без выхода.

уже начало сентября. совсем скоро наступит время, когда Акане вновь станет посещать тоскливые пары, комбинированные шумными перерывами, и после занятий идти не домой, а на альтернативные занятия, которые в дополнение ведёт она сама – игра на гитаре. единственное, кто радует – Хаджиме Коконой. тот человек, что когда-то взял сердце той, с кем сейчас в отношениях. ну а пока девушка сидит в машине такси и едет к своей ученице домой. она знает, что ее ждёт, осознает, что едет в дом опасных преступников, которые её могут убить тут же. но те не убьют. не посмеют. они знают. входящий звонок. «Акане». без каких-либо вводных деталий, которые помогли бы понять, кто же эта Акане. Сенджу смахивает чёлку и, бросая свое скучное занятие, – изучение анатомии человека – пулей кидается к гаджету и весело кличет своего учителя, — Инуи-чан! ты подошла? — возглас младшей заставил слегка прищуриться, но положительный ответ не потребовал значительного времени. и дама уже проходит в дом, игнорирует “небольшой“ беспорядок в помещениях, спокойно окидая те взором в поисках новых предметов. но всё неизменно стоит на своих, пусть и не предназначенных, однако местах. вот и комната Кавараги – немного старомодная, с откликами хиппи стиля, но просторная. девушка непременно хотела создать уют. и даже летом новогодняя гирлянда неприкосновенно висит на стенах; шторы неаккуратно закрыты, словно в спешке; рабочий стол является сплошным хаосом и всплеском каждого из спектров эмоций; а гитара стоит там же, где стояла всегда. ей предназначено самое лучшее и удобное место – кровать самой хозяйки. —приветик, — непринужденно произносит Акане и точно так же, совсем легко и спокойно садится на диван, устало выдыхая и приземляя рядом неестественно тяжёлую для такой барышни дамскую сумочку. наперекор заученным Инуи манерам, Кавараги пластается со своей кроватью и спешно отвечает ей тем же приветствием, после чего берет гитару в руки. так спокойно и приятно. лакированная поверхность издаёт писк под слегка вспотевшей ладони, коей девушка провела не задумавшись. это осталось проигнорированным, как и все недочёты в поведении девушки. Сенджу с самого первого занятия осознала симпатию к учителю. на тот момент она даже была не в отношениях. тогда они хорошо ладили, тогда Акане могла смеяться громко и бессвязно, иногда вовсе без причины. Сенджу считает, что Коконой погубил ее, пусть она того выбрала сама. девушка тогда часто винила себя за свою недостающую женственность, за поведение и характер. и за поцелуй, который совершила прежде чем осознать, что совершила. глупо, но и такое бывает. обе осознают, что это ненадолго. —ты играла без меня? получается? — Акане перевела спокойный взгляд на гитару, где уже видела первый аккорд, что построили тонкие пальцы, а потом аккорды сменялись большими баррэ, и вот настал момент с перебором – любимый момент самой исполнительницы, которая хвастовливо улыбалась и делала вид искусного музыканта-виртуоза, пока Инуи в буквальном смысле самостоятельно подняла отвисшую от удивления челюсть и, сдерживая восхищение, покорно дождалась конца мелодии — это отменно, Сенджу... ты огромная молодец. я так... — бойкость уже взрослой девушки её опять поразила – Кавараги прервала её на полуслове, аристократично поклонилась, держа правую руку с гитарой позади себя. — посвящаю данную композицию вам, Инуи Акане – моя муза и единственный слушатель! — после наигранно-драматично законченной фразы наступила тишина. и тут же эту тишину прервал смешок из уст учителя. Акане и сама стала ненавидеть себя за свои чувства. или как их назвать вообще... ведь такое неправильно, она знала. ей об этом говорили, но каждый раз она не могла отвергнуть ученицу. и уже призналась, что не хотела. она же в отношениях... когда могли пропасть те чувства, при которых хочется трогать любимого, какими только прозвищами ни одарить и что только не перепробовать. вместе. Инуи не была сторонником обычных музыкальных занятий. ей не нравилось подолгу сидеть с одной песней и оттачивать её с каждой стороны. она любила новыми мелодиями улучшать технику предыдущих, и так ведь даже интереснее. что ж, новое произведение выучено. пора расходиться. и Акане знает, что не откажет Сенджу, когда та предложит проводить девушку до дома. —о-ох, я вообще учиться не хочу, — измученно проговорила Кавараги, когда только-только оказалась за пределами дома. шаг она избрала не быстрый, но и не совсем медленный. Инуи сравнялась с подругой — а ты? —аналогично, м-м-м... — ответ был сухим и безэмоциональным даже на удивление самой девушке, в любой другой момент она бы саркастично приложила невидимую сигару к губам, но не с тем, с кем она сейчас — хотя я готова поспорить, что учиться ты не будешь, — Акане говорила с нескрываемой усмешкой и не заметить это было совершено невозможно. —эй! между прочим я не настолько глупа! — и всё же ее слова остались витать в пространстве между дамами, ибо Инуи начала мычать неизвестную обеим мелодию. та пора была спокойной и совсем не заставляла задумываться о чем-то плохом, но Кавараги только напрягалась, слушая мычание. стало невыносимо. —Инуи-сан, аэ... может поговорим? — девушка сама не знала с чего начнёт и что будет делать, но поговорить необходимо, иначе будет труднее. — я не хочу. я запуталась. давай оставим всё так?.. на протяжение долгого времени происходит одно и то же. если не на улице, то в машине такси или даже в автобусе. Сенджу целует Акане, при этом лучше любого понимая насколько это иррегулярно. и больший парадокс заключается в том, что Инуи не идёт против своей ученице, позволяет ей целовать, обнимать, иногда и касаться себя. касаться не там, где может показаться на первый взгляд, отнюдь. касаться прежде всего тонких и аристократично бледных кистей, притягательной шеи, элегантной талии, которую обладательница так вольно прячет. пусть они понимают, что ничего не выйдет, Сенджу отчаянно продолжает делать то, чего не следовало бы изначально. вновь это происходит. Сенджу намеренно тянется навстречу сопутнице, поскольку не выдерживает. медленно касается губами чужих, совершенно легко, – именно в этом поцелуе содержится вся глубина чувств, испытываемых тогда – отходит, приглушая пылающее желание пустить слезу, давит ком в горле, проталкивая в бесконечный серый омут и целует снова. так же неощутимо. не справится никто. с узлом переполненных эмоций внутри, Акане поддалась только желанию. «наверное, так сказало сердце,» — смекнула та, когда ее губы мягко чередовались с губами девушки напротив. «стемнело уже давно. сентябрь как-никак... и домой пора.» этими мыслями забивали свои головы каждая из них, отрицали факты, ведь нельзя делать такое, это неправильно. и снова Акане, прерывая сию пятиминутную утопию, еле слышно прощается и снова убегает. домой. к Хаджиме, как и должно быть. закроет слёзы за завесой умиротворённости, устремится в комнату и будет спать с ним. и вряд-ли кто-то уснет этой осенней ночью.