Сок, печеньки, рок-н-ролл

АВГУСТ. Часть первая. Первое, что я увидел, очнувшись, – взволнованное лицо Эдика. Я тут же решил, что я либо чокнулся, либо помер, либо то и другое вместе взятое. Попытался было спросить, какого хрена он здесь делает, но издал только сиплый хрип и закашлялся так, что слезы на глазах выступили. В горле была режущая боль, даже глотать больно. Да и вообще такое ощущение, что на мне стадо слонов польку танцевало. - Котёнок? Плохо? Сейчас! – Эдик налил воды в стакан и поднес к моим губам. Я жадно глотал живительную влагу, морщась от неприятных ощущений в горле. - Всё, сейчас врача позову и брату твоему позвоню – только уговорил его уехать поспать, а то ходил тут, как привидение! – Эдька вышел за дверь, а я закрыл глаза – очень клонило в сон. *** Когда я открыл глаза, Эдик не исчез и не растворился. Сидел на стуле живой и здоровый, читал книгу. Если это и была галлюцинация, то пиздец какая реалистичная – от неё даже пахло любимой Эдькиной туалетной водой. Если рядом со мной стоял бы прибор, как в американских фильмах, он бы заходился писком, потому что пульс у меня зашкаливал. Такое ощущение, что сердце из груди выпрыгнет, потому что я наконец осознал! Тот, кого я люблю, тот, кого я так долго ждал, тот, по кому схожу с ума, – сидит совсем рядом, рукой дотронуться можно! Наверное, он почувствовал моё состояние. Отложил книгу, медленно подошел и обнял. Я вцепился в него, как мартышка, крепко-крепко. Моя бы воля, я бы ещё и ногами его обнял. - Ну что ты, маленький, всё хорошо… - шептал он, пока я всхлипывал ему в шею. *** Чувствую себя уже лучше. Состояние средней хреновости – всё ещё ломит тело, болит горло – фолликулярная ангина это не шутки, но я счастлив так, что двадцать четыре часа в сутки свечусь, как неоновая вывеска. Эдик всё время рядом, ночевать остается тут же – как он уговорил врачей, не знаю, но они поставили ему кровать, которую на ночь он придвигает к моей, и мы так и спим, обнявшись. Большую часть времени молчим – не потому, что нам не о чем поговорить, а потому что мне больно. Но мне даже не нужны его слова – потому что я вижу все ответы в его глазах. *** - Если ты не выздоровеешь через неделю, я выкину твоего Ваську с его выводком в форточку, усёк?! Что за коты вообще?! Ну кто летом линяет?! - Да ладно, Кир, чего ты! – улыбнулся я, с нежностью вспоминая свои рыжие комочки. - Чего я?! Да эта грёбаная шерсть даже у Артура в подгузниках! *** Сегодня я вспомнил всю ту боль, которую мне причинил Эдик, все те бессонные ночи, которые я провел, думая о нём, все его непонятные исчезновения и обиделся. Потому что как-то странно получается – он столько всего натворил и остается безнаказанным. Нет уж, пусть теперь ходит и прощение у меня, любимого, вымаливает! - Ты чего? – удивляется Эдик, когда я демонстративно поворачиваюсь к нему филеем, когда он хочет меня обнять. - А ты подумай, сучий лось! … Помирились. Правда, походу, полбольницы наслаждалось звуками нашего примирения… *** Пришли ребята из группы, принесли апельсинов. Славка молил скорее выздоравливать, потому что «Эти два влюбленных дебила, – выразительный взгляд на Лика с Костей, – уже настопиздели мне своими выходками!» Когда собрались уходить, позвали Эдика на «пару слов». Вернулся мой любимый с фонарем во весь глаз, но жутко довольный. *** Я уже почти совсем выздоровел, но врач упрямо отказывался меня выписывать, прочитав лекцию об осложнениях фолликулярной ангины. Даже на Эдькино «Зараза к заразе не липнет» этот Авиценна, мать его, не обратил должного внимания. А мне, может, уже надоели эти бесконечные процедуры! И эта овсянка на воде – я мяса хочу! И вообще, я предпочитаю, чтоб попа у меня болела не от уколов, а от кое-чего другого! *** - Да куда ты прёшь, мать твою за ногу и об стенку? - Ах ты, едрить твою через коромысло, ежу налево через семь гробов в центр мирового равновесия, какие мы наглые! Это моё место, понял?! - А ты меня на «понял» не бери, понял?! Крокозябра ебучая! - Чего-о-о? Ну да, ну да. Около больницы тоже есть парковка.