О кошках и любви

Рета терпеть не мог влюбляться. Хотя бы потому, что для него это всегда значило еще и ревновать. Вот как, к примеру, сейчас, когда Куроко-чи слишком близко склонился к Момой. — Смотри, Кисе-кун, Момой-сан проколола уши! Правда, здорово? Серьги с александритом ей очень идут. — Да, а что в этом такого необычного? Все девчонки прокалывают уши, — нахмурился Кисе, мысленно подсчитывая, сколько сантиметров отделяют сейчас Куроко от уха Момой. Девушка сердито тряхнула гривой розовых волос: — Ну, от тебя, особенно в присутствие Куроко, я комплиментов и не ждала, Рета. В тот же день Кисе решил проколоть уши. Точнее одно ухо, чтоб, ну, с намеком, что ли было. Выбрал себе золотую изящную серьгу. Но на следующий день пришел на тренировку несколько понурым. Ухо болело и чесалось всю ночь, несмотря на то, что Рета обрабатывал его так, как советовал врач. «И зачем только девчонки занимаются подобной глупостью? Конечно, мне не привыкать, я же – модель, но, все-таки, есть ли разница от такой маленькой вещицы? — Кисе-кун, ты проколол ухо? Теперь от девушек отбою не будет. Для парня – это довольно смело. – Куроко незаметно подошел к нему сзади, когда Кисе сидел на скамейке, вытирая полотенцем пот. — Главное, чтобы тебе нравилось, ведь ты вчера так близко от Момой сидел, что мог бы ее поцеловать, — тихо произнес Рета и тут же зашипел от боли, когда холодные пальцы Куроко коснулись серьги, — эй, осторожнее! — Больно? — Не очень удачно прокололи ухо, — пожаловался Кисе. – Или, может быть, это я — такой нежный? Неожиданно ладонь Куроко приподняла его лицо наверх за подбородок, и его губ трепетно коснулись чужие губы, так же мягко, как лепестки розы падают на ладонь. — Ради того, чтобы поцеловать меня, не нужно терпеть боль. Потому что я люблю тебя таким, какой ты есть. А Момой вчера сделал комплимент из вежливости. Ну, и чтобы ты поревновал, и наконец, нормально признался. Хотя, серьга тебе действительно идет, Кисе. – Куроко обнял его за плечи, и Рета почувствовал себя самым счастливым человеком на земле.