Там, где были некогда были шрамы

      Это были не совсем крылья. Подаренные Люцифером павшим собратьям они были вроде как неотличимы от тех, что выдавались на небесах. Разве что чёрные. Разве что теперь они ещё и закрывают полосы шрамов на спине. Каждый раз окуная крылья в воду, вычищая пыль и отмершую чешую (как она вообще там оказывается?) Кроули закрывает глаза. Так можно представить, что он всё ещё ангел. Что небеса любят и принимают всех (даже тех, кто порой задаёт глупые вопросы). И что на его лопатках никогда небыло двух кровоточащих ран. Сейчас они уже давно зажили. Остались лишь борозды шрамов. Они ненавидит их. Мало того, что рубцы напоминают о падении, так ещё и порой нестерпимо болят. Будто кто-то всё ещё пытается вырвать его кости. Небеса не дают права на ошибку. Они оставляют за собой лишь холодный расчёт. Никаких сентиментов.       Кроули нежно касается лопаток Азирафаэля, покрывая поцелуями каждую впадинку. Ангельская спина безупречно чиста. И демон отчаянно желает чтобы она всегда оставалась таковой. Кроули не позволяет ангелу прикасаться его шрамам. Даже разморённый лаской он мягко отталкивает его руки, сразу же пытается сменить позу или накинуть что-нибудь скрывающее спину. Будто боится, что это может передаваться через касание. Он ни за что не позволит Азирафаэлю почувствовать на себе боль от утраты главной гордости любого ангела. Азирафаэль херувим. А значит потеря целых шести крыльев наверняка сведёт его с ума. Сердце сжимается от мысли, что ангелу ещё есть что оберегать. Но он заталкивает глупую зависть куда подальше. И с новой силой припадает к нежной коже. У него тоже есть то, что нужно обезопасить любой ценой.       Порой, начистившись своих крыльев Кроули добирается и до него. Азирафаэль считает это делом ненужным, но всё равно поддаётся. Есть что-то завораживающее и успокаивающее в мягком поглаживании и прочёсывании перьев. Возможно, это могло бы сравниться с массажем. Разве что этот должны были бы делать сотни маленьких фей, одаривающих невесомыми прикосновениями. Но фей не существует и рассуждать о них в таком ключе было бы богохульством. Возможно здесь подошло бы сравнение с сотней маленьких ангелов. Но на небесах не особо обременены такой проблемой как чистка перьев. Зато есть Кроули. Тёплый, осторожный и невероятно нежный.       Обычно эта процедура ждёт Азирафаэля каждый второй четверг месяца. Вместе с последующим за ней выметанием чёрно-белой кучи перьев. Только Кроули уже больше полугода не устраивает никаких уходовых вечеров. Он вообще больше не раскрывает крыльев при ангеле. Лишь жалуется на очередной неудобный матрас и пытается почесать спину.       Кожа зудит и шелушится. Демон долго отмокает в горячей ванне, а затем остервенело трётся жёсткой мочалкой. После этого приходит хоть какое-то облегчение. Только вот к утру рубцы - на месте, откуда некогда росли крылья - чешутся с новой силой. Кроули едва не плачет от накатившей боли. Сегодня кто-то с небес, непременно отвечающий за боль (видимо мало было падшим страданий), на редкость разошёлся.       Взволнованный Азирафаэль весь день рядом. Он накладывает компрессы и следит чтобы грелка оставалась тёплой. Всё также — через рубашку. Кроули никак не может побороть свой стыд даже в такой момент. Как будто это происходит в первый раз. Как будто он не понимает, что ангел любит его всего. И Азирафаэлю совсем не важно, что кое где Кроули не идеален. Это злит. Ангелы не должны злиться. Но они имеют вполне законное право негодовать.       Это продолжается уже неделю. Спина болит и чешется. До этого приступы не были настолько долгими. Обычно пару дней и не более. А в этот раз боль лишь нарастает.       Легче всего переносить подобное в образе змия. Так все неприятные ощущения не концентрируется в одном месте, а рассредоточивается по всему телу. Но сейчас это кажется неправильным. А у ангела в магазине в последние дни слишком шумно. Погреться на тёплом подоконнике кажется невозможным. А без ангела как-то не интересно.       Спина всё продолжает ныть. Не спасают уже ортопедические матрасы и массажные щётки. Не выдержав он провалился в месячную спячку. Перед этим конечно же оставляет сообщение ангелу, с просьбой не беспокоиться и не давать цветам зазнаться в отсутствие хозяина. Сны тоже наполнены тревогой и ощущением неправильности. Около недели ему снятся бесконечные побеги и падения. Лишь пережив их все удаётся наконец провалиться во тьму. Там, где не происходило ничего. Но и боли тоже нет. Она вообще пришла откуда-то извне. Что-то происходит с его истинной сущностью. Тело тут не при чём.       Пробуждение приносит облегчение. Боль утихла. Расслабленный он валяется ещё неделю.       Первой мыслью становится невероятное желание мыться. Вновь горячая ванна, снова щётка. А после хочется размять все затёкшие конечности. Демон проявляет крылья. Давно пора их почистить. Он машет ими несколько раз, разминая. И хмурится, чувствуя что что-то не так.       Он ставит камеру на тумбу и делает несколько снимков. Неверяще глядя на полученные изображения Кроули тяжело сглатывает. Шрамы всё ещё на месте. Раньше при прощупывании рубцов он наблюдал некоторое уплотнение на спине. Теперь кожа на них натянулась и развились небольшие отростки. Он вертится перед зеркалом, скрывая и проявляя крылья, пытаясь то спрятать, то заставить двигаться новые конечности. Они подчиняются. Обе пары живут независимо.       Ничего подобного ему раньше не встречалось. От неизведанного немного мутит. Единственный, кто, наверное, может сейчас подсказать это Азирафаэль. Но тревожить его не хочется. Как и давать напрасную надежду. В первую очередь самому себе.       Уже около года Кроули внимательно наблюдает за происходящими с ним изменениями. Время от времени всё ещё накатываю сильные боли. А также каждую неделю приходится сначала долго распаривать кожу, а затем применять всякие отшелушивающие маски. Азирафаэль пока не задаёт вопросов по поводу бесконечного числа баночек в их мусоре. Но все секреты и старания стоят того - совсем крошечных, ещё не оперившихся крыльев. Даже лёгкого пушка ещё не видно. Просто кости, обтянутые голой кожей. Кроули кривится, сравнив их с замороженными куриными крылышками из магазина. Но именно так они и выглядят. У них какое-то своё время. Они растут сами по себе, будто следуют установленной программе со сбитыми датчиками времени.       Белёсые полосы шрамов всё ещё остаются на спине. Как и змеиные глаза. Как и клеймо у виска. Как и тёмная аура. Даже если небеса решили вернуть ему светлое оперение, от прощения он всё ещё был далёк.       Кроули блаженно растягивается на кровати. Ангел сегодня собирался всю ночь провести в книжном. А значит, он может позволить себе, избавившись от верхней части пижамы, дать свободу крыльям. Теперь они наконец покрылись мягким редким светлым пушком. По этому поводу Кроули очень сильно волновался. Демон до последнего не был готов смотреть на спину, когда вместо пупырчатой кожи почувствовал мягкость. И даже сейчас страх оставался. Он знал, как это бывает у котят или людей — некоторые, рождённые светловолосыми с возрастом темнели. Невольно представляя, как покрывается сажей нежный пух, демон и сам не замечает, как провалился во тьму сна.       Азирафаэль держа подмышкой бутылку вина из собственных запасов рылся в карманах в поисках ключа. Он предвкушает, как обрадуется его появлению Кроули, обиженно шипевший, что его совсем забыли. В последнее время он ещё и взял в моду большую часть времени проводить в облике змия, потому шипел вполне натурально. Оказавшись, наконец, в квартире, ангел прислушивается. Чуткое ухо улавливает лишь сопение в дальней комнате.       Бесшумно ступая по коридору ангел проходит в спальню. Демон лежит на боку, уютно устроившись в ворохе подушек. При появлении Азирафаэля Кроули шелестит простынями. Ангел было пугается, что разбудил его, но Кроули лишь переворачивается, удобно устраиваясь на животе. Он обнимает подушку, подминая под себя.       Бутылка зависает в нескольких сантиметрах над полом.       Азирафаэль тяжело сглатывает. Он нерешительно касается крыла. Оно дёргается в ответ на раздражение. Ангел настороженно замирает. Размеренное дыхание Кроули не изменяется. Он продолжает безмятежно спать.       Азирафаэль подавляет желание расцеловать спину спящего. Сейчас он был так доверительно открыт. Словно только вылупившийся птенец. Но ангел уважает его желание. Если Кроули молчит, на то наверняка есть причина. Азирафаэль возвращает время для бутылки и забрав её с собой, покидает квартиру. Он готов ждать, пока демон не окажется готов рассказать о происходящих с ним изменениях.       Он оказывается готов лишь пять лет спустя.       Однажды утром после душа он выходит на середину комнаты. Ангел отрывает голову от книги и вскидывает бровь. Получив необходимое внимание Кроули смущённо прокашливается, а затем резко разворачивается спиной.       Это больше походит на то, что он напялил крылышки из детского хэллоуинского набора. Уж слишком странно смотрятся на широкой мужской спине два маленьких крылышка. Ещё не окрепшие, покрытые больше пухом, чем перьями.       Кроули слишком быстро разворачивается обратно, материализуя на себе махровый халат. Он старательно отводит глаза и качается, перенося вес с одной ноги на другую. Азирафаэль тянет его за руку и усаживает на свои колени. Демон совсем не противится, когда ткань спадает с его плеч. Кроули наконец позволяет ангелу касаться его спины. Шрамы никуда не исчезли. Даже если он получит наивысшее прощение, они останутся с ним навсегда. Как напоминание. Как нравоучение.       Нежные руки очерчивают полосы рубцов. Ангел не игнорирует следы его падения. Наоборот выделяет их показывая, что принимает его со всеми его сложностями. У Кроули нет недостатков. Только лишь вбитые им самим себе в голову предрассудки. И опаляя каждую отметину невесомым поцелуем, Азирафаэль молится, чтобы Кроули всегда был счастлив. И не важно — хочет он вычёсывать из темных перьев чешую или же собирать пылинки, глушащие ослепительную белизну.