«Собачья» работа

      Помимо Хозяина, Курво, Нельо, Кано и Берена, в охоте захотел принять участие лично Эльвэ Синголло, заручившись поддержкой двух самых искусных в битвах и самых опытных из своих воинов — начальника личной охраны, уже знакомого им Маблунга, и командира пограничных стражей Сокрытого Королевства, Белега по прозвищу Куталион. Оба они, в отличие от самого короля синдар, вызывали у Хуана симпатию. Маблунг казался необычайно сильным, могучим телом и твердым духом. Белег был улыбчив, ловок и проворен, в каждом движении натренированного тела сквозила энергия и любовь к жизни. Сопровождаемые королевской свитой, охотники выехали из Менегрота на север, к пограничному лесу Нелдорет. Хуан, по традиции, бежал впереди конников, возглавляя большую свору гончих псов. Среди них были как псы хозяина, так и те, что принадлежали королю Дориата. И все же все они, в сравнении с Хуаном, выглядели лишь слабыми и малоопытными щенками. Но кому придет в голову сравнивать валинорского волкодава с обычными гончими? «Где ты, мерзкий, вонючий, трусливый волчонок с гнилой пастью? — мысленно обращался Хуан к Кархароту. — Покажись, и мы проверим, насколько хорошо твой папочка-Моргот научил тебя защищаться… Грр-р-р». Волк был где-то близко. Низким нутряным рыком Хуан давал ему знать, что он рядом и готов к схватке. Каждый миг он ожидал услышать волчий вой или движение среди густых кустарников. Однако все напрасно. Должно быть, взбесившийся волк отдалился на север. Он бежал, совсем обезумев от боли, не разбирая дороги, не преследуя никакой цели. «Сильмарил выжег его внутренности. Все, чего он желает — это прекращение боли. — размышлял Хуан. — Сейчас он слаб и измучен. Я смогу воспользоваться этим…» Меж тем Тингол дал сигнал, и облава началась. Затрубили охотничьи рога, заржали под седоками тревожные кони. В сгущавшихся сумерках зажглись факелы. Они искали всю ночь, но так и не смогли выйти на след. Однако Хуан не отчаивался, и как только поднялось солнце, заметил, что с высокой травы, росшей на заброшенном поле между перелесками, стряхнута роса, а на земле виднелись темные полосы. Вскоре он увидел на влажной прогалине след лапы гигантского зверя и учуял его смердящий запах. Другие гончие, приблизившись, тоже учуяли его и заскулили, прижимаясь к бокам Хуана. «Хозяин, я нашел его следы! Он прошел здесь совсем недавно!» — передал он по осанвэ, сопровождая сообщение раскатистым лаем. — Хуан нашел след! — возвестил остальным подбежавший к нему Хозяин. — Расставляйте лучников! — командовал король. — Загонщики должны выгнать его прямо на них! — Стрелы и копья не властны над его плотью, владыка! — предупредил Берен. — Тогда мы должны заманить его в ловушку… — произнес Тингол. — Нам понадобится приманка! В качестве приманки для адского хищника решил выступить Берен, как тот, чей запах Кархарот наверняка помнил и связывал с причиняемой сильмарилом болью. Госпожа Лютиэн осталась во дворце с Торил, а потому некому было пресечь этот его геройский порыв. Согласно плану, Берен должен был стоять на открытой поляне, близ реки Миндеб, и когда Кархарот выбежал бы на него из леса, он бы бросился бежать в сторону реки, увлекая за собой волка, который угодил бы в предварительно приготовленную для него глубокую яму, из которой не смог бы выбраться. Если бы план Среброманта удался, всем участникам охоты оставалось бы только дождаться, пока волколак не издохнет от внутренних повреждений, голода и жажды. Наблюдая за приготовлением ловушки, Хуан предусмотрительно изучил территорию вокруг поляны. Кусты ракитника и волчеягодника, росшие вокруг нее, стали их с Хозяином и его братьями убежищем, из которого отлично просматривалось место, где должен был стоять Берен. Тингол со своими приближенными затаились среди стволов платанов на другой стороне поляны. Оставалось лишь дождаться прихода главного героя большой охоты — Кархарота, прозванного Красная Пасть.

***

      Когда все было готово, Берен стоял посреди поляны, точно одинокое деревце посреди пустоши. За ним в нескольких шагах находилась глубокая яма, вырытая и замаскированная общими усилиями подданных Тингола и нолдор братьев-феанорингов. — Эй ты! Зловонный прихлебатель презренного Моргота! — закричал он, неловко выхватив меч левой. — Выходи на бой! Ответом ему было молчание. Внезапно все вокруг стихло. В лесу вдруг воцарилась напряженная мертвящая тишина. Казалось, птицы и животные замерли, и даже ветер перестал колыхать кроны деревьев. Хуан слышал, как учащенно билось сердце сидевшего рядом с ним в засаде Хозяина. Взгляд его широко распахнутых глаз был вперен в казавшуюся хрупкой и беззащитной фигуру смотревшего с опаской по сторонам Берена. Черные ресницы Хозяина замерли. Он был так сосредоточен, что не мог пошевелиться и дышал через раз. В следующий миг гигантских размеров черный взъерошенный зверь одним бесшумным прыжком оказался рядом с Береном, который чудом не упал в звероловную яму у него за спиной. Молниеносно среагировавший Хуан прыгнул к ним, однако разъяренный монстр попытался обойти его, чтобы добраться до Берена. Не ожидавший этого Хуан оглянулся и понял, что упустил волка. Он снова прыгнул и накинулся на зверя сзади, стараясь удержать, когда тот уже норовил вгрызться острыми клыками в грудь поваленного им наземь атана. Волк успел оцарапать его тяжелой когтистой лапой и неминуемо растерзал бы, если бы в тот миг чья-то рука не схватила Берена и не оттащила прочь. Вглядевшись, Хуан увидел Хозяина, стоявшего впереди потерявшего сознание Берена и державшего перед собой охотничье копье, направленное на волка. Словно в плену наваждения, Хуан с силой вгрызся в хребет Кархарота, но зверь принялся извиваться, подобно змее, и смог сбросить его с себя. Легко скатившись со спины волколака, Хуан встал в атакующую стойку, стараясь поймать взгляд противника, но тот не мог из-за жгучей боли сосредоточиться на ком-либо и мотал головой, плохо соображая, что происходит. Сказать, что волк был огромный и ужасный — не сказать ничего. Хуан оценил, что его размеры вдвое превышали размеры самого Хуана. Даже измученный и ослабленный невообразимой болью, он был крайне опасен и ожесточен до предела. Красной была не только ужасавшая клыками и вонью широко разинутая пасть, но и круглые, выпученные от муки глазищи, горевшие оранжево-алым. От него исходил пар, настолько весь он был раскален. Верхнюю часть морды Кархарота покрывала усеянная острейшими шипами железная маска, от которой вдоль шеи, по хребту, шли до самой спины защитные пластины, образовывая подобие панциря. Шерсть его вздыбилась и торчала клоками вдоль тела. «Пришло время вспомнить, как сражались самые бесстрашные из эльдар!» — подумал Хуан и прыгнул прямо на оскалившегося, ревевшего от боли Кархарота. Хуан помнил, как Феанаро бился с балрогами в своем последнем бою. Он своими глазами видел, как бесстрашно Пламенный Дух бросил вызов сразу нескольким превосходящим его мощью огненным демонам, как кидался он на них, успевая уворачиваться от их раскаленных бичей. Нет, он не ждал подкрепления, поддержки, не надеялся на сыновей и воинов своей свиты. Весь светясь клокотавшей в нем чистой яростью, давая врагам бой в одиночку, Феанаро подавал остальным пример того, с какой страстью, с какой неукротимой силой надо разить врага. В этом было нечто величественное и, в то же время, безрассудное. — Нет, отец! Стой! — кричал ему находившийся ближе остальных Кано. — Отец! — слышался откуда-то из-за их спин крик Нельо. Поглощенный схваткой, Феанаро, казалось, не слышал их. Прикрываясь нагревшимся докрасна щитом, он шел в атаку, никто и ничто не было в силах остановить его в желании поразить устрашавшего одним своим видом демона. «Так погибают истинные герои!» — подумал, глядя на него, Хуан. Сейчас он сам старался бороться изо всех сил, вгрызаясь в горло волка, крепко держа его в смертельных объятиях. Вокруг них слышались крики. Кто-то пытался метнуть в волка копье, кто-то решился пустить стрелу. Вдруг мир стремительно провалился — они с Кархаротом, сцепившись, упали в вырытую для волка глубокую яму. Оттуда не было выхода, а потому Хуан окончательно уверился в том, что ему нечего терять. Зверь нещадно царапал его, вгрызаясь в левый бок, но Хуан даже не обратил внимание на раны и обжегшую его боль. Он использовал всю свою мощь, чтобы подмять зверя под себя и свернуть ему шею. Его намерение сделать это было так непоколебимо, что, даже будь он слабее, все равно, несмотря ни на что, смог совладать с бешеным волком. Убедившись, что монстр затих, Хуан, собрав последние силы, вскарабкался на его тушу и одним прыжком выбрался из ямы. — Хуан! — звал Хозяин и со всех ног бежал к нему, отбросив осторожность и бывшее в его руках копье. Обессиленный, Хуан упал на примятую траву, на которой тут же появились следы крови. Боль чувствовалась, кое-где даже очень ощутимая, но, казалось, что она все же не настолько сильна, насколько должна бы. А может, просто раны, которые он получил, были такими, что не вызывали особенно сильной боли. Хуан не знал точно. Зато точно знал и видел, что Хозяин жив и невредим, и это приносило ему радость и спокойствие. Взор Хуана туманился, сознание покидало его, но он чувствовал — Хозяин рядом и крепко обнимает его окровавленную шею. — Держись, Хуан! — взывал к нему встревоженный побледневший Хозяин, стараясь унять кровь из рваной раны в его левом боку. Остальные, тем временем, спустились в яму и занялись поверженным волком. До слуха тяжело дышавшего Хуана долетали обрывки их речи. Маблунг кричал: «Вот он! Я нашел!», Нельо подтверждал: «Это он! Наконец-то!», Белег говорил: «Раны Берена глубоки, нам лучше выждать, пока он не оправится..» Поняв, что час его близок, Хуан взглянул на обнимавшего его Тьелкормо и в третий раз в жизни заговорил: — Работу я выполнил, — негромко прохрипел он, укладывая голову на груди Хозяина, а потом спросил, — Как думаешь, я заслужил отдых? Хозяин казался безутешным. Хуан чуть приподнял взлохмаченную голову, в последний раз заглядывая в наполнявшиеся слезами ярко-васильковые глаза. — Нет, ты не оставишь меня, мой верный Хуан! Хуан! — слышался, словно издалека, надломившийся хозяйский голос. «Какие же все-таки красивые у него глаза…» — успел подумать верный Хуан, прежде чем его умиротворенный дух навсегда покинул пределы Белерианда.