Колыбельная для Адепта

      Сяо уже привык проводить ночи на крыше Ваншу. В последнее время редко когда он забывался тяжёлым сном, всё чаще предаваясь созерцанию звёзд. Здесь, вдали от гавани с её ярко освещёнными улицами, небо сияло так, словно миллиарды морских фонарей застыли на его глади. Разглядывая опостылевшие не одну сотню лет назад созвездия, лениво прослеживая взглядом незримые дорожки, которые тянулись от одной звезды к другой, Сяо сидел на крыше и тщетно надеялся хотя бы ненадолго задремать. Адепты могли быть сколь угодно сильными и выносливыми, но даже им иногда требовался отдых.              Сяо мог лишь гадать, почему сон не шёл к нему уже несколько недель кряду. Будоражил ли что-то в его израненной душе грядущий Праздник морских фонарей или же его снедала тоска по… Сяо раздражённо мотнул головой. Не хватало ему ещё думать об этом.       Ночь была тихой. Даже хиличурлы после последней зачистки не спешили вновь занимать Тростниковые острова. Снизу доносилось журчание воды, гонимой водяной мельницей, и далёкий стрёкот сверчков. Идеальная ночь для крепкого сна, которого, однако, Сяо был сегодня лишён. Спать хотелось, но, увы, не физически – эмоционально. Он устал. Устал думать, предаваться воспоминаниям и упрекать себя за такую нелепую и неуместную для него человечность. Сяо всегда подчёркивал, что он – не человек, а значит, всё людское ему чуждо, но лишь потому, что хотел держать дистанцию со смертными, боясь навредить им. Впрочем, один человек сумел пробиться сквозь столетиями возводимые барьеры, вторгся в его мысли, вцепился в его душу нежной, но крепкой хваткой, и никак не хотел выходить из его головы.       Листья песчаного дерева имели мало общего с кленовыми, но Сяо незаметно для себя взял в привычку в минуты задумчивости крутить их в пальцах, за что корил себя каждый раз, вдруг обнаруживая в ладони смятый листок. Вот и сейчас Сяо поигрывал с черенком листа, скользя взглядом по водной глади. Даже ветер сегодня не тревожил ветви древнего дерева, что держало на себе гостиницу, и это позволило Адепту сразу расслышать нетипичный для такого времени шорох. Ночные путники не были редкостью для Ваншу, и всё же Сяо встрепенулся, готовый тотчас призвать копьё. И отчего-то лишь сильнее напрягся, услышав такой знакомый тихий вздох.       Кадзуха появился в зеленоватых потоках Анемо, осторожно приземляясь на балконе, и подхватил выскользнувший из ладони Сяо ярко-жёлтый лист.       – Ветер напел мне, что я найду тебя здесь, – с лёгкой улыбкой произнёс он, безошибочно находя глазами скрывающегося в тени Адепта.       Сяо не спешил отвечать. В сущности, он и не знал, что ответить. С Кадзухой он в принципе мало говорил, а потому и сейчас лишь кивнул, давая понять, что заметил столь неожиданного гостя.       – Позволишь составить тебе компанию? – не дожидаясь ответа, самурай впрыгнул на крышу. – Звёзды сегодня особенно прекрасны.       Сяо чуть сдвинулся, освобождая место для Кадзухи.       – Здравствуй, Сяо, – устраиваясь рядом с Адептом, шепнул Кадзуха. – Я скучал.       Сяо протянул руку к руке Кадзухи и переплёл их пальцы, зашифровывая в этом жесте «Здравствуй, я тоже скучал», не сомневаясь в том, что инадзумец его поймёт. Кадзуха усмехнулся немногословности своего собеседника и, приподняв их сцепленные руки, оставил лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони Адепта. Сяо зарделся, ещё не привыкший к ласке, но руку не отдёрнул, напротив – сильнее сжал пальцы. Рядом с Кадзухой стало как будто легче дышать, и тяжёлые думы потихоньку начали улетучиваться из его головы.       – Давно ты в Лиюэ? – нарушив свой негласный обет молчания, спросил Сяо.       – Бэйдоу высадила меня в гавани сегодня вечером, и я сразу отправился сюда. Но по пути ветер донёс до меня отзвуки кое-чего интересного, и я не смог сдержать порыв и сперва пошёл на его зов. – Кадзуха виновато улыбнулся. – Прости, что заставил тебя ждать.       Сяо снисходительно хмыкнул. Он не чувствовал обиды на Кадзуху, наоборот был рад, что по пути к нему тот смог найти что-то, что привлекло его внимание. Но рассказывать, что же заставило его задержаться, самурай не спешил, как и Сяо не торопился его расспрашивать. Сейчас хотелось лишь насладиться уютным молчанием в свете бесчисленных звёзд.       Прижавшись теснее, Кадзуха положил голову Сяо на плечо. То, что Адепт больше не вздрагивал от прикосновений, а порой и сам тянулся за ними, Кадзуха считал своей маленькой победой. Ему потребовалось много долгих, хоть и приятных, минут объятий, чтобы убедить Сяо в том, что его карма не причиняет ему вреда. По крайней мере, за те краткие мгновения, что они проводили вместе, Кадзуха не замечал ничего такого.       – Кадзуха, – вдруг позвал Сяо, разбивая тишину своим отчего-то дрогнувшим голосом. – Можно?..       Кадзуха приподнял голову и посмотрел Сяо в глаза. Адепт, ещё не до конца разобравшийся в перипетиях человеческих чувств и эмоций, отвёл взгляд. Он не часто проявлял инициативу, и каждый раз ему казалось, что его отвергнут, и каждый раз поэтому он боялся отказа, вместе с тем не признаваясь самому себе в собственных страхах.       – Тебе не нужно спрашивать, – улыбка Кадзухи словно окутала Сяо теплом. – Можно.       Сяо рвано выдохнул и прижался к губам Кадзухи своими. Чуть обветренные губы самурая разомкнулись, вместе с тем оставляя всю инициативу Адепту. Кадзуха не хотел напирать, понемногу приучая Сяо следовать своим желаниям. И когда меж его губ неуверенно скользнул чужой язык, Кадзуха мысленно отметил очередную свою победу и позволил Сяо углубить поцелуй.       Сяо нравилось целовать Кадзуху. Нравилось проводить своим языком по кромке его зубов, разделять с ним дыхание, чуть втягивать в свой рот его нижнюю губу. Кадзуха улыбался в поцелуй, поглаживая большим пальцем ладонь Сяо, по-прежнему лежавшую в его руке. Ему не нужно было открывать глаза, чтобы убедиться в том, что щёки Сяо подёрнулись лёгким румянцем. Он находил Сяо прекрасным во время их поцелуев, но не хотел смущать своего Адепта ещё больше, потому покорно держал глаза закрытыми.       Позволив себе прильнуть ближе, Кадзуха огладил щёку Сяо и затем умостил ладонь на его шее. Сяо нравилось, когда Кадзуха зарывался пальцами в волосы на затылке, и, почувствовав любимую ласку, он тихо простонал в поцелуй. Не давая ему опомниться и засмущаться ещё сильнее, Кадзуха чуть сжал пальцы в его волосах и провёл своим языком по его. Сяо словно не успел осознать собственную несдержанность и продолжил неторопливо и нежно ласкать рот Кадзухи. И лишь когда самурай судорожно вдохнул через нос, Сяо прервал поцелуй и сделал глубокий вдох. Целуя Кадзуху, он легко забывал о том, что им обоим всё-таки нужно дышать.       Мимолётно коснувшись его губ своими, Кадзуха отстранился и задрал голову к небу. Довольный прищур алых глаз успокоил застывшего в нерешительности Сяо. Он мог без колебаний сносить головы магам бездны и с огромных высот приземлять своё копьё в голову зазевавшемуся митачурлу, но близость этого смертного превращала его в неуверенного в себе юнца.       Журчание воды уютно заполняло тишину, окутавшую их. Сяо впервые за долгие дни почувствовал себя расслабленным. Кадзуха приносил с собой свежесть ветров и лёгкий запах озона, какой заполняет воздух после грозы, тогда как его собственная элементальная сила, как думал Сяо, несла в себе смрад тысяч ожесточённых битв. С удивлением подавив зевок – неужели появилась сонливость? – Сяо вновь прервал молчание:       – Что же такого интересного ты нашёл по пути ко мне?       Кадзуха прикрыл глаза, вспоминая свой недавний путь.       – Уж моста не видать, продолжает шептать моя одинокая цитра… – самурай вытянул руку перед собой и призвал некий музыкальный инструмент. – Я нашёл эту безымянную древнюю цитру в заброшенном пещерном жилище, когда исследовал горы.       «Исследовал горы, ну как же», – усмехнулся про себя Сяо. Кадзуха никогда не мог сдержать порывов последовать за зовом ветра. И в этот раз он, казалось, нашёл нечто ценное.       – Можно взглянуть?       – Разумеется, – Кадзуха осторожно передал цитру Сяо.       Сухое старинное дерево инструмента источало тепло и лёгкие волны энергии, отдававшейся покалыванием на кончиках пальцев. Изображение цветка напоминало раскрывшуюся глазурную лилию. Сяо показалось, что он мог видеть её когда-то.       – Я задержался ещё и потому, что не смог удержаться и не опробовать её, – Кадзуха забрал у Сяо цитру. – Она так прекрасно звучит. Хочешь, я сыграю тебе колыбельную?       – К-колыбельную? – Сяо поперхнулся воздухом.       – Мне не нужно обладать особыми силами, чтобы заметить твою усталость, – Кадзуха нежно провёл пальцами по щеке Адепта. – Сяо, почему ты не спишь?       Сяо задумался. Он гнал от себя мысли о том, что стало причиной его бессонницы, но было сложно врать самому себе, когда эта самая причина наконец сидела рядом. Вздохнув, Сяо снова отвёл взгляд. Кадзуха учил его не бояться собственных чувств, но выражать их замкнутому Адепту всё ещё было нелегко. Алые глаза внимательно следили за неискушённым Адептом, который пытался подобрать слова. Невысказанное в начале их встречи, запертое в их переплетённых пальцах, вырвалось тихим шёпотом:       – Я… скучал.       Кадзуха улыбнулся откровенности обычно скупого на эмоции Сяо. Подавшись вперёд, он запечатал это признание поцелуем. Ему хотелось дарить Сяо всю нежность этого мира, расколоть скорлупу отчуждения, которой покрыл себя Адепт, и он с тихой радостью замечал, как рядом с ним она покрывалась трещинами, освобождая те чувства, которые Сяо привык держать в себе.       Поднявшись на ноги, Кадзуха протянул ему руку:        – Пойдём. Тебе нужно отдохнуть.       Сяо без колебаний сжал его ладонь и позволил увести себя с крыши. Разумеется, Кадзуха знал, в какой из комнат постоялого двора находится жилище Адепта – не раз и не два он оставался здесь, не желая возвращаться на Алькор во время визитов в Лиюэ.       В покоях Сяо всегда пахло мятой и лавандой, и Кадзуха разбавлял этот аромат запахом морского бриза, впитавшегося в его хаори. Заприметив стоявший на столе фонарик, который он когда-то привёз Сяо из Инадзумы, Кадзуха улыбнулся и поспешил зажечь его. Света звёзд и луны было достаточно для уединения, но слишком мало для игры на цитре.       – Ты не возражаешь? – на всякий случай уточнил Кадзуха и получил в ответ кивок головы.       Оказавшись вместе с Кадзухой в своей комнате, Сяо вдруг полностью осознал, насколько же он был вымотан бессонницей. Редкие моменты дрёмы, наполненные тяжёлыми образами и воспоминаниями, не приносили с собой ни отдыха, ни облегчения. Заботливо присланный Мораксом чай лишь придавал обманчивую бодрость, но не снимал усталость. И только присутствие инадзумского самурая принесло Сяо желанный покой.       Кадзуха вновь взял Сяо за руку и подвёл к кровати.       – Ложись, а я сыграю тебе.       Сяо хотел возразить, но Кадзуха, предвидевший это, продолжил:       – Нет нужды переживать. Когда ты уснёшь, я сберегу твой сон.       Сяо снова кивнул и опустился на кровать. Хоть им с Кадзухой уже доводилось проводить ночи рядом, засыпали они всегда вместе. Сяо подумал, что это будет верхом невоспитанности – спать, пока твой гость вынужден развлекать сам себя, но он слишком устал, а Кадзуха обещал подарить ему столь необходимый отдых. Когда он устроился на кровати лёжа на боку, Кадзуха сел на пол и опёрся о кровать спиной. Цитра возникла в его руках.       – Её звучание нежно, она никого не потревожит, – прошептал Кадзуха и в подтверждение своих слов пару раз провёл пальцами по струнам.       По комнате разнёсся тихий перелив. Убедившись, что звуки цитры не покинут пределов его комнаты, Сяо пробормотал нечто, отдалённо напоминавшее «ладно», и Кадзуха начал играть. Нежная мелодия наполнила помещение. Сяо почувствовал, как мысли в его голове растворяются, освобождают его из оков тяжёлых дум и бессонницы. Его сердце вдруг затопила ностальгия по чему-то давно забытому, но когда-то даровавшему ему тепло. Перед глазами мелькнули размытые образы далёкого прошлого, отзывавшиеся в душе нежной, приятной тоской.       Он любил смотреть, как Кадзуха играет на различных инструментах, создаёт музыку даже с помощью простого листка с ближайшего дерева. Но глаза слипались, и у него не было ни сил, ни желания бороться со сном. Засыпая, Сяо думал о том, что он, наверное, счастлив в этот миг. Ожидание их встречи, наполненное переживаниями, тоже стало частью этого момента, делая его ещё более ценным. Он протянул руку, желая вплести свои пальцы в волосы Кадзухи, но сон сморил его раньше, и ладонь расслабленно опустилась на кровать.       Услышав, как выровнялось дыхание Адепта, Кадзуха не стал обрывать мелодию, и лишь доиграв её до конца, осторожно отложил цитру на прикроватный столик. Сяо нахмурился сквозь сон, словно выражая недовольство тем, что колыбельная закончилась. Кадзуха разгладил пальцами морщинку, залёгшую меж его бровей и встал. Умиротворённый спящий Адепт стал для него лучшей наградой за этот маленький приватный концерт. Кадзуха потянулся и размял плечи. Усталость после долгого плавания и похода из гавани Лиюэ в долину Бишуй навалилась на него, но он чувствовал удовлетворение. Он аккуратно опустился на кровать рядом с Сяо, стараясь не потревожить его. Сяо, не просыпаясь, перевернулся и прижался к Кадзухе. Его рука легла на живот самурая, и тот со счастливой улыбкой переплёл их пальцы. Ему не нужно было бодрствовать, чтобы сберечь сон своего Адепта, и потому он оставил поцелуй на его макушке и позволил себе закрыть глаза. Ночь была ещё юной, и они успеют выспаться к моменту, когда забрезжит рассвет.