Only Love Can Hurt Like This

– Я надеюсь, ты себя растянул, – Юнги впивается новым жадным поцелуем в губы прижатого к стене Чона. Они целуются страстно и быстро, будто соскучились друг по другу, но оба понимают, что это просто способ справиться со стрессом. Чонгук, как только уехал Тэхён, думал, что же ему делать пару часов: гулять по деревне совсем не хотелось, как и надоело смотреть дорамы. Он позанимался, выкурил пару сигарет, и подумал, что было бы хорошо потрахаться с Юнги, правда, он не знал его номера, но выход имелся. Чонгук позвонил в доставку, и пошел в душ... Долго ждать не пришлось, и как только он открыл дверь, то сразу затянул старшего, который, в общем-то, понимал, для чего его вызвали, потому что удивлённым не выглядел, только самодовольно ухмыльнулся. И никакие слова не нужны были. Договор был в силе. И вот Чон прижат к стене и сладко отвечает на поцелуи со вкусом метала. Сумка с едой на полу, а они, отталкиваясь, быстро перемещаются в гостиную с кухней, по дороге раздеваясь и довольно улыбаясь. Чонгук отбрасывает рубашку на пол, как и Юнги футболку. Как только младший расстёгивает молнию на джинсах, он снова впивается в губы Юнги, и они спотыкаются о диван. – Давай здесь? – Чонгук кивает и отцепляется от губ и только, кажется, сейчас видит лицо старшего, и довольная хищная улыбка сходит на нет. Он хмурится, рассматривая разбитую губу, засохшую корочку, которая немного кровоточит от укуса, вот отчего ощущался металлический привкус. Бордово–синий след на челюсти. Выводы сами делаются за считаные секунды. Драка или… Мозг кричит: «Нет, нет, Чонгук, не встревай! Не спрашивай! Сделай вид, что не твое дело!» Ведь не его. Продолжай то, что начал! Но он все равно застыл: стоит и смотрит. Юнги наблюдает за его взглядом и раздраженно хмыкает. – Синяков никогда не видел?! Долго еще будешь глазеть или наконец-то развернешься, чтобы мы смогли потрахаться? Хриплый и раздражённый голос Юнги приводит Чонгука в чувства. Он громко фыркает, как бы показывая: «Да мне насрать, откуда у тебя побои на лице», и разворачивается к нему спиной. Чон вытаскивает из кармана гель и презерватив, передает Юнги, слыша в ответ «умный мальчик», припускает джинсы, выставляя свой зад, и опирается на диван руками. Юнги не медлит, открывает бутылек, выдавливает на пальцы гель и, припуская черные боксеры Чонгука, сразу же врывается двумя пальцами в дырку, проверяя, насколько Чонгук разработал себя. Младший чувствует прохладу и давление в своем проходе, шипит, но просит не останавливаться, что Юнги и делает, толкаясь своими двумя смазанными пальцами туда и обратно, целуя и кусая спину напротив, чтобы Чон расслабился. Юнги долго не растягивает, после недолгих манипуляций поддевает свои боксеры и тянет вниз, надевает на член презерватив, не жалеет смазки, чтобы толчки прошли легче. – Я буду входить. – Давай уже быстрее, – ноет Чонгук, дотрагиваясь до своего члена. Прилив крови обеспечивает полноценную эрекцию, и он увеличивается в размере. Закатывая глаза, Чонгук делает пару скольжений рукой по нему, чтобы было более приятно, и ощущает, как Юнги приставляет головку к его анусу. Юнги начинает толкаться медленно, помогая себе рукой, а второй придерживая Чонгука за живот, ощущая, как мышцы его пресса напряжены. Постепенно Юнги наращивает темп, все время ускоряясь. – Блять… – вместе со стоном выругивается Чон и откидывает голову назад на плечо Юнги, который сплетается с ним в мажущих, хаотичных поцелуях, и делает особенно сильный толчок, от которого у Чонгука начинает кружиться голова, как и от рук, что так крепко сжимают его бока. Мин сильно возбужден, и ему так чертовски нравится сильное тело, что сейчас подчиняется ему и стонет, закатывая глаза от каждого движения внутри. У Юнги небольшой список тех, с кем он спал, но с Чонгуком это ощущается как-то по-другому, может, потому что руки будто горят от его накачанного податливого тела, или от того, как он прекрасно выглядит затраханным и нежным. Чонгук может вести себя как полный ублюдок и закатывать глаза, материться и корчить рожи, строить из себя брутального мальчика, но все равно он выглядит с этими своими большими глазами бэмби слишком мило. Особенно когда улыбается этой дебильной кроличьей улыбкой, от которой Юнги, кажется, ведёт… Он встряхивает головой, чтобы избавиться от этих мыслей. Нельзя так думать о младшем. Это всего лишь их способ снять стресс. Юнги кусает свои губы и тяжело выдыхает, он чувствует, как внутри Чонгук сжимает его член и рычит от приятного чувства, начиная долбить ещё сильнее, более себя не сдерживая. Он будто весь горит, целует Чонгука в шею и, ускоряясь, рукой ведет по чужим бедрам, перемещаясь на живот и поглаживая, спускается к его руке, что дрочит член, накрывает своей, помогая удерживать необходимый ритм. От этого Чонгук, не стесняясь своего загнанного дыхания и вырывающихся стонов, буквально закричал. – Да… да… блять… Для Юнги это как знак, что младший у цели, как и он, поэтому не отвлекаясь вбивается особенно сильно, прямо в простату еще несколько раз, и прикрывает глаза, чувствует внутри жар, и кончает с рыком, делая еще пару движений своей рукой одновременно с Чонгуком, ощущая, как на нее попадет теплая сперма. Юнги наваливается после яркого оргазма на спину младшего, прижимается вспотевшим лбом между лопатками, и покрывает тремя нежными поцелуями горячую спину, и отчего-то Чону это кажется слишком интимным, чем-то личным, но он не старается прояснить этот жест, просто прикрывает глаза, позволяя, и шумно дышит, отходит, чувствуя тепло старшего, который резко отрывается от него, будто приходит в себя. Мин вынимает свой член и снимает презерватив, скручивает, поднимает свое белье одной чистой рукой и старается подтянуть штаны на зад. Так же молча он подходит к столешнице, открывает дверцу, выкидывает презик в мусор и моет руки. Чонгук, нагнувшись через диван, берет с журнального столика влажные салфетки, чтобы привести себя в порядок, и, надев все кроме футболки, потому что слишком жарко, все наблюдал за тем, как хорошо Юнги ориентируется в этом доме. Всплывает мысль, что он здесь был частым гостем и они дружили с Тэхёном? Намджуном? Тэхён вряд ли мог ему сделать ему что-то плохое, но на приветственной встрече в ресторане Мин не присутствовал. Чонгук почему-то сразу же припоминает слова Кима: «Семья Юнги была самой богатой в этой деревне. Его абоджи имел бизнес, и он себе ни в чём не отказывал». Это крутится в голове слишком часто, и, если честно, злит. Юнги не выглядит как человек, у которого есть много денег. Чонгук нихрена не понимает, что происходит в этой деревне. И почему у него возникают вообще такие мысли после секса, стоит посмотреть в глаза Юнги, ну или, блять, на его синяк! Откуда он черт возьми? «Давай здесь?» – это для того, чтобы больше не видеть его синяков на его теле, если они есть? Почему его это так раздражает? – Заплати и я уйду. Слова Юнги выводят из тумана, он идет уверенно к выходу, и уже надевает свои кеды. Все правильно. Только трах и – до свидания. Только… – Там льёт как из ведра, – Чонгук переводит взгляд на окно и слегка хмурится. Почему-то ему не хочется, чтобы Юнги уходил, но он себя утешает тем, что ему будет просто скучно одному. Хотя нет, он не утешает себя. Ведь так и есть. На комфорт или безопасный путь Юнги ему наплевать. Ведь так! Тот на скутере, а там льёт что так, что ни черта не видно. Нет-нет, его это не волнует, но язык сам продолжает: – Я заказал две порции. Юнги замирает спиной, а после оборачивается к младшему, что-то думая в уме. От бесплатной еды он редко отказывается, так что: – Хрен с ним. Деньги вперед, а после можем и поесть, – Чонгук хмыкает с улыбкой, и идет к кошельку, чтобы достать оттуда деньги и переложить их в протянутую руку Юнги, а тот берет и, не перечитывая, кладет в свой карман. – Чувство, что плачу тебе за секс. – Не утрируй. Ты заплатил за доставленную еду. Я просто слишком приятный бонус! – Ох! Какая самооценка! – Просто к сведению: ты громко стонал! – Чонгук в ответ фыркает. Юнги снимает обратно пошарпанные кеды, на которых Чон заостряет внимание, и резко отводит взгляд, проходя назад, а старший идет за ним. Они располагаются на полу возле дивана. Чонгук отходит для того, чтобы принести бутылку хорошего виски и два стакана, что, по правде говоря, Юнги очень нравится. Они доедают в полной тишине, точнее, просто не разговаривая друг с другом, следя за развлекательным шоу. Разговоры о жизни или «как прошел день» в их отношения не входят. Когда стаканы опустошены от виски уже дважды, Чонгук наливает по третьему, он уже явно расслаблен и доволен жизнью, но поглядывает время от времени на чужой синяк, хоть и тут же отводит глаза. Не его это дело. Не его! «Секс! Только Секс! Вот и все, что тебя должно волновать!» – Еще больше половины бутылки, я предлагаю сыграть в игру. – По-твоему я играю в игры? – серьёзный и недовольный взгляд Юнги резко говорит – нет. – Блять, я же ничего тупого не предлагаю, просто в вопросы. Для наших будущих связей. Припустим… Римминг или минет? Юнги закатывает глаза, думает, удобнее опирается подушки дивана, и все же отвечает. – Если вопрос в том, чтобы я хотел делать, то точно лучше получить минет. – Ясно. Значит любишь больше минеты, – Чонгук присвистывает и делает глоток. – А ты ленивый, Мин Юнги, – Юнги просто хмыкает и качает головой. – А ты так и хочешь, чтобы я тебе отлизал? – Не знаю, у меня этого никогда не было, – почему-то сознается Чонгук. – Как и минет. Я никому не делал. Только получал. – Оу. Ну что ж, – Юнги приподнимает брови и делает глоток, смотря с улыбкой в лицо Чонгука. – Я думал, ты у нас еще тот… угодник сеульский. – Вот на кого я похож, да?! – Признаться… – Юнги слегка крутит стакан в руках, – я тоже никогда никому не лизал и не сосал. – Тогда нам точно стоит попробовать. Я тебе отсасываю, а ты мне лижешь, – играет бровями Чонгук и хищно улыбается. – Тебе бы рот с мылом помыть, – хмыкает. – Но к черту. Согласен. – Только запиши свой номер, заебался вызывать доставку, – Чонгук подаёт ему свой телефон и Юнги несколько минут думает, а потом берет в руки и вводит свой номер, откладывая смартфон на столик. Чонгук доливает им виски и отбрасывает со стоном голову назад, потягиваясь руками вверх, выставляя пресс на обозрение. И Юнги, не стесняясь, кидает жадный взгляд на тело младшего. – Сколько у тебя было сексуальных партнеров? – интересуется Чон, увидев взгляд старшего. – Можно сосчитать на одной руке, если тебе интересно, – пресно отвечает и отворачивается, беря виски и отпивая, пока у Чона случается шок. – Ты, блять, гонишь? – удивляется младший и не сводит с его лица взгляда, блять, синяк так и мельтешит перед глазами, но блять? На одной руке? Трахает Юнги отлично. Это он точно не будет скрывать. Все тело пронзает молниями от касаний старшего. – Нет, мачо, не гоню. Здесь не вызовешь мальчика на пару часов, да дорого дохуя, а у меня все еще есть, блять, правая рука, которая отлично справляется, тем более бесплатно. Это ты, наверное, пол-Сеула перетрахал, ну или тебя. – У меня уж точно побольше твоего будет! Чонгук сморит на Юнги и, блять, ему так хочется его сейчас поцеловать. Его черные волосы взлохмачены, взгляд расслаблен и спокоен, он выглядит до жути мило для человека, что только умеет ухмыляться, материться и хмуриться. И он не сдерживается, дергает старшего за шею и впивается в губы, ощущая, как Юнги поддаётся, а через несколько секунд отталкивает, хмуря свои черные брови. – Только когда трахаемся! – Да брось, блять… – Чонгук поправляет свои волосы, заводя назад. – Ты думаешь, я тебе буду в любви признаваться или захочу быть с тобой через сраные поцелуи? Это просто желание. Я выпил. Ты выпил. Это пьяные поцелуи, нихуя не значат. Я просто хочу. Юнги вглядывается в глаза, будто хочет увидеть – правду ли сказал Чон, но тот смотрит в ответ уверенно, и, ничего не уловив, Юнги сам притягивает его к себе и страстно целует, покусывая губы, пока они не отстраняются друг от друга, облизывая губы, чтобы вдохнуть. – Ну что, горишь желанием признаться мне в любви? – дразнится Чон. – Горю желанием послать тебя нахуй, как тебе такой ответ? – Если на твой хуй, то я согласен, – Юнги только улыбается и снова выпивает. Да, с Чонгуком, блять, весело. – Чёрт, – Чонгук поглядывает на часы, и вспоминает, – мне нужно позвонить, – он берёт смартфон и набирает Тэхёна, постукивая пяткой по полу, слыша в ответ одни гудки, и когда на звонок не отвечают, он снова нажимает на вызов. – Сомневаюсь, что он ответит. Чонгук переводит на него прищуренный взгляд, но Юнги выглядит так, будто ему все равно и отпивает из стакана, прикрывая глаза. Чонгук что-то упустил разве? На звонок снова не отвечают, а когда он звонит в третий раз, телефон Тэхёна оказывается уже вне зоны доступа. – Вот сукин сын! – злится Чонгук и допивает оставшийся алкоголь полностью, кривится от крепкого вкуса и громко вздыхает. – Ты знаешь, где он? – Думаю, догадываюсь. Но это твои проблемы, не мои, поэтому разбирайся сам с Тэхёном. Что ж. Отлично. Снова обозначение границ. – Нахуй надо. Надо. Если Тэхён встретил Намджуна… С этим будет уже сложно, нужно будет побыстрее забрать Кима из этой деревни, пока не раскрылись все карты и Чонгук не остался без ничего. Он надеется, что Ким-старший умный человек. Об этом ему сейчас совершенно не хочется думать, не тогда, когда голова одурманена алкоголем и рядом есть Юнги. Вот когда Тэхен появится, тогда он и будет разбираться. – Заебись. – Зачем он вернулся? – Не твои проблемы, – вырывается быстро у Чона. – Сам же сказал, – и Юнги кивает: да, не его. Но так не хочется, чтобы Намджуну было больно. Они опустошают большую часть бутылки, и им хорошо. За окном во всю шумит дождь, а они расслабленные сидят на полу, опираясь на диван и продолжают пить без какой-либо закуски, но живот снова требует еду. – Рамен? – предлагает Чонгук. Глаза блестят, а алкоголь греет изнутри. Он не очень пьян, но трезвым точно не назовёшь, как и Юнги. Мышцы и разум расслаблены. – Рамен. Чонгук принимается за готовку, а Юнги подпирает столешницу со скрещёнными на груди руками, наблюдая за копошением младшего, что идеально разбивает яйцо в рамен. – Чтобы рамен был более вкусный, я добавляю немного соевого соуса, яйцо, зелёный лук и ростки фасоли. – Ты ещё тот поваришка, да? – Да ты пальчики оближешь. Мои. – Ну и куда без твоей пошлости. Мы же договорились, лижу я твой зад, а ты – сосешь мой член, – не остается в долгу Юнги, и Чонгук, хмыкая, подходит как хитрый зверь, упирает руки по обе стороны от Юнги, словно поймал его в ловушку, слишком близко, и смотрит с прищуром во внимательные, спокойные и изучающие его глаза. – И это мне рот с мылом нужно помыть?! – чуть не в губы выдыхает Чонгук и Мин моргает, слегка улыбаясь. Юнги так и хочется поцеловать. У него белая кожа, и эти розовые губы сводят с ума. Но этот поцелуй почему-то кажется запретным, чем-то за гранью того, что они делают. Слишком много интимного в долгом блуждающим взгляде. Слишком тяжёлое дыхание, и в груди отчего-то громко стучит сердце. Чонгук бы к чертям сдался, если бы не отрезвляющий хриплый голос Юнги: – Рамен, кажется, готов, – и Чонгук с хмыком отходит от него, поправляя волосы назад и отключая плитку. Чёрт. Он был так близок к падению. Они снова садятся за свои места, и со вкусом поедают приготовленный рамен, запивая налитым виски. – Сколько у тебя было отношений? Не на одну или пару ночей, а типа «серьёзные». Знаешь, там… любовь, вся хуйня. – Не было, – и на удивлённый взгляд Чонгука решает объяснить: – Мне было не до любви. Да и посмотрев на отношения этих самых, Намджуна с Тэхёном, ещё больше перехотелось. Ходили как слепые котята. «Значит они все играли в одной песочнице?» – догадывается Чонгук. – Какие они были? – Знаешь… Когда смотришь, хочется блевать, – и Чонгук начинает громко смеяться, инстинктивно упираясь лбом в его плечо и дотрагиваясь рукой до бедра. Юнги забавляет его веселый и звонкий смех, и он позволяет себе улыбнуться. – А что насчет тебя? – Я предпочитаю просто трахнуться без драмы. – Согласен. Чёрт, как же я согласен. – Мы с тобой идеальные. Ну, без этих заморочек или любой хуйни. Свободные. Я тебе ничего не обещал, и ты мне. Мы как чужаки друг для друга. Только секс, что меня вполне устраивает! Юнги почему-то смотрит очень серьёзно некоторое время, а после кивает. Да. Точно. Они сами так захотели. Они друг другу никто, и большим не станут. Чонгук уедет в свой драный Сеул, а Юнги будет здесь, в своей проблемной жизни, как и до этого, не позволяя больше себе отвлекаться как сейчас. Так что да, только секс, а он здесь уже и так задержался, больше ему тут делать ничего. – Любой хуйни, – повторяет он для себя, кивает и резко поднимается на ноги, и в голову ударяет помутнение от алкоголя, но он восстанавливает равновесие, моргает пару раз глазами, приходя в себя. – Мне пора. Чонгук хмурит брови и не понимает, почему так быстро. Ещё остался виски, и они могли бы продолжить этот приятный вечер глупыми разговорами. Хотя он не удивляется, Юнги как кот, в случае опасности – убегает. «Опасности?» – выстреливает в голове у Чона. Здесь же нет ничего такого! – Комната Тэхёна или диван свободны. Тебе не обязательно уходить, – он сам не понимает, почему предлагает и встает следом, ладони, кажется, потеют, и он вытирает их о джинсы. – Нет… я пойду. – Там все ещё идет дождь. Но Юнги будто не слышит и направляется к входным дверям, поднимая по пути набрасывая на себя худи. У Чонгука внутри что-то стучится. Точно, алкоголь в голову! – Не растаю. – Блять… Только не садись на скут… – Чон, блять, – Юнги оборачивается к нему лицом, почти ударяясь, и поднимает голову, смотря в его блестяще глаза от алкоголя. – Засунь свое переживание себе... – Мне похуй! – прерывает он резко. – Я просто не хочу, чтобы ты сдох, возвращаясь от меня! – Тогда все хорошо. Я пойду пешком. Чонгук не знает, где живёт Юнги и сколько ему идти, но знает, что он очень упертый баран и точно промокнет до нитки. Всё это его не должно волновать! Но какого-то хрена его рот живет отдельно от его разума. – Зонт? – Нахуй. Так пойду, – Юнги отворачивается от младшего, но Чонгук необдуманным движением хватает его за запястье и Юнги резко поворачивается, смотря сначала на их руки, а после поднимая хмурый взгляд. Сердце Чонгука делает странный кульбит и грудь будто пронзает стрелой. Юнги не спрашивает в чем дело, молчит, не говоря ни одного слова, пронзительно смотрит в глаза и будто чего-то ждёт. Они смотрят в глаза друг другу несколько томительных секунд. И Чонгук понимает, что если Юнги останется – это будет нечто другое, уже близкое к... И они как бы оба этого не хотят. Так почему же его тело живет отдельной жизнью?! Чем он думал, чтобы схватить того за руку?! Чонгук выдыхает, приходя в себя, и отпускает запястье Юнги из своего цепкого захвата. – До следующего раза? – спрашивает невозмутимо. – Да. Определённо, – быстро отвечает Юнги и выходит из дома, набрасывая капюшон зеленой худи на голову, зная, что это не спасет. До дома добираться около двадцати минут, но оставаться здесь, не придумывая себе иллюзию, он больше не может. Не с Чонгуком. Он в этом мире один. Так и будет. Отношения не для него. Ему бы самостоятельно выбраться из своего дерьма.