Все ты можешь, Наруто-кун

Война кончилась. Вечное Цукиёми кончилось вслед за ним. Орочимару очнулся в ярости. Грёзы кончились на самом интересном месте. В Конохе на несколько дней наступил долгожданный покой, но не для Орочимару. Уже там, в Цукиёми, Орочимару всё для себя понял, осознал и принял решение. Он обозначил себе цель и сейчас шагал по улице прямо к ней. А вот и этот дом. Змей перекидывает волосы за спину и стучится. Дверь открывается. Наруто — шестнадцать, он герой войны, впереди вся жизнь. Но теперь всё будет по-другому — Орочимару не даст ему ни о чём сожалеть. Никогда больше. — Орочимару-сан? — юноша стоит в дверях, круги под глазами и красные склеры дают понять, что сон — это не то, чем он занимался последние несколько дней. На щеках разливается румянец. — Хаюшки. Есть что пожрать, Наруто-кун? — мужчина отодвигает Наруто с пути и интуитивно направляется на кухню. Наруто молчит и идёт следом. Открыв шкафчик, автоматически заваривает рамен и ставит перед Орочимару. Змеиный саннин, беззаботно сидящий в маленькой квартире, кажется слишком чужеродным элементом. Как жемчуг среди грязи. Наруто плохо. Война закончилась снаружи, но как только он очнулся, то понял, что внутри она началась снова. Голова пухнет от мыслей, от обрывков начала диалога, который он не может, не имеет права начать. Поэтому он молчит. Все, что было там — он помнит и чувствует. Весь груз прожитых лет, тяга к Орочимару и даже помнит как быть отцом. Для подростка это слишком и Наруто честно пытается все уложить в голове, но за две ночи ясности не прибавилось. Орочимару медленно ест химическую дрянь и изучает лицо юноши. Он помнит, понимает Орочимару, всё что произошло в Цукиёми. Тихо-тихо, будто шелест: — Вы же не поесть пришли, Орочимару-сан? Мужчина щурится: — Заплети мои волосы. Наруто задыхается и в ужасе смотрит на змея, в глазах бьётся паника: — Я… не могу. Даже мысль прикоснуться к Орочимару в реальной жизни жжёт грудь и заставляет кончики пальцев подрагивать. Искушение очень велико, но и страшно ему не меньше. — Всё ты можешь, Наруто-кун, — шипяще смеётся Орочимару, почти не скрывая угрозу. Джинчурики достаёт гребень (запасы матери) из ящика и приступает к исполнению приказа. А Орочимару млеет. Хорошо. Пальцы джинчурики будто случайно касаются шеи, цепляют серёжку и пропускают волосы сквозь себя, лаская. — Заколку, — одно слово, но Наруто каменеет. Орочимару сошёл с ума. Будто помнит, что было в Цукиёми, а если это так, то Наруто пропал. Вернувшись, он надеялся, что это не всплывёт. Даже думать боялся, что Орочимару мог бы помнить. Но Орочимару видимо мог. Из того же ящика появляется заколка со знаком водоворота, из скудного приданого Кушины, которое Наруто еле вырвал из рук администрации. Наруто собирает волосы в причёску, будто делал это миллион раз, и подкалывает заколкой. Орочимару улыбается, как довольный кот. — Вы довольны, я смотрю, — ворчит Джинчурики. Змей разворачиваются к нему: — Ну разумеется. Что ж, один твой гештальт мы закрыли. Теперь очередь закрывать мой. Орочимару перетекает в стойку и нависает над юношей. — Наруто? — Что? — юноша устало прикрывает глаза, пререкаться нет сил. А сказать что-то он не в праве. Орочимару целует его. Невесомо, едва касаясь. Проходит всего несколько мгновений и Наруто делает шаг вперёд и прижимается сильнее. И стонет, от своей смелости, от танца языка Орочимару во рту и переизбытка чувств. Хватается за мужчину, чтобы не упасть. Саннин смеётся, углубляя поцелуй, переплетая пальцы с джинчурики, который совсем не пытается вырваться, лишь тает, наслаждаясь моментом. Орочимару кладёт ладонь Наруто себе на пах и надавливает, заставляя его сжать напряжённую плоть. — Орочимару-сан, что?.. — джинчурики рвано дышит и голос его очаровательно сел, выдавая возбуждение. — Ты виноват, Наруто-кун, — шепчет мужчина в его губы. — ты делал это в Цукиёми и абсолютно тоже самое здесь: трогал мои волосы, целовал меня, прикасался ко мне и даже заколку на меня надел из приданого матери. Тебе придётся взять ответственность, Наруто-кун. Джинчурики пытается восстановить дыхание, смотря в глаза того, кем хотел обладать в обоих мирах. — Наруто-кун, ты слышишь? Хочешь сбежать после всего, что сотворил с пожилым человеком? — Слышу. Орочимару ждёт. Его время молчать, он даёт Наруто сделать выбор. Орочимару знает, даже если юноша и попытается сбежать, он его не отпустит. Джинчурики вздыхает, но это вздох человека, который всё решил. — Я… хотел обладать тобой слишком долго. Ощущение моей жизни: полезно прожитой — для деревни, Хинаты, кого-либо, но никчемно прожитой для меня — чудовищно, будто суть себя предал. Курама внутри соглашается, больше всего он хочет, чтобы друг был счастлив. Наруто поднимает уверенный твёрдый взгляд на Орочимару: — Теперь ты носишь заколку моей матери. Ты — мой. Ты наконец-то мой. А затем он всхлипывает и обхватывает Орочимару в отчаянном объятии. У двух мужчин сходятся мысли «Он нужен. Он желанен. Его не бросят.» Орочимару прижимает юношу к себе, улыбаясь. Внутри разливается нестерпимо горячее чувство, и он наслаждается им. Ловкий пальцы цепляют подбородок Наруто, и Орочимару выдыхает в податливые губы, смотря в заплаканные голубые глаза: — А ты — мой, — и вовлекает юношу в головокружительный поцелуй. «Дети у него, точнее у них, теперь будут из правильного набора генов. Двойного.»