***
Следующая встреча с операцией «След Укуса» случилась у склада с медикаментами, в Южной Дакоте. С того разговора близ Эджмонта прошло едва ли больше пары недель, однако проблемы, ранее полностью игнорируемые, стали все сильнее сказываться на ее состоянии, мешая продолжать путь. Пришлось взять западнее, где судя по слухам был склад с нетронутыми медикаментами и психотропами, что было невероятно привлекательно в условиях апокалипсиса. Вэнс собиралась забрать себе лишь часть найденного, для собственного употребления, а остальное обменять на еду и воду, или сохранить на неопределенный срок — организм все продолжал буянить, подкидывая новые приколы в виде неумолкаемых и неконтролируемых голосов зомби в голове, молящих о смерти, желании сожрать ее мозги и сожалении о том, что они такие. Переносить их становилось все тяжелее, и Вэнс была готова на все, лишь бы это прекратить хотя бы на время — даже на дозу окси. Зунами она пережила лишь чудом, забравшись на покосившуюся вышку связи и привязав себя к ней. Голова разрывалась от мигрени, а голоса, злых и напуганных оживших мертвецов, смешались в один монотонный шум. В какой момент она попала в небытие, Вэнс не знала, но ее это устраивало — болтаться в непроглядной тьме и тишине было невероятно ахуенно. И примерно того же ожидала от препаратов. Не срослось. Сначала были зомби под виагрой, затем троица людей и Мерфи, который использовался как персональный робот-помощник по забору окси. Вэнс пришлось постараться, чтобы отбить свое честно конфискованное добро. А потом была знакомая ей компания, спасшая Мерфи (или все же Мерфи спас и себя и их?), сразу заметившая ее и ее состояние, и утащившая за собой. Гуманисты какие-то, отбитые на голову. Синий черт, как его мысленно звала Вэнс, в очередной раз подколол ее насчет седых волос, а после Док спросил о самочувствии, и пришлось рассказывать все — и про экспериментальное лекарство от генетической болезни, и про укус, и про голоса в голове. Никто не удивился, черт возьми — это же зомби-апокалипсис, мать вашу. Вэнс приняли как свою, а на душе стало как-то тепло, впервые за три года этого ада. Потом была лаборатория, доктор Куриан, страх смерти, ядерное оружие и поиск синей задницы Мерфи следующие несколько дней. Охота на ублюдка велась нешуточная — люди убивали людей, люди убивали зомби. Все ради призрачной вакцины от вируса. Лишь Вэнс, со своей ржавой арматурой и затупившиеся кухонным, нагло выкранным из лаборатории, ножом смотрелась комично. Васкез, один из наемников, присоединившийся к ним во время мясорубки, даже отпустил пару шуток, за что получил арматурой по заднице. Видимо этот обдолбанный гуманизм передается по воздуху, раз она согласилась помочь им в поисках ходячей синей чашки петри для зомби-вируса.***
Вэнс было хуже, и даже двойная доза окси перестала снимать головные боли. А еще последние часы ее преследовали жуткие крики, и она практически не шла — скорее, ее тащил Десять Штук, поддерживая в вертикальном положении. Мерфи все время называл ее обузой, предлагал бросить на съедение мертвецам, и в кои то веки, Вэнс была согласна с ним. Слабая, бесполезная и никчемная девчонка. Обуза. Зачем они ее тащат? Зачем притворяются, что она что-то для них значит? Зачем, вам, лейтенант Уоррен этот гуманизм, мешающий миссии? Сейчас апокалипсис — сильные выживают, слабые гибнут. Они забрались в этот конвой, движущийся на север, в Эдмонт, и ее едва не запихнули к больным вместе с Мерфи — благо, Док подсунул косячок зомбо-травки и пару таблеток окси, что привело ее немного в норму, а Десять Штук втихаря утащил ее на местное подобие смотровой вышки, чтобы присматривать. А потом пришли подрывники, которые одним своим ревом уложили ее на спину и заставили выть от навалившейся в мгновение боли и захлебываться в крови, бегущей из носа. Вэнс видела, как Десять Штук обеспокоенно смотрел на нее. Коротко кивнув, мол, все в порядке, она подхватила выпавший из рук пистолет, и прицелилась в голову пробегающего мертвого уродца. Попытка Мерфи уговорить зомби-подрывников провалилась, но они с удовольствием подчинялись Вэнс. Та была бы рада взять их и спровадить, если бы не агония при каждой попытке взять над ними контроль. Ей хотелось провалиться обратно в темноту, где не было этого ада из вечной боли и ора в голове. Она прыгнула вслед за Эдди. Затем был удар, и блаженная, пустая темнота.***
Зомбо-травка и Док решили почти все ее проблемы с головой — они здесь были у всех, здоровых людей на третий год апокалипсиса не осталось, но похоже только Вэнс, Док и Мерфи решили лечится наркотиками. И ладно последние двое — взрослые мужики, но Уоррен с неодобрением косилась на явно видящую ебущихся зомби у склада медикаментов, где они ее подобрали, и неодобрительно качала головой. В остальном, всем было похуй на ее состояние. Ну, может, похуй было только Мерфи и полумертвой Кассандре — Десять Штук периодически поглядывал на нее, как и всегда, Док вообще крутился рядом после подрывников, Эдди ходила с ней на поиск припасов, и иногда с ними была Уоррен. В общем, одну ее не отпускали никуда, и что думать об этом, Вэнс не знала. А еще, рядом с ними была малышка Джорджи. Живая, веселая и такая красивая… Вэнс самой было плевать вообще на все — она радовалась жизни, живой, повзрослевшей сестре, тому, что в голове наступила блаженная тишина и ничего не болело. Куда они ехали было не так важно — накуренная Вэнс пялилась в потолок авто или в небо за окном почти постоянно — главное, подальше от двух проклятых в жизни «З»: Зомби и Зоны. Все было замечательно, если бы она понимала, что это горячечный бред вымотанного и истощенного организма. Ее отрубившуюся, после падения с фургона, тушку несли по очереди Васкез и Десять Штук, как единственные мужчины, способные долго идти с пятидесятикилограммовой ношей на руках, пока не нашли нормальный фургон. Док был серьезно обеспокоен состоянием девушки — бледнее обычного, горячая, дрожащая от озноба. Даже Васкез, который не испытывал к ней особой симпатии, проникся, и молча, с понурым видом помогал Доку. Вэнс пришла в себя на пару минут буквально перед тем, как они остановились у теплиц, пробормотала что-то про зомбо-травку, и снова отключилась. Васкез из-за аллергии остался вне теплиц, и перетащив ее бессознательное, все еще лихорадочно горячее тело к той больной девочке. Она провалялась в отключке еще несколько дней, и пришла в себя окончательно лишь после рождения девочки-полукровки, дочери Мерфи, и Док взял на себя обязанность рассказать, что к чему. Вэнс посмеялась с этого, и просто молча наблюдала. Мигрени ее больше не беспокоили, но зомбо-травкой она продолжала баловаться вместе с Доком. И взгляд… изменился. Словно Вэнс очерствела, осознала происходящее три года спустя. Или же мутация завершилась, и теперь она ничем не лучше Мерфи.***
Люди, верящие в то, что их спасут инопланетяне. Сотни тысяч мертвецов, бегущих в Гранд-каньон. Компания обезумевших людей, просидевшая в отеле четыре года, сошедшая с ума на мирном решении конфликтов. Зеро — третья «З», ненавистная в ее списке, с обезумевшей Лорейной и персональной армией Мерфи. Звучит как кошмар под героином. Вот только на дворе зомби-апокалипсис уже целых четыре года, и все они как-то умудрились выжить. Первый день был кошмаром. Вэнс тогда собиралась прогуляться с сестрой по территории кампуса — Джордж только поступила в универ, в то время как Кристин успела закончить его, с костылями под рукой. Сейчас ходить было проще, но все еще непривычно — двадцать лет не иметь возможности двигать ногами, используя инвалидную коляску для передвижения. Тогда появились они. Сначала, Вэнс думала, что бред, какой-то вирус сумасшествия. Но несколько людей, встретившихся по дороге, с пробитой головой, и с кровью изо рта и пустыми глазами уверяли в обратном. Пришлось в темпе направится в сторону университета, за каким-либо оружием, потому что все, что у них было — поясная сумка, ключи и два телефона с банковскими карточками. Именно тогда появилась толпа мертвых. Именно тогда, давая сестре такое необходимое время, Кристин отвлекла зомби, давая укусить себя в бедро, заражаясь смертельным вирусом. Пришла в себя она в нескольких метрах от места, где ее укусили. Грязная, воняющая мертвечиной, совершенно одна, измазанная в крови — своей и чужой. Укушенной бедро ныло, как и рука, по которой явно досталось от чьего-то сапога. Ее вырвало желчью, кровью и чьими-то мозгами — от осознания того, что она обратилась и сожрала чьи-то мозги, Кристин осела на землю, беспорядочно шаря руками в поисках чего-либо похожего на зеркало. Вэнс вздрогнула, поморщившись. Даже четыре года спустя, пройдя куда больше дерьма апокалипсиса, чем несколько часов существования в виде безмозглого зомби, ее все равно передергивало. Впереди было еще несколько миль пути, перед тем, как они попрощаются с Мерфи раз и навсегда (но это не точно — прошлый раз тоже думали, что прощаются навсегда), отдадут его в ЦКЗ, и будут свободны. Вэнс понимает, что все это приключение для нее большая ошибка, когда Мэрилин Мерч узнает в ней Кристин Сэнт-Клэр — сбежавшую больше двух лет назад девчонку. А когда вместе с ней и Мерфи на подлодку забирают Десять Штук, Вэнс обещает Доку присмотреть за парнем и постараться сбежать с подлодки с ним. Все же «Зомби» и «Зеро» лучше чем «Зона», поэтому риск стоит этого. Но у них не получается.***
Двадцать шестой день рождения Вэнс отмечала по дороге в Калифорнию, в компании Мерфи, Эдди, Дока, Уоррен и Десять Штук. На ужин у них было несколько батончиков Сникерс, найденных в заначке Вэнс, и настоящий чай. Это было самое лучшее день рождение Вэнс со времен ее выздоровления. Двадцать седьмой день рождения, теперь официальный житель Мерфитауна, Вэнсель Моррисон, проводила в бегах от обезумевшего синежопого Мерфи, считающего себя новым мессией. В отличии от Мерч и Десяти Штук, синекожий решил не кусать ее, но и отпускать не собирался. Его личный трофей, Моррисон теперь считалась главным украшением Мерфитауна. Он заливал ей о прекрасном будущем без Зомби, в мире полукровок, к которому он хотел присоединить и ее, но не рисковал — Мерч отговорила, что-то наплела про конфликтность экспериментального лекарства и антител Мерфи, из-за чего ее оставили в покое хотя бы на время. Вэнс могла сбежать в любой момент, но не решалась — здесь была Мерч, отчаянно желающая бежать, здесь был Десять Штук, юный снайпер, чью жизнь она обещала защищать еще в Калифорнии, кого обещала вернуть Доку и Уоррен живым. Поэтому и сидела тихо, как мышь, ожидая команды доктора Мерч. Побег почти удался — Мерч схватили, Десять штук убежал, а Моррисон… Вэнс официально стала пленником, все еще украшением Мерфитауна, но уже сидящей в подвале, и уставший как черт. Она слышала, как доктора сожрали, слышала крики отчаянья Мерфи. И раз теперь здесь нет ничего, что удерживало бы ее, она была готова бежать уже сама. Надо только выждать момент. И момент пришел оттуда, откуда не ждали. Уоррен атаковала Спокан, и у Вэнс появилась возможность, когда охрана ослабла. Моррисон думала, что женщина уже давно куда-то свалила — на север, в Канаду, или еще куда — не так важно. Вэнс ненавидела Спокан, и надеялась, что больше никогда не увидит — достаточно с нее приключений, и Мерфи в частности. Она бежала на юго-восток, надеясь затеряться среди разрушенных городов раз и навсегда.***
Прошло больше года. Вэнс успела одичать, бродя по лесам, научилась говорить едва ли не со всеми мертвецами в округе — в том числе и с подвидами, теми же подрывниками, хоть они и стали встречаться все реже. Какой-то старый мастер, которого она встретила, даже помог соорудить из ее арматуры что-то вроде двойного мачете, приделав по лезвию на оба конца. Это было увлекательное время одиноких скитаний, кровавых соплей из носа, старых-добрых мигреней и познания нового, изменившегося мира, частью которого стала Вэнс. А потом она встретила грузовик и попала в плен, черт знает к кому. Счет времени был потерян. Когда она оказалась здесь впервые, прошло полгода с побега из Спокана. Сейчас понять, сколько времени прошло, было трудно. Смены дня и ночи не было видно — все время проводилось либо в коробке, либо на задании, либо в отключке из-за этого звука. Это стало рутиной — проснутся в коробке, вылезти из нее, договорится с соседом или убить его, и в зависимости от этого плясать дальше. Зачистить лестничный пролет, зачистить лифт, починить трубу, залатать брешь, убить зомби, зачистить, пожрать, убить, залатать, убить, убить, починить, убить, убить, убить, пожрать… Убивать приходилось больше всего. Убивать зомби, убивать напарника, собирающегося убить тебя, даровать милость обратившемуся напарнику, с которым зачищали территорию уже несколько раз. Кормили через каждые три задания, и Моррисон сбилась уже где-то на стопятидесятой кормежке. Если каждый день по два задания… То она здесь уже чуть меньше года точно. Слишком много для апокалипсиса. Либо она чертовски везучая, либо удача Мерфи на нее больше не распространяется. В один день она слышит голоса сквозь тьму. Такие родные и знакомые, что не удержавшись, отвечает резко, громко и наобум, потому что хочет еще поспать, и все еще надеется, что это не ее глюки: — Если это синежопый мудак Мерфи, то завались пожалуйста, я тут поспать пытаюсь. — Вэнс?! — совсем не ожидав ответа, Моррисон дергается резко, и остатки сна слетают с ее мозга, — Вэнсель Моррисон, ты что-ли?! — Мерфи? Мать твою, что ты здесь делаешь?! — она бьет рукой, пытаясь открыть чертов ящик. Раньше несколько раз получалось, но в этот раз, похоже, не прокатит. — Черт, мы думали, что ты погибла! Уже два года прошло! Ты знаешь, где мы? — Два года? — в голосе проскакивает отчаяние, — Значит, уже полтора года здесь… — Ты знаешь, где мы? — Нет, — она оттягивает навалившиеся эмоции назад, вглубь себя, возвращая здравый рассудок и желание выбраться из этой дыры, — Никто не знает. Нас просто отправляют зачищать это здание, предварительно вырубив. С тобой кто-нибудь есть еще? Мерфи не успевает ответить — их вновь вырубают этим долбаным звуком, и Вэнс приходит в себя уже в клетке для кормежки, одна из первых. Рядом Док, Уоррен, Десять Штук, Мерфи и синекожая девочка, судя по всему Люси, дочь Мерфи. И как бы Моррисон не хотелось это признавать, она была рада, что не одна застряла в этой дыре, и теперь у нее есть шанс выбраться. Они выбираются и выживают, но Мерфи теперь человек, он заражен, и неспособен противостоять вирусу. Уоррен тоже другая, словно двинулась крышей, все так же заботится о своих, но ведет себя очень странно. И эта дыра, где они были с Красной, с доктором Теллером… Вэнс все это не нравится совсем. В том числе и Люси, жертвующая собой ради отца. И хоть Вэнс знала ее не так долго, как остальные, определенную скорбь она все же чувствует, наблюдая за тем, как горит ее бездыханное тело. Чертов апокалипсис.***
Ньюмерика была мечтой ребят, а не Вэнс. Она вообще скептически относилась ко всему подобному, поэтому и не спешила идти за ними, особенно после того что узнала об этой Черной Радуге, и пропажи Уоррен. Поэтому, нехотя попрощавшись с Доком, Десять Штук и Мерфи, с которым, наконец, нашла общий язык, Вэнс ушла. Две недели скитаний привели ее к группе говорящих, во главе с Эдди Карвер, которую Вэнс успела похоронить давно, и говорящего Данте, за которым охотились люди. Новости не радовали — взрыв в Алтуре, ненависть Романа Эстаса к говорящим (вспомнив этого индивида, Моррисон ощутимо вздрогнула — все-таки, несмотря на слова Мерфи, кто-то из Зоны выжил), распространяющаяся ненависть ко всем мертвым. И снова в ней заговорил этот голос гуманизма, появившийся сразу после ядерных взрывов. И снова Вэнсель Моррисон полезла в самое пекло, несмотря на прошлые слова. Активным действиям Эдди, она предпочла компанию Мерфи и кучки говорящих в Лимбо. Они были отличной компанией для того чтобы напиться в хлам, отметить двадцать девять лет, и наконец оторваться по полной. А еще послушать, что говорят выжившие, что думают, и начать подрывную деятельность против Эстаса, которого она помнила слишком хорошо, и не сомневалась, что тот помнит и ее. Зачем ей все это, Вэнс не знала. Просто чуйка говорила, что где-то там Уоррен, Док, Десять Штук и Гражданин Z, влезшие по уши в это дерьмо. Они справятся, конечно, не без проблем — всегда справлялись, но черт возьми, если она может убрать хотя бы парочку из грядущих препятствий на корню, Моррисон это сделает. Благое дело, и все такое… Заявившись в Лимбо после очередного кросса по пересеченной местности от калифорнийских зомби-туристов, Моррисон едва не поперхнулась воздухом — знакомая компания тусовалась в пустом помещении, распивая алкоголь в компании говорящих, и среди них была Джордж. Повзрослевшая, в кожаном плаще, с короткой стрижкой, и даже если она и узнала в Вэнс Кристин, то не подала виду. А Вэнс и не стала навязываться. — Я Джорджия Сент-Клэр, — Вэнс ответно пожала руку Джордж, — Рада знакомству, Мисс Моррисон. — Просто Вэнс, — она очаровательно улыбнулась — так, как позволяло уставшее грязное лицо, — Это взаимно. Затем был Данте, смерть Марджори, Десять Штук, оказавшийся без руки, и очередные приключения. Но теперь у нее была более веская причина влезть в это дерьмо, чем чувство долга перед Уоррен — в этом была замешана ее младшая сестра.***
До апокалипсиса все было иначе — Джордж была взбалмошной девчонкой-бунтаркой, находящей приключения в любой момент, а Кристин спокойной и рассудительной девушкой, рассекающей на костылях. Сейчас же они поменялись ролями — серьезная Джордж смешила Вэнс. А их философские препирательства становились обыденностью — младшая заливала про демократию и равенство между живыми и мертвыми, а старшая лишь иронизировала на этот счет и крыла матом гребаную демократию, которая привела к апокалипсису. Было странно наблюдать за повзрослевшей малышкой Джорджи — та сдерживалась, говорила спокойно, рассуждала и философствовала, доказывала свою точку зрения аргументами. Истинный политик. А Вэнс лишь выплескивала из себя чернушные шутки, агрессивила больше обычного и материлась как сапожник, проклиная род людской и все человечество в принципе. Забавляло еще и то, как Джордж наблюдала за общением с мертвыми. Прям целая карикатура получилась: Мерфи и Вэнс подходили к зомбаку, кружились вокруг, словно волки над раненым зайцем, параллельно дискутировали насчет биографии восставшего мертвеца и его запах изо рта. У Вэнс, кстати, получалось лучше, чем у бывшего (или нет?) зомби-мессии. Завод по производству печенья, с поварами-говорящими, которых отправили в Лимбо. Секретный ингредиент в муке с фермы, который явно был не мозговым веществом — чем-то иным, что будило говорящих. Запах мозгов за столько лет Вэнс научилась различать лучше всего. Все это казалось таким смешным, черт возьми. На дворе апокалипсис, люди пытаются выжить, и кто-то (если говорить точнее — Роман Эстас, в этом Моррисон все больше уверялась) строит козни против остатков ранее царствующей цивилизации. По мнению Вэнс, это такая мелочь — живой ты человек, или мертвый говорящий — все равно все рано или поздно будут гнить в или на земле. Она отделилась от группы на ферме, решив проследить за двумя говорящими, показавшимися ей странными — ребята ругались, но отпустили. Эта парочка напала на того парня Финна, вели себя странно, и следили за ними еще с пекарни. А тот факт, что они прибежали в Альтуру, и их спокойно пропустили, говорило больше, чем слова — Роман Эстас причастен к происходящему теперь однозначно, и Вэнс стоило разобраться в этом, понять, чего он хочет, раньше чем Джордж, хотя бы потому, что она все еще была жива, в отличии от самой Вэнс. Если ее сердце все еще и билось, то явно медленнее человеческого. Она прокралась на территорию за день до выборов и очередного голосования, и спокойно двинулась по коридорам, надеясь, что чуйка ее не подведет. Из сказанного в группе, Моррисон сделала вывод, что в Альтуре народа много, но коридоры сейчас были пусты — возможно, большинство просто боялось. Редкие люди, встречаемые по пути, либо испуганно оглядывались, либо держались уверенно, искренне веря, что кусок металла на бедре и горстка свинцовых пуль в кармане спасет их. Чуйка, к слову, не подвела. Она встретила ту говорящую в маске на пол лица, обжимающуюся с Эстасом и параллельно обсуждающих плененных Джордж и Уоррен. Какого черта последние двое тут делали, было непонятно, но было грех не подслушать. Информация всегда была на вес золота. Они говорили, и говорили много. О сбежавших говорящих, о лагере Пацифик, рядом с которым был лагерь говорящих. О Мерфи и вакцине, которую почти создала Сан Мэй. А потом они засосались, и Вэнс захотелось блевануть. Целоваться с живым — это куда ни шло. Но живому с мертвым… Эстас либо извращенец, либо у него крыша поехала. Еще их поебушек тут не хватало. Она случайно задела стену своей секирой-арматурой, чем привлекла внимание, и не став прятаться, скинула капюшон и подперла плечом стену, ухмыляясь. — О, Роман, это та говорящая с фермы, — говорящая в маске, наконец, сделала шаг в сторону от Эстаса, и кровожадно ухмыльнулась, — Странно, что она еще не обратилась. — Пандора, это не говорящая, — ошарашенно просипел Эстас, — Это Кристин Сент-Клэр. — Давно не виделись, Эстас. Смотрю, завел себе мертвую подружку? — издевательски бросила Вэнс. Что бы не задумала ее малышка Джорджи, сейчас ей нужно время, которое она вполне способна ей дать, — Четыре года прошло с Зоны, и я давно уже не Кристин. — Так ты сестренка милой Джордж, — мерзко пропела Пандора, и Моррисон скривилась. Противный голос резал уши, — Как это мило. — Я думал, ты погибла тогда. Почему ты бежала из Зоны, Кристин? — Ты когда-нибудь ощущал себя лабораторной крысой? Когда в тебя втыкают сотни игл, выкачивают кровь литрами, что ты теряешь сознание? Тебя выставляют как надежду избранных людей, большинство из которых и жизни-то недостойно. И ты каждый день видишь их наглые и довольные жизнью рожи, понимая, что многие простые люди, достойные спокойной жизни, выживают, голодают и умирают где-то на материке. Это называется совесть, Эстас, и именно этого у тебя нет. — Не тебе быть голосом совести, сестрица Джордж, — Пандора подошла ближе, провела кончиками пальцев по скуле Вэнсель, — Ты себя видела? Тебе под тридцать, у тебя седые волосы и взгляд убийцы. Твое сердце едва бьется, и ты думаешь, что говоришь от лица живых и говорящих, считая себя человеком. Но ты ни то, и не другое. Ты сама не знаешь, чего хочешь от своего существования, я права? Джордж ведь даже не знает, что ты жива… — Слушайте, а мне вот интересно, — Вэнс перебила говорящую. Слушать о сестре от такой суки, как Пандора, не хотелось вообще. Натуральная стерва, — Ваши отношения можно считать некрофилией? — Взять ее! Поймать живой! Под этот истеричный рев, Вэнс побежала прочь. Не хотелось признавать, что Пандора задела ее за живое. Если она выживет сегодня, она обязательно расскажет сестре правду о себе. А дальше — будь что будет. Сейчас выигранного времени для сестры и Уоррен должно было хватить, чтобы они там не задумали.***
Результаты голосования были объявлены пару секунд назад. Сидящая наверху лестницы Вэнс с улыбкой наблюдала за радостными лицами живых и говорящих, голосовавших за новый мир, куда их поведет Джордж, и чертовски гордилась сестрой. Может, демократия и равенство не так уж и плохи на самом деле? А все из-за чертового лития, питающего всю Алтуру, Эстаса с его паранойей и нежеланием делиться с мертвыми. Этот маленький остров безопасности мог самоуничтожиться из-за простого человеческого эгоизма. — И когда ты собиралась сказать? — Моррисон непонимающе взглянула на севшую рядом Роберту, — Джордж твоя сестра, я права? — И как вы?.. — Уоррен пожала плечами, улыбнувшись, и Вэнс поняла. Все просто — своими действиями она выдала себя. Да и Гражданин Z, наверняка нашел запись того разговора с Эстасом, — Кристин Сент-Клэр мертва уже восемь лет. Зачем давить на больное? — Я вроде не маленькая, может, позволишь решать мне самой? Обернувшись, позади них стояла улыбающаяся Джордж. Вэнс внутри тряслась от иррационального страха — только бы не отказалась от нее. Глупо, конечно, боятся этого — малышка Джорджи спасла сотни говорящих сегодня. Но что насчет самой Вэнс… Она не успела додумать. Девушка, сделавшая так много для людей и говорящих, обнимала едва живую сестру, которую восемь лет считала мертвой, и та обняла ее в ответ. Им предстоит многое: восстановить Алтуру, наладить производство печенья и вакцины, продолжать попытки сохранить остатки наследия ушедшего мира, выстроить новую страну из остатков старой, избавится от страха и недоверия. Впереди было лишь светлое будущее Ньюмерики, остатки Зоны, много Зомби. И со всем этим дерьмом они справятся так же, как и все восемь лет до этого. Только не поодиночке, а вместе. Потому что они одна большая семья — не без разногласий, подколов, споров и лишнего косячка зомбо-травки из бороды Дока. А еще они обдолбанные гуманисты, и это, оказывается, чертовски круто во время апокалипсиса.