До следующей весны

      Кенма ненавидел три вещи: шумные места, спорить и выделяться. Об этом хорошо знали одноклассники и друзья, но не университетские новые знакомые: для них он был просто тихим парнем с большим талантом к волейболу. О волейболе старшие на факультете узнали из анкеты Кенмы и с первого дня почти силой затащили его в волейбольный кружок. Весёлое школьное время закончилось, наглухо захлопнув двери общения перед чужими, Кенма хотел уйти с головой в учёбу, но никак не стать самым заметным студентом в группе программистов.       Он никогда особо не тяготел к волейболу и считал, что закончил с ним. Закончил в тот самый весенний тёплый день, когда в последний раз играл на уличной площадке с Куроо. Тогда многое было в последний раз: броски мяча в кольцо, непринуждённые шутки Куроо, красно-чёрная форма и желание, чтоб время остановилось.       На днях их университетская команда сыграла с инженерами, разбив последних с огромным отрывом и выиграв поощрительный денежный приз. Победу ребята решили отметить в клубе, но Кенма отпирался как мог. Да что там эдакого будет? Выпивка? Но он не пьёт. Классная музыка? Он не особо музыкален. Интересные парни из другого универа? Он не ищет новых знакомств, ему и так хорошо.       — Козуме, ты член команды, ты должен пойти!       Неужели это аргумент? Если да, то зря он согласился вступить в волейбольный кружок. Но сегодня чего-то особенно тоскливо на душе, нет сил долго сопротивляться.       До клуба доехали быстро, Кенма даже не успел сыграть один раунд на PSP. Прямо перед дверями, из которых доносились музыкальные басы, он вдруг остановился:       — Может, я не пойду?..       — Но мы уже на месте, Козуме! Не уходи! Будет интересно! — запротестовали парни, и Кенма сдался снова, нырнув за всеми в шумное полутёмное заведение, которое с порога окунуло в смесь запахов алкоголя, духов и сигаретного дыма.       — Козуме, Аято! Эй, парни, идите сюда!       Сквозь громкую музыку слова долетели отрывками, и Кенма скорее догадался, что их зовут, нежели расслышал. Аято радостно выкрикнул что-то, схватил его под локоть и потащил за собой. Плохо дело: Кенма как раз думал сбежать. И так не нравится ему всё это сборище, так ещё чужаки в компании будут.       — Давайте я всех познакомлю! — крикнул один из старших, Мидзуно. — С нами сегодня ребята с Ниттайдай! Будем обсуждать предстоящие соревнования между нашими универами и, вообще, всё! Камата! — махнул он рукой высокому парню со светлым ёжиком, и тот подошёл ближе. — Камата Джун, третий курс… Ребята, идите сюда!.. Исида Коичи, первый курс… А это наш ас — первокурсник Козуме Кенма! Самый крутой игрок в клубе!       Кенма вежливо кивнул. Самый крутой игрок, ага. Скорее бы уже все церемонии закончились, чтоб он смог засесть где-нибудь в уголке и дождаться, когда можно будет тихонько улизнуть.       — Да-да, Исида! — энергично закивал Мидзуно и посторонился. — Прошу любить и жаловать — ещё один классный волейболист! К…       Его слова потерялись в оглушительном музыкальном залпе. Чуть вперёд вышел высокий парень и слегка склонил голову в приветствии. Широкие плечи и внушительная фигура почти закрыли худышку Исиду. У него была странная причёска: короткие волосы топорщились на голове, а длинная косая чёлка частично прикрывала правый глаз. Но это не было маскировкой — парень имел торчащие волосы от природы, а несуразную чёлку отрастил ещё в младшей школе, возомнив себя парикмахером и отрезав перед этим приличный клок волос.       Это был Куроо Тецуро. Тот самый Куро, с которым Кенма не разговаривал с весны прошлого года. Их дороги разошлись. За всё время ни один не написал сообщение, не тегнул в публикациях, не позвонил. Их крепкая дружба оказалась слабой перед одной фразой и оборвалась ровно в тот миг, когда Куроо сказал «Ты мне нравишься, Кенма».       И вот они снова встретились. Кенма проявил недюжинную выдержку: ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он кивнул в ответ. Казалось, не дрогнул и у Куроо, но Кенма не разглядывал. Он вообще сразу же отошёл в сторону, пользуясь тем, что Исида вылез из-за спины Куроо и начал что-то говорить. Кенма достал PSP и сел на диван: к счастью, Куроо никак не выдал их знакомства и остался стоять на месте, болтая с Мидзуно и Аято. Хотя, скорее, это Исида говорил за двоих.       Вообще, этот Исида был довольно оживлённым: громко смеялся, жестикулировал, хватал Куроо за руку. Последнее неприятно кольнуло Кенму, но он снова попытался сосредоточиться на приставке. Болтовня сбоку порядком отвлекала. Вот, опять пропустил ход… Все уселись за стол, и Мидзуно начал говорить про волейбол. Дался ему он… Почему эти соревнования так важны? Ведь он уже поступил на свою специальность, и она никак не связана со спортом. Так чего же он распинается, что надо постараться, надо всем вместе потренироваться?.. Пускай лучше профильные дисциплины подтянет…       Кенма отложил приставку. Он выпил полстакана пива и был раздражён. Пить не хотелось, да и есть тоже, но он машинально отпил ещё. Ребята что-то обсуждали между собой, тыкали в экраны телефонов, смеялись. Аято сделал несколько попыток вовлечь Кенму, но они провалились. Говорить не получалось. Все слова путались в мозгу, закатываясь в уголки, как мелкие шарики.       Кенма посмотрел на часы и с облегчением увидел, что прошёл почти час. Он только собрался шепнуть Аято, что уходит, как Исида взял Куроо за руку. Положил ладонь сверху, если точнее. Небольшая рука с тонкими, как у него, Кенмы, пальцами, на среднем — кольцо. Просто пальцы на пальцах, разве это запрещено? Нет, потому что Куроо даже не шевельнулся. Наверное, подобное у них в порядке вещей.       Кенма отупело уставился в сцепленные руки на столе, потом скользнул взглядом выше, по плечам и остановился на лице Исиды. Тот был невысоким, худощавого телосложения и с короткой стрижкой тёмных волос. И лишь сейчас Кенма заметил, что Исида сидел рядом с Куроо слишком близко. Кенма мысленно представил на голове Исиды светлое каре с чёрными корнями и его прошибло дрожью. Он перестал обесцвечиваться полгода назад и остриг белое полотно. Его больше не волновало, выглядит ли он, как Садако, ведь кроме Ямамото никто не говорил это, а ребята с волейбольного вряд ли думали о таком…       Вдруг Кенма увидел, что Куроо смотрит прямо на него, а он уставился, как болван на Исиду! На их руки… на…       Кенма резко опустил голову, едва не ткнувшись носом в тарелку. Тело полыхнуло жаром, и не будь в помещении полутемно, щёки Кенмы алели бы не хуже кленовых листьев в сезон момидзи. Это стало последней каплей, и Кенма подскочил с дивана. Как он прощался со всеми, как одел куртку и вышел из-за стола, как нашёл выход из клуба, он не запомнил.       Очнулся только на улице. Постоял, подышал. На душе было тошно до воя, и Кенма бессильно опустился на корточки у стены, закрыв глаза. Из груди вырвался сдавленный стон. Через пару минут легче не стало, разве что сердце перестало лупить как сумасшедшее. Ну, вот, такая вышла встреча. Вместо слов примирения (или хоть каких-нибудь!), Куроо игнорировал его, сидя как приклеенный с тем Исидой. Без умолку болтал, будто Кенмы вообще не существовало, держался за ручки, словно и не было стольких лет дружбы, школы, волейбола…       Кенма всхлипнул, разом ощущая тяжкую грусть и пустоту в душе, которая не заполнилась ни на каплю после выпуска. Глаза жгло, и он плотно сжал веки, пока не забегали яркие точки в темноте. Теперь он точно остался один… И никто не знает, о чём он думает. Никому нет дела до его печали, и пускай он даже простудится от этой холодной стены…       Повеял свежий ночной ветерок, осушая мокрые полоски на щеках, и Кенма всхлипнул снова.       — И чего ты здесь один рыдаешь?       Кенма открыл глаза. Перед ним стоял Куроо.       — Я не рыдаю, — ответил Кенма и поспешно вытер лицо рукой. Он шмыгнул носом и встал.       — Я вижу, — чуть насмешливо сказал Куроо, и Кенма поднял на него влажные глаза. Это впервые за год. Первая фраза от Куроо. Кенма часто думал, как сильно мечтает вернуться в тот вечер. Тот самый, весенний поздний вечер, когда после отборочных Куроо ему признался. «Ты мне нравишься», — сказал тогда Куроо и поцеловал его. Потом произошло то, с чем Кенма не смог совладать: он оттолкнул Куроо и убежал.       Он просто испугался…       — Ты можешь мне сказать, что хотел, Мозг, — добавил Куроо.       Сказать?..       Почти год прошёл, а Кенма никому не говорил, как ему хотелось бы снова ощутить губы Куроо. Чтоб он снова наклонился и взял за плечи, а свет от ночного фонаря падал бы на спину, скрывая лицо, и только тёплые губы на губах.       — Исида мой хороший приятель, — вдруг мягко произнёс Куроо. — У него есть девушка.       — Зачем мне это? — спросил Кенма. Глаза наполнились слезами, но он сморгнул их.       — Я подумал, что тебе нужно, — тихо ответил Куроо и пожал плечами.       — Мне не…       — Ты это хотел мне сказать сегодня?       Кенма сглотнул.       — Прости, Куро.       Куроо посмотрел на него и улыбнулся: привычно, по-доброму. По-старому.       — А ещё?       — Куро, прости меня. — Голос Кенмы задрожал. — Я был… Я не подумал тогда! Я так сожалею…       — Принимается, — усмехнулся Куроо. — И ты прости меня за всё, я тоже хорош… Ладно, что было, то было. Главное, мы во всём разобрались, а то мне, честно говоря, очень не по себе было, что мы в ссоре. Аж с прошлой весны не общались, с ума сойти… Ну, что, пойдём внутрь?       Кенма замотал головой. Рыдания рвались наружу, и он больше не смог их сдерживать. Слёзы текли, а Кенма плакал, прижимаясь к Куроо. Лишь сейчас он почувствовал, как сильно ему не хватало друга, каким долгим оказался этот год, какой долгожданной — весна… Давно надо было переступить через свой страх, отбросить предрассудки и позвонить первым.       А теперь он плакал, но это были слёзы облегчения.       — Эй, ну хватит, а то ты мне всю футболку вымочишь, — ласково потрепал его по голове Куроо. — А нам к ребятам возвращаться. И что я скажу? Что пошёл дождик мне на грудь? Или это Кенма расчувствовался так, что я и сам скоро разревусь…       Кенма слабо усмехнулся.       — Куро, ты как всегда, много болтаешь, — молвил он, поправляя волосы.       — А ты стал похож на Садако.       — А ты…       — Помолчи, Кенма, — притянул его к себе Куроо. Лицо его стало серьёзным.       — Сам помолчи, — привстал на носки Кенма и прижался к губам Куроо. От такой небольшой смелости у него аж дух перехватило и он громко чмокнул, отстраняясь. — Теперь идём.       — Кенма, — шокировано произнёс Куроо. — Это… Так это… Это значит, что я тебе нравлюсь?! Да? Ты же поцеловал меня не просто так?.. И мы, типа, теперь встречаемся?       — Куро, я ж сказал: много болтаешь.       — Но…       — Ребята ждут, — обернулся Кенма. — И не вздумай им ничего говорить о нас.       — Ты совсем не изменился, Кенма…