Табак с вишней

— Я, бля, не буду бухать с твоим новым мужиком! — Моран звучал категорично, но ему это не помогало. — Не такой уж он и новый, — справедливо заметил Альберт. Моран недовольно что-то буркнул. Ну да, новым Майкрофт был только по отношению к «старому». К самому Морану, то есть. Им с Майкрофтом уже приходилось пересекаться по делам Ми-6, и ничего плохого Моран о нём сказать не мог. Разве что порой ощущал себя рядом с ним чрезвычайно тупым, да и то не всегда. Чаще всего они находили общий язык. Но перспектива совместной пьянки всё равно не радовала: прилагаться третьим к сладкой парочке мало кому по душе. А уж зная фривольную натуру Альберта, умножаемую на десять парой бокалов вина, можно было ожидать весьма неловких ситуаций. Моран знал это по себе: так они с Альбертом когда-то и начали встречаться. Но всё же была одна вещь, что прельщала: Майкрофт всегда приносил с собой хорошую выпивку и вкусный нюхательный табак. Если парочка замилуется, все гостинцы достанутся ему. А секс — хрен с ним, с сексом! Разве у Морана он в недостатке? Каждая вторая официантка лондонских кабаков готова скоротать с ним ночь. — Неужели так? — Уж поверьте, милый директор, полковник у нас популярнее утренней «Таймс», — Альберт кладет растрёпанную голову Холмсу на плечо, прикидываясь пьянее, чем есть. Сам же Моран вертит в руке стакан бурбона и прощупывает дыру в своей памяти. Он настолько задумался, что не заметил, как они трое докатились до подобных тем. Майкрофт открывает вторую бутылку. — Счастливый вы человек, Моран, — без иронии говорит он. Говорит с такой искренностью, что Морану немедленно хочется будто из вежливости заверить его, что это не так. Чёрт, и что творит с ним это пойло? — Да ладно, количество ещё не равно качеству, — Моран допил полупустой стакан. — Девчонки хорошие, многое умеют, но не каждая, ну… в ноты попадает, ты понимаешь. Майкрофт понимающе закивал: — Всё так. Потому хорошо узнавать партнёра, исследовать его, чтобы знать, как доставить ему удовольствие. Должен же и у постоянных отношений быть какой-нибудь плюс? С этими словами Холмс повернулся к Альберту, что расстёгивал уже вторую пуговицу сверху на его белоснежной рубашке, и не сдержал нежнейшей улыбки, которую Моран с трудом мог на нём представить. Захотелось закурить или проблеваться. Чёрт, а ведь самое смешное, что они с Альбертом не сошлись характерами, только и всего. В постели у них всё было как по маслу. Быть может, если бы они только трахались, и вовсе бы не разбежались. Хотя… вот этот Холмс, он каков с Альбертом? Моран избегал этой мысли весь вечер. И всё-таки когда выпиваешь с бывшим, которого до сих пор дико хочешь, и его нынешним, которого дико хочет он, очень сложно удержать себя от подобных вопросов. Спасает Морана, как ни странно, Майкрофт. Замечает его кислую мину и протягивает свёрточек с нюхательным табаком. — Попробуйте. С вишней. Моран охотно принимает подарок. В конце концов, за сегодняшний вечер ему полагается как минимум такая награда. Он разравнивает дорожку любимой картой, которую всегда носит при себе, и втягивает ноздрёй чёрный табачный порошок. А потом его будто бы бьют по голове мягким молотом. — Запомни, Фред, сочетать табак с бухлом — хуёвая затея, — так Моран учил паренька, которого держал за младшего брата. Но по себе он знал, что просто запомнить это правило мало. Сам он, например, его прекрасно помнил, а всё же пренебрёг. Вот теперь и валяется на огромной и до пошлости роскошной кровати Альберта, распластанный на бархатном покрывале. И без штанов. Нет, в общих чертах он помнит. Помнит, как Альберт слизывал остатки табака у него с губ, как они с Майкрофтом поддерживали друг друга за плечи, чтобы легче было дойти до комнаты. Как Майкрофт и Альберт лизались у него на глазах. Теперь же Альберт царственно разлёгся на софе, в одном лишь халатике и всё такой же хмельной. Закинул ногу на подлокотник, обнажая бедро до неприличия. Но Морану совсем не до этого, потому что Майкрофт к нему куда ближе, чем Альберт. Потому что одна рука Майкрофта у него на заднице, вторая вытворяет с ним такое, что ни одной кабацкой официантке даже не снилось. И если бы зубы Холмса прямо сейчас не сжимались у него на шее, Моран бы, вероятно, врезал ему. Потому что какого хрена так приятно? Потому что как только посмел с первой ночи знать его наизусть? Знать, что Моран любит, с какой силой и в каких местах… А табак стоит в голове удушливым дымом, делая тело тяжёлым как камень. Но как только Моран находит в себе силы поднять с покрывала руки, то впивается ими в широкую спину директора разведки. Чтобы уж точно не оставить того без памяти об этой ночи. И как вовремя — ещё одно движение, и Моран позорно кончает прямо Майкрофту в руку. И когда кажется, что этот миг не может стать идеальнее, его открытую шею стискивают сильные пальцы. И Моран видит звёзды. Пока стихают перед глазами вспышки, а тело привыкает к липким брызгам на коже, Альберт, что всё это время наблюдал, соскакивает с софы, как кошка, и направляется к кровати. Помогает Майкрофту окончательно снять рубашку и избавляет от ремня. Моран бессильно откидывается на подушки и пытается отдышаться. Вот чёрт, знал же, что этим кончится. Никогда больше он не будет с ними пить. Никогда, нет! Ну, может, ещё всего один разочек.