А? Ага

– А это что? – Не советую трогать, – Альбедо, не отвлекаясь от раскладывания инструментов, мягко взмахнул кистью, и Итер резко отдернул руку от пузырька, который его заинтересовал, – я еще не тестировал этот образец, не могу ручаться за безопасность. На самом деле, если бы кто-нибудь спросил, что он здесь забыл, сомнительно, что ответ счелся бы удовлетворительным. Потому что Итер сам не знал. Паймон ворчала, когда в очередной свободный час им приходилось под мерное завывание стужи идти через весь Драконий хребет, чтобы в итоге наблюдать, как Альбедо возится со своими склянками. Первые несколько раз его голубые глаза выглядели почти удивленными, теперь же, кажется, его здесь ждали. Ну, по крайней мере, так хотелось думать самому Итеру. Они мало разговаривали. Итер боялся отвлечь Альбедо от чего-то важного, а последнему, видимо, было довольно комфортно молчать. Никто (кроме Паймон) не возмущался, никто не останавливал Итера, когда через пару часов он тихо уходил, отправляясь помогать всем страждущим в выполнении таких вопиюще опасных дел, как перенос порции мяса из точки «А» в точку «Б» или, но это уже крайний случай, сопровождение разваливающегося аэростата с закатниками и морковью. Очень ответственно и кроме Путешественника, разумеется, никто не справится. Итер почти нагнал туч, думая, что ему тут вообще не рады, но один случай заставил его отложить накручивание себя на потом. Однажды он, утомленный желаниями простых жителей Мондштадта, попросту уснул, свернувшись калачиком на одном из сундуков в лаборатории, а проснувшись глубокой ночью почувствовал тепло накинутого на него пледа. Альбедо, все еще работающий, мягко улыбался, и желтый свет лампады пятнами падал на бумажную кожу. Итер безбожно пялился, хлопая глазами, и зуд на кончиках пальцев просто требовал смахнуть эти пятна света с чужого лица. Сердце тихо бухало в груди. Промямлив слова благодарности, в ту ночь он подхватил спящую Паймон и выскользнул из-под сводов пещеры, растерянный и встревоженный. – Даже не предложишь поставить на мне эксперимент? – Итер усмехнулся, разглядывая заставленные полки. – А ты бы, – Итер вздрогнул. Альбедо говорил прямо из-за плеча, неслышно подобравшись очень близко. В текучем голосе слышалась то ли насмешка, то ли довольство, – согласился? Путешественник никогда, никогда, никогда не мог до конца поручиться, что имеет в виду Альбедо, когда тот открывает рот. Или просто смотрит. Смотреть тот тоже умел очень красноречиво, и Итер всегда неизбежно покрывался румянцем, точно корочкой, но даже себе не мог объяснить, почему. Ничего вызывающего, грубого или вульгарного никогда Альбедо не говорил, но по неизвестной причине Итеру в его словах всегда слышалось двойное дно. И это было просто кошмарно, потому что Итер будто бы сам подписывался на аккуратное сведение его с ума, просто приходя сюда. Зачем он вообще приходит? Оборачиваться парень не стал. – А о каком, – слюна была очень вязкой, – эксперименте речь? – Ты не совсем обычный материал для тестирования препарата, – кажется, он чувствовал прикосновение перчатки к локтю, но не мог за это ручаться, – я слишком мало знаю о тебе, чтобы допускать подобное отношение. – Так узнай больше. Итер, как последний дурак, развернулся, нос к носу сталкиваясь с Альбедо. Ему его фраза казалась до ужаса смелой, хотя под ложечкой сосало от страха, что над ним сейчас посмеются. Щеки жгло, но у Итера не было времени на это отвлекаться, он рассматривал золотые крапинки на переносице Альбедо. Интересно, это у него такие веснушки или пыль с его стола от очередной бурды, которую он там смешивает? Он насчитал девятнадцать крапинок, прежде чем нежным прикосновением ему заправили пряди за ухо. Легкие сложились вдвое, иначе не объяснишь, почему дышать стало так тяжело. Может, горный воздух? – Интересная, – Альбедо был просто ужасным, именно поэтому он задержал руку и пальцами касался кромки уха, заставляя Итера умирать, – реакция. Перчатка скрадывала ощущения, и Путешественник был готов на нее молиться, потому что, если бы Альбедо дотронулся до него голыми пальцами, погладив подушечками тонкую кожу за ухом, Итер бы, наверное, пошел вершить преступления направо и налево от пережитого потрясения. Благо, существуют перчатки. Весь Тейват должен быть благодарен. Альбедо еще что-то сказал, а потом опять улыбнулся вот в этой тонкой манере, но даже за миллион моры Итер бы не угадал, о чем они говорят. В его мире эти губы просто двигались, пока в голове шумело, а тепло разливалось по груди. Тонкие светлые брови немного нахмурились, и расстояние между их лицами (губами! Губами!) сокращалось, но за спиной Альбедо что-то хлопнуло и повалил дым, растекаясь по ногам, словно туман. Итер три раза глупо сморгнул. Альбедо уже был возле стола. – Все же, взорвалось. Любопытно. Кстати, так ты согласен? – А? Ага. Итер не имел ни малейшего понятия, на что он там согласился.