Не главный герой

Оливер метался по комнате, будто сумасшедший в период обострения. Эван меланхолично тыкал в телефон, проходя очередной уровень своей любимой игры, и даже не пытался вразумить друга. Сколько Эван знал Оливера, он всегда умирал по Кристоферу, и чувство это всегда было безответным, даже в те времена, когда они встречались. Оливер был запредельно упрямым и не слушал никого, особенно в вопросах, касавшихся личной жизни. Может, он и понимал, как со стороны выглядят его отношения с Кристофером, но у него была внутренняя убежденность в том, что именно за него выйдет замуж, родит детей и с ним состарится. Ни в одной сказке принц не доставался просто так, за него всегда нужно бороться. С того вечера у дяди они больше не виделись, но Кристофер должен был появиться на похоронах Ника, и это оттеснило траур по бывшему однокласснику на задний план — вместо того, чтобы вспоминать умершего, Оливер с горящими глазами мерил тряпки черного цвета, крутясь у огромного зеркала от шкафа. Дядя Роудс любезно предоставил ему доступ ко всему своему гардеробу — огромному и безумно дорогому, и Оливер разрывался между выбором: лучше чтобы брюки тесно обтягивали задницу, или чтобы рубашка очерчивала тонкую талию? — Жалко, что нельзя все сразу, — заключил он и оставил первый вариант. К нему добавил простую водолазку и подобрал сдержанные аксессуары. — Ты не на показ моды идешь, — напомнил Эван. — Не думаю, что Ник будет против, если я приду на его похороны красивым. — Конечно, Ник не обидится, — вздохнул Эван, поражаясь цинизму своего друга, — но его родителям это может не понравиться. — Может, ну а что поделать? — Оливер оторвался от собственного отражения в зеркале и обернулся к Эвану. — Я не несу ответственность за их душевное спокойствие. — Тебе стоит поменьше слушать современных психологов. Ладно, мне тоже надо одеться. Эван вскочил с кровати и ушел к себе выбирать наряд. В отличие от Оливера, он выбрал широкие черные брюки и такого же цвета лонгслив без дополнительного декора. Через полчаса шофер дяди Роудса уже вез их на похороны Ника. Мысли Оливера крутились вокруг предстоящей встречи с Кристофером, он не замечал ни погрустневшего от предстоящей церемонии Эвана, ни простиравшегося за окном автомобиля красочного пейзажа: ярко-бирюзового неба и мерцавшего под лучами солнца спокойного моря. От волнений у него противно вспотели ладони. Он распланировал это лето сразу, как узнал, что Кристофер ненадолго вернется в город — и встречу после долгой разлуки, перемирие, вторую попытку построить отношения, но два дня назад все планы разбились о равнодушный серый взгляд. Нужно было придумать что-то новое. В вопросе отношений с Кристофером Эван был плохим советником, помощь пришлось просить у Дина, омеги с кафедры клинической психологии. «Не напирай, дай ему время самому выбрать тебя. Альфы не любят, когда их к чему-то принуждают», — мудро пояснил Дин по телефону. Оливер верил ему, потому что природу альф особо не понимал — в его жизни был только Кристофер и поверхностные, ничего не значащие интрижки. *** На кладбище Оливер позабыл утренние переживания из-за одежды и Кристофера. Эфемерная, абстрактная смерть обрела физическое подтверждение, охватила его полностью и оттеснила на задний план все остальное. И так переживавший Эван скис окончательно, сильно сутулился, идя от машины к похоронной процессии. Вторя общему горю, испортилась и погода, спрятав солнце за пузатыми серыми тучами. Подул прохладный ветер. Ника хоронили в закрытом гробу. Говорят, лицо было настолько изуродовано, что гримеры не смогли привести все в более или менее приличный вид. Оливер слегка отстраненно смотрел, как после слов священника вереница друзей и родственников покойного подходила к гробу прощаться в последний раз. Здесь были все одноклассники, некоторые из школьных учителей, университетские приятели и товарищи Николаса. Знакомые и незнакомые лица с одинаково скорбным выражением сменялись у гроба, опускали на закрытую крышку цветы и медленно брели к своим машинам. Убитый горем папа Ника тихо всхлипывал в платочек, а отец безучастно смотрел в одну точку и будто не замечал ничего вокруг. Люди видели их состояние и лишний раз старались не тревожить, только кратко выражали сочувствие. Настала очередь Оливера попрощаться с другом. Он положил белую розу на крышку гроба и, дотронувшись до нее, почувствовал холод лакированного дерева. — Покойся с миром, друг. Снова вспомнилась их нехитрая школьная дружба — общие кружки после уроков, сплетни, ссоры и примирения. Именно с Ником Оливер в первый раз несовершеннолетним пробрался в клуб и быстро же оттуда убежал, испугавшись слишком взрослой публики. Ему еще в назидание учившийся на старших курсах юридической школы Уильям рассказывал истории из практики об изнасилованиях и убийствах молодых омег, и Оливер видел потенциальную угрозу в каждом мимо проходящем альфе. — Осторожность спасла не одну жизнь, — деловито пояснил Уильям возмутившемуся Сидни, — лучше перебдеть. Он-то просто истории рассказывал, может, где-то и привирал, а Оливер потом долго шарахался от подозрительных альф и на улице или в баре ни с кем не знакомился. Эван деликатно тронул его за плечо, выдергивая из воспоминаний. Оливер бегло осмотрел присутствующих, но Кристофера не увидел и с неспокойным сердцем пошел к автомобилю, который должен был везти их к дому Паркеров. — Помнишь, как мы сбежали со школьной дискотеки, а потом нас несколько часов все искали? Это ведь была идея Ника, — Оливер заметил, каким подавленным выглядел Эван и захотел немного его отвлечь. — Да, — грустно отозвался Эван, — я потом до конца года был наказан. — Он был бесшабашным, наш друг. Сердце кольнуло чувство вины за то, что столько лет он избегал и ленился поддерживать связь с Ником, а оставшись без подпитки, дружба быстро угасла. Умом он прекрасно понимал, что не ответственен за сложившиеся обстоятельства, но совладать с собой не мог. В доме к ним подошел мистер Паркер, папа Ника. Он понемногу беседовал с гостями, пытался уделять всем хотя бы немного внимания и с теплотой вспоминал разные истории о сыне. Увидев среди приглашенных школьных друзей Ника, не смог не подойти к ним. — Ах, мальчики, хорошо, что вы пришли. Ник был бы так рад вас видеть!.. — он всхлипнул, закрыв рот платком, попытался улыбнуться, но вышла кривая гримаса. — Мистер Паркер, сочувствуем вашей утрате, — просипел Эван и неловко приобнял плачущего папу Ника. Скованный чужим горем Оливер стоял рядом и не мог выдавить из себя ни слова. Он первый раз был на похоронах и не понимал, что стоит делать и говорить. Увидев расклеившегося родителя, к их небольшой компании подошел Остин, старший брат-омега Ника, обнял папу и попытался увести его, но мистер Паркер запротестовал: — Нет-нет, Остин, я хочу поговорить с друзьями моего мальчика. Вы ведь с ним хорошо общались в школе? Остин недовольно сжал губы, но говорить ничего не стал. — Да, общались. Ник был замечательным. — Самым смелым из нас. — Вечно что-то выдумывал, — Эван усмехнулся. — Он однажды подговорил нас выпустить лабораторного кролика на свободу, — вспомнил Оливер, — мы его выкрали и повезли в городской парк, но Саймон все равно нас выдал. Как нас потом ругал директор. — Меня лишили телефона на два месяца. Пусть мистер Паркер и глядел на них полными слез глазами, но было видно, что слова школьных друзей Ника ему приятны. Он ведь тоже видел своего сына таким — бесстрашным и всегда окруженным верными друзьями. — Он постоянно заставлял нас переживать. Повисло неловкое молчание. Больше говорить не хотелось. Оливер заприметил парочку школьных приятелей — Мишеля и Юстина, и собрался к ним, но сказанная Эваном фраза пригвоздила его к месту: — Мистер Паркер, вы не против… если мы немного побудем в комнате Ника? Попрощаемся с ним. Мистер Паркер быстро переглянулся с сыном и неуверенно кивнул: — Да, конечно. На втором этаже первая комната слева, дверь открыта. Остин проводил их вышел из комнаты, деликатно закрывшись за собой. Оливер с сомнением посмотрел на Эвана. — Что это на тебя нашло? — Не могу выкинуть из головы все это. Передумал кучу всего, но все равно не понимаю, почему Ник покончил с собой. Неужели у него была депрессия? Он и правда был таким одиноким, что ни к кому не смог обратиться со своей бедой? Иногда я чувствую себя таким виноватым. Эван смотрел себе под ноги, низко опустив голову, будто говорил с самим собой. Оливера неприятно царапнули его слова, потому что перекликались с некоторыми его мыслями — первое, что он почувствовал, когда узнал о самоубийстве Ника, была вина, и только потом Дин помог понять, что он совершенно зря себя упрекает. — Но мы же не знаем наверняка, что он чувствовал в тот момент, Эв. Может, все было нелепой случайностью… нам же не говорят, что выяснили полицейские. — Умом я понимаю, — Эван обошел комнату и присел на краешек кровати. Оливер отстал от Эвана и молча оглядел спальню. Его внимание привлекли фотографии, старомодно заправленные в рамы и расставленные по книжной полке и письменному столу — Ник во всех возрастах, выпускной, с ребятами из колледжа. — Посмотри, — он повернулся к Эвану и показал фотографию Ника с альфой, чье лицо он заметил в числе присутствующих, — наверное, встречались. На полке ровным рядом выстроились медицинские справочники, анатомические атласы и разные пособия, от названий которых у Оливера загудело в голове. В ряду рафинированного научного мира он заметил ярко-розовую книжку, плотно втиснутую между глянцевыми журналами по акушерству. «Романчик», — весело подумал Оливер и потянул находку за корешок. Дневник? Оливер пролистал несколько исписанных забористым Никовым почерком страниц и застыл на месте. Он не хотел при Эване копаться в личных вещах бывшего друга, но и разыгравшееся любопытство не позволит ему просто положить дневник на место и сделать вид, будто он ничего не находил. Оливер фальшиво раскашлялся и обернулся к Эвану, все так же сидевшему на кровати: — Ты не мог бы принести мне воды, пожалуйста? А то сейчас умру. Эван не оценил последней его фразы, но все же поднялся с места и вышел из комнаты. Оливер пожалел, что оставил сумку в машине, но обрадовался, что не надел супер обтягивающую рубашку, а выбрал водолазку посвободнее и сунул под нее дневник. Образовавшуюся небольшую щель между журналами он прикрыл фотографией в рамке. И перекрестился, чтобы родители Ника не заметили пропажи. Посмотревшись в зеркало и убедившись в том, что одежда не оттопыривается как-то странно, Оливер поспешил покинуть спальню Ника, чтобы не вызвать подозрений. У двери он столкнулся с Эваном, державшим в руках стакан с водой. Оливер скользнул по нему равнодушным взглядом и спустился по лестнице вниз. *** — Я телефон в машине оставил, пойду заберу. Эван с подозрением покосился на друга, но списал странное поведение на появление Кристофера Уолша. В присутствии этого альфы Оливер терял голову и делал такие глупости, что было больно о них даже вспоминать. Водитель дяди Роудса курил около машины и негромко говорил с другими шоферами. Оливер запрыгнул на заднее сидение и быстро вытащил из-за пазухи дневник и спрятал его в сумке — спасибо тонированным стеклам, его никто не видел. Он слабо отдавал отчета своему поступку, однозначно плохому, но азарт и любопытство взяли над разумом верх. — Пострадаю об этом позже, — уверил он свою совесть и поспешил вернуться в дом, потому что он заметил прибывшего Кристофера. Пусть им не удастся поговорить, но даже присутствие с ним в одной комнате повышали Оливеру настроение. Кристофер имел безграничную власть над жизнью и чувствами Оливера, при этом ничего особенного не делая и никогда особо не нуждаясь в этом. Оливер всегда отыскивал глазами Кристофера в первую очередь. Ему было необходимо держать его в поле зрения, слышать краем уха его голос, иметь возможность задержать на нем взгляд, как бы отпечатывая в памяти его образ. В воспоминаниях Оливера Кристофер был таким разным, но каждый раз самым идеальным. Он о чем-то беседовал с Остином, своим бывшим одноклассником и сочувственно держал его под руку. Оливер не мог и дальше наблюдать за ними, потому что Эван подозвал Мишеля с Юстином, двух омег, с которыми они учились в старших классах. Мишель был высоким и очень красивым омегой, со слегка смуглой кожей, чуть раскосыми темными глазами и пухлыми губами. С шестнадцати лет он пробовал себя в модельной карьере и теперь красовался на обложках модных журналов (спасибо влиянию и деньгам отца). У Юстина жизнь сложилась интереснее — в тринадцать лет его похитили ради выкупа, и он после спасения долго ходил к психотерапевту лечить ПТСР. В рамках терапии он написал книгу о пережитом опыте и в один прекрасный день проснулся знаменитым писателем. Сейчас он путешествовал по миру в поисках вдохновения и вел очень успешный блог. Оливер не мог поверить, что эти успешные люди — его одногодки. И старался не думать о том, каким он выглядит в их глазах. Запутаться в дебрях размышлений не дал чуть хрипловатый голос Мишеля: — Не думал, что встретимся при таких обстоятельствах. Я всю ночь не спал, все думал… неужели никого не было рядом, чтобы помочь? Эван шикнул на него и грозно сдвинул брови. Мишель прикусил язык, но было видно, что он очень хочет развить эту мысль. Мысль, крутившуюся в голове у всех, кто здесь присутствовал. Неужели, имея семью, альфу, друзей и знакомых, можно быть настолько одиноким и не видеть выхода иного, чем смерть? Юстин попытался разрядить обстановку и рассказал забавный случай, как в выпускной год они с Ником поехали в лес кататься на лыжах и заблудились, потому что сотовые телефоны не ловили сеть и им пришлось искать дорогу по бумажной карте. — Мы блуждали три часа, представляешь? Так замерзли, что не чувствовали ног. Слава Богу, вышли на какую-то базу отдыха и там отогрелись. Знаешь, почему мы заблудились? Ник держал карту вверх ногами. Оливер прыснул в кулак, Эван тоже заулыбался. — А вы потом куда, кстати? Я предлагаю не расходиться, — Мишель сверкнул глазами, — можем позависать у меня, все равно предки укатили в Европу. — Я не против, — Оливер вопросительно посмотрел на Эвана. — Я тоже. — Через час все закончится. Поедем все вместе. Юстин решил немного поговорить с одноклассниками и покинул их компанию. Эван тоже заприметил у окна Сэма, альфу с которым сидел за одной партой все старшие классы, и оставил Мишеля с Оливером наедине. — Видел твоего Криса, — Мишель кивнул в сторону гостиной, где и был Кристофер, — вы не вместе? — Нет, не вместе. Мишель немного помолчал, но потом добавил: — Странно. Мне всегда казалось, что вы истинные. Оливер удивился. — Это же байки. Нет никаких истинных. Про истинных писали самые прекрасные истории о любви, но все это существовало только на книжных страницах. В действительности наука отрицала существование стопроцентной феромоновой совместимости. Оливер тоже доверял ученым, но глубоко в душе был счастлив услышать, что кто-то считает его с Кристофером идеальной парой. — А я верю в истинных, — Мишель пожал плечами, — просто людей так много, мы раскиданы по всему Земному шару, неудивительно, что истинные не могут встретиться. Ведь есть же такое, чтобы влюблялись с первого взгляда и не расставались всю жизнь? — Есть, наверное. Но при чем здесь я и Кристофер? — Ты выглядел таким счастливым. Да и он тоже… прости, тебе неприятно? — Без тени сожаления в голосе спросил Мишель. — Я не буду. — Все нормально. Только он толком со мной не разговаривает, — решился на откровенность Оливер. Обычно он отмалчивался, старался о своих отношениях не говорить и переживать все глубоко внутри, но Мишель оказался более проницательным и участливым, чем казалось в школе, но Оливер вдруг остро почувствовал нужду в поддержке. Эван не одобрял ничего, что было связано с Кристофером, Сидни, догадавшийся о его чувствах почти сразу, тоже. А больше никого близкого у него не было. — Ему нужно время, и это нормально. Мы по-разному на все реагируем. Уверен, у вас все будет хорошо, такие сильные чувства просто так не исчезают, — добавил он со знанием дела. Он говорил так складно, так сладко, каждое его слово отзывалось в Оливере тягучим теплым чувством внутри — он всю жизнь мечтал услышать именно это, он думал так же! Но так боялся произнести это вслух, потому что Эван с Сидни не давали шанса ни одной его мечте, даже самой слабой и робкой. В порыве чувств Оливер схватил Мишеля за руку и заглянул в загадочные темные глаза: — Ты так правда думаешь? — В его голосе было столько надежды, что самому стало противно от себя. — Конечно, я так думаю, — заверил его Мишель. К двум часам все начали расходиться. Оливер не рискнул подойти к Кристоферу и только изредка ловил его взгляд через толпу. Альфа общался по большей части с Остином и родителями Ника, либо стоял в сторонке и молча пил кофе. Когда Оливер засобирался с Эваном и Юстином в гости к Мишелю, Кристофер подошел к нему. Увидев его, омеги переглянулись и поспешили на выход, не мешая им разговаривать. Оливер был благодарен друзьям за чуткость. — Привет. Издалека не было видно, но с близкого расстояния Оливер заметил, каким замученным выглядел Кристофер — темные круги под глазами, серый потухший взгляд. Интересно, что происходило в его жизни? — Привет. Ты без отца? Он же хорошо общался с Паркерами. — Пропадает на работе, — замолчал. Опустил взгляд в чашку с кофе и стоял неподвижно напротив, будто не он подошел и начал разговор. Чтобы как-то нарушить неловкое молчание, Оливер затронул тему, которая Кристоферу всегда была интересна — его друзья: — Уильям сегодня ночью прилетает. — Поедешь встречать? — Кристофер оживился. — Не, у меня планы. — А Сидни? — Тоже, вроде. Но он так занят, знаешь. Уже готовит коллекцию на следующий год. Кристофер угукнул и вперил в Оливера серые, а при дневном блеклом освещении казавшиеся бесцветными, глаза с черной точкой зрачка. От его пристального взгляда сердце быстро-быстро забилось в груди. Что он мог поделать, ведь всегда именно так реагировал на Кристофера? — Мне пора, — смутившись, пробормотал Оливер, — друзья ждут. — Конечно, иди, и… — он осторожно тронул Оливера за руку, заставляя посмотреть на себя, — будь осторожен. На обычно бесстрастном лице мелькнуло беспокойство. — Ты чего? — Удивился Оливер. — Просто. Тут такая атмосфера и все такое. Оливер смотрел на пальцы, касавшиеся его руки, и коротко кивнул: — Хорошо. Ты тоже береги себя. Он ушел, оставив Кристофера в прихожей, и все думал, не мог выкинуть из головы одну мысль: а что, если и Криса до сих пор тянет к нему?