I wanna flow with you over holy water. I wanna crawl into all your secret corners. I wanna brace myself. We go heavy harder. We go heavy harder, heavy… I wanna lose myself in you. Wanna lose myself in you. You, I… Before you fade to blue. Roniit — Fade to Blue
***
Если бы Тони попросили сказать, к какому из четырёх типов привязанности он себя относит, будем честны, он бы не ответил на этот вопрос, переведя всё в шутку. И это при условии, что ему нравится человек. Однако если задуматься, то даже не надо куда-то углубляться или что-то детально рассматривать под лупой, чтобы понять, к какому именно типу он принадлежал. Его детство не было счастливым. Именно поэтому Тони не нравилось его вспоминать. И даже факт того, что, став старше и мудрее, он понял причины столь холодного и отстранённого поведения отца, никак не умолял ту злость, досаду и раздражение, что смешивались в нём в страшный ураган. Воспоминания о детстве были расплывчатыми, однако это не мешало Старку каждый раз видеть перед собой разочарованный взгляд и гневное выражение лица отца, как только он возвращался в детские годы. Его отец был не просто строгим родителем. Говард был холодным и закрытым, вечно недоволен им, его поступками, поведением и достижениями. Именно поэтому Тони чувствовал, что он не получит и толики похвалы, что бы он ни сделал. Их отношения и так были отстранёнными, а, когда в семилетнем возрасте Тони осознал, что все попытки достучаться до отца и получить его одобрение на самом деле бесполезны, он не только бросил это гиблое дело, но и понял, что люди те ещё мерзкие существа. И даже искренняя забота и любовь его матери не помогли ему избавиться от этих мыслей. Он всё время боялся, что в любой момент её отношение поменяется, и тогда она, как и отец, взглянет на него этим неприятным взглядом. Боясь этого, Тони просто решил нанести удар первым. Это были превентивные меры. И его и так непростые отношения с матерью усугубились, в течение некоторого периода времени дойдя до точки невозврата. В один момент своих юношеских лет Тони осознал, что между ним и его родителями выросла крепкая и толстая стена. Прямо как он и хотел когда-то в детстве. Однако это не значило, что он чувствовал себя счастливым. Впрочем, особо расстроенным он себя также не ощущал. Он просто испытывал опустошение и слабость, от которых хотелось избавиться, вывести из-под кожи, как чернильные пятна на белой ткани. Но, чтобы он ни делал, чтобы ни говорил, они всё ещё оставались в его костях, в его молекулах и атомах даже сейчас, по прошествии нескольких десятилетий. И только когда на горизонте появилась несравненная Вирджиния Поттс, которая покорила Тони своим серьёзным отношением к работе и людям, у которой настолько большой запас терпения и нервов, что она не ушла после недели работы на него, после всех его раздражающих и эгоистичных выходок, после его максимальных проёбов, и которая просто выглядела сногсшибательно, мужчина понял, что он хотел бы провести все последующие годы бок о бок именно с этой женщиной. Но прежде чем они окончательно сошлись, прошло несколько лет, потому что Пеппер, несмотря на то как сильно он ей нравился, не поддавалась ему, оставаясь верной своим обязанностям, а сам же Тони слишком ценил её в качестве своей помощницы, чтобы переступить грань. Всё изменили три месяца в плену. Этот период его жизни был одним из самых худших, но именно благодаря ему у Тони открылись глаза на многие вещи. Только после него он понял, что происходит не только вокруг него, но и внутри него самого. После всего он наконец-то сошёлся с Пеппер, и тогда Тони осознал, что действительно счастлив. Он наконец-то понял значение слов «семья» и «любовь». И он осознал, что благодаря Пеппер начал меняться в лучшую сторону. Эта женщина, бесспорно, покорила его. Он чувствовал, что, кажется, впервые в жизни был влюблён. Но влюблённость — это не любовь. Их обоих хватило всего на несколько лет, а потом вся страсть сошла на нет. Просто в один момент Тони вдруг проснулся и осознал, что предложение руки и сердца уже не вызывает в нём так много эмоций, хотя ещё совсем недавно он был несомненно счастлив от мысли, что в скором времени Пеппер будет только его. Что-то в его отношениях с Вирджинией шло не так, а от того Тони ощущал непосредственную вину за всё это. И Питер Паркер, который до недавнего времени в его мыслях был лишь призрачной фигурой с сияющими глазами и невероятной силой, вдруг в реальности предстал перед глазами Старка во всей своей красе, раскрыл себя с совершенно неожиданных сторон и каким-то непостижимым образом проник не только в жизнь Тони, но и в его сердце. То, что Старк влюбился в Питера, стало даже для него самого чем-то неожиданным. И, как он думал, впервые в жизни он делает всё, чтобы защитить человека от самого себя. Дорогая Пеппер, которая начала путь его исцеления, благодаря которой он теперь не был таким придурком и мудаком, не смогла завершить его лечение. Несмотря на все её тщетные попытки, в его сердце и разуме всё ещё были потаённые места, которые он ни за что и никогда не стал бы открывать женщине. Но с Питером Паркером дела обстояли совершенно иначе. Этот парень мог заставить упрямого эгоистичного гения сдаться и передумать только одним своим взглядом карих глаз. Только одной своей улыбкой он мог заставить Тони почувствовать тепло в груди, несмотря на все невзгоды, что появлялись перед ним. Только одним своим голосом он окутывал мужчину теплом, точно мягкий плед, и дарил спокойствие и умиротворённость, отгоняя все ужасные мысли в тёмный угол его сознания. Питер Паркер был невероятным. Таким простым и таким загадочным в одно и то же время, что это невольно сводило с ума. Это так завораживало, настолько поглощало, что ты не только не замечал этого, но и в какой-то момент просто понимал, что точка невозврата была уже давно пройдена тобой и пути назад просто не существовало. И самым необъяснимым был тот факт, что никто не мог назвать что-то конкретное, чем так западал этот парень в душу. Он был милым, добрым, по большей части жизнерадостным, почти всегда ответственно подходил к делу и резво относился к справедливости. Может, этим набором качеств он не напоминал вдруг ожившего принца на белом коне? Или тех самых клишированных супергероев из так любимых школьниками и подростками комиксов? Тони не знал. Однако он был уверен только в двух вещах: во-первых, Питер был человеком, которого тяжело встретить даже среди ста тысяч. А во-вторых, Тони не смог бы прожить долго, не видя в своём поле зрения паучка и не зная, как у него обстоят дела. Он искренне желал парню всего самого лучшего, а таких людей в его списке было даже меньше десяти. И Паркер каким-то непонятным образом занял лидирующую позицию в нём, почти ничего не делая, кроме как время от времени появляясь перед ним и заводя совершенно обыденные беседы. Это были настолько обычные действия, что по сути дела любой мог бы оказаться на месте Питера. Вот только это было абсолютной ложью, потому что никого похожего на Паркера больше не существо в этом мире, а даже если бы такой человек и был, то он бы всё равно чем-то да отличался от парня. Питер Паркер по своей природе был просто прекрасен, и Тони не могло не зацепить это. Он не мог отвести взгляд от этого обжигающего ярко света, как бы ни пытался. Питер не заменил Пеппер, что была его лучиком в тёмном царстве. Нет. Он стал маяком, что не только освещал ему путь в кромешной ночи, но и показывал верный ориентир. Только благодаря Питеру Тони точно мог сказать, к чему именно он стремился и какова была его конечная цель. И в какой-то момент сам Паркер стал этой целью. Нет, конечно, не целью для захвата. Просто теперь цель Тони — сделать жизнь парня максимально счастливой, насколько это вообще возможно для человека, чья жизнь — это почти один сплошной хаос, несмотря на вроде как полностью расписанный по плану день и опасные ситуации на каждом шагу. Итак, если всё обобщить, то в жизни Тони, сломанного ещё в детстве, было только два человека, что поспособствовали его исцелению: Пеппер и Питер. И если первая помогла избавиться лишь от поверхностных ран, благодаря которой он перестал вести себя, как последняя скотина, то второй не только залечил всё остальное, но и буквально вдохнул в него жизнь. Питер Паркер стал его путеводной звездой, первым и последним ориентиром, смыслом жизни. И от того так больно было узнать, что Питер исчез. Просто в один миг растворился в воздухе, исчез со всех экранов, ничего не оставив после себя. А ведь всего пару дней назад они созванивались и обсуждали планы. На выходных к нему даже хотела заскочить Наташа. И после бы Тони обязательно услышал, как тяжело Питеру пришлось, потому что надо было наплести двум, совершенно ничего не знающим друзьям правдоподобную историю, чтобы он и Нед могли преспокойно потусоваться с Романофф эти два дня, но при этом случайно не пересечься с кем-то из знакомых и, упаси Боже, не наткнуться на кого-то из папарацци, иначе их мирная жизнь в университете мгновенно бы закончилась. Потом бы Питер обязательно рассказал о нескольких неловких ситуациях, что произошли с ними, пока они гуляли все вместе. Тони был уверен, что они обязательно где-нибудь по пути пересекутся с Мишель и их трио превратится в квартет. В любом случае парень сначала пожалуется на своих друзей и Нат, а после будет рассказывать, как всё же замечательно они провели эти дни. И всего этого не случилось. Все планы, что были построены, просто рухнули в один миг, будто по щелчку пальцев. Тони после осознания новости почувствовал, как из него выбили весь воздух и перерезали все нити, так что он был готов осесть на пол, так плохо ему было. Его чёртова фантазия была настолько хороша, что за несколько секунд успела подбросить как минимум десять вариантов развития событий и того, в каком сейчас состоянии находится парень. И то, что он был жив, ни разу не промелькнуло в его голове. Кажется, он ещё никогда не чувствовал себя так ужасно и паршиво, кроме как в те моменты, когда на его глазах «умерла» Пеппер и когда Питер рассыпался на его руках. Однако, сравнивая эти ситуации, Тони лишь ухудшал своё состояние, невольно паникуя и только зная, что он должен быть там, где Питер был в последний раз. Новость об исчезновении того единственного, о ком он настолько сильно заботился, что порой даже не учитывал мнение человека, что в порыве паники терял способность рационально мыслить, что мог разозлиться и накричать из-за банального волнения, кому желал счастья так сильно, что полностью забывал о самом себе, не обращая внимания на то, как он будет чувствовать себя в конце, оставила в нём лишь чувство опустошения и беспомощности. Такой яркой и всепоглощающей, что хотелось причинить себе боль, лишь бы доказать, что это всё кошмар. Однако этот сон был так ужасно реален, что мозг просто отвергал всю ложь. Никакое самовнушение не работало. Оставалось только поверить, что всё это действительно происходит на самом деле. И, увидев спустя почти полтора года Питера, который выглядит совершенно здоровым и таким живым, Тони почувствовал столько всего и сразу, что из этого цунами эмоций он не мог разобрать что-то конкретное, кроме шока и невероятного облегчения. Ему хотелось подбежать и прикоснуться к парню, чтобы убедиться, что это не очередной сон или галлюцинация, но пожирающий его страх, что всё это очередная липа, остановил его, заставил застыть на месте и лишь смотреть. Смотреть. И не понимать, сошёл ли он с ума или это происходит на самом деле. Руки, как и ноги, стали такими ватными, что кружка с кофе невольно выскользнула и разбилась о пол, приводя в чувства. К счастью, он каким-то образом всё ещё остался стоять. Однако его это сейчас совершенно не заботило. Перед глазами — один лишь Питер, а внутри — жгучий огонь решимости удостовериться, что человек перед ним на самом деле живое существо. Однако выражение лица парня медленно, но верно погасило это пламя. Кажется, он впервые видел это выражение на лице Питера. Это настолько шокировало, что хотелось убиться прямо на месте. — Этого не может быть, — начал бормотать Тони, прикрыв глаза. — Это просто иллюзия. Ты бы никогда не стал на меня так смотреть, — пытался убедить сам себя мужчина, но почему-то это никак не получалось. Может потому, что происходящее сейчас было совершенно заслуженно? Потому что именно он был виновен в исчезновении Питера? Потому что именно он не смог уберечь парня от мерзких рук похитителей? А был ли Питер действительно похищен? Честно, он уже ни в чём не был уверен. И если вдруг парень по собственному желанию исчез из их жизни, то… Тони чувствовал, что вина всё ещё полностью лежала на нём. И сейчас казалось, что Питер на самом деле действовал самостоятельно, что с самого начала не было никакого похищение — лишь желание человека избавиться от тяжёлой жизни, которая тянула на самое дно. Ну, потому что не мог похищенный человек не только внезапно объявиться после долгого информационного молчания, но и быть при этом полностью невредимым. Да и это выражение лица красноречиво говорило, как к нему относится человек напротив. Внезапно вина смешалась с отвращением к самому себе, и, чего стало больше, мужчина не мог сказать. Тони овладело сильное желание вытрясти из Питера всю правду. Узнать, что на самом деле произошло в тот роковой день. Хотелось немедленно выбить из него абсолютно всю информацию и плевать, как он бы выглядел при этом со стороны. Однако этот хаотичный поток мыслей прервал резкий вскрик, полный боли, так что это странное и даже в некотором смысле отвратительное желание мгновенно исчезло, сменяясь безумным беспокойством. Глаза сразу нашли Питера и Барнса. Паника настолько овладела им, что рациональных мыслей в голове почти не осталось, и он просто повиновался своим инстинктам. Дальнейшее происходило как в тумане. Тони не понимал происходящее от начала и до самого конца. Он не мог дать чёткого логического объяснения, почему Питер с таким страхом смотрел на него и почему тот вдруг решил убежать от него и Барнса, сломя голову, когда у них были прекрасные отношения. По крайней мере, Тони так считал когда-то. Теперь всё это казалось ложью. Может, Питер и не любил его вовсе? Может, как он изначально и предполагал, это была только влюблённость? — Мы с Брюсом скажем ему, — вдруг послышался голос Наташи, отчего Тони вернулся в реальность, несколько потерянно смотря на подругу первые секунды. Она предупреждающим взглядом глянула на него, будто наперёд зная, что у него на уме. — Тем более его сейчас нельзя оставлять одного. Стив на это кивнул, впрочем, другие тоже никак не выразили свой протест или недовольство, так что Романофф, подав Брюсу знак отойти в угол комнаты, собиралась именно на этом моменте закончить их собрание обо всём, что было так или иначе связано с только что нашедшимся Питером Паркером. Двое друзей отошли в угол комнаты, кажется собираясь обсудить, как лучше всего преподнести новости паучку. Тони чувствовал что-то неладное. Возникало ощущение, что его пытались отстранить из круга общения парня. Однако он и сам понимал, что эта мысль глупа и не имеет права на существования. Собравшиеся вокруг него люди слишком хорошо его знали, а он их, так что они ни в коем случае не стали бы такого делать даже в этой ситуации. Но что-то ему всё же не давало покоя. Какая-то часть его хотела лично пойти к Питеру и передать неутешительные новости. Неужели это будет первый и последний раз, когда они смогут поговорить, после столь долгих и трудных поисков? Сердце от этой мысли неприятно укололо. Наверное, страх вновь потерять Питера и больше его не увидеть подтолкнул его на странный и импульсивный поступок: он резко встал со стула и чуть ли не выбежал из комнаты, стремясь как можно скорее добраться до лаборатории, в которой находился Питер.***
Наташа, тихо разговаривающая с Брюсом, одна из первых заметила самым краем глаза движение Старка. Она перевела взгляд на пустое место, что ещё совсем недавно было занято, а после — на дверь. В её голове мгновенно щёлкнул тумблер и сформировалось совсем неприятное подозрение. Она сразу остановила Беннера и, ничего толком не объяснив ему, поспешила догнать Тони. Его надо было остановить, как можно скорее, чтобы он не совершил какую-нибудь глупость. — Тони, стой, — громко попросила она, когда в поле зрения попала спина друга. Но тот не остановился и даже не замедлился, лишь попытался ускориться, чтобы как можно быстрее добраться до лаборатории. Наташа услышала, что за ней бегут ещё несколько человек. Обернувшись, она заметила Стива и Баки, а за ними двумя — Ванду, Вижена и Клинта. Брюс оказался в конце этой толпы только потому, что у него были не такие хорошие физические данные. — Наташа, что случилось? — громко задал вполне логичный в данной ситуации вопрос Роджерс, однако она не ответила. Лишь отвернулась от них и ускорилась. Даже если она бы рассказала им, они бы не смогли понять, что происходит на душе у Тони. К тому же она не хотела выносить чувства друга на всеобщее обозрение. Почти на двух трети пути Женщина нагнала Старка в несколько прыжков. Надо было отдать должное Тони, что, несмотря на последние полтора года, он все ещё оставался в хорошей физической форме. Как только Романофф поняла, что может остановить мужчину, она внезапно положила руку на левое плечо Старка, сразу крепко сжав его, развернула коллегу к себе лицом, а после левым предплечьем придавила его горло, припирая того к стенке. Послышался глухой звук. Да, она признавала, что обращается с ним не как с другом, а как с дезертиром, но лучше так, чем позволить ему совершить необдуманный поступок, о котором он потом будет сожалеть. Ему и так было достаточно. Кто бы что ни говорил, но Романофф была не очень высокого роста, если её сравнивать с другими членами команды. Однако это совершенно не значило, что никто из команды не боялся этой женщины. Большая часть опасалась её, ведь она была мастером своего дела. Одной из лучших. Старк же был тем человеком, что ненавидел, когда пытались пробраться через его стены, и страстно не желал, оказаться в сетях этой паучихи. — Тони Старк, что ты творишь? — держа за грудки друга, спросила Наташа спокойным и тихим голосом, сохраняя хладнокровие даже в такой ситуации. Наверное, ему был неприятен её напор, потому что тот молча смотрел на неё, потирая место, где должно было находиться сердце. Она ощутила угрызения совести, поэтому несколько ослабила хватку и даже немного отодвинулась назад, понимая, что, возможно, слегка переусердствовала. Точнее не слегка… Наташа подозрительно посмотрела на то место, где должно было находиться сердце. Она же не задела там Тони, верно? Тогда почему оно вдруг заболело? Или это душевная боль? Несмотря на всё, её мысленно заданные вопросы самой себе не облачились в слова и не вышли наружу. Не хотелось ещё сильнее задеть друга. Только не после того, что она уже успела натворить за этот день. Она знала, что сама же напросилась на гнев мужчины совершёнными делами, но её причины были весьма искренними и бескорыстными. Она всего лишь пыталась защитить не только свою семью, но и самого Старка. Тони не должен был узнать об этом сегодня. Да и когда-нибудь в будущем тоже. Они вообще должны были тихо разобраться в деле Питера, проверить его, помочь ему всё вспомнить и только после этого позволить встретиться со Старком. И тогда Тони не стал бы чувствовать себя так паршиво, как сейчас. Она не хотела, чтобы он переживал это. Каково это знать, что твой самый любимый человек забыл о тебе? Каково это понимать, что ты не можешь, как раньше, прикоснуться к дорогому тебе человеку? Обнять его? Сказать, как сильно ты его любишь?.. Романофф знала об этом лишь частично. Хоть та подставная семья, которой она отдавала все силы, лишь бы не вернуться в Красную Комнату и не утащить за собой Лену, стала ей настоящей, Наташа могла хотя бы проявить заботу о них. Сказать, что она волновалась о них, пока до неё не доходило о них ни одной весточки. А Милена могла бы ответить, что она скучает по ней, пока Лена, её младшая, наглая, но столь любимая сестрёнка, не простебала бы её пару раз за разговор, а потом скрытно выразила бы своё беспокойство. Алексей бы опять начал рассказывать очередную историю «из прошлого», но это был лишь показатель того, что у них действительно всё было хорошо. Это была её первая семья. Мстители — вторая. И от того ей было так неприятно, даже паршиво, когда с кем-то из них происходило что-то плохое. Она не смогла защитить свою биологическую мать, и, скорее всего, эта мысль так крепко засела в её голове, что она была готова рискнуть всем, чтобы вернуть две свои любимые семьи. Даже ценой своей жизни. — Наташа, остановись, — попросил Стив, что оказался через несколько секунд рядом с ними. Тони, кажется, наконец-то обратил внимание на коридор, в котором объявилась оставшаяся часть команды. Наташа заметила, как дрогнул его взгляд, однако он его так и не отвёл в сторону. — Что ты хотел устроить? — задала вопрос Наташа, всё же отпуская друга, когда Стив протянул руки, чтобы оттащить её, однако она продолжила смотреть пронзительным взглядом на гения. Женщина ощутила, как медленно начали сдавать собственные нервы, хотя прошло только чуть больше половины дня и ничего сверхэкстремального не произошло. «Это из-за того, что мы не ожидали такого поворот с Питером», — мысленно повторила себе Романофф, прекрасно зная, что нервы сдают у неё совсем не по этой причины. Это дело было личным. Вся эта ситуация касалась дорогих ей людей, а в таком деле рациональность зачастую отключалась, отдавая место чувствам и эмоциям. Наташа была живым человеком, а не запрограммированным роботом. Она не могла щёлкнуть выключатель и переключить рациональность в режим работы. Приходилось справляться собственными силами, как она всегда и делала. — Нат, что, чёрт возьми, происходит? — поинтересовался Клинт, когда оказался по другую сторону от её плеча. Ванда и Беннер с беспокойством смотрел то на неё, то на Тони, не понимая, что здесь творится. — И ты, Тони… Почему ты так резко выбежал из комнаты? Наташа заметила, как напряглись мышцы челюсти Старка, когда тот услышал вопрос и посмотрел на лучника. Стало очевидно, что, скорее всего, ответов они не получат. Не сегодня. Не сейчас, когда состояние мужчины находилось не то что не в лучшем состоянии, оно буквально пребывало в хаосе. А дальше… Романофф не могла сказать, что произошло раньше: появились рыжие искры с характерным звуком бенгальского огня или же Вижен открыл рот, чтобы начать говорить. Казалось, всё произошло одновременно. Она больше инстинктивно обернулась в сторону открывшегося портала, уголком глаз заметив странную одышку Тони. Разве он только что не чувствовал себя нормально? Стрэндж появился в здании неожиданно. И также неожиданно он стремительно подошёл к Тони, забросил себе на плечо одну его руку и, ничего не сказав, исчез в портале. Команде оставалось лишь недоумённо стоять на месте и смотреть в точку, где ещё пару секунд назад был совсем другой пейзаж. Наташа почувствовала тревогу. Казалось, почти все, кроме Ванды и Стива, заметили это, однако, если бы Стрэндж не поддержал Тони, тот бы просто скатился по стеночке на пол, не удержавшись на ногах. Она подозрительно глянула в сторону синтезоида — Боги, как она не любила все эти заумные словечки. Тот посмотрел на неё в ответ, но так ничего и не сказал, лишь закрыл рот. Ощущение, что от неё что-то скрыли, стало лишь сильнее. Внезапную тишину, что образовалась после исчезновения Тони, которого буквально похитил Стрэндж, нарушил звук каблуков, стремительно приближающихся к ним. Через пару секунд из-за поворота появилась взволнованная Вирджиния, что, застыв на месте с удивлённым выражением лица, начала глазами искать явно своего бывшего начальника и такого же бывшего жениха. — Где он? — спросила Поттс, замечая потерянные взгляды команды. Наташа не имела ответа на этот вопрос. Она была уверена, что никто из присутствовавших в этот момент, не имел совершенно никакого понятия, куда Стрэндж забрал Тони. Она быстрым взглядом окинула женщину: та стояла на месте. Её грудь то и дело вздымалась, явно указывая на то, что Пеппер сюда, скорее всего, добиралась в огромной спешке. Возможно, даже бежала. Вирджиния выглядела нервной и встревоженной. Кажется, ей уже было известно, что Тони находился на этой базе. Именно поэтому она так торопилась прибыть сюда, чтобы не дать мужчине пересечься с парнем. Что ж, миссия официально провалена. — Стрэндж только что пришёл за ним и куда-то забрал, — пересказала недавние события Ванда слегка взволнованным голосом. Она явно не ожидала такого поворота событий, впрочем, никто из них не был подготовлен к такому. Романофф краем глаз посмотрела на Максимофф и прекрасно увидела, что та пыталась выглядеть максимально уверенной, не паникующей и спокойной. Однако голос её выдал. Как и чуть дрожащие руки. Вдова надеялась, что Пеппер не заметила этого. Какой бы сильной духом не была Вирджиния, она порой не могла мыслить рационально, если это касалось здоровья Старка — Наташа прекрасно знала об этом. — У нас есть более насущная проблема, — привлек к себе внимание Барнс, так что глаза практически всех собравшихся сфокусировались на нём. — Нам нужно понять, что делать с Питером, — мужчина сложил руки на груди, переводя тяжёлый взгляд со Стива на Романофф, а потом почти сразу на Поттс. Наташа взглянула на Вирджинию, понимая, что её нужно было посвятить в курс дела. А ей и Беннеру надо было как минимум навестить Паркера. Как максимум — показать его спальню и накормить. Его ужасный метаболизм уже давно должен был заставить парня начать чувствовать голод, так что он ни за что бы не смог отказаться от ужина. — Идите к Питеру, — послал их Стив, смотря то на неё, то на Брюса. Роджерс, как обычно, берёт на себя бразды лидера, так что сказанные слова звучат больше как приказ, нежели просьба или что-то ещё. — А мы пока разберёмся здесь со всем. Романофф не оставалось ничего другого, как кивнуть. Она перевела взгляд с друга на Брюса, многозначительно смотря на того и намекая, что им пора выдвигаться. По-видимому, учёный её понял, потому что сразу же начал действовать. — Ну, тогда мы пошли, — сообщил слегка нервничающий Беннер, переводя взгляд на Нат. Она лишь кивнула ему головой, и они, больше не сказав ни слова, покинули остальных. Черная Вдова надеялась, что всё пройдёт без эксцессов. На всём своём пути они так ни разу не обмолвились, хотя, кажется, Брюс так и порывался что-то сказать ей. Однако она знала, что это было совершенно не то, что она хотела услышать. Да и, скорее всего, отвлекло бы её на посторонние мысли, которые сейчас были совсем не к месту. Оставалась одна огромная проблема — в ФБР хранились ДНК Питера. И рано или поздно сотрудники, занимающиеся исследованием его структуры, поймут, что они не похожи ни на какие другие. Следовало немедленно избавиться от чертовой крови и отпечатков пальцев. И если она могла попросить Вижена, чтобы он избавился от всех электронных версий — за неимением Тони другого варианта просто не было — то оставались бумажные носители и сама колба с кровью. Это значило, что ей абсолютно точно придётся проникать в здание ФБР. Видимо, пару часов, а может, и все четыре от её сна будут потрачены на это дело. Что ж, ей было не привыкать. Однако следовало подготовиться к этому делу. — Наташа, всё хорошо? — вдруг задал вопрос Беннер, и только тогда женщина поняла, что они уже дошли до места назначения. Было странно и невероятно, что она настолько погрузилась в свои мысли, что даже абстрагироваться от окружающего мира. Это не было хорошим знаком. Она теряла хватку. Если бы это произошла на одной из миссий… Романофф знала, что смерть была бы одним из лёгких и простых исходов такого её поведения. Чёрная Вдова бросила взгляд на Брюса, пока тот смотрел на неё в ответ. Во всём был виноват именно этот человек, стоящий сейчас прямо перед ней. Именно из-за него она чувствовала себя настолько защищённой, что ослабила всю свою бдительность. Поэтому им ни в коем случае нельзя было находиться в одной команде на миссии. К счастью или нет, но такое случалось крайне редко, а за последние годы и вовсе не было ни одного такого случая. — Всё отлично, — ответила женщина, возвращая взгляд на дверь в лабораторию. Она могла заметить, как внутри Питер сидел на компьютерном стуле, уставившись в потолок и явно над чем-то раздумывая, судя по тому, как он хмурил брови и сжимал губы в тонкую полоску. Казалось, его привычки остались теми же, что и были полтора года назад. Однако Наташа быстро выкинула эти мысли из головы, продолжая уверять себя, что она не должна относиться к человеку в лаборатории снисходительно. Он всё ещё был опасен для команды. Они всё ещё не знали, что с ним произошло. Он всё ещё не восстановил свою память. Ей надо было держать ухо востро, если она только не хотела потом пожалеть, что была слишком невнимательна и необъективна по отношению к этому парню. Что, если таким способом кто-то пытался внести смуту в их команду? Впрочем, — она признавала это — даже сейчас было достаточно одной искры, чтобы они все повздорили друг с другом. И именно поэтому ей надо было быть более бдительной и внимательной. — Пойдём, — спокойным голосом сказала Романофф, открывая дверь и заходя внутрь. Взгляд Питера почти сразу обратился в их сторону.***
То, что они оставили его здесь совсем одного, не взяв с собой, уже о многом говорило парню. Они просто не хотели, чтобы он услышал их разговор. И то, что темой обсуждения был именно он, было слишком очевидно. Ну, ему хотя бы дали немного времени, чтобы побыть одному и обдумать всю ситуацию. Хотя нет, один он как раз таки сейчас и не был: за ним следил искусственным интеллект, из-за чего парень чувствовал себя некомфортно. По сути сделай он что-то не так, и она бы мгновенно доложила о нём, кому надо. Из-за этого он не только ощущал себя неприятно, но и испытывал лёгкое раздражение, которое почему-то не появилось, пока ИИ проводила ему экскурсию. Возможно, всему виной была совершенно другая ситуация, в которой он тогда оказался. Одно он мог сказать точно: избавиться от негативных чувств было сложно, пока мысль о постоянной слежке всё продолжала крутиться в его голове. Неужели живущие здесь люди считали нормальным тот факт, что за ними следят все двадцать четыре часа в сутки на протяжении всей недели? Или, наоборот, это было нормой и это он выделялся своим отношением ко всей этой ситуации? В любом случае он так и не забыл своё подозрение, что он попал в стан врагов. Эта мысль, что недавно внезапно пришла к нему в голову, всё не хотела покидать её, так что ему стоило не только вновь обойти всё здание, чтобы лучше запомнить его план, но и присмотреться к людям, что сейчас окружали и называли его… А кем собственно они ему приходились? Он внезапно осознал, что не мог подобрать такого слова, чтобы правильно описать отношения между ними. Максимально подходящим казалось «начальник». Это если верить словам Наташи, что он работал на них. Однако он на каком-то интуитивном уровне понимал, что это было не совсем так. Здесь что-то было нечисто. Однако, несмотря на появившиеся подозрения, он по большей части испытывал странное расположение почти ко всем, с кем успел сегодня познакомиться, кроме пары личностей. И он этого просто не мог понять. А ещё были эти странные видения… Или же это были проблески его воспоминаний? Он не знал точного ответа, но всё указывало, что это всплывало его прошлое. Однако почти ничего информативного из этих видений он так и не узнал, кроме как того, что ему стоило бы опасаться Старка, и странного статуса Барнса. Последнее особенно смущало его. Захвачен Мстителями? Изменение личности? Любое предположение, построенное на этих данных, означало бы, что люди, которые его забрали, не имеют никаких хороших намерений в его отношении, а от того ощущение, что вокруг одни враги, становилось лишь сильнее. К счастью, они пока не подозревали о его мыслях, так что он мог бы медленно и аккуратно во всём разобраться. Почему-то хотелось надеяться, что этих внезапных вспышек больше не будет. Не то чтобы он не хотел, чтобы к нему вернулись воспоминания… Нет, он этого очень хотел. Вот только шанс того, что воспоминания за собой принесут ему одно лишь разочарование в людях, которые вытащили его из наручников, пугал. Не успел он продумать всё до конца, как возникло ощущение, что за ним следят. Он слишком резко перевёл взгляд с потолка на дверь, мгновенно понимая, что теперь он не один. Парень сиюминутно отметил, что в поведении Беннера и Романофф что-то изменилось. Или это атмосфера вокруг них стала другой? Питер молча наблюдал, как они подходят к нему почти что вплотную, и невольно ощутил, что его зажали в тиски. Неприятный холодок пробежал по шее. Интуиция, нашёптывающая ему, что женщина перед ним опасный человек, ничем не помогала и лишь ухудшала ситуацию. Наташа ему улыбнулась краешком губ, пока Брюс, пристроившись рядом, пытался выдавить доброжелательную улыбку. Смотреть ему в глаза он почему-то не хотел. Что надо сказать в такой ситуации, Питер не имел ни малейшего представления. Однако о чём он точно не будет говорить им, так это о том, что его новые-старые знакомые отсутствовали продолжительное время. Сейчас ему стоило вести себя как можно тише и собирать информацию. И чем больше, тем лучше. — Мы пришли сообщить тебе новости, — проговорил мужчина, откашлявшись, чем и привлёк к себе внимание парня. Тот посмотрел на него заинтересованным взглядом, но так и не уточнил, что это за новости. — Мы обсудили твою ситуацию с остальными и пришли к общему решению, что тебе стоит вернуться на обучение в Мичиганский Институт Технологий, — объяснила ситуацию Наташа, пристально смотря на него, так что Питер сглатывает и отводит взгляд в сторону, не понимая, как стоит реагировать на эту новость. Что ему нужно сказать, чтобы его не стали подозревать? Какие эмоции ему нужно показать? — Ты, кажется, не особо рад, — заметил Беннер, оглядывая его с ног до головы, на что Питер хочет возразить, потому что уехать из этого места и оказаться в кругу студентов намного лучше, чем оставаться тут. И лучше бы они отправили его туда как можно скорее. — Я рад, — признался парень, мгновенно добавляя: — Просто подумал, что мне будет трудно учиться без знаний. Я ведь ничего не помню, — уже тише добавил он, отводя взгляд в сторону, будто потеря памяти — это его вина. Наташа и Брюс переглянулись друг с другом. Питеру показалось , что они мысленно разговаривют друг с другом. Однако такого и быть не могло, верно? — Не волнуйся, так сразу ты туда не отправишься, — взглянув на спутника, подбодрил его Брюс, осторожно похлопывая по плечу и мягко улыбаясь. Питер поймал взгляд собеседника и несколько смущённо улыбнулся в ответ. — Именно, — расслабившись, согласилась женщина и кивнула. — Надо для начала разобраться с официальной частью, чтобы ты смог спокойно вернуться в университет. — Мне надо будет что-то подписать? — поинтересовался Питер, думая, допустят ли они его хотя бы до таких документов. Что они вообще планировали с ним делать? Да и ещё в таком многолюдном месте как институт. — Нет, — улыбаясь, ответила ему Наташа, слова которой сейчас доверия совсем не внушали. — Оставь всё это нам. Тебе для начало надо больше узнать о мире, ты так не думаешь? Что ж, Питер чувствовал противоречия между своими видениями, поведением людей перед ним и тем, что они говорили ему. Он по-настоящему терялся, не зная, чему ему стоило верить в первую очередь, а чему — в последнюю. — Конечно, — согласился парень, кивая и замечая, как Брюс облегчённо выдохнул. Хотелось поинтересоваться, почему он чувствовал себя таким напряжённым в столь вроде бы спокойной обстановке, но, конечно, этот вопрос вслух он не задал. Он просто сделал вид, что не заметил этого. — Раз ты на некоторое время задержишься здесь, стоит тебе выделить комнату, — задумчивым тоном проговорил Беннер, переводя взгляд с парня на Наташу. — Что думаешь? — Я покажу её, — вот какой ответ услышал Питер, надеясь, что там не будет стоять камер. Их же не поставили в спальни, верно? Иначе бы это очень осложнило ему жизнь. — Идём.***
Они шли по длинному светлому коридору, так что почти каждый их шаг отскакивал от стен, отчего становилось слышно эхо. Питер вновь ощутил это неприятное чувство, будто весь остальной мир вокруг них вымер. Он не знал, кто спроектировал это здание, но ему очень хотелось его увидеть, чтобы рассказать, насколько «отличной» идеей было совмещать длинные белые коридоры с высокими стенами и окнами в пол. На самом деле просто ужасной идеей. И это было не единственным, что его смущало. Даже тот факт, что Наташа шла впереди него, а Брюс — сзади, делал ситуацию из дискомфортной, весьма неприятной. Было чувство, что его вели на плаху, где в скором времени его лишат жизни. До комнаты, которую ему выделили на некоторое время, они шли в чуть напряжённой тишине, однако, кажется, Романофф это ничуть не смутило, а Брюс стойко делал вид, что всё происходящее у них в порядке вещей. Питер ощущал, нормой здесь и не пахнет. Да и о какой норме может идти речь, когда говоришь о людях, что не один и не два раза находились на краю смерти? Даже он, не имея воспоминания и знаний об этом мире, мог включить мозг и понять, что люди, на территорию которых он попал, были далеки от такого понятия как «обычный». Это было тем, в чём он был уверен на все сто процентов. Вот только он не мог подобрать слова, чтобы правильно описать своих конвоиров. Они были… Серыми. Он не знал, почему они решили вытащить его из лап ФБР, но словам женщины он, честно, сейчас особо не верил. Может, в начале они и казались больно похожими на правду, но теперь… Он чувствовал, что с человеком, что работал лишь из укрытия, на кого не был обращён взгляд общественности, кто занимался по большей частью посредственной работой и которого легко можно было заменить, так не обращаются. Они буквально предоставили ему доступ на свою базу — он мог сказать, что это она и была — а это уже о многом могло сказать. Они его не проверяли, просто забрали и привезли сюда, будто это было в порядке вещей. Будто было нормально, что он мог спокойно гулять по зданию, в тех частях, куда он по сути дела не должен был иметь доступа. Хотя тут надо было сделать примечание, что ИИ всё равно не впустила его в некоторые особо важные помещения. С самого начало было столько странностей, столько несостыковок, что парень не понимал, кому он мог доверять. В конце концов, мог ли он доверять самому себе? Он ощущал себя совершенно потерянным и прекрасно понимал, что ему не сможет никто помочь, кроме самого себя. В пору было бы рассмеяться от отчаяния. Он совершенно не знал, как выпутаться из этого порочного круга, ведь, чтобы избавиться от этого, он должен был всё вспомнить… Но что, если эти видения больше не появятся перед ним? Что ему делать тогда? Просто отпустить ситуацию и начать жить заново? Однако даже сейчас он мог с уверенностью сказать, что до тех пор, пока он не узнаёт всё о своём прошлом сам, а не так чтобы ему всё предоставили на блюдечке с голубой каёмочкой, он не сможет спокойно жить. Он чувствовал, что если люди вокруг него, утверждающие, будто прекрасно знают его — в это Питер также верил с огромным трудом — продолжат и дальше рассказывать о его жизни, то он мог в один прекрасный момент пойти по тому пути, что указали именно они, а не он сам прожил. Он не хотел, что бы им управляли, но то, как они с ним поступали последние несколько часов, ощущалось именно так. Однако он и словом не обмолвился об этом. Даже крошечный шанс, что люди вокруг него не друзья, а враги, отрезвлял и запечатывал рот на замок, так что все свои подозрения он оставлял при себе. Любая его ошибка, любая оговорка могла привести к весьма плачевным последствиям. Уже одной Романофф хватало с лихвой, чтобы он время от времени чувствовал её пронзительный острый взгляд и понимал, она тут хищник, а он её жертва. И никак иначе. А то, что он чувствовал опасность от Старка и Барнса, только ещё больше нервировало его. Честно, в какой-то прекрасный момент, после первого неудачного побега, он вновь хотел попытаться сделать это. Люди, прибывшие на базу, хоть и выглядели весьма приятно и вроде как пытались расположить его к себе, но Питер инстинктивно ощущал их силу и опасность, витавшую вокруг них, так что приятное впечатление портилось аурой, исходящей от них. Они остановились у одной из дверей в спальном отсеке. Именно так женщина и назвала очередной коридор, похожий на несколько других, что они проходили недавно, разве что в этом рядом с дверями в другие помещения не было огромных окон, да и сами двери были деревянные. Когда Романофф подошла к одной из таких похожих друг на друга дверей — Питер мысленно сделал заметку, что его дверь вторая с той стороны, где находились лаборатории — и открыла её, парень несколько удивлённо оглянул спальню. Она выглядела приятной и чистой, но странно мёртвой. А ещё он отметил, что двери были всё-таки не деревянные. — Это твоя комната на первое время, — сообщила ему женщина, отходя в сторону и тем самым пропуская внутрь. Её изучающий взгляд не отпускал его, внимательно следя за каждым его действие, за каждым его движением, от чего хотелось застыть на месте и притвориться каменным изваянием. — Спасибо, что проводили, — поблагодарил парень, не двигаясь. Он молча осматривал комнату, не собираясь входить или к чему-либо прикасаться. — Может оставить тут свои вещи, — проговорил мужчина, не сразу понимая, какую глупость сморозил из-за волнения. — Которых у меня нет, — закончил предложение мужчины Питер, отчего последний ощутил смущение. Парень на это лишь слабо улыбнулся, давая понять, что не обижался на Беннера. — В шкафу есть немного одежды, — сказала Романофф, когда поняла, что молчание затянулось, а атмосфера не становилась лучше. Она окинула парня с ног до головы, кивнула своим мыслям, а потом вынесла вердикт: — Вроде там есть твой размерчик. После этих предложений Питер только больше насторожился. Возможно, его инстинкты дали сбой? Возможно, это нормально, что тут в каждой спальне есть какой-то набор одежды? Однако Питер чувствовал во всём этом что-то странное, чему не мог дать нормальное объяснение. Стоило подумать об этом чуть позже. Неловкий диалог между ними только продолжал становиться ещё более неловким. Питеру показалось, что даже Наташа, с которой он был знаком недолгое время, но которая уже показала себя, как человека, что тяжело чем-то смутить, почувствовала себя не в своей тарелке. Тишина в коридоре только сильнее затягивалась, отчего Беннер начал нервничать, теребя край одежды. Питер невольно поразился, как сильно отличались Беннер и Романофф между собой, но при всё при этом они были коллегами, что доверяли друг другу и могли положиться друг на друга. Внезапно раздался звук, который нарушил тишину и тем самым позволил завязать диалог на новую тему. Наташа с некоторой мягкостью во взгляде взглянула на него, а Беннер лишь по-доброму усмехнулся. — Кажется, время ужинать, — прокомментировала ситуацию женщина, переводя взгляд с парня на окно, где солнце уже клонилось к горизонту. Ещё полчаса — наступит ночь. — Как думаешь, если попросить Стива или Ванду с Виженом, кто-нибудь из них согласиться приготовить общий стол? — спросил Беннер, когда Наташа вышла из комнаты, а Питер закрыл за ней. Они шли по тому же пути, по которому пришли сюда, а учитывая, что ту часть здания Питер успел обследовать почти полностью, не считая, конечно, нескольких мест, в которые его попросту не пустила ПЯТНИЦА, он мог предположить, что они возвращались в гостиную, в которой была ещё и кухня со столовой. — Наш совместный ужин был давно, ты и сам прекрасно знаешь об этом, так что не думаю, что кто-нибудь откажет тебе в этом, — пожала плечами Вдова, будто рассуждала о погоде, а не затрагивала причину, почему между почти всеми ними были такие натянутые отношения. Наташа краем глаза поглядывала на парня, что шёл слева от неё и справа от Беннера, будто проверяя его реакцию на свои слова. Питеру хотелось повести плечом от пристального взгляда женщины, но он стойко перенёс его, сдержав это желание. Он не сказал Вдове, что ему неприятно её внимание. Брюс и Наташа проложили разговаривать, но теперь весь их разговор происходил на какие-то отвлечённые темы, так что Питеру буквально открытым текстом говорили, что ему не стоит лезть, куда не просят. Через пару минут парень наконец-то узнал коридор, по которому они шли, а ещё через несколько секунд в его голове был уже намечен маршрут к гостиной. Пока они шли к намеченной цели, Питер мысленно проверял себя и свою память. Около самих дверей они задержались буквально на пару минут, потом что Брюс и Наташа так и не закончили свой разговор, а продолжать его в присутствии других своих коллег, они, кажется, не хотели. А его они держали сейчас за пустое место. Класс. Он тихо стоял на месте, не собираясь тревожить своих надсмотрщиков, считая, что у него пока есть время, чтобы обдумать дальнейший план действий. Однако и этого ему не дали сделать: Наташа, не предупредив, открыла дверь в гостиную, а Брюс, внезапно посмотревший на него, лишь напугал своим поведением. — Ты же не откажешься от ужина, верно? — спросил он и так мило и дружелюбно улыбается, что у парня пробежали мурашки по коже, а сам он застыл на пару секунд. Он больше рефлекторно, нежели действительно осмысленно кивнул, только потом осознавая, что сделал. Ну, на самом деле он чертовски хотел есть. Он не был уверен, ел ли с утра, но что касалось обеда, то он остался однозначно голодным — он не считал те сэндвичи за еду, потому что они совсем не утолили его голод — а солнце уже клонилось к горизонту, так что было несколько удивительно, что его живот не поднял бунт. Как только они оказались внутри, Питер понял, что они были не одни. Тут собрались как те, с кем его уже успели познакомить, так и пару лиц, которых он видел впервые. Он напрягся, понимая, что численное преимущество было однозначно не на его стороне. И если он мог попытаться сбежать от Беннера и Романофф, хотя по большей части был уверен в своём провале, то здесь не было даже единичного шанса, что у него что-то получится. Ему следует на некоторое время усыпить их бдительность. Ну, или большую их часть. Пока они шли к диванам, Питер заметил, что не хватало того самого человека, из-за которого в его груди возникал животный страх. Он осторожно оглядел темнокожего мужчину, что легко и приятно улыбнулся ему. Кажется, тому было около сорока-сорока пяти лет. Он не мог назвать ни одной отличительной черты, которая цепляла глаз. Он казался совершенно обычным, не считая, возможно, того, как он держался. Потом он перевёл взгляд на незнакомку. Блондинка или рыжая, он не мог точно назвать цвет волос женщины из-за бликов солнца. Казалось, это было что-то среднее. Небольшая элегантная улыбка, адресованная в его сторону, вызывала странное чувство в груди, которое он не мог описать. Она держалась уверенно и гордо, одетая в светлый деловой костюм, так что она была буквально одной из первых, кто привлекал внимание в этой комнате. Он заметил, как сжалась одна из её рук в кулак, так что пальцы начали слегка белеть, пока она продолжала ему мило улыбаться. Почему-то смотреть ей в глаза он не захотел, хотя, наверное, надо было. Переборов себя, он всё-таки взглянул ей в глаза, но там было только что-то светлое. Питер перевёл взгляд ниже, на колени, однако обе руки её спокойно лежали на ногах. Неужели ему привиделось? Ладно, это всё равно не было чем-то важным. Романофф хлопнула рядом с собой, предлагая ему сесть рядом, хотя он бы предпочёл сесть рядом с Беннером. Тот внушал ему чуточку больше доверия, потому что не заставлял его ощущать опасность, однако он уже сел отдельно от всех в кресло. Питер не высказал свои мысли вслух, молча принимая предложение женщины и садясь между ней и Роджерсом. Он ощутил странное напряжение в воздухе и пристальное внимание к собственной персоне, отчего хотелось скрыться где-нибудь в безлюдном месте. Даже в той самой комнате, что ему выделили, несмотря на то что его могли запросто запереть там и больше не выпускать оттуда. — Так вы говорили об ужине? — то и дело поглядывая на Питера, поинтересовалась Максимофф, обращаясь к их троице, что только что прибыла. — Подумал, раз мы давно так не собирались, то может устроить что-то вроде семейного ужина? — пожал плечами Беннер, выглядя задумчивым и несколько смущённым. — По-моему, это превосходная идея, — ответил Вижен, не особо меняясь в лице. Интересно, он хоть когда-нибудь улыбается? — Мы этим займёмся, но не откажемся от любой помощи, — добавил мужчина, вставая с дивана и подавая руку Максимов, которую она с благодарностью и улыбкой приняла. Они вдвоём направились на кухню, что находилась рядом, что-то тихо обсуждая друг с другом, однако Питер не мог услышать это. Оставшиеся резко переключили внимание с него на что-то ещё, комната вдруг наполнилась разнообразными голосами: люди разбились на небольшие группы и теперь общались друг с другом. Вот только Питер чувствовал один пристальный взгляд, владельца которого так и не смог найти, как бы не старался. Всё это было не к добру.