ритуалы

нож равномерно стучит по деревянной доске — му цину нравится. он любит утреннюю рутину, только его рутину, пока хуа чэн спит. включить не заканчивающуюся трансляцию лоу-фай девочки, поставить чайник. достать из холодильника все продукты разом (он научился умещать их в руках не сразу), покормить эмина — первостепенно, разумеется. проверить рабочий чат и, убедившись, что ничего важного в семь утра никто писать не собирается, убрать телефон подальше. его завтрак не сильно отличается каждое утро, потому что рутина. он привык, ему удобно. психотерапевт говорит, что ему нужно разнообразие, но му цин не готов предавать свои маленькие комфортные ритуалы. поставить хлеб обжариваться в тостер; промыть ягоды, трижды встряхнуть дуршлаг, поштучно выложить всю клубнику на доску. разрезать пополам. одну утащить целой в рот — сладкая. очистить банан (процесс му цину не нравится, вообще-то, но клетчатка ему нужна) нарезать кружочками. не овалами. вздрогнуть от выскочившего из тостера хлеба и достать его прямо так — ухватив одними ногтями. ровным (ровным) слоем намазать сливочный сыр. выложить одинаковое количество ягод сверху, придавить показавшуюся некрасивой чернику, чтобы глубже вошла в сыр и не выступала так сильно. пока му цин моет руки, вскипает чайник. на столе стоит его тарелка с тостами, рядом — мытые фрукты и ягоды для хуа чэна. три ложки кофе — пользоваться кофе-машиной им обоим оказалось лень, так что они пьют растворимый, — три ложки сахара. две без горки, третья — половина. слой сахара сверху не до конца покрывает кофе, и му цин шумно вздыхает. это ему не нравится. для хуа чэна он делает без сахара и молока и ставит на деревянный подстаканник около тарелки с фруктами. на этом его личные ритуалы заканчиваются — ещё сонный хуа чэн входит на кухню. — доброе утро, — шепелявит он и трёт глаза. му цин улыбается краем губ. — доброе. каша в холодильнике, — он садится за стол, ставит свой кофе на такой же деревянный подстаканник. ждёт, пока хуа чэн, спихнув со стула эмина, не сядет рядом, и только после этого начинает есть. едят они молча, и это уже их общий ритуал. му цин по утрам (или не только) не разговорчивый, а хуа чэн ещё не до конца проснулся; му цин в очередной раз думает, как с хуа чэном удобно. не «он удобный специально для него», а просто сам по себе — комфортный. ему не нужно даже стараться, чтобы му цин был доволен, а му цин правда доволен. насколько бы он скептично не относился к идее съехаться, спустя год му цин понимает — лучше быть не могло. их режимы отлично совпадают, чтобы времени хватало и на себя, и друг на друга; привычки в еде, быту, уборке, даже в отношении к эмину — идеально. му цин не верил, что сможет хоть когда-то что-то в своей жизни назвать домом, но теперь это всё — его дом. светлая просторная квартира, хуа чэн с эмином. они плотно ассоциируются с тем теплом которое му цину было необходимо, потому что они удобные. они просто подходят му цину, как му цин подходит им. это не принуждение соответствовать, это удачный случай — удачно совпало найти своего человека и не развалить всё из-за собственных проблем. они оба в терапии, оба стараются за их нынешнее и будущее счастье, и оба полагаются друг на друга, зная, что если бы не присутствие второго — они бы сдались. но они держатся, живут со своими маленькими рутинами и общими ритуалами, создают моменты счастья и строят комфорт. — му цин? му цин моргает, осознавая, что завис с тостом в руке. машинально дёргает этой рукой, кладёт тост на место и ещё раз моргает. смотрит на хуа чэна и улыбается. — все в порядке? — могу я поцеловать тебя? хуа чэн неловко давится черникой и краснеет ушами. му цин иногда бывает таким внезапным, что хуа чэн просто не может проследить никакой логической цепочки. — да, — говорит он и думает, что к чёрту эти логические цепочки, — можешь. и сам встаёт со стула, подходя к му цину. наклоняется, трётся носом об его нос и улыбается. му цин сцеловывает его улыбку.