Расстрел

Шэнь Юань считает, что её девушка — самая лучшая. Зелёные глаза самого невероятного изумрудного оттенка, грация и изящество в каждом движении, сильный характер и превосходный ум. Шэнь Цзю — богиня, что снизошла на Землю. Шэнь Юань считает, что её девушка — самая последняя сука. Эти зелёные глаза, способные резать без ножа, элегантность, с которой она запросто отправляет в пешее эротическое всех, кто не угодил, вздорный характер и острый ум, который она использует для таких же элегантных оскорблений. Шэнь Цзю — стерва, которую Шэнь Юань любит до боли в сердце. Шэнь Цзю занимает все её мысли каждый день и каждую минуту, она просто не уходит оттуда, как будто въелась в кровь, отпечаталась в мозгу, поставила клеймо на влюблённом сердце. Шэнь Цзю как отрава, как наркотик, который принимаешь, даже зная, что после него станет хуёво. Шэнь Юань готова для неё на всё. Готова терпеть её едкое обращение, готова на самый жёсткий секс и любые эксперименты, какие бы та не предложила. Готова поставить под угрозу свою репутацию, очищая чужую, потому что знает — Шэнь Цзю не виновата. Готова вскрыть вены, если она попросит. Шэнь Цзю не просит. Она грубо хватает за руку, также грубо целует, не закрывая злых изумрудных глаз. Кусает губу до крови, сжимает талию пальцами, наверняка оставляя там синяки, и толкает к стене. Злобно усмехается. — Так ты зависима от меня, хах? — её голос хриплый, почти как прокуренный, но Шэнь Юань знает, что она не курит. — Какая жалость. Умрёшь за меня, м? Метко, едко, больно. Шэнь Юань тащится с этого. — Умру, — в тон ей отвечает, столь же хрипло. Облизывает кровоточущую рану, с кайфом замечая, как Шэнь Цзю взглядом прослеживает это движение. И снова целует, долго, с чувством, почти целомудренно. Оглаживает плечи, чуть вдавливая в стену, и проводит пальцами по щеке. Нежно, невесомо. Шэнь Юань думает, что сейчас вознесётся. Кладёт руки на тонкую талию, проводя пальцами вверх, задевая края футболки-оверсайз. Шэнь Цзю тут же отстраняется, отбиваясь от её рук, и уходит в соседнюю комнату, будто они не встретятся через пару минут там же. Их любовь кому-то может показаться больной, нездоровой. Но Шэнь Юань знает, что её самая великолепная девушка любит её также, как она её. Они зависимы друг от друга одинаково, как бы не насмехалась над ней Шэнь Цзю. — Катись нахуй! — кричит, кидая в её сторону тарелку, жалобно заскулившую перед тем, как разбиться об стену. Осколки ещё долго будут лежать без внимания. — Больная дура, это моя квартира! — отпинывая в сторону пакет с малочисленными вещами, орёт в ответ, побогровев от злости. — Отлично, значит, это я пойду нахуй! — рычит Шэнь Цзю, подхватывая пакет и рывком направляясь к входной двери. — Блять, заебала, — хватает за руку, наверняка больно притягивая к себе, и останавливает летящий в неё пакет. — Отпусти меня, — совершенно некрасиво взвизгнула, поднимая руку для пощёчины, но та встретилась с другой, не достигнув цели. Их поцелуй снова жёсткий, с металлическим привкусом, снова болезненный, снова голодный. Взаимный. Их квартира заброшена и пуста. Голые стены без обоев, скрипучая кровать, ни одного ковра и лишь бетон под ногами. Рваные шторы, разваливающийся шкаф, съеденный молью диван. Мрачно, грубо. Как и они сами. Шэнь Цзю все деньги тратит на красивую одежду, Шэнь Юань её в этом поддерживает, и люди даже не догадываются об их состоянии. Каждая их вещь, купленная на выход, занимает своё место в шкафу, а всё остальное, что когда-то они подобрали с улицы или украли на рынке, в беспорядке валяется по полу и на диване. Они находят в этом свою эстетику. Вместо грязных стен — золотой фасад, вместо дивана — королевское ложе, вместо потолка без люстры — бескрайнее небо с восходящим солнцем. Они встречают рассвет на крыше своей одноэтажки, там держатся за руки, долго целуясь, и там же занимаются божественным сексом, игнорируя наличие соседей в доме напротив. Шэнь Цзю — богиня, и Шэнь Юань готова возвести ей личный храм, самостоятельно нарисовать икону и поклоняться, выцеловывая стопы и руки. Шэнь Цзю фыркает, зло смеётся, шутит над ней, а сама в забытьи стонет, прогибаясь под ней, зовёт по имени и просит ни за что не останавливаться. Шэнь Цзю — богиня, и у богинь не может быть ненавистников. Но Шэнь Цзю всегда была неправильной, всегда шла против системы, как будто считала, что обязательно должна бросить вызов всем и каждому. У Шэнь Цзю много врагов, и Шэнь Юань ничем не может ей помочь, кроме как половину всех грехов предписать себе. Шэнь Цзю на это огрызается, размашисто бьёт её, всё повторяя и повторяя с каждым разом не меняющееся: — Я без тебя разберусь, поняла?! Мне, блять, не нужна твоя помощь! Вообще ничья не нужна! И неловко обнимает ночью, когда думает, что Шэнь Юань спит. Носом утыкается в лопатки, легко касаясь губами кожи, и слёзно шепчет слова благодарности. — Господи, спасибо, что ты есть. Я бы без тебя давно уже согнулась. «Я умру за тебя» Шэнь Юань влюбилась в Шэнь Цзю с первого колкого взгляда, с первого ядовитого слова. Она так долго её преследовала, не обращая внимания на оскорбления и «шутки», что даже в Шэнь Цзю взыграло любопытство. Это были отношения без обязательств. Это был секс на одну ночь, это было мимолётное увлечение. Это было любовью. Больной, нездоровой, с эмоциональными качелями, с вечными ссорами и скандалами. Это было. Они были. Прекратили бесцельное существование, начиная жить, упиваясь друг другом. Их мир был хрупок, потому что состоял из них двоих. Его было очень легко сломать. Визг колёс, шумы выстрелов, вой сирены. Они бегут босиком по холодному снегу, спотыкаясь и падая, но хватаясь друг за друга, не позволяя себе бросить, оставить. Поисковые собаки неустанно лают, в спину доносятся крики полицейских, оглушая их уставший мозг. В тёмной подворотне сыро и холодно, и они жмутся друг к другу, пытаясь согреться в объятьях ледяной кожи. Драные футболки и домашние шорты — всё, что покрывает их тела. Им выламывали дверь посреди ночи, и они могли только разбить окно, ранясь, но выпрыгивая на улицу, чтобы со всех ног помчаться в неизвестном направлении. Прячутся за мусорным баком, цепляясь друг за друга, отчаянно глядя в глаза и не желая отпускать. Ни за что на свете. Только не её. — Я люблю тебя, — задыхаясь слезами, беззвучно шепчет Шэнь Юань, синими губами целуя онемевшие аристократичные пальцы. — Сегодня нам придётся умереть, — закусывая губы, из последних сил стараясь сдержать бесконтрольный страх, Шэнь Цзю прислоняется к родному лбу, глядя в карие глаза. — Я умру за тебя, — упрямо не соглашается. — Скажу, что это я виновата. Не ты. Пожалуйста, пожалуйста, просто дай мне взять вину на себя. — Заткнись! Заткнись-заткнись, — в панике таращится, зло вспыхивая. — Я тебя не брошу. Ни за что. Как мне потом жить? Ты подумала? Она почти плачет, представляя это, и хватается за самое ценное, что у неё есть. — А-Юань, А-Юань, я не хочу, чтобы ты закончила в тюрьме. Давай сбежим. — Глупая, — неожиданно тепло улыбается. — Мы уже сбегаем. Я не хочу расставаться. Я… я лучше умру, чем оставлю тебя. Они дрожат, стуча зубами, и уже не чувствуют конечностей, но отчаянно жмутся друг к другу, ища спасения. — Сделаем это вместе, — одновременно предлагают они. Берутся за дрожащие руки, ощущая фантомное тепло, и закрывают глаза. На следующее утро какой-то прохожий объявляет в полицию о двух найденных трупах в той самой подворотне. Экспертиза выявляет обморожение.