Между прошлым и будущим

Лань Чжань находился в замешательстве. Буквально только что он нежился с любимым супругом в постели, покрывая его ягодицы поцелуями, но стоило ему моргнуть, как он обнаружил себя на поле, усеянном телами заклинателей. Только что ему было тепло и уютно, теперь же его щеки обдувал морозный ветер, колыхающий одежды и волосы, а тело подрагивало, обессилевшее от чрезмерной растраты духовных сил, но еще держалось на ногах. Солнце почти скрылось над его головой за бескрайним полем, разливаясь на небе кровавыми реками заката. Лань Чжань встряхнул головой, поднеся пальцы к виску. Они были стерты в кровь тугими струнами гуциня. Другой рукой он все еще сжимал рукоять Бичэня, готового продолжать битву. Лань Чжань перевел взгляд с сияющего лезвия на землю. Погибшие заклинатели носили одежды разных кланов, но больше всего было… Этого не могло быть. Сотни, если не тысячи, солдат Вэнь Жоханя с эмблемами солнца лежали у его белоснежных сапог. Лань Чжань нахмурился. Если это был сон, то почему он заснул так внезапно, даже не успев довести игру с супругом до конца? Или причина его перемещения сознания крылась в другом? Внезапно его окликнули сзади: — Ханьгуан-цзюнь! Он обернулся и увидел адепта своего ордена, отдающего честь. Встретившись взглядом со старшим, юноша почтительно произнес: — Вам стоит отдохнуть, Ханьгуан-цзюнь. Мы позаботимся о раненых. Лань Чжань покачал головой и убрал Бичэнь в ножны. Он помнил эту картину, хотя в его памяти она была уже размытым и поблекшим воспоминанием, но теперь, снова появившись на поле битвы под Ланъя, он вспомнил даже слова этого юноши. И свой собственный ответ, который он повторил без колебаний: — Я помогу. *** Последующие события повторялись в точности, как он их помнил — сражения, воссоединение с братом, помощь мирным жителям и реки крови, сочащиеся с его меча. Он жил, словно в постоянном дежавю, предугадывая краем сознания чьи-то слова или действия. Вскоре он отмел версию о том, что переместился в сон, скорее он вернулся в свое прошлое и проживал его заново. Зная наперед, что случится, он был спокоен за результат Аннигиляции Солнца. Все, что тревожило его и не давало сомкнуть глаз ночью, был Вэй Ин. Что происходит с его телом в будущем? Сколько он уже без сознания? Если время в прошлом течет с той же скоростью, что и в будущем, где остался его Вэй Ин, то наверняка его бедный супруг потерял голову от беспокойства. Переместился ли Вэй Ин с ним в прошлое? Если да, то Лань Чжань будет счастлив. Если нет, то как ему вернуться назад, пока Вэй Ин не поседел и не умер от разлуки? А еще… что же ему делать с Вэй Ином из прошлого? Эти вопросы терзали его сердце и забивали голову холодными ночами, когда он добровольно выходил патрулировать лагерь. Должен ли он изменить прошлое? Или оставить все как было, чтобы сохранить будущее? Позволить Вэй Ину пережить трагедии и умереть, чтобы вернуться? Выдохнув облачко пара, Лань Чжань поднял глаза на черный небосвод, усеянный звездами. Возможно, Вэй Ин тоже смотрит на эти звезды, вспоминая о нем. Вэй Ин умный — успокаивал он себя. Вэй Ин сумеет разобраться с его внезапным исчезновением. Он найдет способ вернуть его или попасть к нему. Лань Чжань лишь надеялся, что он не будет забывать хорошо питаться и отдыхать. А что до Вэй Ина в прошлом… Тихие шаги прервали его размышления. Рядом с ним плечом к плечу встал старший брат и поднял голову к небу, безмолвно восхищаясь красотою. — Твое сердце полно тревоги, — произнес Лань Сичэнь спустя время, не отрывая взгляда от звезд. — Ты не спишь уже много ночей. Лань Чжань напрягся. Он не помнил подобного разговора с братом в прошлом. То, что сейчас происходит, это результат его постоянных ночных дежурств, которыми он пытался развеять смятение. — Неспокойное время, — ответил Лань Чжань, но от брата настоящей причины не скрыть за бесстрастным тоном. Лань Сичэнь перевел на него проницательный взгляд, анализируя малейшее движение в его каменной мимике, чувствуя потоки его ауры. — Ты тревожишься из-за молодого господина Вэй? — спросил он. Лань Чжань замер. В прошлом, настоящем и будущем, старший брат всегда будет единственным, кто может безошибочно прочесть его сердце. Но несмотря на всю свою проницательность, в будущем он все равно станет жертвой жестокого обмана лучшего друга. Глаза старшего брата излучали поддержку и мягкость. Лань Чжань смотрел в них, колеблясь, и в одно мгновение принял решение. Он больше не будет скрывать свои чувства под толстым слоем льда, закованного в оковы правил. В этот раз он будет искренен с самого начала. — Да, — сказал он тихо. Лань Сичэнь, словно изумившись его ответу, дернул бровями. Неловкая тишина нависла над ними, усиленная лежащим на земле снегом. Лань Чжань стоял, не шелохнувшись, с ровной спиной и бесстрастным лицом, больше не боясь своих чувств и прекрасно зная, что они взаимны. Затем Лань Сичэнь, мягко улыбнувшись, перевел взгляд на небо, вздохнул и произнес: — Его звезда все еще горит ярче всех других на небосводе. Ты увидишь его снова, Ванцзи. Лань Чжань тоже поднял голову вверх. Самая яркая звезда светила над горами, словно блеск в черных глазах любимого друга. И Лань Чжань позаботится о том, чтобы этот блеск вернулся снова в эти глаза, подернутые тьмой. Как звезды освещают черные горные тропы ночами, служа проводниками заблудшим, так и Лань Чжань принесет свет на кривую дорожку Вэй Ина. Однако, кажется, ему потребуется помощь. Дипломатия никогда не была его сильной стороной. — Сюнчжан, — произнес Лань Чжань с долей нерешительности. Лань Сичэнь внимательно слушал. — Как признаться человеку в любви? Лань Сичэнь от неожиданности закашлял. — Ванцзи… кхм… Все настолько серьезно? Ох… Я не знаю, если быть честным, — но видя полные надежды глаза брата, он совладал с собой и сообразил достойный ответ: — Делай то, что велит тебе сердце. Будь искренен. Думай о человеке прежде, чем о себе. Лань Чжань кивнул и поблагодарил брата. Совет Лань Сичэня не внес большого вклада в развитие его умения флиртовать, но хотя бы придал ему уверенности. На этот раз он постарается уложиться в срок гораздо меньший, чем тринадцать лет скорби и одиночества. С замиранием сердца он шел на заброшенную почтовую станцию с Цзян Чэном, повторяя в точности свои прошлые действия и высказывания. Неспокойная, пронзительная трель флейты любимого друга пустила мурашки по его коже, и в груди его защемило при виде бледного лица, которое столько лет являлось ему во снах и терзало сердце скорбью. В глазах Вэй Ина стояла непроглядная тьма. Не выпуская из длинных пальцев демоническую флейту, окруженный аурой прислужника тьмы, он держался холодно и напряженно, готовый защищаться даже от брата, насильно всунувшего Суйбянь ему в руки. Лань Чжань смотрел на него, и воспоминания трагедий вспыхивали перед его глазами, мигая так ярко и быстро, что болела голова. Вэй Ин перехватил его пристальный взгляд и сказал с недобрым прищуром, усмехаясь: — Давно не виделись, Лань Чжань. Прежний Лань Чжань жестко выразился против темного искусства и едва не довел их первую встречу спустя долгие месяцы разлуки до кровопролития, и в последствии своим непреклонным упрямством убивал раз за разом тот зародыш отношений, что они сумели сформировать юношами. Но Лань Чжань усвоил жестокий урок о добре и зле, морали и справедливости. И больше не допустит ошибок. В момент, когда уголки губ Лань Чжаня слегка приподнялись вверх, его лицо посветлело, словно озаренное божественным светом. Брови Вэй Ина экспрессивно взлетели от изумления. А когда искренний голос потерянного друга разрушил окутанную тьмою тишину на заброшенной станции: — Я рад, что ты вернулся, Вэй Ин. Вэй Ин чуть не выронил Чэньцин.