※※※
Шагая по мощёной улице, тянущейся почти через весь центр Неаполя, Коралина периодически сбавляла темп, здороваясь с редкими знакомыми, встречающимися на её пути. Девушка дружелюбно махала тем рукой, стараясь идти вровень с Аббаккио. Тот время от времени поглядывал в сторону убегающего к различным забегаловкам и ларькам Наранчу, словно бы был местным надзирателем. — Концерт проходит неподалёку от главного порта нашего города, — негромко проговорила девушка, поглядывая на своего спутника. Ей приходилось постоянно задирать голову, дабы точно знать: смотрит ли бывший полицейский прямо на неё или вовсе не заинтересован в разговоре. — Меня это очень даже радует, потому что море я люблю. — Кто бы сомневался, — усмехнулся Леоне, слегка кивая. К собственному удивлению Коралины тот не пытался отмалчиваться, как поступал в обычные дни, а довольно внимательно слушал, медленно кивая. На самом деле, сама Панеттоне привыкла, что Леоне либо грубит ей, либо предпочитает молчать, не поддерживая нить разговора. Она не раз замечала, как это не только злило, но и пугало, и даже расстраивало многих людей, пытавшихся вывести бывшего полицейского на контакт. Маленькие дети, испугавшись его мрачного вида, могли легко расплакаться, поддавшись детской панике. — На самом деле, я думал, что твой кумир на всю жизнь — Фредди Меркьюри, — уводя тему в совсем другое русло, касаемо исполнителей, проговорил Аббаккио. Он посмотрел на Коралину, встретившись с взглядом её тёмных глаз. Прядь волос с одной стороны лица была заведена за ухо, и молодой человек смог разглядеть выделяющуюся на подобном фоне крохотную родинку под глазом. Девушка смущённо убрала прядь на место, скрывая слишком заметную особенность. Привлекаемое к ней внимание не особо нравилось Панеттоне. Она неловко кашлянула, спеша ответить Леоне. — Конечно, такой легендарный человек не может не быть моим кумиром, однако в жизни стоит искать более живой предмет восхищения. Аббаккио невольно улыбнулся, почти сразу же скрывая это. Коралина сцепила руки в замок позади себя, упираясь постукивающими в такт ходьбе пальцами в скрытый под одеждой копчик. Шубка, держащаяся даже не самых плечах, а чуть ниже, норовила спасть от столь резких движений, монотонно покачивающихся слегка вперёд-назад. Девушка невольно хлопнула себя чуть выше бедра, проверяя на месте ли маленькая кожаная сумочка, что крепилась вместо пояса на талию. В ней остались билеты, хранить которые до концерта было для неё делом чести. — Знаешь, Виктория ведь поёт также красиво, как и выглядит сама, — произнесла Панеттоне, завороженно посматривая на безоблачное небо, — Изначально она даже планировала создать группу вместе со своим возлюбленным и друзьями. Хотели назвать её «Лунный свет», правда, потом отказались от этой затеи. А вот Виктория — нет. Она стала выступать как сольная певица, позабыв о старой идее. — Ты действительно слишком много о ней знаешь, — еле слышно вздыхает Леоне, сдерживая улыбку. — Разве это плохо? — Нет, — качает головой бывший полицейский, — просто не обязательно. Можно быть кумиром чего-то или кого-то, не зная наизусть всю их подноготную. — Конечно-конечно, — соглашается Коралина, обильно кивая головой, — Я и не изучаю ничью биографию вдоль и поперёк. Тем более, что о синьоре Меркьюри я не так уж и много знаю, а вот Виктория Ди’Анджело — другое дело, — девушка чуть перебирает пальцами выпавшие из общего объёма пряди и продолжает, — В плане, она ведь наш земляк. Тоже родом из Неаполя… — Мы уже почти пришли-и, — тянет внезапно появившийся рядом Наранча. Он протискивается между Коралиной и Леоне, почти расталкивая обоих, от чего Панеттоне удивлённо приоткрывает рот, а сам Аббаккио громко фыркает, ворча что-то себе под нос. Площадь, что раскинулась перед ними, была вымощена сероватым камнем, в некоторых отдельных местах формирующегося в разные фигуры, напоминающие жителей морских глубин. Находясь прямо рядом с главным портом Неаполя, эта площадь имела достаточные размеры, чтобы здесь могли не только прогуливаться местные жители и выгружаться машины и корабли, но и устраивать концерты. Именно по этой причине данная площадь была выбрана для проведения концерта и самой Виктории. Небольшие шатры раскинулись в нескольких местах площади, представляя собой посты охраны, длинными алыми лентами была перекрыта вся территория ровно по периметру, а местность за импровизированной сценой, собранной из перевозного деревянного возвышения, закрывалась от лишних глаз перегородками. Тем не менее. В глаза явно бросалось наличие дополнительных комнат позади сцены — гримёрка, как таковая, присутствовала. Людей вокруг собиралось уже достаточно. Коралина смогла разглядеть даже попрошаек и мелких воришек. Первые — всем сердцем надеялись получить от кого-то лишний билет, вторые же — желали найти подходящую жертву для того, чтобы запустить свои ловкие руки кому-нибудь в карманы и стащить сотню, другую бумажных лир. Девушка негромко хмыкнула, замечая сгрудившуюся неподалёку от главного входа компанию, и поспешила потащить своих компаньонов к пункту проверки билетов. — У нас билеты на первые ряды, так что пропустить должны прямиком к сцене, — негромко проговорила Панеттоне, подмигивая спутникам. Она прошла вдоль ограждения, представленного красноватой лентой, тянущейся от одного металлического столбика до другого, и встала в очередь. Перед Коралиной выстроилось всего несколько человек, достаточно быстро проходивших контроль. Проверить билеты каждого, отцепить разделяющую ленту и пропустить пришедших на концерт. Всего несколько шагов, на которые у охранников уходило совсем немного времени. Девушка протянула три билета, сверкнувших под лучами солнца переливающейся эмблемой и именем исполнителя, и стройный охранник, чуть выше неё ростом, взял их, помечая каждый надрывом плотной бумаги. Конечно, рвать такую красоту было просто ужасно, однако того требовал контроль. Тем более, надорванные билеты следовало сохранять при себе до конца концерта, чтобы не быть уличёнными в чём-то незаконном. — Приятного времяпрепровождения, — улыбнулся охранник, протягивая готовые билеты обратно Панеттоне. Девушка слабо кивнула, одаряя его ответной улыбкой. — Что ж, — проходя на территорию, где собирался проводиться сам концерт, произносит Коралина, — концерт состоится через несколько минут, так что время ещё есть. — Мы можем взять еды или каких-нибудь крутых штук? — с неподдельным блеском в глазах спрашивает Наранча. Вместо ответа девушка задумчиво посматривает на шатры, у которых толпятся люди, и неспешно оценивает каждый, пробегаясь взглядом. — Можем пойти вон туда, — взмахивая рукой, указывает Панеттоне, и парень почти сразу же срывается с места. Коралина неторопливо идёт за ним следом, обходя шумные компании. — Неужели кто-то покупает это барахло? — негромко хмыкает Аббаккио, скептически глядя на ряды металлических значков, что разложены в соседнем шатре. Помимо них на верхних полках виднеются расставленные керамические кружки с изображением логотипа исполнителя, её росписью, а также довольно привлекательной молодой девушки, которой, конечно же, является сама Виктория. — У кого-то, знаешь ли, и её плакат во весь рост висит, — усмехается в ответ Коралина. — Надеюсь, хотя бы пристойного вида. Девушка негромко рассмеялась, прикрывая губы ладонью. Она прикоснулась к ним двумя пальцами, почти ощущая, как под подушечками расплывается тёплая улыбка. Пожалуй, Панеттоне и подумать не могла, что находиться рядом с Аббаккио, временами, будет чертовски приятно. Она бросила на молодого человека мимолётный взгляд и опустила его обратно на стойку с товарами для фанатов. Коралина аккуратно взяла в руку один из значков, на котором на пустом белоснежном фоне красовалась уже знакомая эмблема крылатой звезды. Девушка повертела вещицу с разных сторон, будто бы присматриваясь к ней и решая: купить или не купить. — Сколько стоит самый маленький значок? — поинтересовалась она, обратившись к молодому продавцу, что держался руками на стойку, попутно пожёвывая резинку, которая уже превращалась в довольно большой шар. Тот наклонился чуть ближе к Панеттоне, смотря на значок в её руках, и жевательная резинка в его рту, наконец, лопнула. — Три триста лир, — языком убирая резинку на другую сторону, ответил продавец. — Три тысячи лир? — негромко повторила девушка удивлённым тоном. Она с особой аккуратностью положила значок на место и криво улыбнулась. «Похоже, Леоне отчасти прав. Действительно барахло» — подумала Коралина, безмолвно вздыхая. — Что значит «концерта не будет»?! — послышался совсем рядом довольно громкий женский голос. Звучал тот с явным возмущением, да и контекст его звучал достаточно интересно, так что не услышать его было просто невозможно. Коралина невольно повернулась в сторону, откуда приблизительно послышался женский крик. В стороне от шатра, где стояли они с Аббаккио, виднелась невысокая фигура девушки, которая о чём-то говорила с охранником, обильно жестикулируя и открыто тыча в того пальцем. — Синьорина, успокойтесь, — пытался заставить её хоть на тон понизить свой голос охранник, — я сказал вам вовсе не так. — А что вы подразумевали под тем, что сейчас Виктория не сможет выйти к нам?! — продолжая говорить на повышенных тонах, возмутилась девушка. Её сведённые у переносицы брови казались настолько устрашающими, что будь Панеттоне на месте этого бедолаги-охранника, которому выпала такая «удача» говорить с ней, давно бы уже бросила это дело. — Я имел в виду, что концерт отложится на некоторое неопределённое время. Может, всё уладится довольно быстро. — Что уладится? — не унималась девушка. — Этого я не могу вам сказать, — кашлянул охранник, — Просто…синьорина Ди’Анджело встретилась с непредвиденными обстоятельствами, которые нужно решить. Коралина ещё несколько секунд понаблюдала за тем, как странная, довольно вспыльчивая, девушка продолжила препираться с охранником, а затем дёрнула Аббаккио за рукав, привлекая к себе внимание. — Думаю, нам стоит лично навестить Викторию, — шепнула девушка, кивая в сторону охранника, от которого был услышан разговор. Леоне мельком взглянул в его сторону, понимая, что тоже прекрасно слышал весь диалог. — А я думаю, что ты лезешь куда не следует, — шикнул молодой человек, — Зачем тебе пытаться пройти к этой Виктории, если у неё могут быть самые обычные неполадки с инструментами? — Ну, неужели ты, как бывший полицейский, не понимаешь, что это простая интуиция? Предчувствие, в конце концов, — прикусила губу Коралина, — Не похоже по тону охранника, что у неё самые обычные проблемы. — Не всегда следует полагаться на свои «чувства», — скривился Аббаккио, явно не желая соглашаться с девушкой. Та негромко вздохнула и вновь бросила взгляд на охранника. Похоже, тот, наконец-таки, успокоил вспыльчивую даму и теперь вновь направился к массивной тёмной двери, являющейся входом в гримёрку исполнителя, дабы сообщить что-то своему товарищу, патрулирующему ту часть. — Эй, — Леоне развернул девушку к себе, грубо хватая её за рукав шубы, и посмотрел ей в глаза, — даже не думай влезать в какие-то проблемы. Ты явно пришла сюда отдыхать. Значит — отдыхай. Ещё, пожалуйста, подумай, что мы потеряем в этой толпе Наранчу, если уйдём хоть куда-то. — Он не ребёнок, — ответив лишь на последние слова бывшего полицейского, произнесла Коралина. — Мне кажется, подобное должно было быть моей фразой, — скептически хмыкнул Леоне. — В любом случае… — Мы туда и обратно, — положив руку поверх держащей шубку мужской ладони, проговорила девушка, — Лишь убедимся, что Виктория в полном порядке и ей не угрожает какой-нибудь опасный пользователь стенда, состоящий в мафии. — Как же абсурдно… — прошипел Аббаккио, явно недовольный идеей Панеттоне. Он разжал пальцы, сжимавшие белую шёрстку одежды девушки, и взглянул на вход в гримёрку. — Мы можем просто соврать, что у нас билеты, дающие возможность попасть за кулисы к исполнителю? — Нет, — покачала головой Коралина, — здесь не было подобной возможности, так что подобный план в пролёте. Но, ничего. У меня есть другой. Леоне только хотел было раскрыть рот, чтобы что-то возразить, однако девушка уже направилась прямиком к темнеющей впереди двери. Её уверенный шаг действительно выглядел достаточно правдоподобно. Бывший полицейский прекрасно знал, что эта непростая синьорина умела врать. Иначе бы она не была заметным козырем в рукаве Буччеллати. Панеттоне остановилась раньше, чем недовольный взгляд охранника скользнул по её фигуре. Тот выглядел, как настоящий телохранитель: толстая дубина на поясе, совсем рядом с рацией твёрдый прямоугольник шокера — не зря этого мужчину поставили у входа в гримёрку самой Виктории. — Куда это мы идём? — вскинув бровь, недобро взглянул на обоих охранник. — Слышали, — ровным тоном начала Коралина, — у синьорины Ди’Анджело случилась проблема. Вполне серьёзная. Мы, как раз из полиции. Услышав это, Аббаккио чуть не поперхнулся воздухом, а суровый охранник, кажется, ещё больше удивился. Он скептически осмотрел девушку с ног до головы, поглядывая на неё из-под полуопущенных век. Пристальный взгляд прожёг выделяющуюся своим видом шубу насквозь. — Вы не похожи на офицера полиции, — наконец, заключил охранник. — А он? Похож? — не растерялась Коралина, одним движением выбросив большой палец себе за спину, тем самым указывая на Леоне. Охранник перевёл взгляд на него, явно останавливаясь на полуголой груди молодого человека, прикрываемой одной лишь тонкой шнуровкой плаща. — Тоже, честно говоря, не очень. — Так, послушайте, — обогнув Панеттоне, вышел вперёд Аббаккио, тяжело вздыхая, — мы сейчас не при исполнении, конечно же. Понимаете, гражданские — не прикрытие, но собственный выходной. Однако хотим помочь, исполнить свой профессиональный долг. Охранник ещё раз с сомнением взглянул на молодого человека, слегка прищурив взгляд. — Позволите помочь? — вскинул бровь Леоне, поглядывая на охранника. Тот что-то невнятно пробормотал, однако повернулся к нему спиной и открыл массивную дверь. — Проходите, синьор полицейский, — с каким-то всё же неприятным тоном, произнёс охранник. Коралина демонстративно фыркнула, но не так громко, дабы не вызывать у мужчины ещё большую неприязнь, и тенью скользнула внутрь. Когда же она ощутила за спиной незримое присутствие Аббаккио и услышала стук закрывающейся за ними двери, то в глаза сразу же бросилась пустующая гримёрка… С одной стороны, пустой она не была, вовсе нет. Проблема была лишь в том, что вместо красивой светловолосой девушки со стройной фигурой, которую подчёркивал бы яркий наряд, выбранный для концерта, которую Панеттоне ожидала увидеть, был молодой охранник, мечущийся из одного угла гримёрки в другой. Он резко остановился, застыв посреди комнаты, и посмотрел на вошедших. — Mi scusi?! — только и смогла выдать Коралина, в удивлении глядя на охранника. — Вы ещё кто такие? — возмутился молодой человек с явной растерянностью, которую выдавал его голос. Тот, будто бы, слегка подрагивал, а взгляд метался от фигуры только что вошедшей девушки на стоящего за её спиной высокого мужчину. — Мы те, кто пришли помогать синьорине Ди’Анджело, — с напускной гордостью заявила Коралина, — однако я не вижу здесь ни одной молодой девушки, похожей на неё. Она приподняла бровь, негромко фыркая, от чего охранник тяжело вздохнул и с особой нервозностью подошёл к ней ближе. — Вы из полиции? — Д… — Это особой роли не играет, — не дав девушке и слова произнести, ответил Леоне, — видно, что здесь что-то случилось, и, если вы сразу расскажите нам, что именно, то мы скорее сможем помочь. Молодой охранник дёрнул рукой, нервно проводя пальцами одной руки по костяшкам другой, и вновь оглядел обоих пришедших с недоверием во взгляде, которое, впрочем, быстро стало таять. Не без метаний, конечно. — Синьорина Ди’Анджело…она…- охранник нервно сглотнул, — пропала… — Это мы видим, — бросив мимолётный взгляд на гримёрку, хмыкнул Аббаккио. — Нет, в смысле её похитили… Да, очевидно похитили… — Подождите, — с губ Коралины сорвался невольный смешок, однако она тут же себя одёрнула, — как это могло произойти? Здесь ведь огороженная территория, куча охраны… — Какой-то молодой человек, — сглотнув, проговорил охранник, теперь же нервно подёргивая рукава собственной рубашки и раскручивая поблёскивающие на них запонки, — он пришёл прямо к самой гримёрке синьорины и сказал, что хотел бы её видеть. Говорил, они давно знакомы. — И вы просто так ему поверили? — похоже, мысленно уже поражаясь глупости молодого охранника, спросил Аббаккио. — Нет, конечно, — замотал головой тот, — Он показал их старые совместные фото, которые всё ещё хранил в кошельке. Сказал, что хочет зайти к ней всего на секунду-другую… — И вы, всё же, поверили? — не унимался бывший полицейский, уже, будто бы, готовый хлопнуть кого-нибудь по лбу за подобную глупость. — Нет-нет, — заверил его охранник, — Я не пустил его. Продолжил соблюдать правила. Он ушёл куда-то, а потом…синьорина пропала… Панеттоне нахмурилась, слушая конец небольшого рассказа охранника. Из его уст, этой сбитой, взволнованной речью, все события звучали слишком странно, неестественно. — Послушай, — вздохнула девушка, — как тебя? — Конильо, синьорина, — похлопав пару раз глазами, всё же озвучил своё имя охранник. Коралина слегка улыбнулась. — Хорошо, Конильо, успокойся и ещё раз внятно объясни всю ситуацию. Ты не впустил того парня, что приходил к синьорине Ди’Анджело, однако она всё равно как-то исчезла из своей гримёрки? — Да-а, — протянул охранник. — Что за детектив с закрытой комнатой, — проворчала себе под нос Панеттоне. — Е-ещё, — на секунду запнувшись, будто бы, вспомнил Конильо, — этот молодой человек, не добившись своего, попросил оставить синьорине букет цветов. Вон он. Охранник кивком указал на стоящий в вазе букет роз. Тот возвышался над небольшим столиком, единственным, не предназначенным для репетиции или макияжа, во всей гримёрке. Девушка понимающе кивнула, зацепившись взглядом за алеющие бутоны. Затем, она взглянула на Аббаккио, который, слегка задумавшись, изучал глазами всё пространство гримёрки. Поймав на себе взгляд Панеттоне, молодой человек негромко кашлянул и жестом указал на охранника. — Э-э, — неуверенно протянула Коралина, — Конильо, не мог бы ты проверить задний вход в это помещение? Он ведь здесь есть? — молодой охранник молча кивнул, от чего девушка еле заметно выдохнула, — Отлично. Проверь, пожалуйста, его, пока мы займёмся своим делом здесь. Конильо, кажется, сомневаясь, всего пару секунд простоял ещё на месте, а затем направился в другой конец гримёрки, неторопливым, понурым шагом. Панеттоне проводила его взглядом и вернулась к Аббаккио. Тот взглянул на неё, и за спиной молодого человека появилось призрачное сияние, почти незаметно для глаза. Оно усилилось, приобретая некие гуманоидные черты, и через секунду, под резкий пищащий звук, напоминающий телефонный аппарат, рядом с Леоне возникла фигура его стенда. — Просмотрим запись того, что происходило с Викторией здесь до исчезновения? — Да, — кивнула Коралина, в волнении глядя на Moody Blues, на лбу которого, сразу же после утвердительного ответа девушки, загорелся таймер, отматывающий время назад. Минута, пять, десять. Ещё и ещё, представляя картину, развернувшуюся в этом помещении около получаса назад. Стенд замер на месте, автоматически уйдя в ту сторону, где находился ранее человек, и стал преображаться. Начиная с головы он приобрёл более человеческие черты, представая перед Коралиной и Леоне в образе молодой светловолосой девушки. Пряди её волнами спадали по плечам, острые черты лица казались точно такими же, как на плакатах: подведённые стрелками глаза, тоненькое металлическое колечко в носу, немного макияжа на губы и совсем чуть-чуть блеска на всё лицо. Казалось, обратно в гримёрку вернулась сама Виктория. Именно так могло показаться тому, кто мог видеть Moody Blues. Единственным отличием от настоящей певицы являлся таймер, сохранившейся на лбу стенда. Тот пришёл в движение, откликаясь на негромкое жужжание, походящее больше на вибрацию. Виктория вытащила из кармана складной телефон, прикладывая тот к уху. — Кто-то звонил Виктории, — произнёс Аббаккио, глядя, как стенд воспроизводит всю ситуацию. — А-а, — протянула девушка, кривя симпатичное личико, — это ты… Голос, повторяющийся на записи, звучал точно так же, как на любых концертах Ди’Анджело. Конечно, при выпуске песен незначительные изменения всегда вносились, но, конкретно у Виктории, чаще всего голос почти не менялся. Он звучал бы по-прежнему мелодично и приятно, если бы не недовольный тон девушки. — Знала бы, не брала трубку, — прошипела Виктория. — Думаю, Moody Blues не сможет в достаточном виде воспроизвести слова говорившего с Викторией, — с неким недовольством произнёс Аббаккио, — Слишком тихо те звучат. — Ничего, — проговорила Коралина, глядя, как запись временно ставится на паузу, замирая прямо в воздухе, — я дополню действие твоего стенда. Seven Seas, усиль звук, что исходит из телефона на записи! Бледное голубоватое сияние за спиной девушки медленно приобрело форму и очертания, напоминающие отчасти женскую фигуру. Стенд появился, повинуясь желанию хозяйки, и сразу же прищурил ярко-зелёные глаза. Рука с акульим плавником рассекла воздух, резко поднимаясь, и, словно бы, забрасывая невидимые нити в сторону проекции Виктории. Аббаккио вернул записи движение, и диалог воспроизвёлся вновь. — Знала бы, не брала трубку, — повторила певица. На другом конце провода кто-то негромко вздохнул. Любой вздох, любое слово теперь слышалось также чётко, как и голос самой Виктории. — Вик, прошу тебя. Всего один разговор, — раздался мелодичный мужской голос. Тот не звучал с каким-то басом или грубостью, как зачастую звучали многие мужчины. Этот голос больше подходил молодому парню. Приятный, слегка вибрирующий, только-только собирающийся ломаться. — Удивительно, — перебила его Виктория, — ты звонишь лишь тогда, когда я вновь вернулась в Неаполь, Филл. — Потому что в другое время и в других городах ты не берёшь трубку? — послышался негромкий смешок, в котором больше ощущалась горечь, чем радость и веселье. — Неужели я настолько настойчив? Не был бы удивлён, если на моё имя нельзя было бы приобрести билет на твой концерт… — Просто… — девушка скривилась, будто бы всё, что она слышала от молодого человека по ту сторону телефонной трубки, было ей неприятно, — Забудь. Ты придёшь на концерт — или, даже, уже на нём — но, не смей пытаться приходить ко мне. Видеть тебя я точно не желаю. — Но, ты ведь получила мой подарок? — с каким-то жалостливым тоном слышится голос парня. Ди’Анджело косится на невысокий столик, на котором стоит ваза с цветами. Девушка подходит к ним, продолжая держать у уха телефонную трубку. Она вновь кривится, глядя на алеющие бутоны, а затем с некой яростью, ощущаемой по всему её виду, хватает в охапку весь букет. Виктория негромко вскрикивает, отпуская цветы. Те вновь возвращаются в вазу, лишь слегка расплёскивая по поверхности стола воду. На указательном пальце девушки виднеются красноватые капли. Те собираются вокруг небольшого пореза, и Коралина нервно сглатывает, отводя взгляд. — Чёрт, Филипп! — кричит в трубку певица, смотря на собственную руку. — Что б тебя! — Смотри, — негромко произносит Леоне, заставляя Панеттоне вернутся к созерцанию всей записанной сцены. Вопреки своей неприязни, девушка краем глаза вновь смотрит на воспроизведённую запись. На раненом пальце Виктории мелькает что-то светлое, совсем блёклое. Словно бы электрическая вспышка. Она пробегает по пальцу, будто бы становясь с каплями крови, что вытекают из пореза, единым целым. Импульс мелькает всего раз. Коралина моргает — и его больше нет. Виктория на записи бросает трубку. Она ещё несколько секунд смотрит на букет с нескрываемой злостью, мелькающей в её взгляде, а, затем, отходит в сторону. Похоже, вопреки собственным мыслям и желаниям, ноги несут её в сторону выхода из гримёрки. Девушка округляет глаза, сама удивляясь собственной реакции. Она хочет повернуть в другую сторону, однако всё тело так и тянет к чёрному входу. Ближе и ближе к двери. Фигура певицы едва не врезается в идущего охранника, возвращающегося как раз именно с того направления. Коралина смотрит на Аббаккио. Тот сразу же ставит запись на паузу, не досматривая её до конца, и отзывает стенд. Хоть Панеттоне и уверена, что Конильо не увидит Moody Blues, просто не сможет, однако безопасность превыше всего. — Синьорина, — почесывая затылок, обращается к ней охранник, словно бы не ожидая, что девушка всё ещё находится здесь, в гримёрке, — что-нибудь удалось найти? — Можно и так сказать, — вздыхает Коралина, — Скажи, тот парень, что приходил к синьорине Ди’Анджело, представился? — Кажется, он назвал только своё имя. Филипп, — пожимая плечами, отвечает Конильо. Девушка понимающе кивает и вновь переводит взгляд в сторону Аббаккио. Тот медленно кивает в сторону выхода. — Ты нашёл что-нибудь у чёрного входа? — последний раз задаёт вопрос Панеттоне. Охранник качает головой, даже не успевая ничего толком ответить. Девушка уже направляется туда, получая от молодого человека полный вопроса взгляд. — Ты…присмотри тут за всеми делами, а мы отправимся осматривать местность именно там. Коралина отворачивается, спеша к двери чёрного входа. Та точно такая же, как и входная: тяжёлая, с крупной ручкой. Вот только ведёт на заднюю часть всей огороженной территории, что находится за сценой. Девушка застыла на последней ступеньке, сделанной из деревянной подставки, лишь выполняющей данную роль, и взглянула на красноватые ленты, что ограничивали вход на территорию всего в паре метров от чёрного входа. Леоне обошёл её невысокую фигурку, спускаясь ниже и останавливаясь прямо рядом с металлическими столбами, поддерживающими натянутые ленты. Здесь охранников видно не было, однако девушка была уверена: те просто обходят территорию перед началом концерта и ещё не добрались до задней части. — Думаю, тот парень звонил отсюда, — бывший полицейский кивает на виднеющуюся на фоне поблёскивающего в лучах солнца моря будку с прозрачным стеклом. Через него видно тёмный корпус телефона-автомата. — Наверняка, — тихо произносит Коралина, подходя ближе. — У этого парня ещё и стенд имеется. Мы видели эту непонятную вспышку, которая, по всей видимости, и стала причиной, по которой Виктория неосознанно пошла к выходу. — Это был её бывший. — Что? — хмурится от подобного заявления девушка, недоверчиво поглядывая на Аббаккио. Тот с особым недовольством вздыхает. — Почему ты так сразу делаешь вывод? — Потому что раньше работал в полиции, — стиснув зубы, произносит Леоне, — Нравится собственный аргумент? Панеттоне дуется, недовольно отводя взгляд от молодого человека, однако тот смягчается, решая не говорить с ней в таком тоне. — Ты ведь говорила, что Ди’Анджело родом отсюда, — девушка кивает, подтверждая слова Аббаккио, — как и её бывший парень, с которым они хотели изначально создать группу. Только с подобной персоной можно говорить в подобном тоне и подобными словами. Сама слышала на записи. — Тогда, — тянет Коралина, — зачем ему похищать Викторию? — Пожалуй, это спросишь у него самого, когда мы доберёмся до него, — скалится Леоне, — Поверь, о подобных случаях можно столько наслышаться в полиции, что на всю жизнь хватит. Даже если лично не разбираться. — Похищать человека, если он не хочет делать то, чего хочешь ты или попросту не даёт тебе внимания? — неуверенно проговорила девушка. В глазах её недоумение смешалось с неким тихим ужасом, поднимающимся из глубин тёмных глаз. — Думается мне, что он оправдывает это всё тем, что всё ещё любит Викторию. Коралина на миг замолчала, ощущая, как прибывающий со стороны моря лёгкий ветерок шевелит её волосы, и взглянула ещё раз на маячащую в поле зрения телефонную будку. Девушка делает настойчивый, уверенный шаг вперёд и, без доли неуверенности, перемахнув через оградительную ленту, направляется прямиком к будке. Леоне молча следует за ней, точно так же не утруждаясь отцепить ленту от столбиков. — Отследить звонок здесь нельзя, — смотря по сторонам, принимается отбрасывать возможные варианты Панеттоне, — камер здесь нет, однако, даже если бы и были, запись нам не предоставят. Девушка мечется из стороны в сторону, нервно поглядывая на покачивающиеся волны моря. Она кусает губу, осознавая, что заходит в тупик. Найти одного единственного похитителя во всём огромном Неаполе, зная лишь его имя — звучит слишком уж нереально. Конечно, похищение произошло совсем недавно. Если соблюдать все предосторожности, то он ещё не смог бы уйти далеко… Коралина вырывается вперёд, словно бы пытаясь сделать отчаянный шаг к чему-то недостижимому. Зачем ей всё это? Неужели так важно самой помочь певице? Заполучить славу человека, спасшего известную синьорину Ди’Анджело? Можно ведь оставить всё другим, заявить в полицию и пустить всё на самотёк… Однако девушка отметает подобные мысли. Она идёт лишь вперёд. Вперёд и вперёд, пока внезапно мимо не проносится что-то. Девушку отталкивают резким рывком назад. Она ошарашенно поворачивает голову, видя, как Аббаккио сжимает ладонью её руку, держа под локоть, а затем видит перед собой свалившегося доставщика еды. Парень поднимается на ноги, потирая, вероятно, ушибленный затылок. Его велосипед лежит рядом, ещё покручивая колёсами в быстром темпе. — Ты что, совсем координацию потеряла?! — почти рычит Леоне над самым ухом девушки. Она растерянно и слегка пристыженно опускает взгляд. — Идёшь прямо на дорогу, где не только подобный транспорт может проезжать. Коралина смотрит на узкую асфальтированную дорожку, которую даже полноценной дорогой-то и не назовёшь. Просто дополнительная зона при порте, вроде самой простой велодорожки. И, тем не менее, она вышла на неё, даже не заметив спешащего доставщика. — Прошу извините, извините! — спешно просит прощения Панеттоне, бросаясь к молодому человеку. Она наклоняется, чтобы помочь тому поднять упавший велосипед. — Grazie. Не стоит волноваться, — произносит доставщик, перебирая закреплённые на транспорте коробки, — Я ужасно спешил из-за последнего срочного заказа. Парень негромко посмеивается, а Коралина натянуто улыбается ему в ответ. Она осторожно кладёт на самый верх последнюю картонную коробку, когда замечает отмеченное на той имя заказчика. «Filippo Cannellini» — выведено широким, уезжающим в сторону, почерком.※※※
Виктория смотрит на обстановку в комнате сквозь тонкие светлые пряди собственных волос, которые уже давно налипли на лицо, не позволяя нормальному обзору в полной мере проявить себя. Руки начинают болеть, отдаваясь с самих запястий тупой болью. Уж их девушка видит прекрасно — стянутые тугими светлыми верёвками запястья, постепенно начинающие краснеть именно в тех местах, которые сильнее всего перетянуты. — Ну же, Вик, поговори со мной, — тянет мелодичный голос, от которого Ди’Анджело уже давно тошнит. Она кривится, даже не пытаясь поднять голову, от чего слышит негромкий протяжный вздох. — Давай как раньше. Как в то время, когда мы хотели вместе выступать под единым названием «Лунный свет», а не просто единоличное «Виктория Ди’Анджело» Девушка может себе представить, как он обильно жестикулирует, рисуя в воздухе незримое название. Филипп всегда отличался особой эмоциональностью во время разговоров. Хоть так и был самым обычным спокойным парнем. — Я уже говорила тебе, Филл! — повышая голос, наконец, выдаёт Виктория, — С нами покончено. Всё, arrivederci! Я давно забыла про тебя, да и мы оба клялись, что расходимся тихо, мирно и забудем друг о друге. — Я помню, да, — неуверенно произносит молодой человек. Девушка решает посмотреть на него, с особым усилием сбрасывая пряди с лица, и видит перед собой всё того же Филиппа, которого запомнила. Прошло несколько лет, а он так и не изменился. Всё та же идиотская полосатая рубашка, которая Викторию всегда бесила, всё такой же слегка нервный вид, закрывающийся маской спокойствия. Лишь нечто во взгляде словно бы слегка изменилось. — Но… — Никаких «но», Филл, — перебивает его Ди’Анджело. Она смотрит на парня, замечая, как неестественно поблёскивают его глаза, хоть сам он и спокоен. — Боже, Филл, на какой дряни ты сидишь? — Простые антидепрессанты, ничего большего, — хмурится молодой человек, — что ты успела подумать обо мне, Вик? Девушка замолкает, пристыженно опуская голову. Признаться, она действительно успела понапридумывать себе, вообразить всё самое худшее. Потому что, именно этого она и ожидает от такого человека, как Филипп. — Ты всегда была эгоисткой, думающей лишь о себе, — тихо произносит молодой человек. В голосе его слышится, будто бы, горечь. — Я была ей, потому что ты не давал мне ни личного пространства, ни единого жалкого глотка воздуха, — поперхнувшись на секунду воздухом, отвечает Ди’Анджело. — Ты буквально хотел привязать меня к себе, оставить лишь «ты и я», а весь другой мир убрать. Почему моя жизнь должна была крутиться лишь вокруг тебя и твоих желаний? Филипп ничего не отвечает. Виктории бы хотелось прокричать это на всю квартиру: громко и зычно. Однако она ещё хочет остаться в безопасности. Она знает, как лучше себя вести в подобной ситуации. Певица надеется, что бывший возлюбленный не тронет её, а кто-нибудь из нанятого для концерта персонала найдёт её. Этот идиот ведь даже не предпринял меры безопасности. Привёл её прямо на снятую недалеко от порта квартиру. Как можно быть таким легкомысленным?! Единственное, что действительно пугало Викторию, — это тот факт, что она сама вышла к Филиппу. Сама ушла из безопасной гримёрки, находящейся под охраной, и сама же вышла прямиком к порту. Порезанный палец слегка саднил, отдаваясь еле ощутимой болью, и девушка попробовала взглянуть на него. Крови уже не было, однако слишком странным стечением обстоятельств стало её лёгкое ранение и неконтролируемое желание уйти с зоны концерта. В дверь раздаётся звонок. Он звенит почти незаметно: тихо, но резко. Девушка вновь поднимает голову, глядя, как Филипп, постояв с секунду на месте, неспешно идёт к двери. Его фигура почти исчезает из поля зрения, закрываемая косяком полуприкрытой двери. Из другой комнаты Ди’Анджело тяжело что-либо разобрать, однако она чётко видит, как открывается входная дверь. — Buon giorno, — тянет приятный женский голос. Коралина почти заглядывает через полуоткрытую входную дверь в квартиру, одним взглядом оценивая её обстановку. Молодой человек тут же закрывает ей обзор, вставая так, чтобы комната не просматривалась. — Вы — доставщик? — спрашивает очевидное Филипп. Всё же, он ведёт себя довольно осторожно. Панеттоне смотрит на него, понимая, что тот скорее ведёт себя подозрительно, чем осторожно. — Да-а, — вновь тянет девушка, — принесла заказ для синьора Каннеллини и его дорогой и любимой Виктории. Коралина фальшиво улыбается. Можно подумать, что на таком приятном лице улыбка выглядит искренней и добросердечной, однако она натянута специально, чтобы одурачить, обмануть преступника. Чтобы заставить его покрыться от напряжения и волнения каплями пота, поблёскивающими на побледневшем лице. — Я заказывал просто на двоих, — сухо выдаёт Филипп, — лишь на своё имя. — Да что вы? — превращая милую улыбку в оскал, произносит Коралина. Она видит, как за считанную секунду выражение лица молодого человека меняется. В глазах проскальзывает искра понимания. Он резко тянется к двери, спеша наглухо закрыть её прямо перед лицом Панеттоне. Столь хрупкая девушка вряд ли сможет его остановить, если только не поранится при этом. Именно так Филипп думает, касаясь ладонью деревянной поверхности. Однако не успевает он хотя бы раз толкнуть дверь вперёд, как ему в лицо прилетает удар. И наносится он явно не хрупкой женской рукой. Молодой человек пятится назад, заходя в квартиру, и держится за разбитый нос, из которого тонкими струйками принимается выходить кровь. Коралина неприятно морщится. — Можно было и не бить так сразу, — произносит девушка, обращаясь к высокой мужской фигуре, что обходит её, оказываясь на пороге квартиры. — Ему было за что получить по лицу, — ворчит Аббаккио, глядя на расконцентрированного парня. Тот слегка пошатывается, однако на ногах всё ещё держится, хоть и немного присел, держась за комод. На том стоит большая ваза, наполненная водой для букета цветов. Розы. Даже здесь. — Где Виктория? — процедила сквозь зубы Коралина, глядя на Филиппа. Тот ничего не ответил, лишь перевёл взгляд на соседнюю комнату. Всё было ясно без слов, но всё было слишком легко. Не сводя взгляда с молодого человека, девушка выбросила руку в сторону комнаты, жестом указывая Аббаккио идти туда. — Зачем ты похитил её? — Какая тебе разница? — прошипел вместо ответа Филипп, — Ты для неё вообще кто? Сумасшедшая фанатка? — Просто любитель, — пожала плечами Коралина, намеренно усмехнувшись. Вышло едко и как раз так, как девушка ожидала. — Я лишь хотел выяснить с ней отношения, — будто бы смягчился молодой человек. Он привстал, слегка пошатываясь, и вновь опёрся о комод — теперь всем телом. — Вик вообще не желала слушать меня! Ни единой минуты для меня! — Не хотела говорить, значит, не хотела, — скривилась Панеттоне. — Ох, похоже, ты тоже не понимаешь, — вздохнул Филипп. Тот едва заметно усмехнулся. — Никто не посмеет рушить наше «долго и счастливо»! Девушка хотела было прервать его, однако слишком поздно заметила неладное. Ваза, в которой стояли цветы, резко взорвалась. Окропляя всё вокруг мелкими осколками, вперемешку с водой. Та разлилась по ковру, застеленному сразу же за порогом, вылилась и на Коралину, и на самого Филиппа. Лёгкая искра пробежалась прямо по руке Панеттоне, вслед за струями воды. Девушка отшатнулась, вовремя уворачиваясь от удара в лицо. Её, будто бы, ударило током. — Стенд! — одними губами проговорила Коралина, выдыхая. Она посмотрела на разлившуюся вокруг воду. По той мелкими вспышками пробегал электрический ток. — Так вот как ты заставил Викторию идти к тебе, — словно бы осенённая догадкой, выдала девушка, — Твой стенд может перемещаться через воду. Ну конечно! Вода — лучший проводник тока, а кровь — та же жидкость, вода! — Мой что? — недоумевая, переспросил Филипп, затем сразу же качая головой. Его не сильно волновало, как именно девушка назвала его особые силы. — Без разницы! Я уберу с дороги всех, кто пытается разрушить наше с Вик счастье! Познакомься с моим «Electra Heart»! Искры, мелькающие на мокром ковре, дёрнулись в сторону парня, постепенно собираясь в единое целое. Они поднялись вверх, приобретая более человечную форму, и вот уже перед Коралиной возвышался стенд в полном своём виде. Его черты отчасти напоминали человека, только ноги походили больше на объёмные когтистые лапы. Весь его вид напоминал человекоподобного ящера: с огромными когтями на руках и ногах, длинных хвостом за спиной и вытянутым лицом. Розоватые цвета Electra Heart менялись от ярких до совсем бледных. Сердце, что красовалось за место бляшки на поясе стенда, казалось, будто бы, разбитым надвое. Тот повёл длинным хвостом. Вспышки электричества, что не покидали его тела даже в полной форме. Несколько раз пробежались по массивным лапам. Панеттоне сглотнула, осознавая, что уже и сама призвала свой стенд. Seven Seas стоял аккурат позади неё. Он встал в боевую стойку, выставив сжатые кулаки вперёд, однако не поспешал наносить удар. «Я не могу использовать основную способность прямо здесь» — взволнованно пронеслось в голове девушки — «а бить просто кулаками — слишком опасно». Коралина сделала глубокий вдох. Филипп бросился в её сторону, сжимая в ладони осколок вазы. Тот нацелился острым концом прямиком на девушку. «Он хочет ранить меня, чтобы через кровь приказать мне уйти!» — догадалась Коралина. Она сосредоточила взгляд на молодом человеке, уходя в нужный момент в сторону. Филипп изменил траекторию удара, успевая пройтись по нежной коже осколком. Девушка присела, почти соприкасаясь с полом и теряя координацию. Рука поддержала всё тело, не давая тому упасть на мокрый ковёр, и незримая боль пронзила её. Смотреть на собственную ладонь Коралина не стала. Если сейчас она хоть на секунду отвлечётся и подумает, что на той зияет кровавая рана, то уже не сможет держать себя в руках. — Удар есть! — радостным голосом произнёс Филипп, поворачиваясь в сторону девушки, — Electra Heart! Имя своего стенда было последнее, что он успел выкрикнуть. Тело парня покосилось, без сознания падая почти на саму Панеттоне. Она негромко пискнула, перемещаясь чуть дальше, и позволила Филиппу упасть лицом на мокрый ковёр. — Так тебе и надо, козёл! — послышался голос Виктории, звучащий с победными нотками. Коралина подняла взгляд. На месте, где буквально секунду назад стоял Филипп, теперь уже возвышалась фигура певицы, держащая в руке отломленную ножку деревянного стула. Тяжело дыша, она отпустила ту, и ножка с грохотом упала на пол. — Не стоило так горячиться, — недовольным тоном произнёс Аббаккио, наклоняющийся к лежащему неподалёку Филиппу. Бывший полицейский грубо отдёрнул воротник его рубашки, приставляя два пальца к артерии. — Ещё бы хоть чуть-чуть сильнее удар и у нас здесь было бы целых две статьи. — Он жив? — всё же с каким-то сомнением в голосе переспросила Коралина. — Конечно, — буркнул Леоне, — думаю, пострадает от головной боли, когда очнётся, но это будет уже в полицейском участке. — Ох, — вдруг о чём-то вспомнив, вскочила на ноги девушка, — вы в порядке? Это ведь вас об это спрашивать нужно! Коралина устремила взгляд на отходящую от некого шока Викторию. Та посмотрела на неё в ответ, слабо кивая. Вид у певицы был не самый лучший, однако распространялось это лишь на её растрёпанные волосы и начинающие проявляться следы на запястьях. Панеттоне не сдержалась от того, чтобы рассмотреть известную личность. Она быстрым взглядом оглядела Викторию с ног до головы, подмечая, что та выглядит в точности так же, как на плакатах. — Пойдём, — подойдя к девушке, кивнул на её руку Аббаккио, — осмотрим твою ладонь. — А как же он? — Коралина кивнула на оставшегося на полу Филиппа. — Пусть полиция разбирается. Один звонок от Виктории — и всё сделано.※※※
Коралина присела на низкую бархатистую софу, рассматривая повязанный на ладони бинт. Прикасаться к нему девушка боялась, да и не шибко горела желанием. Пустующая гримёрка, в которой она находилась, ожидая концерта, оживала лишь с каждой довольно громкой фразой Наранчи, что пытался выяснить подробности небольшого приключения. — И что, вы просто так всё оставили? — разочарованно протянул парень. — Это теперь не наше дело, — прошипел в ответ Аббаккио, — И нашим, к слову, не было. — А как же набить ему морду? — Думаю, ему хватило неплохого удара Виктории, — фыркнула Коралина, даже не глядя на говоривших. Что Наранча, что Леоне, оба уставились на девушку, по-прежнему смотрящую на белоснежный бинт, туго обвязанный вокруг её руки. — И что с твоим видом? — недовольно бросил Аббаккио, пробегая взглядом по всей съёжившейся фигуре девушки. — С чего ты вдруг грустишь? — Я не грущу, — вздохнула Панеттоне, — скорее…волнуюсь. Девушка замолкает на несколько секунд. Сквозь окутавшую гримёрку тишину слышны звуки за дверью: толпа, собравшаяся на концерт, который вот-вот начнётся, тихонько подвывает, ожидая выхода звезды. — За спасение Виктория позвала нас за кулисы, предложила стать чуть ли не частью самого концерта… — Коралина вновь прерывается, перебирая пальцы, — Это очень волнительно. — Да ладно-о, — тянет Наранча, подходя ближе к девушке и хлопая её по плечу, — Это ведь ещё круче, чем первый ряд! Панеттоне чуть улыбается и достаёт из кармана тёмный кожаный бумажник, просматривая имеющиеся в нём купюры. Деньги негромко шелестят, привлекая внимание Аббаккио. — Чей это? — в удивлении приподняв бровь, спрашивает бывший полицейский. — Филиппа, — отвечает девушка. — Ты украла у него бумажник?! — взрываясь фейерверком смеха, переспрашивает Наранча. Коралина улыбается, заканчивая с просмотром купюр и возвращая бумажник обратно в карман. — Ну, он ведь должен был заплатить за доставку. — Неисправимая воровка, — шипит Леоне, пряча лёгкую улыбку. Не успевает Панеттоне ответить на это хоть что-нибудь, надеясь поддеть молодого человека, как скрипит входная дверь. Во врывающихся в небольшое помещение лучах солнца, что медленно начинает клониться к своему вечернему состоянию, виднеется силуэт светловолосой девушки. Виктория закрывает за собой дверь, проходя в гримёрку. — Хотела ещё раз поблагодарить вас в более спокойной обстановке, — мягко улыбается певица. Коралина смотрит на неё и понимает, что от той раздражённой девушки, в чьём облике так и горела ярость, не осталось и следа. После происшествия с Филиппом она вернулась в состояние доброй и приятной Виктории, которую знают все фанаты. — Не стоит благодарности, — поднимая забинтованную ладонь, останавливает её Коралина. — Как твоя рука? Всё будет хорошо? — Да, вполне, — слабо улыбается девушка, немного смущаясь. — Вот и отлично, — улыбается Виктория, — Значит, веселиться на концерте это тебе не мешает. Она загадочно подмигивает Коралине и вновь удаляется к входной двери, маня за собой остальных. Яркие прожекторы, зажжённые на сцене, почти слепят. Множество людей виднеются подобно одной целостной волне, что приходит и захватывает всё пространство. С одной стороны настоящее море, с другой — море людей, преданных фанатов. Виктория появляется на сцене, сверкая серебристым платьем выше колен, которое отливает в ярком свете, словно чешуя рыбы. Она выхватывает микрофон, почти срывая его с держателя, и легонько дышит прямо на него. Улыбка озаряет девичьи уста, расплываясь всё шире и шире. — Привет, Неаполь! — раздаётся на весь порт голос Ди’Анджело. Толпа тут же взрывается отчаянным криком. Они так долго ждали её, ждали начало этого концерта. Девушка с благодарностью смотрит на всех собравшихся и переводит взгляд на троицу, стоящую за кулисами. Коралина прикусывает от нетерпения губу и поднимает руку, показывающую большой палец вверх. Виктория улыбается и вновь возвращается к гудящей толпе. — Вы знаете, что я не могла посетить всех вас, потому что была в мировом турне. Однако оно было не единственной причиной, по которой я не вернулась сюда, а предпочла путешествие чуть ли не по всему миру. И этой причиной был медовый месяц. Толпа вновь восторженно кричит. Коралина на секунду дёргается, смотря во все глаза на певицу. «Она была с любимым человеком…» — превращается одна единственная мысль в зацикливающуюся фразу, которая вертится в голове девушки, пока певица не продолжает свою вступительную речь. Невольно взгляд девушки падает на стоящего совсем рядом Аббаккио. Он замечает пристальный взор Панеттоне, однако та слишком быстро отводит глаза, делая вид, что их встреча взглядами — всего лишь случайность. — Да-да, теперь у меня есть человек, с которыми я связала себя узами брака, — кивает Виктория, в голосе которой едва ли можно различить что-то, отличающееся от радости. — Так что, первую песню я хочу посвятить именно ей. Моей милой Марлене! Приятная музыка, взрывающая окончательно толпу, принимается литься из колонок по обе стороны сцены. Певица набирает побольше воздуха, готовя дыхание, и песня звучит из её уст непрерывным потоком:«Marlena, sì, vienimi a parlare ti prego, Marlena Marlena, io ti starò a ascoltare Ti prego, Marlena Marlena, insegnami a lottare Ti prego, Marlena Marlena, sì, portami a bailar Il ballo della vita»
— Il ballo della vita… — негромко продолжает напевать Коралина, идя по медленно пустеющей улице. Вечер уже начал подбираться к Неаполю совсем близко, а концерт Виктории только-только закончился. Девушка слегка покачивается в такт запомнившейся песне, а идущий рядом Леоне делает вид, что постоянно повторяющаяся, навязчивая мелодия ему уже надоела. Он хватает Коралину под локоть, уводя ближе к себе, однако это не избавляет её от столкновения со случайным прохожим. Панеттоне ощущает, как её задевают плечом и тут же настырно идут вперёд, даже не извиняясь. — Эй! — негромко вскрикивает девушка. Она смотрит на остановившегося лишь на секунду парня. Тёмная толстовка, в которой теряются его руки, закрывает и лицо, не давая разглядеть, кто он вообще такой. Сгорбившись, молодой человек продолжает идти дальше, совершенно не замечая ни ошарашенное лицо Коралины, ни, похоже, в целом факта, что он был безмерно груб и не воспитан. Девушка неспешно потирает задетое предплечье, угрюмо поглядывая на парня. — Пф, придурок, — довольно громко бросает ему вслед Наранча, — идёт, как танк. Ничего и никого не видит. — Наверняка что-нибудь употребляет, — презрительно хмыкает Аббаккио. Он переводит взгляд на девушку. Та уже не выглядит столь же радостной и счастливой, как секунды назад, однако подавленного состояния не наблюдается. Коралина, конечно, обижена на подобное поведение, но значение этому не придаёт. Леоне прикусывает язык, не позволяя сорваться желанному вопросу «Ты в порядке?». Он ей ни к чему. — Идём домой? — вместо этого спрашивает бывший полицейский. Панеттоне поднимает на него взгляд, слабо кивая. — Да.