Письмо к матери

Австралиец Редмонд — матери. Май, 1916 года, Турция Мам, мы застряли тут под бесконечным огнём на три недели. А может и больше. Я уже совсем запутался во времени. Мы потеряли так много людей от бомб — ужасные и непередаваемые события. Бомбы кинули нам в окопы. Это война. Вся территория, которую мы вроде как удерживаем, уже пропеклась кровью. Кровь очень жуткая, и я, кажется, понял, насколько сильно её боюсь. В прошлое воскресенье у нас было девятичасовое перемирие, чтобы похоронить мёртвых. Мёртвых я тоже боюсь. Тела просто лежали рядом с нами в окопах. Их было так много, что они стали нас вытеснять. Мне страшно. Мы ждём только одного — мира. И побыстрее. Мне страшно. Я убивал и мне так страшно. Конечно, никак нельзя описать детально нашу жизнь — жизнь солдатов, которые находятся далеко от дома, покинутых, покинутых на произвол судьбы, которые уже забыли, что могут жить, не боясь каждую минуту быть убитыми, расстрелянными или на куски разорванными, которые забыли уже даже своё прошлое существование и не могут представить, как это — зажить по-старому. Я уже забыл. Все эти миллионы, которые находятся в окопах, точно так же, как и я, могут сказать одно: скорее за мир. Только это может порадовать, только это может спасти. Только так мы почувствуем свободу, про которую говорят. А пока мы её только слышим. Война — это ад. И только так я могу описать свою жизнь. Бесконечные болезни, смерти и запах гнили. Наверное, я схожу с ума. Итан не выдержал. Выстрелил в себя «случайно». Я не успел, мам. Я вернусь без Итана. Мы задыхаемся от респираторов, но, боюсь, если снять его — захлебнусь в этом трупном запахе насовсем. Никогда не смогу его забыть. Болит душа, всё рвётся наружу от несправедливости и боли. Я такой замученный. И я так боюсь, что это будет нескончаемый кошмар. Было бы здорово вернуться в Мейтленд, увидеть вас всех снова, попробовать «по-старому». Как ты? Не переживай, скоро война закончится, и я вернусь домой. В мир. Мечтаю о выходных. Отдал бы что угодно, чтобы избавиться от этого ужаса. Говорят, всего похоронили три тысячи турков и огромное количество наших ребят. Среди этих тысяч есть те, кого убил и я. Это не геройство. Я не герой. Убийца. Нам катастрофически не хватает питьевой воды и медикаментов. Да и всё согреться никак не могу. Мы все мечтаем скорее забыть всё, что здесь случилось. Кроме моря. Море здесь прекрасное. Незабываемое.