Единственный путь

I

Мне всегда казалось, что моя жизнь изменится в ту же секунду, как я поступлю в университет. Я был уверен, что у меня не будет сложностей завести друзей, ходить на всякие вечеринки, где может быть я бы вдруг понял почему людям так нравится пить алкоголь, знакомиться с красивыми людьми и ходить на свидания, но мой внутренний голос говорил мне что это невозможно. И дело не в моей самооценке, у меня нет проблем с этим. Проблема в моей тревожности. Все социальные мероприятия в школе вызывали во мне большой стресс, каждый раз, когда со мной кто-то разговаривал не тет-а-тет, я забегал в туалет и меня вырывало, а презентации перед классом были сущим адом. В последнем году школы, перед тем как я выпустился, мой психотерапевт посоветовал завести собаку, которая бы предотвращала мои тревожные атаки. Папе, конечно же, понравилась эта идея и через несколько недель (возможно, отцу потребовалось столько времени, чтобы собрать нужные документы и доказательства, что нам действительно нужна собака терапевт) в нашем доме появился пудель. Его звали Зевс и я его ненавидел. Не знаю, что меня выводило из себя больше: факт того, что его назвали в честь моего самого нелюбимого бога древнегреческой мифологии, или что его порода казалась самой страшной из всех, или что он ходил за мной по пятам. Зевс словно был моим самым большим напоминанием моей анти-социальности. Мне не нравилось, как люди смотрели на меня, когда Зевс ходил рядом со мной в общественных местах. Как люди спрашивали почему мой пудель ходит в жилетке в такую жару и мне приходилось объяснять, что эта собака «на работе». Каждый раз, когда я отвечал на эти вопросы, Зевс кусал меня за штаны и тащил подальше от этих людей в сторону выхода. Тогда я не осознавал, что он помогал мне, но меня это невыносимо раздражало. Еще больше меня бесили эти добрые глаза Зевса, и я ненавидел себя за это. В один прекрасный день, когда у меня была экскурсия по моему университету, Зевс неожиданно начал прыгать на меня, чтобы я остановился. Прежде, чем я понял, что произошло, у меня началась тревожная атака. Я забился в уголке и пытался успокоиться; Зевс был рядом и облизывал мои пальцы и затем мое лицо, а его лапа постоянно тянулась к моему сердцу. Спустя несколько минут я начал смеяться сквозь слезы, потому что Зевс не переставал облизывать меня. Я обнял его и прижал к себе со всей силы. До этого момента я никогда не осознавал, как мне было одиноко, но Зевс принес мне чувство безопасности. И тогда я вслух сказал, что люблю его. У меня не было панических атак с подросткового возраста. Возможно, факт того, что это был мой первый день в университете в другом городе, где я никого не знаю, сыграл в этом важную роль. Мой папа настаивал на том, чтобы я оставался дома и поступил в университет, который был ближе всех. Но я выиграл стипендию, которая полностью покрывала мое обучение в Лондонском университете. Час езды на поезде от маленького городка Кембридж, в котором я родился и вырос. Мне эта идея казалась фантастической. Но это былая другая версия меня, которая иногда просыпалась и брала контроль. Версия меня, где я счастливый и стабильный человек, но как только мое альтер эго уходило, мне приходилось сталкиваться с последствиями. Иногда мне, кажется, что эта версия меня должна была быть моей оригинальной версией. Я должен был быть этим человеком, если бы моей травмы не существовало. Возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной Исак Вальтерсен известен своей общительностью и харизмой, а не чертовой собакой терапевтом. В первом году моего университета я старался изо всех сил быть этой версией себя. Я разговаривал с людьми, улыбался, терпеливо объяснял почему Зевс носит жилет и ходит со мной на каждую лекцию. Я даже умудрился завести нескольких друзей одногодок. Юнас и Мади, единственные люди, которые принимали меня, а не мое альтер эго. Меня со своей глупой травмой, страхами и моего лучшего друга — пуделя. Они оба учились на музыкантов, что вызывало во мне восторг. Креативные люди всегда были моим основным вдохновением. Хоть, я и учусь на писателя, в первом году было не так много заданий, где я должен был писать. В основном это были общеобразовательные предметы, как Английский 101 или Критическое Мышление. К счастью, написав сопливое эссе о своем детстве и моей тревожности, декан вместе с департаментом креативности и писательства разрешили мне не брать урок Публичного Выступления. Это принесло мне немного сачстья. Уже во втором году, я полностью погас. Я начинал ненавидеть этот большой город и людей, которые окружали меня. Все такие вежливые и добрые, но стоило им узнать, что Зевс — это собака терапевт, их отношение менялось. Они становились мягче и осторожнее, словно я могу сломаться в любой момент. И самое страшное, что это действительно так. Я могу сломаться в любой момент, но им то откуда это знать? Неужели это написано у меня на лице? Я стал холоднее и начал изолироваться от всех, кроме Мади и Юнаса. Я все чаще ходил в наушниках и не снимал их, если со мной кто-то пытался заговорить. На уроках и лекциях я молчал и отвечал только при необходимости. И вскоре, люди перестали меня замечать. Это то, чего я хотел, но почему-то мне не становилось от этого легче. Возможно, потому что я расстроил своего внутреннего ребенка, потому что университет не изменил мою жизнь. Я остался таким же каким я был в школе. И это невыносимо.