***
Ангел сидит посреди божественного сада, окруженного мягкими облаками и благоухающими цветами. Солнечные лучи проникают сквозь зеленую листву и лепестки, создавая игру света и тени на мягкой траве. Легкий ветер раздувает бирюзовые пряди его волос, колышет мягкие перья пушистых крыльев, так осторожно и трепетно, будто играючи. В руках ангела лежит старое зеркало. Его поверхность сверкает словно звезды на ночном небе. Ангел смотрит в зеркало с вниманием и заботой, словно он видит в нем отражение дорогого ему человека, чье сердце нуждается в защите и заботе. — Барбатос, я вернулся, — отзывает его знакомый голос, и ангел поворачивает голову. Одарив пришедшего равнодушным взглядом, ангел вновь опустил голову и уставился в зеркало. Вокруг него летают кристальные бабочки, словно посланники надежды и любви. Вдалеке слышны звуки пения птиц, мелодия водопадов и шепот ветра, словно приглашая к тишине и покою. Единственное, что нарушает этот спокойный и благозвучный этюд, — звон цепи. Кандалы на его ногах скрыты высокой травой. Ангел нежно прикоснулся к поверхности зеркала, словно он хочет проникнуть внутрь него и достичь своей цели. Его глаза светятся светом и любовью, пока в отражении он видит, как под палящим солнцем Алатус бредёт вдоль берега, выискивая что-то полезное из обломков лайнера. — Хватит, — со вздохом отчаяния к ангелу вновь обращается незванный гость. — Сколько ещё ты намерен это продолжать? Разве не смирился до сих пор? Твоего Сяо больше нет, Барбатос, — ступая по мягкой траве к ангелу медленно подходит Альбедо. — Глупый ребенок. — Я уже давно не ребенок. Вы даже не представляете, скольких усилий мне стоило пробиться сюда, сколько миров я прошел и сколько жизней прожил, — он присаживается около ангела на траву. — Пожалуйста, я прошу Вас, Барбатос, верните «сейв». — И что ты намерен делать с ним? — Архонт рассматривает отражение в зеркале. — Уничтожу, конечно. Я смирился с потерей Кли. Всё, что я делал, было неправильно. Вмешиваться в смерть нельзя. — Ты не прав, — Архонт поднимается на ноги, — это мой Сяо. — … — обреченный вздох. Альбедо уже сбился со счета, сколько раз вот так разговаривал с Архонтом в десятках его ипостаси. — Разве ты не видишь, что каждая твоя попытка удержать его заканчивается либо его смертью, либо разрушением мира, либо смертью «того» Венти? — Но я ничего не делаю. Я лишь наблюдаю. Разве я делаю хоть что-то? — … — и ведь вправду не делает. Альбедо хмурится, пытаясь вспомнить хоть что-то, но ничего. — На мне кандалы. Селестия меня казнит, — Архонт пожимает плечами. — Я лишь досиживаю здесь свои недолгие дни, вот и всё. Наблюдаю за живым и любимым Сяо, который влюблен в Венти из того мира. Это — всё, что я делаю. Разве не ты здесь вмешиваешься во всё? — Ч-что? — алхимик отшатнулся назад. — Кто присматривал за Сяо, когда тот был в Яксах? Ты. Кто не дал умереть Скарамучче из того мира, где тебя, алхимик, не должно было быть? Ты. Кто всё время трется около Сяо, ведь знает, что я наблюдаю? Ты. Так… кто из нас вмешивается в ход времени и событий? — Каждую свою жизнь я проживаю с нуля. Замещаю собой существующего Альбедо и живу его жизнь, я не нарушаю ход времени. — Но сколько боли приносишь? — Архонт качает головой. — «Сейв» всегда приносил боль. — Боли? — Именно. Ты живешь, заводишь друзей и знакомства, а потом исчезаешь, ведь уходишь в другой мир. И так из раза в раз. Ослепленный собственным эгоизмом, ты даже не заметил, как для тебя это стало нормой. Пришел - проверил Венти - ушел. А как же твоя семья? Как люди, что с тобой рядом? — Я не понимаю, при чем тут это, — алхимик берётся пальцами за кандалы на чужих ногах. — Я попробую снять. — В этом нет необходимости, — Барбатос пожимает плечами. — Ты хотел уничтожить «сейв», а я уже достаточно насмотрелся. Я так понимаю, судьба миров, что были созданы из-за «сейва», тебя не заботит, да? — Судьба миров? Вряд ли уничтожение «сейва» повлияет на миры. Они ведь уже созданы, и каждый живет свою жизнь. — Отчасти, — Архонт пожимает плечами. — Как думаешь, будет ли жить мир, если вдруг исчезнет его начало? — Очередной временной парадокс? — алхимик вздыхает. — Не узнаем, пока не проверим. — И ты готов рискнуть жизнями всех жителей всех миров? — «Сейв» нужно уничтожить. Иного выхода нет. Да, жители не виноваты, что я оказался глупее, чем думал, но выбора нет. — А если я скажу тебе, что не крал «сейв», а лишь спрятал его получше. Так, чтобы даже ты не нашел. А ты, что-то себе придумав, насоздавал с десяток миров. Как тебе такое? — Абсурд. — Все всегда ищут Венти, который понятия не имеет, о каком «сейве» его спрашивают, — Архонт покручивает в руках зеркало. — Они приходят к нему примерно тогда же, когда в его жизни появляется алхимик. Интересное совпадение, да? — Что Вы хотите этим сказать…? — Альбедо отшатнулся назад, опустив взгляд в зеркало, где сейчас видит, как Венти и Скарамучча сидят у костра, занимаясь ужином. — Я не могу уничтожить «сейв», ведь не хочу, — Барбатос пожимает плечами. — Вместе с ним исчезнет и Райто — «ошибка» работы «сейва». — Всё-таки, я не ошибся, да… — Альбедо потирает пальцами переносицу. — Райто — это Сяо из оригинального мира. Из того, откуда мы с Вами… — Что-то около того, — усмехнулся Барбатос. — Райто преследовал свою цель — заменить собой Сяо, ведь Сяо занял его место, но позже Райто потерял к этому интерес. Он был убит, но уже после того, как ты создал «сейв». Он жив, потому что ты вернулся в точку сохранения. Наверное, из-за того, что он связан с Богами, он не утратил свои воспоминания, поэтому смог избежать смерти. Получается, ты спас ему жизнь. — Абсурд… смерть всё же можно обойти, но при этом я не смог спасти сестру, — он прикладывает ладонь ко лбу. — Райто просто повезло. С ним был Архонт, который ему помог, — Барбатос пожимает плечами. — И какова его цель? — Найти меня, конечно, — Венти медленно ходит вокруг Альбедо, переступая с ноги на ногу. — Зачем? — Думаю, чтобы убить, зачем же ещё, ведь в Тейвате я допустил его смерть. Пора и мне отправиться следом. — Странная логика. — Но весьма правдивая, — с усмешкой звучит голос Райто. — Знал, что ты придешь, — Архонт обернулся, и сад вокруг просто исчез. Теперь, когда нет никаких иллюзий, они стоят посреди черной пустоты. Барбатос медленно ходит из стороны в сторону, прижимая к себе зеркало, пока крылья шлейфом тянутся за ним. Алхимик стоит неподвижно, будто прирос к полу, а Райто подходит медленно и вальяжно. Он смотрит в глаза Архонта, подкрадываясь ближе и ближе. — Я никуда не сбегу, — Барбатос разводит руки в стороны, будто приглашая Райто в объятия. — Ты проделал большой путь. И я готов отплатить тем же. Скажи, Райто, чего ты хочешь? Скажи мне, и я обещаю исполнить твое желание. — У меня их два, — улыбается тот. — Первое, — подойдя ближе, Райто осторожно обнимает Барбатоса за пояс, а второй рукой гладит по щеке, — будь моим до конца. — А второе…? — ангел смотрит на него, широко распахнув глаза. Концы его бирюзовых прядей постепенно окрашиваются в фиолетовый оттенок. — Дай алхимику уничтожить «Сейв». — Ты так долго искал встречи со мной, чтобы просто предложить групповой суицид? — усмехается Архонт. — Да. Вопросы? — Никаких, — выдыхает. — Я отблагодарю тебя за настойчивость тем, что исполню твою просьбу, — он медленно моргает и, как только веки поднимаются, Райто видит перед собой уже не зеленые глаза, а фиолетовые. Такие же, как и пряди волос, как ромб на груди, как зигзаг на ноге. — Ты очень красивый, когда осквернен, — Райто смотрит на него влюблёнными глазами. — И настоящий. «Какого дьявола здесь вообще происходит… — Альбедо смотрит за происходящим, не в силах пошевелиться. Ноги словно приросли к полу. — Он и правда был в астральном мире, как я и предполагал. А Райто свободно ходил между мирами, потому что не принадлежит никакому из миров вообще, и, кроме того, Барбатос помогал ему. И целью путешествия Райто была просто встреча с Архонтом?! Какого…» — Если ты ещё не понял, то «сейв» находится здесь, — Барбатос медленно подходит к Альбедо и кладет ладонь ему на грудь. — На самом деле умерла не Кли, Альбедо. — …что? — Умер ты. По спине побежал холодок. На лбу тут же проступили капли пота, а сердце шумно и больно забилось в груди на огромной скорости. — Созданный искусственно — не равно бессмертный, — Райто кладет ладонь Альбедо на плечо. — Ты разве не заметил? Мне кажется, намёков на то, что именно ты умер, было предостаточно. По крайней мере, я пытался тебе подсказать. — Но этого не может быть. Я прошел уже столько миров, я ведь чувствую, я живу, я люблю. — Не переживай, — Райто осторожно обнял его за шею и повис на плечах. — Я тоже уже умер, но не паникую, аха. — Хотя, перед лицом истинной смерти всё же немного страшно, — чуть нервно соглашается Архонт. — Так… «сейв» на самом деле поддерживает наши жизни…? — алхимик смотрит то на Венти, то на Райто. — Я понял это, когда пытался спасти Сяо, — вздыхает Архонт. — Как тебе известно, смерть Архонта приводит к огромному выбросу энергии и сильным разрушениям. На их фоне и был отстроен новый мир. Мир, где через много сотен лет, один неизвестный фотограф вдруг вспомнил, что он на самом деле алхимик. — То есть, если вернуться в точку сохранения, текущий мир не будет уничтожен…? — в голове Альбедо всплывает образ Скарамуччи. — Учитывая, что он и есть оригинальный, я думаю, уничтожения не будет. У оригинального мира и до «сейва» было своё ядро, — Архонт склоняет голову на плечо Райто. — Может, однажды, мы ещё встретимся вот так втроем в каком-нибудь из сотен тысяч миров. В будущем или прошлом… Уверен, алхимик в любой своей реинкарнации будет исследователем, врачом или ученым. — А ты обязательно будешь петь, — усмехается Райто. — Хоть на сцене, хоть дома в душе. — А ты… — Барбатос запинается. — Буду самым непредсказуемым из вас, — смеется Райто. Мощный выброс яркой фиолетовой энергии сопровождается тусклым свечением, словно солнце взошло на небеса, озаряя все вокруг. Энергия пульсирует и вибрирует, точно мощное сердце, готовое взорваться от накопившегося напряжения. Земля дрожит под ногами, как предвестник неизбежного катаклизма. «Смерть Архонта всегда была такой завораживающе красивой…?» — Альбедо смотрит, широко распахнув глаза. Ни одно живое существо не выдержит. Но сейчас, находясь в секундах от неминуемой смерти, ему не страшно. Отчего-то этот цвет напомнил любимые темно-синие глаза и волосы, что блестят фиолетом. «Интересно, как сложится его жизнь? А я… я успел сказать, что люблю его…?» Внезапно, словно мощный всплеск, энергия вырывается наружу, окутывая все вокруг ярким светом и раскаленным фиолетовым пламенем. Взрыв разносит все на своем пути, словно вихрь, разрывающий ткань реальности.[*****]
Барбатос просыпается от тихого шепота снегопада и смотрит в окно, где его встречает потрясающий зимний пейзаж: деревья укутаны белым покрывалом снега, крыши домов сверкают под солнечными лучами, а улицы словно превратились в сказочный мир из узоров и кружев. Этот зимний день начался с нежного падения снега, который словно перья плавно соскальзывает с неба, окрашенного в оттенки голубого и фиолетового, словно холодное покрывало над миром. Птицы, замерзшие на ветвях деревьев, начинают просыпаться и расправлять свои крылья. Воздух наполнен прохладой и свежестью, но в тоже время проникает в душу теплом и уютом. Где-то из гостиной он слышит треск камина. Губы сразу растянулись в мягкой улыбке. Потянувшись, парень встаёт с мягкой постели, ныряет в комнатные тапки и выходит из комнаты. Пританцовывая, он направляется на звук огня. — Доброе утро, Мяо! — он падает в объятия Алатуса, который только-только закончил с камином. — Ну, и что ты делаешь? — ворчит. — Осторожнее, в огонь не влезь. — Я проснулся в хорошем настроении. Впереди целый рабочий день, а потом учеба во вторую смену, но я полон сил и энергии! — Я приготовлю кофе. — Мяочка, а если бы мы вдруг умерли, ты меня нашел бы в другой жизни? — Чего? — остановившись на полпути до кухни, он обернулся и одарил любимого неоднозначным взглядом. — Ну, так, теоретически, хе-хе. Уверен, я бы тебя искал. Даже после смерти тебя достану. — Дурной. — Ну, Мяо! — Перерождения не существует, Венти. Так, кофе или чай? — Чай. И я верю в перерождение! — А я — нет. После смерти нет ничего. — И где твоя романтичная натура? — Барбатос вновь повис у него на плечах. — Сухарь. — Я люблю тебя здесь и сейчас. Разве этого недостаточно? — обернувшись, Алатус заключил его в объятия. — Ты со своим литературным слишком много теперь витаешь в фантазиях. Прошлые и будущие жизни научно не доказаны. Никто не знает, что после смерти, вот и романтизируют. — Душнила, — Венти закатил глаза. — И ты всё равно искал бы меня, душнилу, в других своих жизнях. — Потому что люблю тебя! — Или потому что мазохист? — Справедливо. Ладно, сбегаю умоюсь и вернусь. Чай, пожалуйста, и вкусный завтрак с любовью и сосисками в виде осьминожек. — Будет сделано! — Сяо приложил ладонь к виску, отдавая честь. — Лучший. Внезапно погасший свет заставил Венти поднять голову к потолку. Сяо машинально сделал то же самое, но, прислушавшись к звуку холодильника, понял, что свет не выключали. — Лампочка перегорела. — Грустно-грустно.