Признайся

Признайся, ты всегда просто завидовал ему. Этому гомику Хаммелу. Нет, не его тряпкам «принцессы» или голубоватому поведению. Ты завидовал тому, что Хаммел не боится быть собой, что он гордиться тем, кто он есть. У тебя никогда не было такой возможности. Ещё с раннего детства отец видел в тебе только великого игрока в футбол. Твоё мнение даже не особо и интересовало кого-то. Отец чуть не убил тебя, когда ты в первом классе сказал, что хотел бы спеть в школьной постановке. Просто это должно было быть весело. Отец обозвал тебя педиком и ушёл с бутылкой виски в спальню. Стройный, хрупкий и слишком счастливый, постоянно улыбающийся своим друзьям… Друзьям, которых у тебя как таковых и нет, настоящим друзьям. Толчок в спину. Хаммел отлетает к шкафчикам, ты смеёшься. Вокруг стоят подростки, они жадно смотрят за происходящим. Осуждающий взгляд гомика. Ты отворачиваешься и уходишь. Ежедневное развлечение, обязательный пункт в распорядке дня. Так происходило раз за разом, пока что-то не меняется, пока Хаммел не вздумывает ответить тебе, попытаться постоять за себя. - Ты не мой тип! - Это правда? - Да. Мне не нравятся толстые, которые слишком много потеют… У тебя с самого детства были проблемы с лишним весом. Мама недавно пыталась посадить тебя на диету, но здоровой пищей особо не наешься . Особенно после этих изматывающих тренировок. Ты знаешь, что тебе никогда не сравниться с качками, которые так нравятся девушкам. Ещё одна причина, почему ты всегда один. Это жестоко даже для Хаммела бить по таким болезненным местам. - Ты просто боишься признать, что ты чрезвычайно обычный! Ты целуешь его как никого до сих пор. Отчаянно, зло, с обидой, болью и горечью. Не потому что любишь его, не потому что хотел его поцеловать. Просто…просто это казалось таким правильным. Ты отрываешься от губ Хаммела. Он на грани истерики. Ты пытаешь снова поцеловать гомика, но тот отталкивает тебя прочь. И ты видишь в его глазах что-то такое (помимо боли и растерянности), что заставляет тебя ударить со всей злости кулаками о шкафчик и почти выбежать прочь из раздевалки. Проклятый гомик Хаммел. *** Как только ты заходишь к себе в комнату, ты со вздохом падаешь на стоящую рядом кровать. Все эти милые разговоры за семейным столом о том, что «пидаров развелось» и «как хорошо, что мой сын такой замечательный футболист, а не какой-нибудь мальчик из…хора». Ты просто устал от всего это. Всей этой чуши. *** Ты спускаешь по ступеням, когда видишь этих двоих. Они идут вместе. Улыбаются друг другу. - Это твой бойфренд, Курт ? Эта недоголубая копия Хаммела пытается что-то тебе втолковать, что-то о том, что ты не одинок, что это сложно принять… ТЫ НЕ ГЕЙ! Ты не такой как Хаммел. Парочка мило смотрящихся «голубков». Ты их ненавидишь. Вот такие обычно и живут долго и счастливо. Смазливые, красивые, худые, счастливые… *** Наверное, ты всё же запутался. Во всём этом, что происходит с тобой в последнее время. Ты видишь, как Хаммел с обожанием смотрит на портрет своей «подружки», да он почти алтарь ему сделал в своём шкафчике. Что тут удивительного, что ты снова не удерживаешься и толкаешь гомика . Он падает на пол. Смотрит на тебя как-то не так, как обычно. Неужели он и вправду надеялся, что между вами что-то изменится? С какой стати? Ты разворачиваешься и уходишь прочь. Как же тебя раздражает, как же тебя всё это раздражает. *** Ничего не меняется. Ты снова популярен, снова задираешь неудачников из хора и зубрил. Хаммел остаётся всё такой же особой среднего пола, меняющей каждый день свои тряпки. Он всё меньше и меньше улыбается. Но тут нет ничего удивительного. Гомики не имеют права быть счастливыми. Всё как всегда. А поцелуй, в конце концов, можно просто выкинуть из головы, ведь он ничего не значил. Ты смотришь в зеркало в ванной. Ты не знаешь почему, но с каждым днём ты ненавидишь себя всё больше и больше. Ты так устал. Удар. Осколки сыплются на пол. Рука слегка истекает кровью. И ты знаешь, что всем абсолютно всё равно. Даже этой «принцессе» Хаммелу. Ты смеешься. Так горько, порой срываясь на всхлипы. Тебе всего 16. И ты совсем не знаешь, что делать, потому что возможно, только возможно, но тот поцелуй всё-таки что-то значил.