***
Джейсон уже вторую неделю жил в отеле в Лозанне. Ему приходилось время от времени навещать врачей в клинике и ходить на сессии с психологом, но удерживало его здесь не это: он ждал, когда ему сделают новые документы. Служба безопасности Астона – точнее, несколько самых доверенных людей – занимались тем, что устраивали его новую жизнь. Джейсон сказал лишь, что хотел бы вернуться в Соединённые Штаты, оставив всё прочее Эдеру и его подчинённым. Ему нужно было бы сейчас строить планы на будущее, но он не мог. Он был в растерянности. Он больше года рвался из клетки, а когда дверцу открыли, не знал, куда ему идти. Скоро у него будет новое имя и новая жизнь. Жить со старыми документами было слишком опасно: и для него самого, и для Астона, чьи секреты он знал. Джейсон, конечно, хотел бы вернуться в Бостон: он испытывал какую-то глупую ностальгию по городу, в котором вырос, но это было невозможно. У него там были знакомые, пусть и не так много, но шансы встретить кого-то из них всё равно были достаточно велики. А Джейсон Коллинз должен был исчезнуть навсегда. Через Эдера он пообещал Дэниелу, что не будет пытаться встретиться и возобновить отношения со своими прежними любовниками: с Крамером и Алексом Чэном. Почему-то Астону это было важно. Джейсон с лёгкостью это пообещал: у него даже в мыслях не было возвращаться к тем отношениям. В ответ он попросил, чтобы Астон оставил в покое Стюарта Крамера, против которого тот уже начал крестовый поход. Эдер сказал, что кое-чего уже не исправить, и Крамеру придётся понести потери, но далеко не фатальные для его бизнеса. Компания Стюарта уже была готова запустить новое производство в Китае, где под обеспечение трёх огромных заказов специально переоборудовались старые и строились новые корпуса завода, но стараниями Астона контракт на поставку ушёл к конкурентам, а целая группа лекарств вообще потеряла лицензию американского Управления по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, что вызвало лавину подобных же действий со стороны надзирающих органов в других странах. Как следствие, акции компании стали стремительно падать в цене, и под это у Астона была уже заготовлена какая-то хитрая биржевая махинация. По просьбе Джейсона он от неё отказался, но финансовый урон всё равно был нанесён довольно существенный. Хотя Астон и отказался от дальнейших планов мести, его наверняка грела мысль о том, что причинив проблемы Крамеру, он ещё и Чэну сумел навредить: семьдесят процентов сырья под те самые заказы должны были поставлять его предприятия. Об Алексе Джейсон за эти две недели так ничего и не услышал. Если Эдер что-то и знал, ему он не рассказывал. Единственным намёком на то, что Алекс всё ещё думал о нём, было то, что на переговорах с Астоном Лиза Чэн, кроме всего прочего, поставила одно странное условие перемирия: сохранение жизни «яблоку раздора». Наверное, Алекс каким-то образом уговорил её. Интересно, что она потребовала взамен? Она ведь ничего не станет делать просто так… Анна ван Бредероде написала Джейсону рекомендации на новое имя – для новой работы. Работу он пока даже толком не начал искать, знал лишь, что хотел бы заняться финансовой аналитикой или оценкой рисков. Ван Бредероде в телефонном разговоре намекнула, что он мог бы легко получить работу в «Свисс Ре», учитывая, что Астон был держателем одного из самых крупных пакетов акций компании. Джейсон отказался: не хватало ему теперь, когда он только-только сумел вырваться, работать в организации, куда Дэниел мог легко запустить свои липкие щупальца. Джейсон планировал работать удалённо: он вполне мог заниматься аналитикой из дома, не посещая каждый день офис. Ему хотелось спрятаться как можно дальше, зарыться в самую глубокую и тёмную нору, где не будет ни людей, ни машин, ни воспоминаний. Он подобрал несколько домов, покупку которых вполне мог себе позволить: у него были кое-какие сбережения. Не слишком большие, конечно, так что он мог приобрести либо что-нибудь очень маленькое, либо расположенное в недорогом районе. Джейсон склонялся к последнему. Он мог поселиться в каком-нибудь тихом городке далеко от крупных мегаполисов. Цены на недвижимость там были ниже, к тому же, ему не нужен был район с хорошей школой, которая часто существенно поднимала цены на жильё. Просто спокойное и комфортное для проживания место. Желательно без шумных соседей. Разумеется, Эдер от имени Астона предложил ему и финансовую помощь в покупке дома, и возможность пользоваться своим старым счётом, пополняемым Дэниелом. Джейсон посмотрел на Эдера как на сумасшедшего. Он даже из вещей брал только самое необходимое, рассчитывая всё купить после приезда. То, что носил личный ассистент швейцарского финансиста, совсем не подходило человеку, который собирался жить в глухомани и работать из дома. Он уложил в чемодан один-единственный деловой костюм: пригодится, если потребуется пойти на собеседование. За день до вылета в Нью-Йорк Джейсон приехал в Женеву, собрал в Колоньи чемодан и отправился ночевать в гостиницу. Не в «Англетер», как он делал это раньше, а в более демократичный «Новотель». Охрана всё ещё таскалась за ним по пятам, отстав только перед входом в аэропорт. На паспортном контроле Джейсон до последнего боялся, что с его новыми документами окажется что-то не в порядке, но всё прошло гладко. Теперь осталось пройти ту же процедуру на въезде в Соединённые Штаты. Билеты на самолёт заказывал кто-то из службы безопасности, так как счета Джейсона на старое имя были уже закрыты, а на новое он ещё не успел открыть. Место оказалось в бизнес-классе. Сам он взял бы в экономе, хотя на дальних перелётах возможность вытянуть ноги была приятным дополнением. Джейсон устроился у окна. Хотя он приехал к самой посадке, и весь бизнес-класс был заполнен, место рядом с ним до сих пор пустовало. Скорее всего, оно было выкуплено специально, чтобы у него не оказалось соседа. Милый подарочек от Эдера. Наслаждаться свободой пришлось недолго: на это место пересадили мужчину, который сбежал из эконома, когда узнал, что два соседних места занимают молодая девушка и её трёхлетний сын. Мужчина уселся рядом с ним, покосился на свежий багровый шрам на голове Джейсона и тут же попытался завести с ним разговор, но беседы не вышло. Джейсон отвечал вежливо, но кратко, давая понять, что к болтовне не расположен. Он покидал Европу с тяжёлым сердцем. Когда их с Эдером маленький заговор только затевался, ему казалось, что стоит вырваться на свободу, как он почувствует настоящий прилив счастья и ему станет легко, радостно и хорошо, но этого не происходило. То ли он до сих пор не мог отойти от последних событий, да и не только событий – от последних полутора лет, то ли его мучили ждавшая впереди неопределённость и необходимость решить множество вопросов, чтобы начать новую жизнь, то ли… Невозможно вычеркнуть из жизни четыре года и начать всё с чистого листа. Джейсон хотел бы, но не мог. Он не мечтал о машине времени, которая могла бы перенести его в две тысячи пятый год, где бы он принял другое решение, и события стали бы развиваться по иному сценарию, но порой мечтал о том, чтобы существовала технология или препарат, с помощью которых можно было бы стереть из памяти то, чего не хочешь помнить. Как в «Видоизменённом углероде»: просто не сохраняться перед выгрузкой памяти и начать всё заново с резервной копии. Он чуть не прострелил себе голову из какого-то игрушечного пистолета, а в романе Ричарда К. Моргана для той же цели использовали бластер. Но сути дела это не меняло: выстрел в голову освобождает тебя от воспоминаний. Он не то чтобы не хотел именно помнить. Многие воспоминания можно было даже отнести к приятным. Он хотел того самого чистого листа. Хотел, чтобы тот отпечаток, что наложили четыре последних года, стёрся. Он не хотел, чтобы с ним навсегда остались приобретённые им озлобленность, цинизм, расчётливость и жестокость; не хотел знать, что могут быть такая сильная любовь и такая противоестественная ненависть. И что они могут быть одним и тем же. Иногда ему казалось, что больше всего он ненавидел Астона не за то, что он сделал когда-то давно, не за те унижения, которым он подвергал его последний год, а за то, что он перестал быть для него тем человеком, которого он мог любить так, как раньше. Избавление от Астона пришло неожиданно, и почему-то – почему, почему? – он испытывал по этому поводу что-то сродни угрызениям совести. Его поступок был не просто жестоким, а извращённо жестоким и низким. Ему никогда не было свойственно ставить себя на место других людей, предполагать, что бы он чувствовал на их месте, но сейчас он думал о том, что должен чувствовать Астон. О том, что они с Эдером заставили его чувствовать… И речь шла не просто о чувстве вины. Джейсон подозревал, что чувству вины к совести и сердцу Астона не прогрызться – тот всегда умел придумывать чудесные оправдания вроде «я очень этого хотел» или «у меня не было выбора». Нет, он думал о другом. О том, каково это – знать, что человек, которого ты любишь, ненавидит и боится тебя настолько, что готов пустить себе пулю в лоб, лишь бы не видеть тебя…***
Дэниел вернулся из офиса раньше обычного и в четыре часа уже был дома. Он уехал, как только закончилась последняя встреча. Работать дальше не было сил. Полторы недели до этого он только и делал, что работал. Другого способа загасить мучающие его мысли и чувства он не знал. Сегодня Джейсон должен был вылететь в Нью-Йорк. Наверное, самолёт уже где-то над Атлантикой. Джейсон уезжал не в другую страну, а в другую жизнь. И в этой новой жизни для него не было теперь места. Он и раньше думал о том, чтобы дать ему уехать, потому что слишком тяжело им было рядом друг с другом. Никогда всерьёз – он гнал эти предательские мысли, как самых страшных своих врагов. Но теперь ему казалось, что даже в их постоянной вражде была толика радости, по крайней мере, для него. Просто видеть Джейсона, знать, что он где-то близко, что он всё ещё, пусть хоть чуть-чуть, но принадлежит ему, стало для него суррогатом счастья. Горьким, отвратительным, пропитанным насквозь чувством вины, но счастьем. Большой особняк казался холодным и неживым. Прислуга, принявшая у него верхнюю одежду, сообщила, что мадам сейчас в детской, с малышом. Обычно Астон поднимался туда, чтобы поздороваться, но сегодня это было выше его сил. Он испытывал какое-то глухое раздражение по отношению к Камилле, хотя прекрасно понимал, что она ни в чём не виновата. Это было только между ним и Джейсоном. Пуля – вот то последнее, что было между ними. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Пока смерть не разлучит нас… Если бы Джейсон погиб тогда, эти слова вечно бы звучали в его голове горчайшим, ужаснейшим упрёком. Астон ушёл в библиотеку и налил себе обычную порцию коньяка. Хрусталь громко звякнул о поднос, и холодный, лязгающий звук прокатился по большой пустой комнате. Он как будто не в своём доме был, а в склепе. Дэниел опустился в широкое кресло. Была середина дня, но из-за плотной облачности складывалось ощущение, что уже наступает вечер. В библиотеке висел сумрачный густой полумрак, разрываемый лишь жёлтым свечением настольной лампы. Она горела в другом конце комнаты, и Дэниел бесцельно смотрел на круг тёплого света. Он не просидел в кресле и пяти минут, как услышал, что открылась дверь позади него. Он обернулся: в комнату вошла София. Они поздоровались, и девочка забралась к нему на колени. – Я хотела что-то спросить, пока никого нет. Дэниел улыбнулся и удивлённо поднял брови. – Пока мамы нет, – добавила София. – И что же? – Ты не будешь меня ругать? – Нет, не буду. – А если я спрошу про Джейсона, тоже не будешь? – София хитро наклонила голову, заглядывая ему в лицо. – Не буду, – вздохнул Астон. – Но это не значит, что я отвечу на твой вопрос. – Он, правда, уехал насовсем? – А ты это откуда знаешь? – удивился Дэниел. – Я слышала, как мама с охраной утром разговаривала. Значит, уехал… Он сделал что-то плохое? – С чего ты взяла? Это тебе мама сказала? – Нет. Это он сам, ещё когда мы на вилле жили. Я его спросила, почему его так мама не любит. Она же его терпеть не может. – И что он сказал? – Дэниелу уже самому было интересно. – Он сказал, что сделал много плохих вещей, – ответила София и тут же спросила: – Это правда? А что он сделал? – Это взрослые проблемы, София. Но плохие вещи, про которые он говорил… На самом деле это сделал я. – Но мама ведь не на тебя злится. Тебя она любит, – возразила девочка. – Так бывает. Это сложно объяснить, ты поймёшь, когда вырастешь. – Это ты его заставил уехать, чтобы мама не злилась? – Нет, София, он сам захотел, – ответил Дэниел. КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ ____________________________ К этому периоду относится сайд-стори: https://ficbook.net/readfic/1966062