Поверь, я знаю все, что мог бы ты сказать, Не трать слова, они останутся словами. Ты видишь образы, я вижу только пламя, Одно лишь пламя — и мне нечего терять!
С. Калугин и "ОП"
— Амала, девочка, ты совсем ничего не ешь. Хорошо ли ты себя чувствуешь? — Приянка сокрушенно качает головой и пододвигает ко мне тарелку с едой. — Спасибо, я… не голодна. Кофе будет достаточно, — едва заметным движением касаюсь кончиками пальцев теплой поверхности чашки. Приянка недовольно поджимает губы и хмурится. Мне не хочется расстраивать госпожу Чаухан, но от одной только мысли о еде на меня начинает накатывать тошнота. Вероятнее всего, я бы даже не вышла сегодня к завтраку, но с утра позвонила Лима, предупредив, что вся команда будет ждать меня в отеле ближе к полудню. — Брала бы пример с брата. Вот уж мальчик знает, что в пустом желудке нет проку, — ворчит Приянка и нервно отставляет от меня подальше тарелку с лепешками. Сегодня Киран позавтракал раньше, чем я успела собраться с силами и выйти из комнаты. В столовой утром я застала лишь госпожу Чаухан, которая, очевидно, специально решила дожидаться меня. Я быстро допиваю уже успевший остыть кофе и с улыбкой киваю Приянке в знак благодарности. Та по-прежнему хмурится, но уголки ее губ чуть ползут вверх, когда она поднимает на меня взгляд. От обмена этими простыми жестами где-то внутри у меня становится тепло и я уже, наверное, в сотый раз благодарю судьбу за то, что мне выпал шанс поселиться в гостеприимной индийской семье, а не в отеле. Кажется, именно этого мне так давно не хватало — ощущения дома, мирного уголка, где тебя всегда ждут, где о тебе искренне рады позаботиться так, как могут заботиться только родные о родных. Уже почти добравшись до своей комнаты, я слышу, как где-то в глубине дома звонит телефон. Тугой комок напряжения в животе чуть шевелится, напоминая о себе, — мне вдруг начинает казаться, что этот звонок от Рэйтана, но я в ту же секунду запрещаю себе даже думать об этом. Он может появиться прямо передо мной в любое мгновение, лишь стоит ему захотеть. Нет, он не станет звонить. Но вопреки здравому смыслу, я все же останавливаюсь посреди коридора и с жадностью прислушиваюсь к голосу Приянки, отвечающей на звонок. Слова слышны неразборчиво и в конце концов я оставляю попытки что-либо расслышать, решая что звонят все-таки не мне. Рывком открываю дверь в комнату и уже через секунду оказываюсь в плену воспоминаний о произошедшем минувшей ночью. Рэйтан. Ты был здесь, ты был со мной. Отчаянно демонстрирующий холодность и отстраненность, и в то же время обжигающий бушующим внутри тебя пламенем. Все, что между нами было, с самого начала строилось на контрастах. Я боялась тебя, не доверяла тебе, но меня неудержимо к тебе влекло. Я злилась, ведь ты так рьяно оберегал свои секреты, а мое сердце рвалось из груди при одном только взгляде на тебя и убеждало: "Он не опасен, он не лжет". Когда ты исчез, я погрузилась в работу и почти поверила в то, что между нами не было ничего, о чем стоило бы вспоминать. Однако, противореча самой себе, я продолжала искать в толпе твой силуэт, ловить взгляды в попытках отыскать твой, темный, пронзительный. И, главное, я не переставала верить в то, что ты не смог бы так просто меня оттолкнуть. И ты не смог. Ты всегда возвращался. Даже когда тебя не было рядом, я ощущала твое незримое присутствие и от этого внутри меня росло и крепло чувство счастья. Знаешь, я ведь так давно не ощущала себя счастливой. А теперь я сама прогнала тебя. Думая, что делаю это оттого, что лед твоих глаз ранит, равнодушие в твоих словах причиняет страдания. Но сейчас я понимаю, что заставила тебя уйти лишь потому, что не смогла бы просто отпустить. Не хотела прощаний, словно отказавшись от них можно уберечь нас и от расставания. Я совершенно не представляю, как мне жить теперь… без тебя. Все выглядит ненастоящим, нереальным, жизнь рассыпается, будто замок из песка. Я и не заметила, как глубоко ты пророс в мое сердце, обвил мою душу и поселился внутри. Взгляд обсидиановых глаз, внимательный, знающий все наперед, безмятежное спокойствие на лице, тонкие холодные пальцы, касающиеся моего лица. Я все отдам, чтобы еще раз увидеть тебя. Смогу ли я еще раз тебя увидеть? Резкий стук в дверь прерывает поток моих мыслей и я вздрагиваю от неожиданности. Распахивая дверь, я встречаюсь со встревоженным взглядом Приянки. — Амала, тебя к телефону, — она жестом призывает меня следовать за ней и спешит по коридору к лестнице. — Кто это? — кажется, мой голос дрожит, словно я все еще смею надеяться на то, что звонок может быть от Рэйтана. — Господин не представился, но сказал, что у него к тебе безотлагательное дело. *** — Амала Кхан, — слышится из трубки сухое приветствие, и я мгновенно узнаю голос звонящего. — Господин Дубей, что вам нужно? — сознательно подчеркиваю дистанцию между нами, переходя на "вы", но мои слова, кажется, звучат менее отстраненно, чем мне того хотелось бы. — Ты думала о моем предложении? — едва различимая насмешка сквозит в его голосе. — Впрочем, я звоню не для того, чтобы спросить тебя об этом. Приходи в Калигхат, сейчас. — Сейчас? Боюсь, я вас не понимаю. К чему такая срочность? У меня есть дела по работе и… — я не успеваю договорить, поскольку Амрит бесцеремонно перебивает меня на середине фразы. — Твои дела подождут, в отличие от меня, — по его властному тону легко понять, что возражений он не потерпит. Кажется, приказывать для Дубея также естественно, как дышать. Я вдруг чувствую как висок пронзает уже такая знакомая боль, а вслед за ней на меня волной накатывает внезапный приступ головокружения. Слегка покачиваюсь, но удерживаю равновесие, вплотную прислонившись спиной к стене. Только лишь спустя несколько мгновений понимаю, что из трубки звучат короткие гудки, а я так и стою, прижимая ее к уху. И что мне делать? Зачем я нужна сейчас Амриту в Калигхате? *** Водитель такси не слишком общителен, но почему-то бросает на меня тревожные взгляды через зеркало заднего вида. Хотя, возможно, это всего лишь игра моего воображения. Я абсолютно не понимаю, что ведет меня сейчас: простое любопытство или какое-то противоестественное, но неудержимое желание подчиниться воле Амрита. Внутри разрастается беспокойство и я ловлю себя на мысли, что еще можно попросить водителя остановить машину. Или развернуться в сторону отеля, наплевав на просьбу Дубея приехать в Калигхат. Но были ли его слова простой просьбой? Они звучали словно приказ. Будто Амрит знал, что имеет странную власть надо мной и мне не хватит сил противиться этой власти. Автомобиль останавливается у площади и, расплатившись с водителем, я иду прямо по направлению к храму Кали. Голова пульсирует болью и я чувствую, как эта пульсация нарастает. Ноги будто сами несут меня по ступеням и если бы я сейчас решила отступить, то вряд ли моя попытка увенчалась бы успехом. Лишь я переступаю порог храма, как знакомый аромат благовоний обволакивает меня. От этого сладковатого запаха путаются мысли, рассеивается внимание, голова становится тяжелой. Каким-то шестым чувством я понимаю, что в Калигхате сейчас нет ни души, как и до этого на площади. Странно, но меня абсолютно не смущает то, что обычно столь оживленная часть города теперь как будто вымерла. Ощущение нереальности происходящего, которое, казалось, уже понемногу отступает, вновь начинает усиливаться. Я прохожу дальше, вглубь храма и, делая каждый следующий шаг, ощущаю рядом с собой чье-то незримое присутствие. Внутри меня идет какая-то необъяснимая борьба: я то хочу развернуться и выбежать отсюда, то отчаянно хочу быть здесь, чувствовать себя частью всего этого, вдыхать терпкий и пьянящий аромат благовоний, смотреть на изображения богини на стенах, ловить ощущение безвременья и странного единения с тем, что меня окружает. — Ты здесь, — раздается за моей спиной знакомый голос. — Здесь, — эхом отзываюсь я, даже не задумываясь над ответом. — Я знал, что ты придешь. Как и ты знала, что не смогла бы противиться моему зову, — Амрит медленно обходит меня, не приближаясь, но давая рассмотреть себя. Он оценивающе обводит меня взглядом, в глазах его плещется какой-то зловещий, темный интерес. Самоуверенный и пугающий. Но я не боюсь тебя, и никогда не стану частью твоей странной игры. Иди к черту, Дубей! — Я не понимаю зачем тебе понадобилась. Что тебе от меня нужно? — я вновь перехожу на "ты", не в силах справляться с раздражением, скопившемся внутри. Мой голос, какой-то чужой, надтреснутый, гулко отражается от стен храма и летит, перекатываясь по всему помещению, не встречая препятствий. — Тебя тянет сюда, как тянет и ко мне. Я же говорил — мы связаны. Ты хочешь найти ответы и только здесь способна их получить. Я готов дать тебе их, но ты должна прекратить сопротивляться истине, которая ведет тебя, — Амрит говорит загадками и мне с трудом удается вникать в суть его слов. Он стоит поодаль и не пытается приблизиться ко мне, но его взгляд пронзает меня насквозь и, кажется, способен читать все мои мысли, как открытую книгу. Под этим взглядом я чувствую себя ничтожной маленькой частью чего-то непостижимого, растворяясь в этих ощущениях, рассыпаясь на сотни маленьких частиц. В попытках сбросить с себя наваждение, я стараюсь взять себя в руки и вернуть холодность рассудку, сжимая руки в кулаки и расслабляя их попеременно. Проклятье! Рядом с этим человеком я словно перестаю быть собой! — Мне безразлично, что ты там себе нафантазировал. Это не производит на меня никакого впечатления, — стремлюсь, чтобы голос звучал сухо, но почти сразу понимаю, что мне едва ли это удается. — Веришь ли ты сама в свои слова, Амала? — Амрит ухмыляется. — Я касался тебя и знаю, что ты чувствовала то же, что чувствовал я. Ты отрицаешь связь между нами, но кого ты пытаешься убедить? Меня или… себя? — Я вообще не понимаю о чем ты. И мне хочется уйти. Эта бессвязная беседа утомляет меня, у меня есть дела, — я давлю в себе абсолютно неуместное желание приблизиться к Амриту и делаю шаг по направлению к выходу. Потом еще один, и еще. Внутри беснуется пламя, вынуждая меня идти наперекор собственным решениям, но мне удается держаться из последних сил. Я резко отворачиваюсь, чтобы больше не смотреть на Амрита и четко осознаю, что еще немного, какое-то крошечное расстояние до выхода, и я смогу освободиться от каких-то полуколдовских чар этого человека, смогу сбежать, но… — Я знаю, что происходит между тобой и Рэйтаном Вайшем, Амала. Или нет… ты ведь уже знаешь кто он такой, не так ли? И я скажу тебе то, что ты и так знаешь, но не хочешь слышать. Ваша связь обречена, — голос Амрита бесстрастен и холоден, он словно лишь констатирует факты, не пытаясь или не считая нужным показывать свое к ним отношение. Я замираю и оборачиваюсь. Долгим настороженным взглядом смотрю на Амрита. Безразличие на его лице сменяется желчной улыбкой, призванной продемонстрировать мне то, что он что одержал победу — нашел тот самый крючок, за который сейчас меня можно удержать. — Что ты об этом знаешь? — Достаточно, для того, чтобы посочувствовать вам обоим, — по лицу его пробегает тень издевки. Я отчетливо вижу, что в нем нет ни грамма сочувствия, это лишь злая игра его слов. — Я не буду с тобой это обсуждать, — напряжение во мне растет и я снова обращаю внимание на боль, неумолимо пульсирующую в виске, смешиваюшую мысли и заставляющую терять нить разговора. — Ты будешь, если хочешь, чтобы он сохранил себя. Остался здесь, среди людей, в этом земном воплощении, — голос Амрита звучит ровно и холодно, и я чувствую, как невидимые тиски безжалостно сжимают мою грудь, мешая дышать и лишая возможности пошевелиться. — Ты… ты знаешь, что… — я не могу совладать с нахлынувшими эмоциями и мысленно проклинаю себя за это. — Я знаю многое, Амала. Рита-Шива — часть от части Махадева Шивы, его продолжение, его воплощение. Он был создан, чтобы следить за естественным порядком вещей среди смертных. Но из-за тебя он разрушил то, что охранял и берег многие столетия, поэтому будет призван обратно в лоно создателя раньше предначертанного срока. И, конечно, рискуя всем и связываясь с тобой, он с самого начала знал об этом исходе. Неужели утаил от тебя? — Амрит ядовито улыбается и пристально вглядывается в мои глаза, ища там ответ на свой вопрос. — Ты сказал, что этому можно как-то помешать. Можно что-то сделать, чтобы Рэй… Рэйтан остался среди людей, — я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос не звучал умоляюще. Амрит продолжает улыбаться, его брови насмешливо ползут вверх. — Можно, — кивает он уверенно. Мне с трудом удается сохранять самообладание, а не выпрашивать, вымаливать у Амрита подробности. Внутри крошечным несмелым огоньком разгорается надежда, которая, казалось, была безвозвратно утрачена. Амрит делает несколько шагов ко мне и останавливается на расстоянии вытянутой руки, чуть наклоняя голову в заинтересованном жесте. Взгляд его глаз, словно лед, — колкий, царапающий, скользит по моему телу и замирает на лице. — А ты так хочешь помочь ему? Он для тебя так много значит? Смертная, осмелившаяся замахнуться на божественное. Ты действительно верила, что ваша связь вообще имеет право на существование? Многим ли ты готова пожертвовать теперь, чтобы избежать последствий своей разрушительной дерзости? Я вижу, как Амрит упивается своим знанием и властью, которую оно ему дает. Он словно видит меня насквозь, слышит неровное и бешеное биение моего сердца, проникает в мою душу, с едкой довольной миной рассматривая едва тлеющий огонек надежды. — Хватит играть со мной! — я сжимаю губы и бесстрашно вскидываю подбородок. — Говори наконец! Ты ведь для этого меня сюда позвал?! — Может быть и для этого. — Тогда говори. Амрит едва заметно прищуривается и смотрит куда-то сквозь меня, взгляд его становится абсолютно непроницаемым. — Ты откажешься от него. Он выполнил свою задачу, приведя тебя ко мне. Более нет смысла в том, чтобы вы продолжали ваше… общение. Ты будешь здесь, перестанешь сопротивляться воле Великой Дэви, ты будешь участвовать в ритуале. Со мной. И тогда, возможно, сможешь уберечь его, дав возможность и дальше исполнять замысел создателя. — Возможно? — я чувствую дрожь во всем теле и голос мой, кажется, тоже дрожит. — Никто не властен предугадать божественные действия. Я вижу и знаю больше, чем другие люди, но и я не могу с точностью просчитать вероятные события, которые находятся во власти лишь высших созданий, — лицо Амрита разглаживается и приобретает равнодушное выражение. Он будто погружается в пучину собственных размышлений, переставая обращать на меня какое-либо внимание. — Если это единственный способ... если я… если так я смогу хоть как-то помочь, — висок пульсирует такой чудовищной болью, что мне приходится прикрыть глаза и постараться сосредоточиться на том, что именно я сейчас хочу сказать Амриту. — Твой немедленный ответ мне не нужен, Амала. У тебя есть еще… немного времени, чтобы подумать. Пусть твое предназначение ведет тебя. Верю, что ты примешь правильное решение. Амрит вдруг делает короткий шаг ко мне и дотрагивается рукой до моего запястья. Я вздрагиваю от его прикосновения, как от удара током. Висок обжигает болезненным пламенем, перед глазами плывут темные круги, и я чувствую как слабею, начиная медленно оседать на пол. Сильные руки в ту же секунду подхватывают меня, не давая упасть, прижимая к горячему и крепкому телу. Я неотвратимо проваливаюсь куда-то в темную пропасть, переставая слышать и видеть то, что происходит вокруг меня. Последнее, что я ощущаю перед потерей сознания, — как мягкие губы касаются моего виска в том месте, где явственней всего ощущается невыносимая жгучая пульсация. И в то же мгновение боль полностью отступает. *** Следующая часть дня проходит будто в тумане: я как-то добираюсь до отеля, где меня ждут коллеги, заполняю какие-то бумаги, необходимые для отчетности. Мы все вместе решаем вопросы, связанные с завершением нашей работы, а Лима все время внимательно вглядывается в мое лицо и украдкой касается моей руки в попытках поддержать и, наверное, понять, что со мной происходит. Другие же делают вид, что не замечают изменений в моем состоянии. Совершенно измотанная, я возвращаюсь в дом Чауханов. В гостиной обмениваюсь парой слов с Приянкой, заверяя ее, что снова не голодна. Та недовольно качает головой, но голос ее звучит мягко и успокаивающе. — Ступай, девочка, отдохни. И как проголодаешься — спускайся в столовую, я велю кухарке оставить тебе еды на ужин. На негнущихся ногах я поднимаюсь к себе и, едва закрыв за собой дверь, сползаю по стене комнаты на пол и наконец даю волю чувствам. Я не знаю, простишь ли ты меня, Рэйтан, но я должна... должна отказаться от тебя. Я обязана воспользоваться этой пусть крошечной, но возможностью. Иначе я не смогу жить дальше с мыслью, что тебя не стало из-за меня. А еще… мне предстоит отказаться и от себя, добровольно подчинившись Амриту. Будет ли моя жизнь после всего этого прежней? Я сижу на полу, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, и слезы безостановочно бегут по моим щекам. Громкие рыдания рвутся из горла, но я с силой зажимаю себе рот, не желая привлекать чье-либо внимание. Чувство безысходности раздирает меня на клочки и я абсолютно беспомощна в попытках заглушить его. Я ложусь на пол, сворачиваясь в клубок, и закрываю глаза. Мне хочется исчезнуть, раствориться, никогда не существовать и не чувствовать как боль острым кинжалом входит в мое сердце. Медленно, кровожадно, с упоением разрезая мягкую плоть, заставляя меня биться в мучительной агонии. Прости мне эту слабость, но я не справляюсь. Я хочу уснуть и больше никогда не просыпаться. *** С трудом выныривая на поверхность реальности, я осознаю, что меня бьет крупная дрожь. В моей комнате царит мягкий полумрак, а из окна на ковер роняет свой холодный свет луна. Я усаживаюсь на полу, стряхивая с себя остатки сна, и вдруг замечаю что кроме меня в комнате есть кто-то еще. Очертания моего ночного гостя кажутся мне размытыми на фоне теней, сгущающихся в углах помещения, но сердце начинает биться быстрее. Я зажмуриваюсь, потом снова пытаюсь вглядеться в фигуру у стены. Нет, увы, это не Рэйтан, — изящный силуэт скользит над поверхностью пола, не касаясь ее. — Прия? — кажется, я произношу это раньше, чем внезапная догадка врывается в мои мысли. — Я уже целую вечность жду, пока ты проснешься, — девушка хмурится и медленно выплывает на середину комнаты. В свете луны ее кожа приобретает мертвенный бледно-голубой оттенок, а волосы мерцают, словно сотканные из искр холодного пламени, — это завораживает и пугает одновременно. — Но я… но ты… как ты пришла сюда? Разве ты не должна сейчас быть в Тамас-Витале? — спрашиваю я растерянно. — Должна, — соглашается Прия и легким движением руки разглаживает несуществующие складки на своем сари. — Но случай необычный. Мне нужно, чтобы ты пошла со мной. — Куда? — удивляюсь я. — Тебя за мной послал… Рэйтан… Рита-Шива? — Можно и так сказать, — Прия прищуривается и жестом призывает меня подняться. — Времени у нас не так уж и много, поэтому советую тебе поторопиться. Я неловко встаю на ноги, зачем-то осматривая свою одежду. Прия бесшумно скользит ко мне, пока не оказывается совсем близко. Она тянет тонкую руку ко мне, и я понимаю, что должна взять ее ладонь в свою. Едва мои пальцы касаются безжизненно холодной кожи, как меня подхватывает невидимый водоворот и я проваливаюсь в темный бездонный омут, теряясь во времени и пространстве.