним познакомиться, — говорит она, подмигивая, а Леви в страшном сне этого видеть не хочет, Эрена как минимум надо подготовить к его семейству... — Тебе не надо придумывать ничего сверхъестественного, если ты расскажешь ему всё как есть, прямо как мне, я уверена, что он не откажется от тебя.       — Я сделаю всё, что от меня зависит, — уверенно отвечает Леви, прекрасно осознавая, что в данный момент самым лучшим решением действительно будет сказать Эрену правду, какой бы смущающей она ни была, как бы Леви ни было страшно доверять всего себя другому человеку. Ответить искренностью на искренность просто не может оказаться неверным решением. — Спасибо... Мне нужно было услышать эти слова и нужно было выговориться, спасибо, что выслушала, и извини, что продолжаю традицию Кенни уже со своей «Сантой-Барбарой», — со слабой улыбкой говорит он, а мама тихо фыркает с усмешкой.       — Всегда пожалуйста, мой любимый, может, это заставит тебя почаще приезжать ко мне, — с лёгким укором говорит она, а Леви виновато кривит губы в улыбке. Несмотря на то, что она знает причину его редких визитов сюда, всё же продолжает давить на чувство вины, хотя так... больше в шутку со своей долей правды. Леви будет стараться чаще приезжать к ней в гости. — А ещё, я надеюсь, что и его привезёшь познакомиться. Если, конечно, всё у вас будет хорошо. А если узнаю, что он тебя обидел, то я его закопаю, — Леви со вздохом прикрывает глаза и качает головой, едва слышно произнося: «Пожалуйста, остановись».       Она даже тона не сменила на последнем предложении.       Наверное, услышать такое от своей матери в тридцать пять, будучи вполне себе взрослым и состоявшимся мужчиной, привилегия не для многих, но самое забавное и одновременно с этим жуткое, что она совсем не преувеличивает. В любом случае, он знает, что до этого не дойдёт.       Они сидят вместе ещё некоторое время, обсуждают планы на День Независимости, так как это самый близкий семейный праздник, прежде чем мама уходит заниматься рабочими делами, а Леви отправляется по своим. Разговор с ней дал очень нужный ему настрой, боевой, так сказать, так что Леви спешит заняться тем, ради чего вообще сюда приехал.       Выглядит зал, где находятся их ищейки так, словно работают здесь самые обычные клерки, офис-муравейник с такими неприятными, выжигающими глаза лампами, перегородками и место-компьютером. Светло-голубые стены и небольшие окна.       Когда-то Кенни загорелся идеей сделать хотя бы одно помещение в стиле офиса какого-нибудь «гугла», но мама напрочь это запретила, сказав, что у них здесь не демократия, а хороший такой тоталитаризм, и отвлекать работников от дела ей совершенно неинтересно.       Рабчат здесь правда меньше, чем обычно в таких офисах бывает, в целом все двенадцать человек комфортно расположены и друг другу в затылок не дышат, даже имеют какое-никакое личное пространство.       Рыжую макушку Флока Леви видит почти сразу, так что идёт напрямик к нему, и пока он неспешным шагом проходит до его стола, работники так или иначе подрываются, чтобы поздороваться с ним, но Флок так увлечён своим занятием, что от неожиданности вздрагивает, когда Леви оказывается рядом, но очень быстро меняется в лице, встаёт с места, кланяется и громко, сильно громче остальных здоровается:       — Добрый вечер, господин Аккерман! Чем я вам могу помочь? — тот выпрямлен как струна, не смотрит в его глаза, и Леви взмахивает ладонью, позволяя тому сесть обратно.       — Добрый. Мне нужна информация об Эрене Йегере, том парне, за которым вы ломились в мою квартиру, — Флок выглядит не на шутку удивлённым его просьбе, и когда Леви ловит это, не понимая, чем вызвана такая реакция, сразу тушуется, отводя взгляд, и Леви может поклясться, что тот покраснел, хоть это и быстро проходит.       — Да, конечно, мистер Аккерман, сейчас всё предоставлю, — Флок достаёт небольшую флешку из верхнего ящика стола, вставляет её в корпус и, отстраняясь, смотрит обратно на экран, сворачивая всплывшие окна, чтобы перейти на рабочий стол. — Думал... что он не понадобится больше. Босс ясно дал понять, чтобы мы не трогали его, — добавляет Флок, а Леви встаёт за его спиной, так что может видеть, что именно тот делает. Разумеется, Флок чувствует дискомфорт от этого, но ничего не говорит, потому что не имеет права. Не то чтобы Леви не плевать на его дискомфорт.       Если честно, Леви уже непонятно, на кой ляд ему флешка и какого чёрта — папка, в которую лезет Флок, чтобы дать ему требуемое, находится на его рабочем столе. Ладно бы, если бы тот был захламлён всем подряд, но нет, иконок там не так чтобы много, ярлыки софта, а вот папка с информацией всего одна, и когда Леви всматривается, то понимает, что посвящена она исключительно Эрену, несмотря на то, что с событий в его квартире прошло не меньше месяца.       — Я не понял, — Леви отодвигает его кресло на колёсиках и сам берёт мышку, потому что пахнет всё это очень и очень дурно. Внутри находится текстовый файл и несколько пронумерованых папок, Леви кликает на самую верхнюю и видит внутри кучу фотографий, как самого Эрена, как каких-то людей, так и рандомные картинки. Кликая на свойства папки, он проверяет число, когда она была создана, и понимает, что сильно после произошедших событий. — Ты зачем его телефон ломал уже после того, как мы всё решили? — начиная закипать, спрашивает Леви, проверяя и другие папки, и понимая, что Флок просто украл данные с телефона Эрена и зачем-то хранит здесь фотографии и видео с его телефона. Он резко поворачивается к нему и впивается в его испуганные глаза разъярённым взглядом. — Ты что, мать твою, себе позволяешь?!       — Господин Аккерман, это просто... эм... я... — Леви тянет его к себе за галстук, сжимая зубы от гнева, а тот начинает резко хватать воздух ртом, в ужасе глядя на него. Разумеется, на звуки, что тот издаёт, начинают оборачиваться и другие работники, но наплевать, если честно, внутри у Леви буквально всё закипает от осознания того, что Флок вообще делал. — Я не знал, что он какой-то особенный! Заинтересовался, потому что обычно информацию с телефона своровать легче, а он явно знает, как ставить защиту, клянусь, я не делал ничего..! Я подумал, что с ним точно не всё так просто, и меня это удивило, так что решил проверить!... — Леви отпускает его галстук и склоняется ниже, перемещая руку на его скулы и крепко сжимая, заставляя замолчать и смотреть на себя.       Кровь буквально вскипает, потому что по его красным щекам Леви прекрасно видит, как сильно ему пиздят. Он знает, что это ничерта не может быть случайностью, и даже несмотря на то, что «члены» их семьи не гнушаются различной грязью, хоть мать и держит их в ежовых рукавицах, осознание, что эта грязь уже коснулась Эрена — будто серпом бьёт по яйцам, возвращая в реальность.       — Это не объясняет, почему у тебя здесь ебаная коллекция его личных фотографий, ты мне пиздеть собрался!? — зло спрашивает Леви, не сводя с его испуганных глаз взгляда. — Ублюдок, неужели тебе инстаграма для дрочки не хватило, раз ты решил его личные фотки спиздить?       — Это... ничего не значит! Я просто... просто... это просто праздный интерес, я клянусь!.. Я не знал, что он вообще кому-то ещё нужен, думал, это давно закрытая тема! — Флок явно сильно боится, но жалость это совершенно не вызывает, Леви едва держится, чтобы не причинить ещё больше боли, потому что у того на рабочем столе буквально весь телефон Эрена, и это значит, что урод мог спокойно следить за ним, и непонятно, делал ли это вообще.       По мнению Леви, и того, что есть, хватает, чтобы он его изничтожил.       — Если я, не дай Бог, узнаю, что ты ему что-то сделал, я с тебя живьём шкуру сдеру. Не думай, что я это просто забуду, мы ещё вернёмся к этому разговору. Удаляй всё к чёртовой матери, хоть одну фотку себе оставишь, хоть распечатанную под подушкой, я об этом узнаю, и поверь, урод, дрочить ты уже ни на кого больше не сможешь, — он резко отпускает его, отчего Флок откидывается на спинку кресла, буквально вжимаясь в неё. Он смотрит на него с жалобным блеском в глазах, будто бы сейчас расплачется, но это едва ли помогает, на самом деле Леви буквально приходится сдерживаться, чтобы не перейти к рукоприкладству. — Мне — немедленно его адрес и номер телефона, потом собирай вещи и уебывай, пока я с твоим начальником, — говоря о Кенни, — не решил, как с тобой дальше поступить. Радуйся, что ты верно проработал здесь много лет, — Леви не кричит, но его тон едва ли позволяет думать, что он говорит не всерьёз.       Затихнув, на них посматривают все, кто здесь находится, а Леви пребывает просто... вне себя от бешенства, вот уж последнее, чего он ожидал, так это прийти и спалить такую мерзость, отвратительно...       — Извините, господин Аккерман, я понятия не имел, что он имеет какое-то особое значение!..       — «Незнание закона не освобождает от ответственности», — больше Леви ничего ему не говорит, ждёт, повиснув дамокловым мечом над ним, пока тот вбивает в его телефон номер Эрена и его точный адрес. Иногда Флок поднимает взгляд провинившейся собаки, но сразу отводит его от испуга, не видя ничего, кроме презрения. Следом, отдав телефон, без лишних слов удаляет при нём всю папку с рабочего стола, а потом и корзину очищает, но Леви плевать на эту показуху, он, нахуй, все внешние и внутренние носители памяти Флока заставит проверить, и это самое гуманное, что он вообще может с ним сделать.       — Я прекрасно знаю, что все вы так или иначе пользуетесь своей безнаказаностью, — достаточно громко произносит Леви, чтобы слышал абсолютно каждый, кто здесь находится. Рабчата не сводят с него глаз, некоторые даже поднимаются со своего места, из-за чего поднимаются и остальные. — Коллективная ответственность — не наш стиль, но я хочу, чтобы вы помнили, даже если меня здесь нет, я не позволю держать в семье ни одного морального ко́нча, извращенца или прочего говна, — он переводит взгляд на Флока. — При всей верности делу. Хорошенько это учтите.       Настроение, мягко сказать, портится, осадок остаётся поганым, даже когда Флок выключает свой компьютер и начинает собирать какие-то личные вещи, пытаясь скрыть лёгкое шмыганье. Выражение лица у него жалкое и озлобленное, но он не смеет возражать, не имеет ни права, ни смелости для этого.       Леви же просто уходит из офиса, игнорируя вновь встающих, чтобы попрощаться.       Ему так сильно хочется оградить Эрена от всего дерьма этого мира, и начать пришлось прямо вот сразу, с Флока, впрочем, сбить окончательно себя он этому не позволяет. Леви смотрит на номер телефона Эрена, гипнотизирует его, борясь с желанием набрать, потому что решает, что лучшим способом будет пользоваться его же оружием, так что даже не сомневается, когда по дороге назад на парковку вводит в навигатор его адрес.       Ехать всего двадцать минут, так что у него невольно ёкает в груди, сколько бы времени он ни ехал, этого всё равно мало, чтобы подготовиться. Он не знает, будет ли Эрен, вообще, дома, но готов ждать, как ждал и Эрен. Возможно, если бы Леви не знал, что он живёт один, то прихватил бы даже отмычки, но так, во избежание неловкостей, он обойдётся без излюбленного Эреном взлома с проникновением.       Пока он был в штабе, солнце опустилось, и небо стало тёмно-голубого цвета, ещё не потемнев до ночного. Ветер же остался тёплым и приятным.       Мысли, как ни странно, почти не мучают его, некоторое время он отходит от ситуации с Флоком, а потом, когда чувствует, что начинает загоняться, прокручивает в голове разговор с матерью.       Если честно, его потряхивает, и это мягко говоря, но он старается не концентрироваться на этом, только смотрит на стрелочку, приближающуюся до конечной точки маршрута, и старается угомонить своё яростно стучащее сердце.       Похоже, ему надо постараться не схлопотать инфаркт, пока он добирается до квартиры Эрена, вот и будет тому уроком, что такое доводить до стресса почти пожилого человека...       Леви останавливается на небольшой парковке перед невысоким жилым домом, до его жилого комплекса добираться отсюда надо не меньше получаса, и то — на машине, на общественном транспорте и того больше, а если час-пик, то можно загреметь и на час в пробке, скорее всего.       Эрена это, похоже, не особо волновало.       Он опускает зеркало и перемещает его, чтобы осмотреть себя со всех доступных углов. Несмотря на бесконечно длящийся и безусловно эмоционально напряжённый день, выглядит он вполне неплохо. Одет совершенно обычно, в лёгкий чёрный лонгслив и светло-песочные брюки-карго. Его волосы до сих пор завязаны, и он убирает с них резинку, распрямляя и укладывая чёлку.       Мда уж... выражение лица у него довольно угрюмое, но вроде как придраться не к чему, он выглядит хорошо. Во всяком случае, ему так кажется, так что, закончив рассматривать себя на предмет недочётов, он выходит из машины и, не давая себе много думать, даже не выкуривая сигаретку, хотя жуть как хочется, спешит зайти в подъезд дома.       Узнать этаж, на котором располагается восемнадцатая квартира, проблемой не становится, милая старушка-консьерж говорит ему, как пройти к лифтам и как к квартире попасть после, а Леви делает пометку себе в следующий раз — если он будет, конечно, ловит он себя на мерзкой мысли — принести ей к чаю тортик, уж слишком оказалась приятной и добродушной.       Подъезд выглядит достаточно прилично, но видно, что ремонта здесь давно не было, краски стен выцвели, почтовые ящики и вовсе выглядят доисторическими, но Леви не задерживается долго взглядом и заходит в лифт, как только тот приезжает.       Сердце даже не думает перестать долбить его по грудной клетке, и Леви, как бы ни старался хотя бы дыхательными практиками успокоить себя, терпит полнейшее поражение, у него просто не получается совладать с эмоциями, и подобная слабость для него в чём-то... связанном с чувствами, становится новым испытанием.       Честно говоря, с учётом всего его отнюдь не маленького опыта он представить не мог, что его когда-нибудь будет так сильно штормить из-за другого человека, парня, с которым он даже постели не делил.       Теперь, во всяком случае, когда девчонки будут рассказывать о своих душевных переживаниях, он не будет с таким уж скепсисом относиться к их словам. Хотя, скорее всего, всё равно будет, но смеяться над тем, что они испытывают — не станет.       Теперь он может понять, что чувства, мягко говоря, не из приятных, а отключить или хотя бы держать их под контролем не получается.       Страх того, что Эрен пошлёт его к чёрту после произошедшего, что он решил пойти дальше и, возможно, уже вовсю развлекается с каким-нибудь горячим молодым типом, и вообще о нём не думает, а следом и понимание того, что Эрена вовсе может дома не быть и Леви придётся дольше прожить в этом ужасном и выматывающем неведении, буквально сковывает тело, но, в конце концов, не в его характере сдаваться и раскисать, как бы то ни было, он всегда умел брать себя в руки, если того требовала ситуация, и сейчас, Леви понимает, ситуация требует именно этого.       Он идёт по узкому освещённому парой продолговатых ламп коридору, пока не встаёт напротив одной из дверей. Значка «18» тут нет, зато выведено синей шариковой ручкой в несколько слоев под звонком.       Леви прикрывает глаза и выдыхает, когда понимает, что из квартиры приглушённо слышны звуки телека. Значит, всё-таки дома... Он нажимает на звонок, переступает с ноги на ногу, а когда слышит за дверью шаги, то весь подбирается, готовясь встретиться с Эреном лицом к лицу.       Каково становится его удивление, когда дверь ему открывает совсем не Эрен, а полуголый загорелый и, мать его, пиздец какой привлекательный парень со слегка вытянувшимся лицом, когда ему приходится посмотреть сильно вниз, чтобы встретиться с ним взглядом.       Парень смотрит на него, слегка морща губы, а Леви сильнее хмурит брови, сдерживая удивлённое лицо.       — Ты кто? — спрашивает парень, а Леви, несмотря на то, что горло сжимает, собирается и старается мыслить башкой, а не гребаной задницей.       — Ты Жан? — сразу же спрашивает Леви, потому что в первую очередь надо помнить, что Эрен живёт с соседом, и у Леви не должно возникать желание пырнуть его ножом, даже если это по итогу окажется не он.       — Ага, а ты кто? Ты из пиццерии? Где пицца-то? — парень перекрещивает руки на груди, прижимаясь плечом к косяку, а Леви, скрывая облегчённый выдох, слегка качает головой.       Пиздец. Гребаная вспышка ревности, — понимает Леви. Обо всём забыл подумать, а в груди до сих пор скребёт из-за самой мысли.       Что, мать его, ещё из новых отвратительных эмоций он сегодня испытает?..       — Мне нужен Эрен. Он дома? — Жан резко приподнимает брови и указывает на Леви длинным пальцем, в его глазах появляется узнавание, но становится парень при этом ещё более недовольным.       И раздражающим тоже. Почему он вообще полуголый, блять?..       Леви может понять, что Жан выше даже Эрена, чрезмерно плечист и накачен, хотя объективной оценкой здесь и не пахнет; у него светлые густые и в меру длинные волосы, зачёсанные назад, сравнительно небольшие карие глаза, однодневная щетина и вытянутое недовольное лицо.       — А-а-а, так это ты! Мелкий и хмурый, как я только не догадался! — Леви опускает взгляд вниз на палец, которым тот начал указывать на него, и вновь смотрит на Жана.       — Тебе этот палец лишний? — и Леви честно держится, чтобы не схватить и не сжать у основания, зная, что это причинит боль даже крупному мужчине, оставив всю ладонь ныть следом, но понимает, что едва ли Эрен обрадуется, если он будет калечить его друзей.       — Пф-ф. Чтоб ты знал, я голосую против тебя, говнюк! — достаточно эмоционально восклицает Жан, и Леви очень хочет пересмотреть своё решение насчёт причинения увечий, но опять же... Эрен вряд ли обрадуется, а он цивилизованный член общества, который не должен калечить людей, если ему не нравится, что они говорят или делают.       Во всяком случае, он долго переучивал себя, чтобы следовать этому принципу.       — Потратил бы жизнь, чтобы это пережить, но как-то совсем похуй. Мне нужен Эрен, а ты начинаешь меня бесить, — не сдерживая злого тона, отвечает Леви, слегка сжимая зубы, но Жан не успевает ответить.       — Жан, это пицца? — слышится изнутри квартиры голос Эрена, и Леви, переводя на автомате взгляд за спину Жана, выдыхает и прикрывает глаза, стараясь успокоиться. Ладно, ссоры с близкими друзьями они уже проходили, он, во всяком случае, должен сдержать себя на правах более старшего и менее эмоционального, несмотря на то, что Жана хочется... самую малость ударить.       Но он не будет.       — Мне надо с ним поговорить. Не пропустишь, зайду силой, — и он ни на секунду не шутит, если честно. Впивается в Жана взглядом, давая понять, что не отступит в любом случае, а тот хмурит тонкие брови и недовольно хмыкает, но отступает, видимо, понимая, что такой бессмысленный конфликт им обоим не нужен.       Что ж, радует то, что у Эрена есть друзья, которые его защищают. Не радует, что защищают от него, выглядят как ебаные модели и уже плохо к нему относятся...       — Эй, принцесса драмы, это к тебе, выходи скорей! — вдруг громко произносит Жан, уходя сильно вперёд, чем немало удивляет Леви, когда он заходит вслед за ним. В нос сразу же бьёт запах невыветрившегося табака, едких чипсов и прочего студенческого добра, несмотря на то, что на первый взгляд в квартире относительно чисто.       Для двух студентов.       Квартира просторная, светлая, входного коридора нет, сразу открывается вид на небольшой зал и открытую кухню, где как раз и находится Жан, забирающий банку пива из холодильника. Диван смят, перед тем на журнальном столике находятся пепельница, пустые и полупустые пачки чипсов и банки пива, только Эрена он не видит до тех пор, пока неприметная дверь за небольшим стекляным книжным шкафом не открывается.       Сердце пропускает удар, когда он выходит, и Эрен не сразу поднимает и фокусирует на нём взгляд, но когда делает это, то в первую секунду не осознаёт, но потом его глаза широко раскрываются, взгляд становится шокированным, он буквально хватает ртом воздух и резко смотрит вниз, осматривая себя, и в тот же момент восклицает:       — Что вы тут делаете?! — громко спрашивает он, буквально съёживаясь весь, и на самом деле Леви еле сдерживает улыбку, потому что, чёрт, Эрен выглядит так по-домашнему мило, что единственное, чего сейчас хочется, это взять его, увезти и спрятать дома.       На Эрене явно домашние широкие спортивные треники и серая майка-безрукавка, Леви даже может видеть проигнорированную Эреном каплю засохшей зубной пасты на ней. Волосы распущены, слегка встрёпаны, явно сегодня нечёсаные, и Леви впервые видит его вот таким... уютным, несобранным и невероятно манким.       — Нельзя же вот так, без предупреждения!.. Я ведь даже не одет нормально! — продолжает возмущаться Эрен, а Леви, слыша это, приподнимает бровь и разводит руками.       — Серьёзно? И это ты мне говоришь?! — возмущённо спрашивает Леви, но замечает, что щёки у Эрена стали пунцового цвета, а взгляд раскосых глаз выглядит абсолютно потерянным, и понимает, что говорит сейчас совершенно не то, что должен. Эрен обескуражен, это понятно, но Леви не хотел просто выбивать его из колеи своим визитом. — Мы можем поговорить наедине? — пробует Леви уже другим тоном, глядя ему в глаза. — Пожалуйста.       Эрен явно удивляется такой быстрой смене тона, он выглядит так, словно не рад его видеть, во всяком случае, радости в его глазах точно нет, пока что просто начинающее уходить удивление и оставшееся за ним недоумение, но Леви старается не думать об этом, он знал, что вряд ли ему кинутся на шею.       Друг Эрена как будто бы игнорирует происходящее, но Леви видит, что тот старается заглянуть Эрену в глаза, понять реакцию, когда как сам Эрен продолжает смотреть исключительно на самого Леви. По итогу тот заваливается на диван и достаточно громко включает фильм, который смотрел до того, видимо, как он пришёл, а сам Леви, обходя его со стороны спинки, идёт к Эрену, когда тот открывает дверь шире, молча приглашая его в свою комнату.       Эрен смотрит чуть ниже его глаз, его щёки стали совсем красными, отчего-то Леви думает, что смущение, испытываемое Эреном, приятным назвать нельзя.       Эрен закрывает за ними дверь, и Леви с интересом осматривает комнату, где тот живёт. Стены здесь покрашены в жёлтый, ставший тусклым со временем, цвет, люстры нет, но в центре потолка находится плоская круглая лампа, от которой идёт освещение, а также открыто окно с сеткой, чтобы проветривалось. Кровать Эрена, чуть больше классической односпальной, разобрана, на ней — оранжевая выцветшая подушка, прислоненная к спинке, такое же оранжевое, кучкой у ног сложенное одеяло, а в центре кровати — открытый лэптоп, вероятно, Эрен сидел за ним, пока он не пришёл.       В целом, всё в этой комнате говорит о том, что живёт здесь молодой студент. Небольшой, но высокий шкаф приоткрыт, и Леви может видеть под ним пару кроссовок на смену и, конечно же, лиловые вансы и салатовые конверсы. На стул, что стоит возле письменного стола, заброшена повседневная одежда, видимо, не с одного дня, а на самом столе — парочка тетрадей да ручка.       — Простите, здесь совсем не убрано... и за мой вид тоже, я как-то не ожидал... даже представить не мог, что вы приедете сюда, — тихо и до сих пор слегка шокированно произносит Эрен, и Леви оборачивается к нему и наконец напрямую заглядывает в его глаза, в который раз осознавая, насколько сильно извёлся за эти дни, пока не видел его.       Он впервые видит волосы Эрена такими, они обрамляют его щёки, а оттого, что волосы у Эрена удивительного тёмно-шоколадного цвета, его глаза кажутся ещё светлее и ярче. Тот смотрит исподлобья, ждёт, а Леви, хоть убей, не знает, как начать разговор, потому что обычно это Эрен — тот, кто прекрасно всё понимает без каких-либо слов.       Чёрт возьми... Эрен всегда смотрел через всё, что он говорил, и видел правду, но теперь... теперь он просто обязан перед ним объясниться.       — Эрен, — зовёт Леви, чтобы тот посмотрел на него. И если честно, он видит всю неуверенность, о которой кричит даже поза парня. Тот немного ссутулил плечи, почёсывает локоть, а после опускает руки вниз, продолжая тереть пальцы. Много ума не надо, чтобы понять, что Эрен чувствует себя не в своей тарелке, и теперь кажется, что, может, приезжать было и не такой хорошей идеей, но...       Эрен ждёт, ничего не говорит, только смотрит вопросительно, а Леви делает шаг к нему, потом ещё один и ещё, пока не встаёт вплотную. Брови Эрена сразу же ползут вверх, когда Леви нарушает его личное пространство, а взгляд меняется.       Его губы приоткрываются, Эрен хочет что-то спросить, но Леви приподнимает голову и ловит их своими, прикрывая глаза и мягко вовлекая его в поцелуй, чувствуя, как по телу словно вспышка молнии проходит, когда их губы впервые встречаются. Он чувствует, как Эрен втягивает носом воздух, его руки всё ещё лежат «по швам», и Леви прижимается сильнее, жмётся грудью и бёдрами, раздвигая его губы и кончиком языка, проводя по нижней, дразня. Ему необходимо понять... можно ли ему и дальше целовать его, или же Эрен просто удивился и не смог среагировать. Он думает отстраниться, но в этот же момент чувствует, как пухлые губы раскрываются навстречу, позволяя Леви наконец отпустить волнение и уложить руки на крепкую шею Эрена, чтобы прижаться ближе.       В груди буквально что-то взрывается фейерверком, сердце гулко бьётся; никогда в жизни обычный поцелуй не приносил ему столько чувств, ему кажется, он навсегда запомнит этот момент. Удовольствие от того, что он целует Эрена, переполняет его, разливается по каждой клеточке тела и уверенно устремляется в пах. Он чувствует, как жарким грузом на талию ложатся широкие ладони Эрена, тот прижимает его ближе, пока не обхватывает руками, даря вместе с поцелуями ещё и крепкое объятье.       Эрену приходится наклониться, а Леви, наоборот, приподняться, потеряв опору, полагаясь только на удерживающие руки Эрена. В животе порхают те самые пресловутые бабочки, вознося Леви куда-то, если не на седьмое небо, то на шестое уж точно, и губы Эрена на вкус словно тягучая карамель, сладкие, причиной чему наверняка являются две пустые упаковки «Твикса», торчащие из урны под столом, и, когда ладони Эрена спускаются на его бёдра, крепче прижимая к себе и прекрасно позволяя прочувствовать своё возбуждение, Леви теряет способность думать, остаётся только гребаное, слишком долгое время подавляемое желание. Когда бедром через тонкую ткань треников Леви чувствует то, насколько член Эрена твёрдый и горячий, то не сдерживает тихого низкого стона, отчего Эрен в тот же момент начинает активнее отвечать на поцелуй, пока и вовсе не перехватывает инициативу на себя.       И Леви ещё помнит, что им надо поговорить, но Эрен разворачивает его в своих руках, жмёт к двери, возле которой сам стоял, и сгибается сильнее, не прекращая целовать ни на секунду. От его губ ноги становятся ватными, и всё, что остаётся Леви, это стараться держаться за плечи и отвечать на такие сладкие и нужные поцелуи. Длинные волосы Эрена щекочут лицо, и Леви ведёт одной ладонью к шее, к основанию роста волос, чтобы зарыться в них, потому что, чёрт... волосы Эрена, похоже, очередная его слабость.       Как же сильно Леви хотел этого, он не представляет, как держался, как мог сопротивляться, теперь, когда Эрен находится в его руках, когда так жадно обнимает и целует его, зажимая своим крепким телом и сильными руками.       Эрен слегка ведёт головой, когда Леви тянет его за волосы, отстраняется на миг, чтобы глотнуть воздух ртом, и Леви даже не успевает глаза открыть, как Эрен вновь целует его, обе руки перемещаются на его щёки, направляя лицо к себе, чтобы углубить поцелуй.       Леви вновь ловит себя на подкашивающихся коленях, потому что Эрен, чёрт возьми, целуется, как чёртово божество, он и не знал, что можно умудриться потерять координацию только от поцелуев, и искренне наслаждается этим. Эрен ещё несколько раз крепко целует центр его губ, прежде чем отстраняется, и Леви может чувствовать губами его дыхание, но больше Эрен не целует, так что он открывает глаза.       Такой красивый... смотрит на него поплывшим взглядом, его глаза будто горят зелёными огнями, и так пухлые губы покраснели от поцелуев и слегка потеряли свой контур, и Леви понимает, что не может больше держать в себе то, что копилось, ему необходимо объясниться.       — Вот, что я должен был сделать в тот день, — тихо произносит Леви, невольно проводя по своим влажным губам языком, собирая их общий вкус. Он не сводит взгляда с Эрена, тянет руку, что находилась в его волосах, вниз, чтобы касаться его покрасневшей уже явно от возбуждения щеки. — Я... — Леви опускает взгляд, от чего чёлка падает на глаза, но говорить нечто подобное невероятно смущающе, особенно под таким пронзительным взглядом, — места себе не находил, с тех пор, как ты ушёл, — Эрен сводит брови, а потом его губы вдруг дёргаются, и Леви понимает, что в слабой, но улыбке.       — Вы пришли, потому что боялись меня потерять?.. — также тихо спрашивает Эрен, бодая его лбом своим и заглядывая в глаза. Леви чувствует, что сдаётся под этим взглядом, сдаётся оттого, что руки Эрена продолжают удерживать его, хотя в этом больше нет нужды, а Леви — без того заложник между дверью и возвышающимся над ним Эреном, сейчас диву даётся, как раньше у него были силы сопротивляться... потому что теперь, когда все границы стёрты, это кажется и вовсе невозможным, кажется, что Эрен проник под кожу, и всё, чего Леви сейчас хочет, это прижаться к нему всем телом, почувствовать запах и никуда больше от себя не отпускать. — Меня ведь всего два дня не было... — это Эрен договаривает ещё более радостно, не сдерживая широкой улыбки, и у Леви теплеет в груди от того, что он, наконец, видит этот потрясающий свет в глазах Эрена. Ему неловко, что Эрен проговаривает это вслух хотя... если честно, и без того всё очевидно. Он невольно опускает взгляд, потому что смотреть на шкодливые глаза Эрена невозможно, однако его пальцы не позволяют, поднимают голову за подбородок.       — Я... думал, что после произошедшего ты больше не придёшь, а связи с тобой никакой нет, так что я решил... — Леви прекращает говорить, чувствуя, что руки Эрена смещаются. Тот слегка отстраняется, но только для того, чтобы притянуть обратно к себе и крепко обнять, уложив одну ладонь тяжёлым грузом на спину, а второй прижав голову к своей шее. И Леви понимает, что буквально тает от подобного объятья, хочется обмякнуть в руках Эрена, позволить им так крепко удерживать себя.       Скрывать реакцию своего тела больше не хочется, да и зачем?.. Леви прикрывает глаза и втягивает носом полюбившийся запах Эрена, укладывая руки на его спину, как давно хотел, и наслаждается тем, что сегодня он не использовал одеколон, хотя цитрусами всё равно пахнет. И карамелью из-за твикса.       Он может чувствовать своим телом то, как быстро стучит сердце Эрена. Ему невероятно хорошо в этих оберегающих объятьях, в груди разливается спокойствие и тепло, потому что вот он... его Эрен.       Всё так же обнимает его, ласково и радостно улыбается, глядя своими невозможными глазами, и заставляет забыть обо всём, что его тревожит.       — Я бы ни за что вас не бросил... Леви, я бы ни за что не исчез, мне просто... я тогда вспылил, и мне надо было успокоиться и прийти в себя. Никогда в жизни я бы не уступил вас никому другому, что бы ни было, не сомневайтесь в этом... — тихо признаётся ему Эрен, не отстраняясь, только прижимаясь щекой к его макушке, а Леви, переваривая эти слова и вдыхая такой нужный сейчас запах Эрена, чувствует себя так, словно ему не просто дали обезболивающее, а излечили суть болезни.       От слов Эрена по груди разливается тепло, и, если у Леви спросят, как ощущается счастье, он вспомнит этот момент, когда находится в руках Эрена, а на его губы лезет неконтролируемая улыбка.       Это так удивительно, испытывать нечто подобное в таком зрелом возрасте, буквально утопать в своих чувствах. Эрен будто пробудил в нём всё то, что спало долгих тридцать пять лет, не готовя, просто ворвавшись в его жизнь и сделав всё по-своему.       — Я не хочу, чтобы ты думал... что я с кем-то спал после того, как мы познакомились, — Леви всё же приходится отстраниться, чтобы посмотреть на Эрена, увидеть его реакцию на свои слова. Эрен же из-за его слов выглядит в крайней степени довольным, хитро щурится, хоть и не выглядит сильно удивлённым. Леви понимает, что и сам не может не улыбаться, глядя на его улыбку, от которой на левой щеке появляется ямка. Даже просто смотреть в глаза Эрена, не скрывая истинных чувств, до сих пор смущающе и волнительно, но даже так это удивительно приятно. — Я, если честно, после встречи с тобой вообще ни о чём другом думать не мог.       Леви хочет, чтобы Эрен всегда так улыбался, всегда так смотрел на него, от этого грудь переполняется тёплым и очень удивительным чувством счастья.       Руки Эрена сжимают его ладони в своих, и Леви невольно опускает взгляд. По сравнению с его ладони Эрена кажутся огромными.       — Вам не надо мне ничего объяснять, я был не прав в тот день и не должен был психовать, и тем более не имел права вам что-то предъявлять, просто... приревновал. Сильно. И из-за этого всё, что меня на тот момент тревожило... вылилось в ту ссору. Извините меня, — Леви поражённо смотрит на него и отрицательно качает головой.       — Бред, за что ты извиняешься? Это я не должен был говорить тех слов, я не думал так, и я тебя в тот день ждал!.. — это Леви говорит, не совсем подумав, но, наверное, и в этом стоило бы Эрену признаться, — но чёртов Эрвин... — Леви вздыхает и качает головой. — Ладно, винить во всём его тоже было бы неправильно, пусть он и вёл себя, как мудак. — Эрен фыркает и закатывает глаза, но не акцентирует внимание, а Леви договаривает: — просто... я не могу перестать думать о том, что если бы ты пришёл на час позже, то всего этого пиздеца вообще не случилось, и я ужасно на себя зол, потому что не смог сделать ничего, чтобы этой глупой ссоры не произошло, — он крепче сжимает ладонь Эрена, а тот, немного нахмурившись, обдумывает его слова, после опять отрицательно качая головой.       — Леви, будь моя реакция на вашего безусловно мерзкого друга другой, всё было бы нормально, это я не должен был поддаваться эмоциям и идиотским провокациям! — искренне восклицает Эрен чуть громче, похоже, действительно веря в то, что виноват в их ссоре он сам.       Леви поражённо качает головой.       Этот сопляк... неудивительно, что Леви в него влюбился, кажется, Эрен просто на каком-то клеточном уровне не хочет видеть его недостатков, даже косяки его пытается оправдать.       — Нет, это не так, — упрямо отвечает Леви, а потом со смущением признаётся: — Я не из тех, кто поддаётся эмоциям, но даже мне с трудом далось не покалечить твоего друга, — Эрен выгибает бровь, и Леви поясняет: — Когда я пришёл, он мне открыл дверь полуголым, и у меня внутри всё сжалось от одной лишь мысли, и было неважно, что я помнил, что ты живёшь не один, а с соседом, и наличие полуголого парня в квартире в целом не обозначает то, что вы обязательно с ним трахаетесь, так что... — Леви не договаривает, потому что Эрен вдруг морщится, и его лицо становится таким брезгливым, чем невольно удивляет. — Ты чего?..       — Какой ужас! Только в страшном сне, фу... трахаться с Жаном, лучше уж кислоту выпить!.. — выдаёт Эрен, фукая и морщась. Что ж, реакция, тем не менее, до безумия для Леви приятная и заставляет фыркнуть, пряча смешок.       — Пошёл ты к чёрту! Я бы скорее дерьма тарелку навернул, чем тебя поцеловал! — слышится из другой комнаты, и Леви резко раскрывает глаза, оборачиваясь, но логично видя за собой только закрытую дверь.       Лицо Эрена в этот же миг становится до крайней степени возмущённым.       — Не смей нас подслушивать и влезать в разговор, тупорылая морда!       — Да кому вы вообще нужны были, ушлёпок, это вы первые обо мне заговорили!       — Простите, Леви, здесь действительно очень хреновая звукоизоляция... буквально всё слышно, — Эрен стучит по стене кулаком, отчего слышится глухой стук, и слегка смущённо улыбается, его взгляд становится привычно ласковым, а щёки сладко краснеют, отчего Леви испытывает желание коснуться их губами, чтобы почувствовать этот жар. — Леви, вам вообще за это переживать не надо... — вдруг тихо произносит Эрен, наклоняясь к нему, и Леви, прижимаясь спиной к двери, кладёт ладони на его крепкую шею, склоняя к себе сильнее. Слова Эрена ощущаются бальзамом, тот мелко целует его висок, проводит губами по короткому ёжику волос, следом опускается к щеке и углу челюсти, а Леви ведёт от того, что, несмотря на свою плюшевость, Эрен так прижимает его, проявляет силу, и ему до безумия хочется положить на всё огромный болт, но пока они оба окончательно не потеряли рассудок, им нужно всё разъяснить, чтобы не осталось больше никаких нюансов между ними.       — Эрен... я хочу, чтобы ты понимал, на что подписываешься, — произносит Леви, серьёзно заглядывая в его глаза и забирая за ухо несколько прядей волос пальцами. — Я сильно старше тебя, — Эрен хочет перебить, это буквально видно по его лицу, но Леви не позволяет: — Подожди, я договорю... Я знаю, что ты не видишь сейчас этой разницы, но как бы я ни выглядел, мне чёртовых тридцать пять, а тебе всего двадцать один, — Эрен хмурится, явно не понимая, к чему он ведёт. — И поверь, кроме всего прочего, эта разница будет заметна буквально во всём.       — Вы так говорите, будто бы я узнал вас не когда вам было тридцать пять, — выдыхает Эрен, качая головой. — Я только такого вас и знаю. Не говорите, что вас останавливает только разница... ведь я не смогу изменить свой возраст, как бы ни старался. Я повзрослею, Леви... просто дайте мне шанс, ладно?.. — Леви чувствует, как сердце пропускает удар от такой вот... наивности, и качает головой, не сдерживая ласковой улыбки.       Он не знает, как у Эрена вышло оставить в себе такие милые, действительно детские черты, несмотря на то, как именно ему приходилось выживать.       — Тебе не надо меняться, исправлять что-то в себе для меня, взрослеть... дело не в этом, дело вообще не в тебе, ты удивительный, — искренне отвечает Леви. — Просто... я могу не соответствовать тому представлению, что ты построил обо мне... ты будто не видишь во мне недостатков, а ведь это не так, я действительно непростой человек, я знаю, ты пока этого не замечаешь, но я... во многом заматерелый, тяжёлый... и я не могу не переживать за то, что когда ты это поймёшь, действительно поймёшь, то как минимум разочаруешься, а как максимум... даже предполагать не хочется, — договаривает он, но Эрен едва ли согласен с тем, что он говорит. Его выражение лица буквально кричит об этом.       — Леви, с чего вы вообще взяли, что я чего-то не понимаю? Вы с самой нашей первой встречи особо со мной не церемонились, было сложно не понять, что у вас характер не сахар, — отвечает ему Эрен, всё так же продолжая хмуриться. — У всех есть недостатки, это не новость, свои вы и не скрывали, а я немного научился понимать, чего вы действительно хотите, когда при этом же говорите совершенно противоположные вещи... Леви, — Эрен делает паузу и вздыхает, заглядывая в его глаза. — Неужели не видно, что... вы нравитесь мне таким, какой есть?.. — Эрен берёт его ладонь в свою, глядя вниз, на то, как пальцы поглаживают тыльную часть. — И то, что вы с таким упорством называете своими недостатками... мне кажется очень милым... Даже то, как вы ругаетесь на меня! Вас в эти моменты хочется только сильнее обнять, — договаривает Эрен, начиная наконец улыбаться. — И о своём возрасте вы сказали мне в тот же день, когда мы познакомились. Я с самого начала знал, что вы старше, так что прекратите меня пугать разницей в возрасте, в этом никакого смысла нет... — Эрен делает паузу, прежде чем покачать головой. Он опять заглядывает в его глаза, смотрит, лаская взглядом, и говорит то, от чего Леви чувствует, как в сердце наконец зарождается то, чего ему так сильно не хватало, чтобы окончательно расслабиться, — уверенность. — Вы мне нравитесь... очень нравитесь, я влюблён в вас, Леви, и я прекрасно понимаю, что делаю, понимал с тех пор, как вернулся к вам на следующий день, после того, как вы спасли мою задницу от папиного наследия... Я вряд ли смогу убедить вас одними словами, как бы ни пытался, знаю, что вы человек фактов, а не веры, — с досадой произносит Эрен, — но теперь, когда вы... наконец, не скрывая, смотрите на меня так же, как и я на вас... позвольте мне быть рядом, и я обещаю, я буду... любить вас, буду оберегать и никогда не оставлю, вы просто... позвольте мне, — просит Эрен, и Леви, делая шаг к нему, крепко обнимает за спину и прикрывает глаза.       — Ты — чёртов террорист, разве я не пришёл за тем, чтобы вернуть тебя? — спрашивает он, понимая, что, видимо, для того, чтобы перестать так или иначе прикасаться к Эрену, должно пройти хотя бы несколько дней, потому что сейчас он буквально не может сдерживать порывов, его тянет к нему словно магнитом. — Я просто хотел убедиться, что ты понимаешь, что когда тебе будет всего тридцать, мне уже будет сорок четыре, понимаешь, что моё прошлое, настоящее и будущее навсегда повязаны с мафией этого города и что моя работа, пусть и не реакционная, но, мягко говоря, незаконна даже сейчас, и порой мне придётся уезжать в долгие командировки...       — Всё это не проблема, и в дальнейшем... если вы позволите, когда я доучусь и наберусь больше опыта, хочу работать с вами, на вас... я многое умею, многому ещё научусь и точно смогу быть полезным вам, вашему делу, — Леви удивляется, а Эрен крепче сжимает его руку, уверенно глядя в его глаза. — Я хочу знать вашу идеологию, что вами движет, хочу разделить её с вами! Лучшего стимула учиться новому и не придумаешь, я должен... стать достойным партнёром для вас, пусть для этого потребуется время!.. — и он так искренне смотрит в глаза Леви, будто вверяет ему всего себя, ничего не прося взамен, а Леви кажется, что он готов жизнь посвятить тому, чтобы этот блеск из его глаз не исчезал.       — Глупый мальчишка, — цыкает Леви. — Никакого времени тебе не нужно и спешить куда-то тоже... мы вернёмся к этому разговору, когда ты закончишь своё обучение, обязательно вернёмся, а пока не забивай этим свою голову, — договаривает Леви, слегка отстраняясь и исподлобья заглядывая в его глаза. Эрен тоже смотрит на него и кивает с тихим «хорошо». Он ловит его руку за запястье, поднимая к себе и укладывая ладонью на щёку, слегка покачиваясь с пяток на носки и обратно. Улыбается и ничего не говорит. Леви тоже не знает, что сказать, кажется, он и так сказал даже больше, чем планировал, но даже стоять так... приятно.       Взгляд Эрена волнует, заставляет думать местом ниже пояса куда больше, чем головой.       — Получается... мы всё решили?.. — с ласковой улыбкой произносит Эрен, слегка щурясь, и Леви усмехается в ответ.       — Получается, что решили, — улыбка Эрена становится другой, он прикрывает глаза, нажимает на его плечи, чтобы прижать к двери, и сам подходит вплотную, наклоняясь и поддевая его лоб своим.       — Это значит, что я могу целовать вас теперь, когда захочу, — предупреждает Эрен, его глаза затмевает поволока, и Леви понимает, что испытывает то же самое, он не может оторвать взгляда от пухлых губ Эрена, так сильно хочет поцелуя.       — Если вы закончили, могу я отправить ваш разговор каким-нибудь сценаристам из «Нетфликса»? Очень мило. Может, разбогатею и вам процент отстегну! — вдруг слышится из соседней комнаты, это заставляет их обоих вздрогнуть от удивления, а Эрена и вовсе раскрыть глаза, которые он успел прикрыть перед поцелуем, и, судя по выражению его лица, серьёзно разозлиться. Тот уже набирает в грудь воздух, чтобы громко донести всё своё возмущение провоцирующему Жану, но Леви тянет его за ворот вниз, отвлекая, и хитро улыбается.       — Плохая звукоизоляция, да? — спрашивает Леви, задирая подбородок и прикасаясь губами к углу челюсти Эрена. Тот выдыхает, но расслабляется, чувствуя ласку. Отвлечь Эрена вообще не составляет труда.       — Отвратительная, — выдыхает Эрен, притягивая его к себе за бёдра и слегка отклоняя шею, чтобы дать больший доступ, и Леви не стесняясь покрывает её поцелуями, пробуя на вкус эту мягкую кожу. Чёрт, Эрен такой смуглый, его кожа будто отливает золотом. — Не обращайте на этого придурка внимания, он просто подкалывает меня.       — Ну, в эту игру можно играть вместе, сопляк, — Леви ухмыляется, мягко толкает Эрена и идёт на него, пока тот, отступая, не спотыкается об кровать. Он плюхается на задницу, удивлённо смотрит на него снизу вверх, выглядя при этом очень манким, и Леви жадно прикусывает губы, осматривая его под собой.       На этой небольшой кровати, возбуждённый, жадный до него. Как вообще можно удержаться?       — Что вы задумали? — щёки Эрена резко краснеют, потому что... прекрасно он догадывается, что Леви задумал, и, проводя по его скуле кончиками пальцев, Леви смотрит из-под полуприкрытых глаз.       — Даже не знаю, — тихо произносит Леви, его губы растягиваются в ухмылке. Судя по изменившемуся взгляду Эрена, по тому, как тот осматривает его перед собой, пока ладони поднимаются вверх по бёдрам, оставаясь там и притягивая к себе, видно, что понимает, хотя, может, просто действует по наитию. В любом случае, Леви удобно располагается между ног Эрена, но пока что только гладит шею и низ челюсти, играясь с волосами просто от того, что слишком нравится перебирать их пальцами. — Ты очень красивый, думаю, ты об этом знаешь, но всё же... — Эрен слегка сводит брови от неожиданного комплимента, тихо благодарит, а Леви, наклоняясь и мягко задирая его голову за подбородок, осматривает это невозможно красивое лицо.       Его большие раскосые глаза, своим цветом поражающие любое воображение, густые длинные ресницы, обрамляющие их, очерченные брови... Он мягко проводит по его губам пальцами, нажимает на нижнюю, и Эрен не сильно прикусывает фалангу его пальца, не сводя взгляда, и, чёрт... смотрит на него Эрен так, словно это он его ожившая фантазия. Его пальцы ощутимо сжимают бёдра и задницу, и у Леви от этого вся кровь приливает к члену.       — Не дразните меня, Леви, — выдыхает Эрен, прижимая его к себе. Головой Эрен упирается в его грудь и втягивает в себя воздух. — Чего именно хотите?.. — с интересом спрашивает он, забираясь руками под его лонгслив. Его горячие большие ладони заставляют Леви терять голову, особенно, когда тот оглаживает его тело от лопаток до поясницы. — Я вот хочу сделать вам очень приятно... поиграть с вами, — ориентируется Эрен быстро, от его смущения не остаётся и следа, теперь он выглядит так, словно только и хочет, что выебать его.       И Леви, мягко говоря, совершенно не против, жадно облизывает губы, предвкушая всё то, что они ещё успеют испытать друг с другом. От нетерпения буквально поджимаются пальцы на ногах.       — Сейчас моя очередь, — Леви нажимает ему на плечи, отстраняя, уверенно смотрит в глаза и опускается на колени, оставаясь между его ног. Брови Эрена приподнимаются, а на губах появляется понимающая и уж очень довольная ухмылка, прежде чем он прикусывает нижнюю губу, пытаясь её сдержать.       Его ладонь ложится Леви на шею, тянет к себе, а сам он наклоняется.       — Чёрт... я в мечтах вас со своим членом во рту видел, — произносит он в его губы, вовлекая в неглубокий, но развязный поцелуй. Леви сразу отвечает, прикрывая глаза, но языком Эрен только дразнит, не дарит поцелуя по-настоящему. — Представлял, как ваши губы станут красными, потеряют форму, как у вас из глаз слёзы начнут течь, потому что я не буду вас жалеть, Леви...       — Жалеть меня... — Леви усмехается от абсурдности этих слов, несмотря на то, что у него буквально сжимается всё в нетерпении. — Ты едва ли понимаешь, во что ввязался, щенок, — с усмешкой выдыхает Леви, сжимая его колени и ведя ладонями по бедру вверх. Чёрт, Эрен настолько горячий, что у Леви слюни бегут, так сильно хочется ему отсосать, блядь... он сделает ему так хорошо, ему уже хочется увидеть, как Эрен кончает. — Смотри, сам не расплачься от оргазма...       Эрен тянется к нему, но Леви отводит губы, не позволяет себя поцеловать, хотя Эрена, кажется, это только раззадоривает.       — Посмотрим ещё, у кого сегодня слёзы пойдут, Леви, — Эрен нажимает пальцем на его губы, уверенно и с усмешкой глядя в глаза. Леви же ловит указательный палец Эрена, но, в отличие от него, не кусает, а всасывает в себя, заставляя того приоткрыть губы и сильно покраснеть. — Чёрт... я с вами с ума сойду, — и Леви это так смешит, что несмотря на то, что вот он, стоит на коленях с очень даже прямым намерением, Эрен с усердием продолжает ему «вы’кать».       — Приподнимись, — говорит Леви, выпуская влажный палец, и, когда Эрен слушается, тянет его дебильные треники вниз, начиная ухмыляться. — Ты посмотри... плохой мальчик не считает нужным носить бельё?.. — Член Эрена привлекательно стоит, уже полностью готовый, а сам Эрен держит вес на своих ладонях, откинувшись назад, жадно осматривая его и наблюдая за тем, что он будет делать. Леви и сам невольно облизывается, потому что, чёрт... Член Эрена просто чёртово совершенство. В меру длинный, толстый, необрезанный, на кончике собралась капля предэякулята, и Леви еле сдерживает желание слизнуть её языком, слишком сильно хочет подразнить Эрена.       — Не дома, — тихо отвечает Эрен, и Леви видит, как тот тянет к нему ладонь, чувствует, как кончиками пальцев он очерчивает скулы и подбородок, а взгляд бегает с его глаз на губы и обратно.       — Природа тебя действительно ни в чём не обделила, — жадно выдыхает Леви, наклоняясь к нему. И он видит, что Эрен весь подбирается, тихо отвечая «говорил же», но Леви не касается его члена, только задирает нелепую безрукавку, чтобы коснуться губами напряжённого пресса. Его пальцы сжимают бёдра, губы скользят по коже вниз к лобку. — Блять... тебя сожрать хочется, — выдыхает он, чувствуя, как ладонь Эрена ложится на его голову, зарывается в волосы и слегка тянет выше, чтобы Леви смотрел на него, и, конечно же, он подчиняется.       Взгляд Эрена горит, из него ушло всё, кроме желания, щёки раскраснелись, а губы привлекательно приоткрылись. Тот дышит часто, и Леви, не выдерживая, проводит ладонью под майкой, укладывая её в центр груди, чтобы отчётливо слышать, как сердце таранит рёбра.       — Вы не против?.. — спрашивает Эрен, слегка двигая пальцами в его волосах, чтобы Леви мог понять, что он имеет в виду.       — Не против, — отвечает Леви, спуская треники ещё ниже и крепко сжимая бёдра. Чёрт, кожа у Эрена такая гладкая, упругая, волос на его теле явно не очень много, и Леви с удовольствием проводит от его колен до боков, а сам Эрен поджимает пальцы, и те, что находятся в его волосах, и той руки, на которой держит свой вес.       — Блять... Леви, — Эрен тянет его к своему члену, не сводя глаз, и Леви опускается к основанию, с наслаждением вдыхая такой терпкий запах его возбуждения. Эрен только от этого тихо вздыхает, и Леви до безумия хочется сделать так, чтобы он был громким. Очень громким.       Языком Леви прослеживает от основания до самого кончика, наконец пробуя его на вкус и чувствуя, как тело Эрена дёргается. Он прикрывает глаза, наслаждаясь ощущениями, и слышит уж очень благодарный стон Эрена, когда, подразнив дырочку языком, обхватывает головку губами, всасывая её в себя. Пальцы Эрена в его волосах сжимаются, тот выпрямляется, а вторую ладонь укладывает на автомате себе на рот, отчего мышцы его руки напрягаются, но Леви тянет его за запястье, заставляя опустить, после чего слышит ещё один потрясающий и не приглушённый ничем стон.       Ну уж нет, эти стоны он ни за что не пропустит.       — Блять, Леви!.. — с наслаждением выдыхает Эрен, толкаясь бёдрами навстречу.       Просто охуенно, — думает Леви, опускаясь ниже и начиная вести головой вверх-вниз, пока что не опускаясь даже наполовину. Он знает, что под головкой одно из самых чувствительных мест на члене, так что трёт его языком, с усердием и неприкрытым удовольствием отсасывая ему.       Свободная ладонь, та, что не прижимает руку Эрена к кровати, гладит его бедро, Леви еле держится, чтобы не начать ласкать его яйца, но пока что нет...       — Ох, чёрт, блять, как же охуенно, — между стонами выдыхает Эрен, запрокидывая голову, а Леви усмехается про себя, не отвлекаясь от дела. На стоны Эрен щедрый, и он почему-то в этом не сомневался.       Леви опускается ещё ниже, скользит по влажному члену губами, отчего звуки в комнате стоят максимально грязные, хлюпающие. По подбородку течёт дорожка слюны, потому что, блять... член у Эрена далеко не маленький, а обласкать его хочется по полной, хочется, чтобы Эрену было очень хорошо.       Пальцы Эрена сжимаются ещё раз, спускаются ниже, перебирая волосы, а следом оглаживают щёки и подбородок, и Леви приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на него, сразу же встречаясь взглядом.       Эрен выглядит как самый желанный на свете подарок, его щёки и глаза горят, брови сведены, и само выражение лица буквально кричит о получаемом удовольствии. Тот смотрит так откровенно и жадно...       Блять, никогда в жизни Леви не получал такое наслаждение просто от того, что делает минет. Неважно, что у самого стоит так, что яйца звенят, больше всего хочется унести Эрена в гребаный рай от оргазма.       Эрен вдруг проводит большим пальцем по его влажным, растянутым вокруг члена губам, и Леви приподнимается вверх, оставляя внутри только головку и медленно обводя её языком, чуть задерживаясь на уретре. Он слышит довольный вздох, чувствует, как тот толкается ему в рот, и, позволяя сделать это ещё пару раз, выпускает член изо рта. От кончика до его губ тянется нитка перемешанных слюны и предэякулята, и Эрен даже подумать не даёт, сгибается и, сжимая его щёки в ладонях, крепко целует, сразу же углубляя поцелуй, заставляя Леви приподняться за ним на коленях.       — Я кончу вам в рот, а потом вылижу его, — выдыхает Эрен в его губы, не отпуская от себя, продолжая дразнить дыханием, но уже не целуя. Его взгляд давно не имеет какой-то осознанности, только похоть, и Леви всецело её разделяет.       — Грязный мальчишка, — тихо отвечает Леви, ухмыляясь. — Хочешь кончить так быстро?.. — Эрен усмехается и отстраняется. Он вновь укладывает ладонь на его затылок, жмёт ближе, отчего влажный член мажет по щеке.       — Имейте совесть, сам в ахуе, что не кончил, как только вы его в рот взяли, — он жадно облизывает покрасневшие от укусов губы, а Леви, помогая себе рукой, не ждёт, вновь берёт его член в рот, начиная посасывать и потихоньку спускаться вниз, заставляя Эрена низко и с удовольствием застонать. Тот нажимает на голову сильнее, и Леви берёт глубже, подстраиваясь под его желания. Ему приходится сжать ноги Эрена, потому что... блять, сложно, с учётом не такой уж частой практики, но слишком хорошо, чтобы не давать Эрену то, чего тот хочет, так что он просто отдаёт себя движениям его бёдер и нажиму руки, желая доставить столько удовольствия, сколько задолжал ему.       Его ладони скользят вниз, под ягодицы, а губы, наоборот, вверх по члену, прежде чем вновь опуститься, в этот раз ещё ниже, заслужив тем самым низкий грудной стон вперемешку с его именем.       Чёрт, голос Эрена такой возбуждающий, низкий, красивый, и слышать своё имя с этими стонами кажется самой ценной наградой.       До основания он вобрать не может, поза не та, да и практики не было, но, блять... в скором времени он сделает это и не без удовольствия будет тренироваться на Эрене, пока не сможет взять этот охуенный член целиком.       Эрен вновь толкается бёдрами, ладонью не позволяя ему отстраниться, и Леви, прикрывая глаза, давит рефлексы, стараясь не концентрироваться на дискомфорте и отдаваясь самому действию, жадно впитывая каждый сладкий стон, срывающийся с губ Эрена. Его член твердеет, напрягается во рту сильнее, чёрт... Эрену осталось так мало, и Леви опускается ещё ниже, не сдерживает собственного стона, от которого по члену Эрена проходится вибрация, заставляя того едва ли не заскулить. И от этих чёртовых пальцев в своих волосах, от его толчков, от того, как Эрен оглаживает его щёки и губы, продолжая награждать его этими стонами, оставшаяся осознанность покидает, исправно работают лишь органы чувств.       И Эрен сипло предупреждает его, что близок, движения его бёдер ускоряются, отчего Леви только усерднее ведёт головой вверх-вниз, хотя ему сложно, дыхание сбито, а дышать приходится только носом, ноет челюсть, из-за глубоких толчков в уголках глаз собираются слёзы, заставляющие глаза блестеть, но он не останавливается до тех пор, пока не чувствует брызнувшую в горло тёплую сперму, слыша при этом достаточно громкий, но очень сладкий и довольный стон.       Всё тело Эрена вздрагивает, а ладонь с волос опускается на плечо. Пальцы крепко сжимают его, и Леви кажется, что его финальный стон до сих пор слышится в этой комнате, и, чёрт, ему так хочется посмотреть в лицо Эрена, но тот не даёт отстраниться, да и Леви позволяет сделать несколько протяжённых толчков бёдрами, пока тот продолжает кончать.       Он честно пытается всё проглотить, но со рта течёт, и Леви обводит весь наверняка чувствительный член языком, сглатывает несколько раз, заставляя Эрена чуть ли не задрожать от своих действий. Он собирает всё, что может, и, напоследок засосав головку, чем срывает сиплый стон и заставляет Эрена дёрнуться всем телом, целует кончик и, наконец, отстраняется, стараясь тоже прийти в какую-никакую норму.       Он остаётся на коленях, хотя, блять, вообще-то не так чтобы удобно, и на коже точно останутся красные следы, но ему следует отдышаться, так что он просто наблюдает за Эреном из-под полуприкрытых глаз и даже не представляет, как выглядит сам. Едва ли прилично, особенно учитывая следы на своём лице. Леви поднимает ладонь, пальцами стирая начинающую подсыхать дорожку спермы у уголка губ, а Эрен, продолжая находиться где-то далеко отсюда, судя по общему виду, ловит его на этом едва вновь сфокусировавшимся взглядом, захлопывает крышку ушедшего в режим покоя лэптопа, скидывает его с кровати, будто это не ноут, а что-то, что, блять, можно так скидывать, и тот с довольно внушительным стуком падает, из-за чего Леви резко переводит взгляд.       Впрочем, это тут же вылетает из головы, потому что Эрен подтягивает его к себе, не позволяя думать, и подминает под себя, укладывая спиной на кровать, нависая и вовлекая в глубокий мокрый поцелуй. И, чёрт возьми, от его губ у Леви просто сносит крышу, особенно сейчас.       Собственное возбуждение и не собиралось куда-то деваться, и теперь, когда Эрен лежит на нём, прижимая своим отнюдь немалым весом и раздвигая ноги своими, жарко целует, Леви понимает, что если они не остановятся сейчас, то не остановятся вообще. Слишком хорошо, слишком горячо, и, едва ли собирая силы, Леви упирается ладонями в его грудь, с громким чмоком разрывая поцелуй.       Эрен смотрит жадно, довольно улыбается, невольно облизывая собственные губы, его руки оглаживают всё тело, забираются под лонгслив и очень норовят забраться и в штаны, а глаза горят зеленью. От такого взгляда внутри Леви всё переворачивается.       — Никуда не денетесь, — выдыхает Эрен, опускаясь губами ниже, целуя его вниз по щеке до угла челюсти. — Блять, как же я хочу вас выебать... — он прикусывает кожу там же, спускается ниже к чувствительной шее, отчего Леви, не выдерживая, тихо стонет, прижимая голову Эрена к себе ладонью. Он зарывается в его густые волосы, пока Эрен не переставая ласкает его шею губами и языком, наверняка оставляя там неявные, но тем не менее следы. Его ладонь при этом уверенно ложится на промежность, отчего Леви вдыхает сквозь зубы и опять отстраняет его, упираясь рукой в грудь.       Эрен хмурит брови, не понимая, почему его вообще останавливают, несмотря на то, что по Леви, чёрт возьми, понятно, что он нихрена не против подобной перспективы. — Ну что?..       — Собирай свои вещи. Заткнуть твоего горластого друга было приятно, особенно таким образом, но я хочу тебя домой, — тихо произносит Леви, перемещая ладонь на его щёку. И, чёрт, Эрен такой милый, это его выражение лица, будто его от конфеты любимой оторвали, заставляет Леви желать целовать его вновь и вновь. — Хотелось бы побыть только вдвоём, — поясняет Леви, чтобы Эрен понял, в чём, вообще, дело, и Эрен приподнимает брови, но начинает понимающе улыбаться. Он всё смотрит на него своими зелёными огоньками, и Леви сам не понимает, как перекладывает руки на его шею и тянет к себе, чтобы поцеловать.       Просто для поцелуя, ничего больше, сил сдерживаться не было, так сильно этого захотелось. Эрен тихо стонет в поцелуй, посылая по губам вибрации, и тут же углубляет его. Отстраняться ему тоже очевидно не хочется, Леви чувствует, как его ладонь опять скользит к паху, мягко сжимая и начиная гладить, отчего с губ слетает ещё один несдержанный стон.       — Блять, Эрен... ты меня слышишь вообще? — хрипло выдыхает Леви. Он же, чёрт возьми, не железный, и так стои́т, хоть гвозди забивай, а Эрен так дразнит его.       — И как прикажете от вас оторваться?.. Когда вы уже подо мной?.. — Леви усмехается, и Эрен всё же отстраняется со вздохом. Он мягко улыбается, хотя не смотрит на него, натягивает треники обратно, чуть морщась, потому что у него опять стоит. Леви же, стараясь немного прийти в себя, просто наблюдает за ним, продолжая лежать, удерживая вес на своих локтях. Эрен усаживается на кровати, переводит взгляд на него обратно и широко улыбается, укладывая широкую ладонь на живот. — Я так рад, что вы пришли... кажется, я этого не говорил, — произносит Эрен, неторопливо осматривая его всего. Его ладонь прослеживает выше, оглаживает тело через тонкую ткань лонгслива, немного задерживается на вставших сосках, чуть зажимая их между пальцами. Леви старается хоть немного привести голову в порядок, но это не очень-то и просто, пока Эрен так трогает его и рассматривает при этом. Его ладонь проходит вверх по плечу, пальцы гладят шею, задерживаясь в одном месте, и Леви уверен, что там, где тот касается, находится метка от засоса. — Я очень скучал по вам, — признаётся Эрен, заглядывая в его глаза. От его слов у Леви невольно теплеет в центре груди.       Ему надо немедленно забрать Эрена, так что он приподнимается и тоже усаживается, его ноги находятся позади спины Эрена, и тот склоняясь к нему, мягко целует у уголка губ. Ладонь тем временем немного задерживается и сжимает крепкие мышцы бицепса, прежде чем спуститься ещё ниже, где он снимает резинку с его запястья, и, уже окончательно отстраняясь, завязывает свои волосы в привычный неаккуратный пучок, с довольным прищуром глядя на него.       — Тогда возьми побольше вещей, — отвечает Леви, тоже смотря на него в ответ. Эрен хмыкает и начинает ухмыляться.       — Хотите, чтобы я остался не только сегодня?       — Разве это не очевидно? — спрашивает Леви, поднимаясь с кровати. Он обходит несчастный лэптоп и качает головой. И смысл был скидывать?       Леви поправляет свои штаны, старается больше на Эрена не смотреть, чтобы возбуждение хоть немного сошло на нет, только не успевает и шага сделать, как его ловят со спины, заключая в крепкое объятье. Лбом Эрен утыкается в затылок Леви, щекоча чувствительное место своим дыханием.       — Соглашусь только при одном условии, — вдруг говорит Эрен, и Леви выгибает бровь, но поворачивается к нему. Руки Эрена остаются лежать предплечьями на его плечах, а лицо довольное... такое довольное, что Леви отвечает только:       — Любые условия, но я забираю тебя домой минимум на неделю. — Эрен тихо смеётся, упираясь лбом в его лоб.       — Идёт, — с ухмылкой отвечает Эрен, немного отстраняясь, но продолжая обнимать его. — Тогда, пожалуй, два условия, а не одно, — решает Эрен, и Леви, укладывая ладони на его бёдра, не может взгляда отвести от таких довольных аквамариновых глаз. Уж очень интересно, что за такие условия выдвинет Эрен, но зная его, Леви уверен, что это будет что-то до жути милое и смущающее.       Какие-то левые мысли даже не закрадываются в его голову, когда он видит настолько радостный и искренний взгляд, и на самом деле, он понимает, что всё, чего сейчас хочет — исполнить каждое его желание, увезти и не выпускать из постели примерно никогда.       — Говори уже и переодевайся, это пятно от зубной пасты мне как бельмо на глазу, — нарочито ворчит Леви, и Эрен усмехается из-за этого.       — Первое моё условие, — начинает Эрен, делая паузу и поднимая указательный палец, — хочу с вами отношений. Нормальных! — сразу поясняет Эрен, начиная объяснять: — Чтобы мы проводили время друг с другом, переписывались и созванивались, когда не будет получаться видеться, хочу быть с вами и хочу, чтобы... вы называли меня своим парнем, — щёки Эрена меняют цвет, становятся пунцовыми, но ему, кажется, всё равно на собственное смущение, продолжает всё так же смотреть на него, не избегая взгляда, видимо, выискивая реакцию. — А я вас буду представлять своим. Это же… приемлемо?.. — немного неуверенно спрашивает Эрен, но всё же едва ли он действительно сомневается в ответе, просто нервничает, и Леви понимает почему.       На самом деле он тоже этого хочет, несмотря на то, что перед близкими людьми ему придётся не один раз отстаивать свой выбор, объяснять, почему мнение на этот счёт поменялось, и защищать Эрена, если кто-то постарается говорить или думать о нём плохо. Леви тоже интересно, как они будут потихоньку проникать в быт друг друга, интересно, как жизнь от этого будет меняться.       Почему-то он уверен, что исключительно в лучшую сторону, ведь даже сейчас ощущение такое, словно в его жизнь добавили ярких красок.       Теперь же, когда Эрен находится в его руках, Леви чувствует огненный шар счастья, греющий его всего изнутри, и этого чувства он лишаться не хочет никогда, потому что никогда по-настоящему такого не испытывал.       Он хочет, чтобы и у Эрена было так.       — Это само собой разумеющееся, сопляк, — уверенно отвечает Леви, поднимая руку и немного встрёпывая его волосы, чем сбивает пучок, а Эрен ловит его руку за запястье и широко улыбается, сверкая забавными клычками. Леви же гладит одну ямочку на его щеке и интересуется: — Второе?       — Дайте ваш номер телефона. — Леви приподнимает брови, а потом начинает тихо смеяться, отчего сам Эрен смотрит удивлённо, потому что, вероятно, такой неприкрытый смех для Леви не особо частое явление, тем более для Эрена. — Ну чего вы смеётесь?! — вспыхивает Эрен, а Леви отрицательно качает головой, не давая тому отстраниться, хотя лицо у Эрена становится ну очень забавным.       — Условия твои смешат, кто вообще учил тебя торговаться?.. Особенно второе, оно и так истекает из первого, балда, — качает головой Леви, доставая из заднего кармана свой телефон. Эрен дует губы, но ждёт, а Леви набирает его номер, отчего по комнате звучит уже знакомый трек. Леви даже узнал его название, когда Петра напевала себе под нос слова.       Эрен выгибает бровь, его телефон перестаёт звонить, а он вздыхает и усмехается:       — И давно вы его знаете? — спрашивает Эрен, забирая его телефон из рук, чтобы посмотреть на своё имя в контактах. Леви отрицательно качает головой.       — Нет. Сегодня катался к «друзьям» твоего отца, там вместе с адресом записал себе. — Эрен спускает смешок, приподнимая брови, и качает головой. Выражение его лица явно показывает, что пусть он и удивлён, но ему нравится всё, что здесь происходит.       — Романтично и очень горячо, — Леви морщит нос, а Эрен, наклоняясь, целует его в щёку. — Так сильно меня ещё никто не хотел увидеть... кроме ваших коллекторов, разумеется.       — Рад, что такая романтика тебе по душе, — с усмешкой отвечает Леви, кивая головой на свой телефон в руках Эрена. — Ты чего там ковыряешься? — спрашивает он, наблюдая за тем, что происходит на экране. Эрен не выходил из контактов, только нажал на настройки своего имени и теперь там что-то колдует. Когда он возвращает телефон обратно, Леви видит вместо имени Эрена слово «Любимый», но не успевает ничего сказать, потому что Эрен тянет его к себе, укладывая ладони на щёки, и вовлекает в очередной глубокий поцелуй, хотя Леви только-только начал приходить в состояние, отдалённо напоминающее норму.       Не сказать, что он против, честно говоря, так что, обхватив бёдра Эрена, он с удовольствием на его поцелуи отвечает, прикрывая глаза, в очередной раз отдаваясь в его сильные руки.       Губы Эрена заставляют ноги подгибаться, а сердце стучать в ускоренном темпе, и Леви может честно сказать, что никогда он не получал такого удовольствия просто целуясь. Вероятно, из-за того, что, во-первых, Эрен потрясающе это делает, и это даже немного поскрёбывает в груди, потому что... ну где-то же он учился, хотя Леви напрочь гонит эти дурацкие собственнические замашки, а во-вторых, ему кажется, всё дело в том, что именно он испытывает к Эрену, что Эрен испытывает к нему, и из-за этого даже поцелуи заставляют мозг плавиться от наслаждения, душу — петь, колени — подгибаться, а член — вставать.       С Эреном всегда так, с самого начала. В конце концов, Леви умудрился влюбиться в него ещё до того, как они вообще поцеловались.       — Тогда могу я ещё одно условие назвать?.. — тихо спрашивает Эрен, едва отрываясь от его горящих губ. Леви приоткрывает глаза, смотрит в его глаза и кивает.       — Сказал же, любые условия... — Эрен ярко улыбается.       — Вы только пообещайте, что не грохнетесь в обморок от смущения, ладно? — Леви возмущённо смотрит на него и цыкает, стараясь отстраниться, потому что ещё понятия не имеет, что именно скажет Эрен, а в щеках уже появляется жар. Благо его можно свалить на возбуждение.       Эрен отстраниться не позволяет. И каждый раз, когда тот старается его удержать, Леви чувствует, насколько на самом деле он сильный. Это неудивительно при учёте навыков, где Эрен может спокойно владеть даже своим весом. И несмотря на то, что Леви, мягко говоря, не такой уж и лёгкий, что можно ошибочно подумать из-за его роста, Эрен без каких-либо проблем мог таскать его на руках, причём однажды даже так, что Леви не проснулся.       Это ещё одна вещь в Эрене, которая, к стыду Леви, заставляет его плавиться. Он любит силу, всегда любил её, а в сочетании с тем, какой нежностью Эрен переполнен, это становится и вовсе выстрелом прямиком в сердце... Пусть его характер не так уж и прост, его особые черты ещё предстоит раскрыть, но есть подозрение, что Эрена придумали для него.       Когда придёт время знакомиться с матерью Эрена, он обязательно купит ей огромнейший букет роз в благодарность за то, что вырастила такого сына, несмотря на весь пиздец, что происходил в их семье из-за его отца.       — Выкладывай уже, засранец...       — Хочу, чтобы вы называли меня любимым, — Леви приподнимает брови, а Эрен уверенно смотрит на него, не давая даже подумать, что он шутит. — Знаю, потребуется время, чтобы вы привыкли, но я очень хочу, чтобы вы называли меня именно так. Конечно, можете иногда и по имени звать, особенно поначалу... но в основном — любимым, — договаривает Эрен, а Леви понимает, что в жизни этого слова не произносил в таком вот... ключе, так сказать, и, вообще-то, его даже мысль одна смущает, что придётся это произносить. Он прикусывает нижнюю губу, слегка опускает взгляд и вздыхает.       — Хочешь сказать, если я откажусь, ты не поедешь со мной? — спрашивает Леви, но, несмотря на то, что думал, что Эрен начнёт дразнить его, играть, тот только отрицательно качает головой.       — Я поеду с вами в любом случае... просто мне бы этого очень хотелось, — с немного грустной улыбкой отвечает Эрен, а Леви, всё продолжая смотреть в его глаза, не имея сил отвести взгляд и чувствуя, как сердце пропускает удар, прикусывает внутреннюю часть губы и медленно кивает.       — Хорошо... — Эрен раскрывает глаза, начиная ярко улыбаться, а Леви понимает, что фатально краснеет в который раз из-за того, как Эрен реагирует, и свалить на возбуждение уже ничего не получится, да это и неважно. — Я... — Эрен наклоняется к нему, и Леви чувствует, как его губы прижимаются к виску, скользят чуть ниже, мелко целуя по линии скулы, а руки ложатся на талию. — Буду стараться звать так почаще.       — Как думаете, у вас в первый раз от смущения из носа кровь пойдёт? Если да, то я точно сфоткаю, сразу предупреждаю...       — Замолчи, сопляк! — вспыхивает Леви. — Всегда тебе надо выводить меня из себя!       — Замолчи, любимый, — поправляет Эрен, хитро глядя в его глаза. — Повторите. Прям сейчас. — Леви смотрит в его глаза. Смотрит, смотрит. В эти невозможные хитрые аквамариновые глаза, которые с таким нетерпением глядят на него в ответ, и Леви просто не может сопротивляться. Тем более, что уже согласился... зачем-то...       Чёрт, мог бы и поторговаться для приличия.       Леви хмурит брови и прикусывает губы, чтобы не дрожали, а потом, выдыхая, тихо произносит:       — Поедем уже домой... любимый. — Эрен начинает широко улыбаться, прижимается лбом к его лбу и крепко обнимает, обхватывая всего его своими огромными руками.       — Я вас обожаю, знаете? — полушёпотом произносит Эрен, гладя поясницу и уверенно опускаясь на задницу.       — Блять, иди собирать свои вещи уже! — отвечает Леви, отталкивая его, и Эрен со смехом отстраняется, чтобы тем самым и заняться. Леви же даже представить не может, как выглядит со стороны, так что старается не смотреть по сторонам, чтобы случайно не наткнуться на зеркало.       Впрочем, смотреть куда-то, кроме Эрена, в целом не является возможным, когда тот скидывает свою майку в небольшую корзину для белья, и Леви видит его неприкрытое ничем тело... такое привлекательное, фактурное, загорелое... Кровь вновь уверенно стремится в пах, хотя его член не успевает даже остыть, а ещё вырабатывается слюна, будто перед Леви лежит самое вкусное блюдо, и, понимая, что они так нихрена не уедут, судя по наблюдающему за ним Эрену, Леви силой разворачивается и спешно выходит из комнаты, слыша за собой достаточно гадкий смех.       Гребаная хреновая звукоизоляция.       Щёки у него, конечно же, до сих пор пылают, а когда он поднимает взгляд, то видит всё ещё сидящего на диване Жана с такими же красными щеками и куском пиццы перед ртом. Тот смотрит на него недовольно, и Леви замечает в его ушах беспроводные наушники.       Краснющим ему это быть не мешает, фильм сменился каким-то блогером, которого тот игнорит, а Леви скрещивает руки на груди, выдерживая его взгляд.       — Вы оба ужасные люди, — произносит Жан, опуская кусок обратно в коробку, а Леви фыркает.       — Мог бы в свою комнату уйти, раз уж включить в наушниках ничего не додумался, — Леви указывает пальцем на своё ухо.       — У меня телефон сел! И там ещё хуже, всё слышно, стенка-то одна! — вспыхивает Жан, подскакивая с дивана и уходя в сторону кухни. Леви может видеть большую коробку с наполовину съеденной пиццей пеперони. Он прослеживает взглядом за Жаном и вздыхает.       Ладно, друзей Эрена ещё предстоит узнать, даже если они нелепые сосунки. С этим просто надо смириться, тем более, зная Эрена, возможно, и они окажутся в чём-то интересными.       Жан уже надел верх, теперь он в обычной домашней футболке, достаёт себе ещё одну банку пива и направляется обратно к дивану, наконец вытаскивая наушники и укладывая их в чехол. Он до сих пор смотрит недовольно, не пытаясь отвести от него взгляд.       — Мне так неловко, так стыдно, — ровным тоном произносит Леви, закатывая глаза, но, в целом, не испытывая реального раздражения или, тем более, злости. На самом деле он до сих пор чувствует себя на седьмом небе, несмотря на общую неловкую ситуацию с другом Эрена. Самое главное, что сейчас за дверью тот собирает свои вещи, чтобы поехать к нему, а остальное как-нибудь приложится.       — Да я уже понял, что у вас ни стыда, ни совести. За эти два дня так тем более! — Леви приподнимает брови от такого вот... выпада.       — Я сейчас должен начать убеждать тебя в обратном?       — Мне ты ничего не должен, а вот ему — да, — Жан кивком головы указывает на дверь. Он хмурится и говорит уверенно, несмотря на то, что продолжает испытывать неловкость. — Он к тебе относится по-особенному, и тебе следует относиться так же.       Леви хмурит брови и хмыкает, качая головой.       — Ты явно понятия не имеешь, о чём говоришь.       — Ну, конечно, он ведь не со мной живёт, что я могу знать, — фыркает Жан, слегка морща лицо. — Он заслуживает большего, понятно? — И не то чтобы он не согласен, нет, для Эрена и звезды с неба будет мало, но какого хрена его отчитывают, как малое дитя? И если честно, он уже раскрывает рот, чтобы максимально в недружественной форме ответить, куда Жан может со своими советами отправиться, но дверь в комнату Эрена открывается, прерывая его на глотке воздуха, и Леви оборачивается, видя, что тот уже одет в чёрные спортивки и футболку с персонажами и кислотно-зелёным принтом портала из знаменитого мультика, что Леви не смотрел.       — Вас там прекрасно слышно, — говорит Эрен, выходя из комнаты, но оставляя дверь открытой.       — Ага, вас тоже было прекрасно слышно, — с возмущением отвечает Жан, указывая на него пальцем, и Эрен усмехается, отчего его друг тушуется и отводит взгляд. — Придурок.       Леви остаётся стоять на месте, он может видеть, что на уже застеленой кровати лежит небольшая сумка, куда Эрен понакидал свои вещи. Тот проходит мимо Леви, заодно касаясь ладонью его поясницы, чем вызывает гребаный жар в том месте, и направляется к дивану, наклоняясь через спинку и встрёпывая светлые волосы Жана.       — Отвали! — тот отпихивает его руки, а Эрен наклоняется и крепко обнимает его со спины, начиная тискать.       — Мой рыцарь в сияющих доспехах...       — Да отвали ты от меня! — Эрен прыскает со смеху, но всё же отстраняется, а Леви наблюдает с интересом, и... может быть, совсем капелькой ревности, но он понимает, что между парнями, похоже, самая что ни на есть дружба, так что сдерживает эти иррациональные чувства.       Эрен опять проходит мимо, встречается с ним взглядом и подмигивает, заставляя Леви ухмыльнуться, но ничего не говорит, заходя в другую комнату, Леви понимает, что ванную, забирая оттуда необходимые вещи, а потом возвращается обратно в свою комнату.       — Было бы здорово вам не ругаться по-настоящему, — громко произносит Эрен, не оборачиваясь к ним. — Я же ваш общий знаменатель, вам наоборот дружить надо. — Леви вздыхает, не споря, а Жан до сих пор смотрит хмуро, но потом тоже вздыхает и, скрещивая руки на груди, спрашивает у него:       — Хочешь пиццу?       — Нет.       — Отлично, не очень-то и хотелось делиться.       — Жан! — звучит недовольный голос Эрена, из-за чего парень закатывает глаза. Леви прекрасно понимает, что Эрен был на него здесь очень очевидно и сильно обижен, а так как, он прекрасно запомнил, что Эрен делится с друзьями своими душевными переживаниями, для Жана он, наверное, является жутким козлом, который мало того, что морозил его друга больше месяца без очевидных для того причин, и плюсом к этому обидел.       Что ж, думает Леви, это проблема решаема, потому что, как Эрен и сказал, общий знаменатель у них один и хотят они с Жаном одного, — чтобы Эрену было хорошо.       — Я бы выпил воды, — просит Леви. Ну, наверное, на просьбу это не особо похоже, так что он решает исправиться: — Не мог бы показать мне, где взять её? — Жан приподнимает бровь, но кивает, поднимаясь сразу же и уходя в сторону кухни.       Он передаёт ему бутылку воды, Леви благодарит и начинает жадно её пить. Чёрт, это действительно было очень кстати.       Эрен вновь выходит из комнаты уже с сумкой через плечо, закрывает за собой дверь и уверенно берёт его за руку, забирая полупустую бутылку, с удовольствием допивая воду, а потом ловко бросая её почти через весь зал в урну возле кухонных шкафов.       — Мы пошли! Приятной тебе недели, уверен, без меня тебе здесь будет намного просторнее, — Эрен играет бровями, а Жан фыркает и взмахивает рукой, мол, «иди давай».       С Леви Жан прощается достаточно сдержанно, тот больше не хмурится, и кажется, что спокойствие и беззаботно счастливое лицо Эрена, плюс подслушанный разговор в какой-то степени убедили его, что в защите от него Эрен не нуждается.       Конечно же, с учётом того, какие разные у них с Эреном жизни, их окружению ещё придётся притереться, но это неважно.       Важно то, что Эрен крепко держит его за руку и меньше чем через полчаса они будут дома, лишь вдвоём, и это именно то, чего Леви, вообще, хотел с тех пор, как Эрен ушёл, оставив на его тумбочке букет белых роз.