Обещаю

Юри снятся кошмары. Он видит их каждую ночь и плачет из-за них каждое утро. Сюжет у снов всегда разный, но заканчиваются они всегда одинаково — Виктор Никифоров умирает. Юри пытается не спать, вливает в себя крепкий кофе кружку за кружкой по вечерам, Виктор обеспокоенно маячит где-то рядом и бесконечное количество раз предлагает Юри сходить к врачу. К психологу. К сомнологу, к эндокринологу, неврологу, наркологу, к гадалке, к шаману, да хоть к бабушке*, Никифоров готов самолично за руку водить Юри по кабинетам и крепко-крепко обнимать его, когда врач будет озвучивать результаты анализов. Юри отказывается. Юри не хочет бесконечно бродить по кабинетам, отвечать на одинаковые вопросы, рассказывать, что он видит на картинке — лицо мужчины или машину. Юри ведёт себя как ребёнок, который боится ставить укол. И таблетки Юри пить тоже не хочет, Виктор, а вдруг они не помогут, что тогда, Виктор? Юри всего-лишь хочет хоть разочек спасти Виктора, не дать ему умереть — за руку отдёрнуть с пути потерявшего управление автобуса, разбудить посреди ночи и насильно вывести из квартиры за минуту до того, как у соседей снизу загорится проводка, переубедить срезать путь до дома дворами в первом часу ночи, не разрешить становиться на подоконник ногами во время мытья окон, и самое главное, ради бога, я умоляю тебя, Виктор, будь аккуратен на льду, не падай, только не падай, слышишь? Виктор тяжело вздыхает, закрывает глаза и медленно качает головой — он не доволен и ему очень больно видеть своего любимого в таком состоянии, он больше всех хочет ему помочь, они же должны доверять друг другу, он же так любит Юри, Юри, я позвоню твоим родителям, если ты продолжишь сопротивляться, я хочу помочь, правда. Все друзья и знакомые согласны с Виктором. Фельцман запрещает Юри выходить на лёд в таком состоянии, Мила пытается утешить и предлагает познакомить его с одним очень хорошим специалистом — она сама к нему частенько бегает, когда внутри накатывает особенно сильно, Плисецкий то что-то злобно бурчит себе под нос, то на весь каток покрывает его отборным матом, грозясь пустить в ход кулаки, раз словами до него не доходит, Гоша отмалчивается, но неизменно в конце каждой тренировки предлагает Юри проводить его до дома. Юри вежливо отказывается — они с Виктором прекрасно доберутся и вдвоём, всё в порядке, честно. Кошмары снятся каждую ночь, когда Юри, из последних сил сопротивляясь наваливающейся усталости и сонности, всё-таки сдаётся и сам не замечает, как закрывает глаза, проваливаясь в темноту. А потом появляется Виктор, мотающийся из стороны в сторону автобус, пламя, рвущееся из окон одной из многоэтажек почти в центре Питера, блеснувший в тусклом свете фонаря нож-бабочка, короткий вскрик и бездыханное тело где-то там снизу, вокруг которого растекается красное. Юри просыпается с криком и весь в слезах — лежащий рядом Никифоров тут же подскакивает, притягивая Кацуки как можно ближе к себе. Юри чувствует себя слабаком. Из-за того, что не может собраться, из-за того, что заставляет всех вокруг беспокоиться о нём и приносит только неудобства, из-за того, что Виктор каждое утро смотрит на него с надеждой, а когда Юри, роняя слёзы на одеяло, мотает головой, опускает глаза и закусывает нижнюю губу, будто разочаровываясь в нём, будто ожидая чего-то, что совершить Юри никогда не будет по силам. Виктор говорит, что любит его, говорит, что никогда не оставит, говорит, что сны — это всего лишь отражение внутренних переживаний человека и всё это непременно закончится, как только Юри разберётся в себе и найдёт внутреннее спокойствие. Внутреннее спокойствие Юри чувствует только когда находятся рядом с Виктором и может своими глазами убедиться, что тот всё ещё жив и никуда от него не делся. Из Японии звонит сестра — Фельцман обо всём ей рассказал. Рассказал, что Юри не спит по несколько суток, отказывается идти к врачу и не выходит на лёд — только наблюдает за тренировками. Рассказал, что Виктор повсюду таскается за ним. Мари тяжело вздыхает в трубку, выдерживает паузу в несколько секунд и мягким голосом, тем самым, которым общалась с братом, когда он был маленький и прятался у неё в комнате от ночной грозы, говорит ему, что если он не прекратит сопротивляться и не позволит окружающим ему помочь — она самолично купит три билета на самолёт до России и они с родителями прилетят к нему первым рейсом, без малейших колебаний закрыв горячие источники хоть на неделю, хоть на месяц, хоть на год, если возникнет такая необходимость. Юри заплакал в трубку, умоляя сестру не беспокоить родителей и не бросать гостиницу. — Тогда ты знаешь, что нужно сделать, — как приговор раздалось перед тем, как Мари оборвала связь, оставляя младшего брата на том конце провода давиться слезами, всё сильнее прижимая телефон к уху и слушать непрекращающиеся гудки. Как приговор. Виктор обнимает его со спины, баюкая в своих руках и обещая, что всё будет хорошо, он будет рядом, они справятся. Юри оседает на пол и мотает головой, заходясь в истерике. На следующий день Юри просит у Милы номер того специалиста. Но ведут Юри не к нему — Фельцман позаботился и составил для него целый план, согласно которому Юри предстояло по очереди посетить ряд врачей, специализирующихся в различных областях и которые в совокупности должны были непременно помочь ему. По врачам Юри ходит не только с Виктором, но и с Милой, и даже, что самое странное, с Плисецким. Виктор ни на шаг не отходил от него, чувствуя его волнение и всё крепче сжимая его ладонь в своей. Каждый из врачей интересовался у Юри своими вопросами — начиная от вопросов про курение и алкоголь и заканчивая расспросами про еду, которую Юри обычно кушает, и про повседневное времяпровождение. Мила и Юрка молчаливой стеной сидели позади Юри в каждом из кабинетов, одним своим присутствием поддерживая и одновременно с этим преграждая единственный путь к отступлению. Виктор всегда садился на стул рядом с Юри, не расцепляя их руки, либо становился за его спиной, легонько массируя напряженные плечи Кацуки. После того, как Юри посетил всех специалистов согласно адскому списку Якова («Сто кругов ада, блять» — как повторял Юра, не обращая внимания на шикающих на него Милу и Виктора), ему выписали несколько препаратов — две пачки таблеток, одна пачка порошков и как можно меньше нервирующих факторов из вне. Мила повернулась к Плисецкому и с насмешкой сказала, что теперь им с Юри нельзя видеться. Юра обматерил её и ещё ближе придвинулся к Юри. Также врач выписал Кацуки направление на регулярные консультации у психиатра — ничего особенного, просто такие проблемы нужно решать не в одиночку, и Вам помогут с этим, Юри. Мила негромко докладывала всю ситуацию Якову по телефону, когда они остановились в одном из садов на территории клиники посидеть на скамейке и перевести дух. Юрка нервно качал правой ногой, закинутой на левую, всё косясь на Юри, иногда перемещая взгляд на Милу. — Яков сказал, чтобы ты соблюдал все рекомендации врача и послал нас в аптеку за лекарствами. Юри был бесконечно благодарен им всем, о чём и поспешил сообщить, на что Мила кинулась обнимать его со смехом, в котором чувствовалось неприкрытое облегчение, а Плисецкий смущённо пнул носком кед небольшой камень несильно, но ощутимо впечатывая в плечо Кацуки свой кулак. Виктор украдкой стёр влагу с ресниц, улыбаясь ему. Юри подумал, что, может быть, он, наконец, снова сможет быть таким же счастливым, как раньше. Юри начал принимать выписанные ему препараты. Мари он позвонил в тот же вечер и коротко рассказал обо всём, опять расплакавшись, когда услышал, как сестра облегчённо выдохнула на той стороне провода и дрожащим голосом похвалила его. Сказала, чтобы он чаще ей звонил. Сказала, что ничего не рассказала родителям. Сказала, что очень любит его и если что-то случится, он должен сразу же оповестить её. Юри поблагодарил её и сказал, что справится, переместив взгляд на Виктора. Он же не один, в конце концов. Это было странно и неожиданно, но уже через несколько дней Юри почувствовал, как ему становится легче. Юри боится посещать консультации, но Виктор, заметив любое проявление неуверенности или страха на его лице, тут же начинает плясать вокруг Кацуки, убеждая его в необходимости данных процедур. Убеждает, что этих специалистов нашёл Яков, а он никогда не пожелает Юри плохого. Убеждает, что Юри со всем справится, ведь он очень сильный, и ему нужно больше верить в себя. Убеждает, что его все поддерживают, даже сквернослов Плисецкий материт его в знак любви. Юри до конца так и не понял, что за любовь такая, которую можно выразить только отборным матом, но соглашается со словами Виктора, уж кому-кому, а ему, чистому русскому, легче всего было понять такого же русского. Юри тихонько смеётся в кулак, когда в очередной раз встречается взглядом с Юркой и вспоминает слова Виктора. Все присутствующие на катке в ту же секунду замерли на месте как ледяные скульптуры, без стеснения пялясь на Юри, который впервые за несколько долгих месяцев начал смеяться. Через мучительную неделю глотания разноцветных таблеток и порошков по расписанию, через мучительную неделю ежедневных разговоров с добродушным Михаилом Васильевичем — с тем самым психиатром, к которому Юри направили на консультации, через мучительную неделю тянущегося, как густой засахаренный мёд, ожидания Юри впервые проснулся не от собственных снов, а от будильника. Ему снился Виктор, но в голове всё было как сквозь дым — не видно лиц, не слышно звуков. Виктор не сразу прибежал из ванны на его крик — дико перепуганный, с зубной щёткой в руке он одним махом запрыгнул на кровать, уже привычным движением утягивая Юри поближе к себе, заключая в объятия, но через секунду замер, осознав, что плечи Юри не трясутся от рыданий, а его домашняя футболка до сих пор сухая. Никифоров отстранил Юри от себя и с недоверием уставился на него, явно требуя объяснений. В то утро Юри обзвонил всех ледовых, включая Якова (Юри, ты молодец. Молодец!) и даже Плисецкого (Какого хера, кацудон?! А? Чего?! Блять!). В тот день Юри впервые за два месяца выходит на лёд. — Мы с тобой ещё покатаем, кацудон! — кричит ему Юрка, по-дружески скалясь. Юри смотрит на разрезающего лёд коньками Никифорова и сердце, сделав кульбит, пропускает удар. Юри думает, что снова счастлив. Юри продолжает принимать таблетки, пить порошки и ходить на консультации к Михаилу Васильевичу. Тот интересуется личной жизнью Кацуки, спрашивает, есть ли у него девушка, спрашивает, где и с кем он живёт. Жутко краснея, как в первые месяцы их отношений, Юри рассказывает Михаилу Васильевичу о Викторе, о том, как они познакомились, о том, что сейчас находятся в отношениях и живут вместе. Пожениться они ещё не успели, но вот когда Юри выиграет золото… — Почему Вы интересуетесь, думаете, проблема в Викторе?.. Михаил Васильевич мотает головой и делает какие-то пометки в своём блокноте. — Я очень настоятельно советую Вам на время лечения съехаться с кем-нибудь… Помимо Виктора. Это должно помочь, сожительство с кем-то, кого Вы не привыкли наблюдать в домашней рутине, поможет Вам отвлечься, Юри. Виктор согласно кивает головой и предлагает Юри подумать насчет Юрки. Уж кто-кто, а Юрка отвлекать умеет лучше, чем все ледовые вместе взятые. Конкуренцию ему составить может разве что Гоша, но тот со своими любовными страданиями скорее опять загонит в депрессию Кацуки, ещё и Виктора прихватит за компанию. Когда Юри коротко обрисовал ситуацию Плисецкому, мальчишка состроил лицо «Ты сейчас серьёзно?», а когда Юри утвердительно кивнул на невысказанный вопрос, Плисецкий уже вслух обрисовал, как он видит всю эту ситуацию и что конкретно обо всём этом думает. За спиной у Юрки Яков нарочито громко начал откашливаться в кулак. Юрка спросил у Кацуки, когда он отдаст ему копию ключей, чтобы он мог перевезти часть вещей. Пока Юри не видит, Яков утаскивает Плисецкого подальше от катка и в пол голоса даёт тому наставления на случай… На всякий случай, в общем. Юрка сжимает зубы и одним только взглядом доносит до Фельцмана всё, что еще не успел высказать. Вы осознаёте, что делаете? Мне шестнадцать, ты же в курсе? Какая из меня психологическая помощь, я сраный подросток! Из всех нас ты самый близкий ему человек, Юр. После Виктора… Да блять. Блять. Вопреки не прекращающемуся ворчанию, Юрка в этот же день перевозит в квартиру Кацуки часть своих вещей и требует выделить ему личную комнату, ибо на диване в гостиной он спать категорически не согласен. Юри показывает Плисецкому свободную комнату и с виноватой улыбкой просит прощения за то, что доставляет неудобства. Да ёбаныйвроттебязаногубляяяяяять… Это не неудобства, блять, я делаю это, потому что мы друзья, усёк, свинина?! Убери ебучее виноватое лицо или я сейчас сам его сотру! Юри смеётся. Плисецкий выдыхает. Юрке понадобилось время, чтобы привыкнуть к крикам Юри посреди ночи и под самое утро. За две недели совместного проживания он обнимал Кацуки столько раз, сколько не обнимал своего дедушку за последний месяц. Яков каждый день расспрашивает Юри о том, что происходит у него дома. Юри неловко улыбается и признаётся, что с Юрой они ладят довольно хорошо. А вот Виктора Плисецкий явно недолюбливает, потому что с завидным старанием игнорирует его. Яков говорит, что лучше пусть игнорирует, чем с кулаками бросается. Он может. Юри согласно кивает. Яков каждый день расспрашивает Плисецкого о том, что происходит у Юри дома. Плисецкий кривит лицо и признаётся, что сильнее, чем от криков Юри, он пересерал только когда дедушку забирали в больницу. Яков сдавливает Юрку в объятиях и тихо благодарит. Юра сжимает зубы. Юрка следит, чтобы Кацуки не пропускал приёмы таблеток и самолично разводит ему порошки в воде, громко звеня ложкой о края стакана. Юри улыбается и, не сдержавшись, треплет Плисецкого по голове. Юра не отталкивает руку, только закатывает глаза. Виктор обнимает Юри за плечи и говорит, что любит его. Говорит, что теперь всё будет хорошо. Ещё через неделю Кацуки Юри вновь проснулся не от собственных криков, а от будильника. Этой ночью ему не снилось ничего. Ни-че-го. Виктора нет в комнате и на крик Юри, теперь уже радостный, прибегает только Плисецкий, пытаясь продрать глаза ото сна и сообразить, плачет Юри или смеётся. Юри смеётся. А потом плачет. Ты же обещал, что всегда будешь рядом. Похороны Виктора Никифорова состоялись три месяца назад.