***
Когда стало очевидно, что они потеряли Ангелину из виду, Роза порывалась позвонить в полицию, но было ясно, что никто не станет принимать заявление о пропаже совершеннолетней девушки, которая меньше получаса назад по собственной воле покинула квартиру, где живет. Через десять минут почти безостановочного бега Роза была вынуждена окончательно перейти на шаг хотя бы для того, чтобы переждать одышку. — Она щас в таком состоянии, что может запросто наделать глупостей, — от голоса позади Роза вздрогнула. Валентина сильно отставала от нее и нагнала только сейчас. — Это бесполезно. Мы можем всю ночь ее проискать и все равно не найти. Продолжай звонить. У Вали никак не получалось выровнять дыхание, но, невзирая на это, она взялась за сигарету. — Блин, не могу найти… У тебя случайно зажигалки нет? На самом деле Розе тоже до черта хотелось курить. — С собой нет. Сегодня… вчера вечером из куртки выложила, — и после недолгих раздумий спросила: — Это, конечно, не мое дело, но… ты куришь во время беременности? — Ага. А что? — обшаривая карманы, Валя отпускала маты. — Блять, да где же она? — на снег что-то упало, и оказалось, что это искомая зажигалка. Осторожно опустившись на корточки, Валя подняла ее, щелкнула кресалом, прикурилась от пламени, затянулась. Ангелина действительно может наломать дров — это Роза отлично понимала. И, продолжив идти быстрым шагом (Валя тащилась следом), пыталась дозвониться до младшей сестры. Если та поначалу сбрасывала звонки, то теперь просто игнорировала их. Гудки шли — и все. Не передать словами то бессилие, которое Роза чувствовала в этот момент. Никогда раньше такого не было, чтобы Ангелина психанула и сбежала из дома. На улице еще такой холод, изо рта во всю пар идет… А она ведь выбежала совсем легко одетой, да еще и с мокрой головой! Роза резко остановилась. И, не глядя на Валю, сказала: — Я собираюсь позвонить своему… университетскому другу. У него есть машина, так дело быстрее пойдет. Но будет лучше, если… — осеклась и мысленно спросила себя, почему вообще должна объяснять Валентине что-либо. Она ведь никакого отношения к ним не имеет! Или имеет? Не пытаясь возразить, поравнявшаяся с ней Валя лишь понимающе кивнула, делая очередную затяжку. — Будет лучше, если пойду только я, — уже более громко, уверенно договорила Роза. По правде сказать, ей сейчас было очень страшно оставаться наедине с этой ситуацией, но ехать искать младшую сестру в обществе этой взявшейся из ниоткуда чокнутой особы — мягко говоря, скверная затея. Валя снова ответила понимающим кивком. Роза машинально отступила на шаг, когда та протянула ей стикер кислотно-оранжевого цвета. — Это мой номер. Как поймете, что… В общем, как будете готовы, дайте знать. «К чему готовы?» — Или пусть мне Геля в «ВК» напишет. Я есть у нее в друзьях, если что. Роза на автомате сунула стикер себе в карман. А Валя, выбросив скуренную до фильтра сигарету и вобрав замершие ладони в рукава пуховика, ссутулилась и поспешно зашагала в обратную сторону. Какое-то время Роза тупо провожала ее взглядом. Но, опомнившись, снова схватилась за мобильник. Сейчас самое главное — отыскать Ангелину, все остальное неважно. Они обязательно разберутся со всем этим и решат, как быть дальше, но позже, не сегодня. На данный момент это не имеет значения. Наугад выбрав направление и двинувшись вдоль обочины, Роза начала лихорадочно соображать. Обращаться в полицию — пока точно не вариант, это бесполезно. Через сколько там суток могут принять заявление о пропаже человека? Через двое? От чувства собственной беспомощности захотелось, наплевав на все, просто взять и набрать родителей, но Роза всякий раз осаждала себя, когда ее рука помимо воли сознания тянулась к телефону. Ну вот что они сделают? Разве что поводов пить «Корвалол» прибавится. После того, как Ангелина пропала в две тысячи шестнадцатом, мама и так почти полностью поседела. Надо признать, самым верным решением сейчас будет позвонить Паше, пусть и обращаться к нему категорически не хотелось. Но, видимо, придется. С автомобилем ведь гораздо сподручнее.***
Когда Паша проснулся от Розиного звонка почти в два часа ночи, первой его мыслью было: что-то случилось. Роза не из тех, кто будет беспокоить по пустякам, тем более в такое время суток. Тем более его. А раз уж позвонила своему бывшему посреди ночи, значит, ситуация патовая. Она попросила его срочно приехать, и Паша сорвался без особых раздумий — по ее голосу сразу стало ясно, что произошло нечто по-настоящему ужасное. Как только прогрел автомобиль, за несколько минут примчался по указанному адресу — остановка «Сбербанк» на улице Интернационалистов. Именно здесь он и обнаружил бывшую подругу, всю на нервах и неспособную устоять на месте из-за перевозбуждения. — Я ниче не понял, что ты мне по телефону говорила. Че случилось? — с ходу накинулся с расспросами, едва открыв дверцу. Тихо поздоровавшись, Роза просто села в машину, на переднее пассажирское сиденье — в ее манере, без лишних слов. — Нужно найти Гелю, — глухо, как сквозь воду, сказала она, не повернув на Пашу головы. При этом смотрела куда-то перед собой, реагируя через раз. Паша мог поклясться, что впервые видит ее такой. — В смысле, найти? — В прямом. Я не знаю, где она сейчас. Я не могу дозвониться до нее. — А… что вообще случилось-то? Что с Ангелиной? — Убежала. Поехали уже! — губы дрожали все сильнее и сильнее. — Как убежала? — Так — убежала. — Пиздец… — Паша все пытался поймать Розин взгляд, но она так и вперилась глазами в лобовое стекло. — А куда ехать-то? — Да не знаю я! Спрятав лицо за ладонями, Роза расплакалась; за сбитым дыханием и всхлипами можно было едва расслышать какие-то беспомощные проклятия. Паша так растерялся, что не сразу понял, как себя повести. Женская психология никогда не была его сильной стороной. — Роз… — он осторожно, словно готовился к какой-нибудь неадекватной реакции, положил руку на ее трясущееся плечо. Чувствовалось, что истерия Розы в любой момент может вылиться в гнев по отношению к нему. — Давай-ка ты мне расскажешь обо всем по порядку. Из-за слез, которые душили ее, она не сразу смогла вымучить что-то внятное. Но, справившись с собой, сбивчиво пустилась в объяснения: — Д-да… я не знаю! Ей сначала ближ-же к вечеру стало оч-чень плохо, а потом вроде полегчало… А потом к нам пришла к-какая-то… Короче, эт-та Валя Воронцова. И начала нести к-какую-то дичь, что типа… Ай, я даже не знаю, как это озвучить! Что-то типа, что Геля беременна от… — Твоя сестра беременна?! — Д-да… кажется. Только вот сначала не говорила, от кого… А сейчас… И после тех трех лет, когда…. — Роза оборвала себя, вспомнив, что Паша ничего не знает про исчезновение Ангелины. Они ведь много лет не общались. Все эти годы Роза даже не вспоминала о нем, и, если бы он не оказался проездом в Томске, еще бы столько же не вспомнила. — В общем… я ничего не понимаю. А гинеколог вообще сказала, что она… того… девственница. — Это как? — Я без понятия. А эта Валя — ну, которая к нам приходила — сказала, что… Да это бред собачий! Она сказала, что это что-то… не отсюда. — Роза… эй! — Паша сжал пальцы на ее плече, не допуская того, чтобы она скатилась в истерику окончательно. — Тебе нужно успокоиться, ты на нервах. Роза вдруг отстранилась. На секунду даже показалось, что она прямо сейчас выбежит из машины. Паша достал пачку сигарет, предложил ей. Но Роза отказалась. — Бросила, что ли? — Попробую позвонить еще, — проигнорировала она вопрос. — Буду пробовать, пока не получится. Гудки шли, и в какой-то момент…***
Мчали по ночным дорогам, как безумные. И уже через пять минут нашли Ангелину валяющейся в снегу с мобильником в руке. Увязая по колено в сугробах, не видя вытоптанных тропинок, Роза бросилась к сестре, Паша — следом. Ангелина лежала на боку, подогнув колени, и смотрела в одну точку. При этом вид у нее был абсолютно отрешенный, возле носа пузырились сопли. — Гель, ты слышишь меня? Ответь хоть что-нибудь! — напуганная отсутствием какой-либо осмысленной реакции на их появление, Роза принялась шлепать сестру по щекам, пытаясь привести в чувства. — ГЕЛЯ! Первые секунды она по-прежнему ни на что и ни на кого не реагировала, находясь в каком-то отстраненном состоянии. А потом зашлась в приступе надсадного кашля. Приоткрыла искусанные в кровь посиневшие губы, перевела на сестру заплаканные дезориентированные глаза. Роза тут же взяла из ее неразжимающихся пальцев телефон, положив его себе в карман. — Чт-то… что происходит? Т-ты… ты тоже здесь? А-а… где Валя? Ангелина попыталась привстать (при этой попытке ее лицо перекосилось от боли), но Роза не позволила ей, с нажимом надавив на плечи, вынуждая оставаться в горизонтальном положении. Затем она пропустила Пашу, чтобы тот перенес несостоявшуюся беглянку в автомобиль. Как только Ангелину подхватили на руки, с нее слетели ботинки. Роза подобрала их и мысленно начала молиться, чтобы сестра не получила обморожение. На улице ведь почти зима! — Почему я здесь? — Тише, не говори ничего, береги силы. Все хорошо. — Он… он нас отпустил? — глаза резко расширились, Ангелина со страхом заозиралась, будто рассчитывала увидеть кого-то еще. — П-почему он нас отпустил? — Гель, ты просто сильно перенервничала и замерзла… — З-зачем нас надо было так пугать? П-почему нам сразу не сказали, что отпустят ж-живыми? З-зачем они так с нами? — Я не понимаю… о ком ты говоришь? — постепенно теряя самообладание, Роза убеждала себя, что Ангелина просто бредит. Точнее, она была в этом уверена. Почти. — Ну… я про него, — выпалила на одном дыхании сквозь перестук зубов. Пробираясь через сугробы и обогнав Пашу, Роза поспешила открыть перед ним дверцу. С горем пополам вяло упирающуюся Ангелину уложили на задние сиденья, отряхнули от снега, сняли с нее полурасстегнутый пуховик. Роза сразу же закутала ее в свою куртку, прижимаясь, пытаясь согреть. Хотя в салоне и так было жарко — печка работает на максимум. Сам же Паша суетился, немного паникуя и не имея понятия, что происходит. — Она че, пьяная? — он обернулся на сестер с переднего сиденья. — Ты ж говорила, что она беременна! — Да не пьяная она! — Роза протерла Ангелине лицо. Последняя несколько раз норовилась снова потерять сознание, и тогда приходилось встряхивать ее. — Куда сейчас? В больницу? В какую ехать? Я в Томске уже сто лет не бывал, не знаю, что щас и где! — Не надо никуда ехать, я сейчас сама скорую вызову, — однако Роза опешила, когда очухавшаяся Ангелина внезапно выхватила смартфон из ее руки. — Только не скорую. В ответ на свои действия Ангелина встретила вопросительный, полный искреннего непонимания взгляд. — Что? Почему? Ты столько времени провела на морозе почти голая! Ты же могл… — Мне нельзя в больницу, — подгибая ноги, Ангелина посмотрела на старшую сестру так обреченно, так просительно и жалостливо, что та на некоторое время даже потеряла дар речи. А когда все-таки обрела его вновь, ей не дали сказать первой. — Нельзя… понимаешь? И Роза в этот момент как будто действительно что-то поняла, в голове щелкнуло. Но это наваждение довольно быстро отпустило, уступив место более-менее здравому рассудку. Потому что, если и дальше продолжить рассуждать в прежнем направлении, точно ум за разум зайдет. — Где у тебя болит? Здесь? — запустив руку под куртку, Роза аккуратно положила ладонь на живот Ангелины. — Сильно болит? — Ему не нравится, — произнесла она убитым голосом. В глазах дрожали слезы. — Что не нравится? Кому не нравится? К этому моменту они забыли, что находятся здесь не одни. Впрочем, как бы Паша, докуривающий уже вторую сигарету, ни старался вникнуть в ситуацию, даже близко не догадывался, что обсуждают сестры. Поэтому решил, что непременно расспросит обо всем Розу — потом, когда они, наконец, уедут отсюда. — Геля, о чем ты? Кому не нравится? — Ребенку. Сглотнув вставший в горле ком, Роза усилием воли заставила себя успокоиться. — Что не нравится? — Не знаю… наверное, еда, которую я пытаюсь есть… вода, которую я обычно пью… слишком грязный воздух… запах табака в машине… — Ангелина поморщилась. — И все остальное, — затем, окончательно разревевшись, выдавила: — Н-не нужно, чтоб врачи знали… Они н-не поймут… Никто не поймет, — откашлявшись, нашла в себе силы задать один-единственный вопрос: — Ты мне веришь? Верит. Верит, как никому другому. Хоть и не понимает. Вообще. — Пож-жалуйста… поехали домой. Я просто хочу домой. С этими словами в салоне повисла напряженная, осязаемая физически тишина. Никто не знал, что предпринять в такой ситуации, вместе с этим боясь выдать свою панику. — Ну так че? — вклинился сидящий за рулем Паша. От нервов он начал непроизвольно подергивать ногой, притоптывая на месте. — Куда ехать-то? Розины плечи приподнял и опустил вздох. На несколько секунд она крепко-крепко зажмурилась, спрашивая себя, правильное ли решение принимает. — Домой.***
Разумеется, когда они доехали, Паша помог довести Ангелину до квартиры. Сама она на ногах практически не держалась, поэтому должна была на кого-нибудь опираться. Доходило три ночи. И Розе слабо верилось, что худшее позади. — Спасибо, — на автомате бросила она, помогая Ангелине, которую шатало даже сидя, раздеться и разуться. Однако «спасибо» оказалось недостаточно, уходить просто так Паша явно не собирался, в довольно настойчивой форме потребовав объяснений. — Ты можешь мне по-нормальному сказать, какого хрена у вас творится? Почему мы не увезли ее в больницу? — Ты помог мне найти ее — спасибо. Но не вздумай вмешиваться в это. Ты ничего не знаешь, — голос Розы дрогнул, как и руки. По этой бескомпромиссной интонации Паша смекнул: посвящать его в семейные дела никто не намерен, и что бы он ни говорил, это будет воспринято враждебно. Вот она, Роза настоящая, та, к которой он привык — прямолинейная и упрямая, не готовая идти на уступки и считаться с чужим мнением, ограничиваясь холодной благодарностью. И обычно ее лицемерной вежливости хватает очень ненадолго — это Паша успел усвоить еще со студенчества. Неужели это она полчаса назад позвонила ему в слезах и попросила приехать? — Я просто хочу разобраться, чтобы как-то помочь теб… — Да не нужна мне больше твоя помощь! Это наше дело, мы сами с этим разберемся, ясно? — поддерживая Ангелину, Роза повела ее в комнату. Даже не скинув обувь, Паша зашагал за ними. — Оставь нас, пожалуйста. — Н-ничего страшного. Все хорошо, правда, — пролепетала более-менее пришедшая в себя Ангелина, обращаясь к Паше. Чего лукавить, ее тоже напрягало общество бывшего бойфренда старшей сестры, потому что невысказанные вопросы наэлектризованным облаком витали в воздухе и вот-вот были готовы взорваться. Она чувствовала, что Роза уже еле выдерживает, чтобы не расспросить ее обо… всем. Ангелина очень смутно представляла, как ей ответить. То, что она вспомнила (уже не осталось никаких сомнений: это были именно воспоминания), пока валялась в снегу, даже при всем желании не удастся уложить в голове. Такого просто не может быть. И тот, кто сейчас растет и развивается внутри нее, кем бы он… оно ни было… Это нечто противоестественное. Вообще вся ситуация противоестественная. — Роза, постой! Давай поговорим! — когда окликнутая, усадив Ангелину на диван, резко обернулась на него, Паша остановился и вытянул руки перед собой в примирительном жесте. — Просто скажи мне, что тут у вас происходит. Я не могу оставить тебя в таком… — Какое тебе дело? Это не твоя проблема! Уходи, пожалуйста. Я… потом тебе позвоню. — Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь, какого черта у вас здесь творится. Не чужие же друг другу все-таки. Геля что-то употребляет, да? Это было последней каплей. Сначала они просто спорили на повышенных тонах, а потом Роза начала крыть своего бывшего возлюбленного матом и чуть ли не пинками выставила его из квартиры, почувствовав запоздалый укол совести. Как-никак Паша примчался по первому же ее зову, сорвался посреди ночи, не отказал, очень помог… Надо будет обязательно перед ним извиниться. Когда он там должен уехать на вахту? Кажется, в среду. Послезавтра. Сидя на диване в махровом халате, Ангелина до сих пор ежилась от холода, у нее никак не получалось согреться. И она до смерти боялась оставаться одна, Роза не могла даже отлучиться в соседнюю комнату, потому что у сестры сразу начинался приступ острой паники. Раньше Розе никогда не приходилось сталкиваться с чем-то подобным, и она имела очень размытое представление о том, как правильно оказывать помощь человеку с переохлаждением. А то, что Ангелина получила переохлаждение организма, было очевидно. Скорее всего, простыла… Впрочем, если так, то еще легко отделалась. Возникали подозрения, что при таком состоянии нельзя принимать горячую ванну, Роза определенно что-то такое слышала, однако Ангелина ее и не спрашивала, лишь попросила посидеть рядом. Не выражая протеста, все еще силясь переварить события последних нескольких часов, Роза ждала, пока сестра согреется в теплой воде, а затем отвела ее назад в спальню и принесла в кровать горячий травяной чай. Ангелина благодарно, искренне улыбнулась ей, принимая кружку и осторожно прихлебывая напиток. — Может, съешь что-нибудь? — спросила Роза, присаживаясь рядом, на край дивана. Ей плакать хотелось, когда она смотрела на истощенное костлявое тело сестры. Родители бы, наверное, в обморок упали, если б увидели младшую дочь сейчас. По правде говоря, Роза уже устала натянутым голосом врать им в ежедневных телефонных разговорах, что все хорошо. Мама с папой ждут, что они приедут к ним на новогодние выходные. Но теперь было даже страшно строить планы и вообще представлять будущее. Если родители узнают, что Ангелина беременна… Что им сказать? Кто отец ребенка? — Я не хочу есть. Но мне уже лучше, честно, — Ангелина старалась держать себя подчеркнуто спокойно, чтобы Роза тоже немного расслабилась. — Как твой живот? — Уже все прошло. — Послушай… — Роза ненадолго отвела взгляд, думая, как бы подобрать правильные слова, опасаясь спровоцировать у Ангелины новый порыв сбежать из дома. — Я слышала ваш разговор с Валей. От начала и до конца… почти. Ничего не хочешь мне рассказать? — Я… даже не знаю, что сказать. — О ком она говорила? — Я еще сама не уверена… — и тут Ангелина резко сменила тему: — Прости, что убежала. Я… не специально… на эмоциях… Не знаю, что на меня нашло. — Никогда больше так не делай, ясно! Я чуть с ума не сошла! — Хорошо, — трещины на ее губах все еще кровоточили, поэтому улыбка далась с болью. По обыкновению включив на ноутбуке мультфильм, сестры легли спать вдвоем у Ангелины в комнате, укутавшись в одеяла. — Все будет хорошо, — периодически нашептывала Роза, гладя Ангелину по волосам. Последнюю опять начал терзать зуд, который после долгого нахождения на морозе, казалось, только усугубился. — Мы справимся. Ангелина просто уткнулась лицом в подушку, потому что не хотела, чтобы Роза видела ее слезы. В конце концов она дала волю чувствам и тихо заплакала. Роза же продолжала гладить ее по голове, спине и плечам, не зная, что сказать. И боясь о чем-то спросить. Полностью сосредоточившись на ласковых, мягких поглаживаниях сестры, Ангелина не заметила, как провалилась в дремоту — беспокойную, поверхностную, но хоть какую-то. А разбудила ее тяжесть чьей-то горячей руки на своем теле. Сама Ангелина уже лежала на боку, спиной к… Розе? Явственно чувствовалось исходящее от тела позади тепло. И холодок на затылке от чужого ровного дыхания. Сердце пропустило один удар, другой. По неясной даже для нее самой причине Ангелина старалась особо не подавать виду, что проснулась. Ненавязчиво скинула тяжелую руку с себя. Но конечность тут же легла обратно. Деликатно, даже лениво — некто не совершал никаких неосторожных действий. Она не могла припомнить, чтобы Роза когда-нибудь ТАК ее обнимала. Парализованная еще не совсем осознанным ужасом, Ангелина по-прежнему ощущала, как кто-то дышит ей в затылок. Снова предприняла попытку высвободиться, и тогда ее прижали к себе чуть настойчивей. Тело позади было крепким и очень горячим. Действительно горячим. — Роз-за? — заикаясь и цепенея от страха, позвала еле слышно. Комнату заливал тусклый красный свет, рассеивающийся в темноте. — Роз? Ответа не последовало, а чужая ладонь залезла ей под майку и с завидной аккуратностью, без нажима легла на живот, передавая Ангелине, которая была так напугана, что не могла сопротивляться, все свое живое тепло. — Роз-за, т-ты ч-чего? — пупок начало холодить, будто к нему прикасалось что-то металлическое в противовес жару, исходящему от… Кого? Снова попыталась отпихнуться — бесполезно, хватка становилась все крепче. — Роз-за? Практически не владея собой, Ангелина таки дотянулась до своего смартфона, который, как всегда, лежал в изголовье. «Почему ноутбук отключен? Он не мог так быстро разрядиться…» Несмотря на тремор, Ангелина сумела разблокировать телефон и посветить дисплеем вниз. Дождалась, пока ладонь выскользнет из-под майки, и направила свет от экрана на нее. И уже даже не смогла пошевелиться или закричать от сковавшего ее сверхъестественного ужаса, когда увидела шестипалую руку с длинными пальцами, которая выглядела так, будто кисть отзеркалили симметрично средней, то есть почти средней параллели. И эта рука была абсолютно чужеродной, с меловой матовой кожей, темными очертаниями вен и серыми пластинами ногтей. На внутренней стороне предплечья, от запястья до локтя, вдоль воображаемой прямой линии кожу пронизывали маленькие металлические сегментные кольца с интервалом примерно в полсантиметра — от них-то и ощущался на животе стальной холодок. Это походило на странное подобие пирсинга. Зажимая рот ладонью, не помня себя от шока и боясь не то что шелохнуться, но даже сделать вдох, Ангелина лежала вообще без движения около минуты, а потом, набравшись решимости, все же заставила себя действовать: приподнялась на локте (руку с нее так и не убрали), посмотрела через плечо и встретилась взглядом с… В темноте блеснули янтарные обручи радужек, едва виднеющихся за расширенными зрачками. Однако они моментально сузились до щелок, стоило только направить в эти горящие инфернальные глаза дисплей мобильника. Лица Ангелина не разглядела, только контуры безволосой головы. Она, как могла, оттолкнула от себя лежащее рядом здоровенное существо и заорала не своим голосом. Упала с дивана, начала судорожно отползать к противоположной стене, при этом закрыв голову и зажмурившись, лишь бы больше не видеть того, что предстало перед ней секунду назад. Даже когда в комнате включили свет, Ангелина продолжала кричать во все горло, вслепую размахивать свободной рукой и отрывисто перемещаться спиной вперед, отталкиваясь ступнями от пола. Роза кинулась к ней, принялась тормошить за плечи и пыталась поддеть ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза. Ангелина плакала навзрыд, ее всю колотило. — Геля! Гель, очнись! Посмотри на меня! — она зажала голову сестры в тиски своих ладоней, лишив возможности вертеться. — Я здесь, все хорошо! Что случилось? Почему ты на полу? — Он был здесь! Он был здесь! — Кто? — Я видела его! Я точно видела его! Он только что был здесь! — Ангелина смотрела Розе за плечо, ее взгляд метался из угла в угол, пытаясь выискать кого-то. — Клянусь, я видела его! Я только что видела его! Он!.. Он!.. Это был он! Медленно убрав руки с ее лица, Роза привлекла сестру к себе, обнимая, делая все, чтобы показать: она в безопасности, и бояться нечего. — Гель, здесь, кроме нас двоих, никого нет. Все хорошо, я рядом. — Мне… мне показалось, что… По-моему, я видела… — она не отрывала взгляда от дивана, на котором валялись два скомканных одеяла и где только что лежал кто-то еще, и это точно была не Роза. Однако сейчас там не осталось и следа чужого присутствия. — Прости, что напугала. Это просто кошмар… наверное. Глаза Ангелины продолжали лихорадочно блестеть, но сама она начала постепенно успокаиваться. — Ты сказала, он был здесь. Кто «он»? Кто тебе приснился? — Да я… резко забыла, — ее все еще била крупная дрожь, а на животе ощущались фантомные прикосновения и тепло от нечеловеческой руки. — Роз? — Да? — Я это… пить хочу. — Сейчас принесу воды. — Нет. Не воды. Роза полностью отпрянула от Ангелины, подсознательно готовясь с секунды на секунду снова обхватить ее, если та перестанет себя контролировать. — Гель, я не могу позволить тебе травить себя, — бутылку с формамидом Роза благоразумно спрятала, как только Паша привез их домой. Она пока не знала, как относиться к происходящему. — Это ведь нужно не мне, а… ему. — Кому? — уточнение было излишним, поскольку Роза прекрасно знала, о чем, вернее, о ком идет речь. — Ребенку. Иначе он умрет. Он ведь не виноват, что… чт-то… — на несколько секунд Ангелина накрыла лицо ладонями, сглатывая слезы, переводя дыхание. — Он ведь мучается. И я вместе с ним. Услышь Роза такое заявление в любой другой ситуации, то отреагировала бы совершенно иначе. Но то, что происходит сейчас, не просто граничит с абсурдом, а выходит далеко за его рамки. — Пойми меня. Я не могу позволить тебе пить ту отраву. Это же яд! Этим можно отравиться насмерть, ты это понимаешь? — Это только для нас яд. — Какая разница, если ТЫ можешь от этого умереть! — Но… — Давай сделаем так: дождемся результатов анализов, а там… посмотрим, что делать дальше. Договорились? И Ангелина сдалась: — Ладно. Это была длинная и страшная ночь. Обе подремали от силы минут сорок. Пару часов они лежали на диване с включенным светом и смотрели мультсериал, а после того, как пошел седьмой час утра, решили, что валяться дальше нет никакого смысла. Да и устали от этого. Чем ближе подступало время, когда будет актуально начать проверять электронную почту (результаты анализов должны прийти на е-мейл), тем сильнее одолевало двигательное беспокойство. Роза отправилась готовить завтрак, параллельно сбрасывая входящие звонки от Паши — не до него сейчас! Ангелина в это время пошла умываться; она вся извелась в ожидании сообщения, чувствуя, что от этого зависит слишком многое. Пока чистила зубы, ходила как неприкаянная по всей квартире с щеткой во рту. От одного только запаха еды желудок был готов вывернуться наизнанку — в этом Ангелина убедилась, когда потрошила омлет вилкой, запихивая его в себя вместе с рвотным рефлексом. Пыталась поесть через силу дважды, и оба раза ее вырвало. Сейчас даже запах хлеба казался тошнотворным, что уж говорить про все остальное. «Ему не нравится». — С этим надо что-то делать. Это не шутки, — хмурясь, Роза скрестила руки на груди. — Это просто… токсикоз. — Токсикоз? — приподняла брови. — С чего это ты вдруг перестала отрицать свою беременность? То говоришь, что никакой беременности нет, то утверждаешь, что без того раствора ребенок умрет. Все-таки не отрицаешь? Ангелина потупила взгляд. — Только, пожалуйста, не спрашивай, от кого. Чтобы отвлечься, они играли в карты. И это действительно помогло ненадолго абстрагироваться от того повседневного кошмара, в который превратилась их жизнь. Перестав постоянно проверять почту (все равно от этого ничего не ускорится), Ангелина полностью сосредоточилась на картах, и как только всепоглощающая тревога отошла на второй план, ее заставил вздрогнуть характерный звуковой сигнал на смартфоне: на е-мейл пришло сообщение из клиники. Сердце ушло в пятки. По венам циркулировала не то ледяная вода, не то кипяток. Губы побелели. В предвкушении чего-то страшного Ангелина открыла файл с анализами и не дышала, пока он загружался. В открывшемся документе — никакого медицинского заключения, только цифры. Поскольку из-за тремора Ангелина уже не была в состоянии контролировать собственные руки, Роза сама нашла в интернете таблицу «Концентрация ХГЧ в сыворотке крови женщины в динамике физиологической беременности». Сравнили с результатами анализов. Судя по цифрам, Ангелина сейчас находится на четвертой-пятой неделе беременности. «Ну вот и все», — ноги стали ватными, и Ангелина неосознанно опустилась на стул, который, благо, оказался прямо позади. На нее внезапно обрушилось все то, что произошло сегодняшней ночью, вместе с воспоминаниями о «Белой Дыре». Что же теперь ей делать… — Гель, — Роза взяла табуретку с кухни (второй стул был привычно завален одеждой) и села напротив. Весь вид сестры выражал обреченность, отчаяние и… покорность. — Так скажи мне все-таки… кто отец? По ее реакции удалось понять, что она точно знает ответ на этот вопрос. Но упорно молчит. Сама же Ангелина прямо сейчас думала только об одном: если она примерно на четвертой неделе, то, получается, через каких-нибудь три месяца у нее будет такой же огромный живот, как у Вали. — Гель? — немного хрипло позвала Роза, и сестра ответно посмотрела на нее. А на самой — лица нет. — Так кто? Она только раскрыла и закрыла рот, но не произнесла ни звука.