***
Скажите, какой восемнадцатилетний парень в Долине Мира не умеет целоваться? Именно, но это еще не значит, что он должен целовать её — ледяную царевну Нефритового дворца. Он же благородный и грозный барс, покоритель снежных вершин. Он же Тай Лунг, приемный сын мастера Шифу и один из первых претендентов на пост Воина Дракона. И он же сейчас сидел на скамье в саду, не такой уж и грозный, сложив руки на груди крест-накрест, ибо не знал, куда их деть от накатившего на него смущения. Стоящая перед ним девушка терпеливо повторила свою просьбу, да еще как! Схватив парня за ворот тренировочного костюма, потянула на себя, тем самым заставив встать и смотреть прямо в глаза. — Поцелуй меня! — Успокойся, Тигренок, — он мягко перехватил ладонь девушки, все еще сжимающую ворот его рубахи, натянуто и как можно приветливей улыбнулся. «Тигренок» не сразу освободила руку из мертвой хватки юноши и уже запоздало покраснела от досады на свою излишнюю прямолинейность и напора. Уже напоследок она буркнула, в следующую секунду спешно скрываясь за углом близстоящей летней беседки: — Извини. Тай Лунг на это лишь хмыкнул, наконец-то взяв себя в руки. До того чертового отказа, из-за которого он восстал против всех и даже против отца в желании завладеть свитком Дракона, из-за которого вся его жизнь вывернулась наизнанку, осталось всего ничего — один гребаный месяц.***
— Поцелуй меня… — осекается. Слова сами вспорхнули с губ, стоило лишь вновь увидеть её. «Тигренок» выросла, окрепла, и теперь янтарные глаза выражали холодную, безумную в своей сути решительность — с таким взглядом убивают; Тай Лунг же думает, что, попадая в этот взгляд, люди сгорают заживо от ледяного огня — теперь она самая настоящая Тигрица. Вот только он теперь треклятый преступник и злодей, предавший семью. Он в бегах и весь перемазан кровью — чужой, отнятой вместе с жизнью с горячей руки. От того барса, того восемнадцатилетнего Тай Лунга, не осталось ничего. Мужчина ничуть не удивляется, когда она зарычала, обещая разорвать его за такие похабные просьбы на кусочки. Это даже пошло ему на руку — хоть удары стали отрывистей и быстрей, концентрация и внимательность ниже. Ниже всего, казалось бы, на самую малость, но достаточную для того, чтобы ударить, легко пробив защиту, в солнечное сплетение, откидывая в сторону. Сейчас не до неё. Обида, стучавшая с его сердцем в унисон, рвала и метала, виски жгло сильное желание увидеть этого новоявленного Воина Дракона, втоптать его в грязь и уничтожить, ведь никто не смеет даже смотреть на то, что принадлежит ему. Отступник рычит и, сорвавшись, бежит вперед, на этом краю горизонта Долина Мира. Ему осталось всего ничего — двадцать четыре часа до полного краха.***
— Прости меня… — они оба одновременно вздрагивают. Послышалось или они правда сказали эти вертящиеся в голове два слова вслух, оба не понимают. Между ними прутья железной клетки и метр ледяного воздуха, давящего на грудь. А еще один гребаный месяц, в который они оба ничего не смогли и не хотели сделать. Первой решается Тигрица: подходит, в два рывка преодолев это расстояние, и уже вплотную стоит лицом к его могучей, чуть сгорбленной спине. Он окончательно сломлен. Он не спеша оборачивается, чувствуя её близкое присутствие, и пристально смотрит в глаза девушке. И они вспоминают, резко, словно ударило молнией, каждый о своей глупой просьбе поцелуя. Тай Лунг давится подступившим комом в горле и первым тянется и осторожно берет её прохладные пальцы в свои ладони, слегка сжимая, Тигрица легонько сжимает их в ответ — и это все, что у них осталось, помимо рваного веретена общих воспоминаний и бесконечной горечи пополам. Они не целуются, это кажется для них слишком пошлым, грязным, неестественным, словно этим они окончательно разрушат то, что их связывает. У них осталось всего ничего — целая вечность, заключенная в одну минуту.***