В свете лиловом, под землей холодной

      Она не помнила, сколько провела без сознания — все смешалось в единый темный коридор. Со слабо дребезжащим вдалеке тусклым лиловым светом, ведущим ее прочь из темноты. Сквозь плотную глухую стену слышала смутно знакомые голоса, но не могла разобрать ни слов, ни кому конкретно они принадлежали. То и дело проваливаясь в ядовитый удушающий сумрак, однажды Астрид почувствовала легкую приятную прохладу по коже — и намертво вцепившись в это чувство, сконцентрировалась на нем. До остервенения мусоля ощущение, до тех пор, пока к нему не добавилась ощутимая тяжесть собственного тела, коим она пыталась заново овладеть, прочь гоня мрак.       Чтоб, наконец, пошевелить кончиком мизинца.       Чтоб, наконец, вздрогнули плотно закрытые веки.       Сознание постепенно возвращалось к ней, надавливая всей тяжестью бытия и отзываясь страшным першением в горле, из-за чего девушка слабо закашлялась. И наконец, приоткрыла глаза, борясь с желанием взвыть от вдарившего в лицо тусклого пурпурного сияния — спасительным маяком мерцал в ночной мгле прикроватный светящийся кристалл.       — Очнулась, наконец.       Судорожный вздох чуть слышно сорвался с побелевших, как первый снег, губ, когда Астрид пришла в себя. Сил повернуть голову не осталось совершенно, но она и так краем глаза заметила — сердце предательски ускорило темп — знакомый силуэт Ханара. Он ехидно ухмылялся, хотя злобный укор во взгляде игнорировать оказалось трудно.       Только сейчас Астрид осознала, что он держит ее за руку. Как бы ни сердился при этом.       Из саднящего горла вырвался полухрип-полустон, когда цвергиня устало прикрыла глаза, все еще неприязненно щурясь от не слишком впрочем-то яркого света:       — Пить…       Слабо почувствовала, как Ханар удалился в другой конец комнаты, где, по-видимому, стоял стол — что именно на нем находилось, не желала даже знать. Хотя учитывая витавший в воздухе резкий травяной запах, не нужно быть ученым. А прислушавшись в попытке уточнить в сумбурном аромате хоть что-нибудь, отдаленно почувствовала что-то напоминающее терпкий сладковатый привкус — фиалки?..       Сагр… кого же еще могли позвать, как не сведущего в целительстве ванира в таком гиблом случае.       — Воды? — она не видела сквозь едва приоткрытые глаза, но кожей чувствовала исходящие от советника волны негодования, тщетно скрываемые за раздражительным сарказмом. — Или, может, вино с цианидом?       На сдавленное слабое фырканье даже не ухмыльнулся, прожигая укоризненным взглядом смертельно бледную подругу, чья белая кожа опасно контрастировала со смоляными волосами, небрежно разбросанными по подушкам. Все еще не оправившиеся после отравления мышцы болезненно ныли на каждую попытку пошевелиться, но она упрямо, через взрывную боль, сдержанно шипя, приподнялась на подрагивающих локтях. Отрешенно покачав головой, Ханар поднес к ее губам прохладную воду, на которую Астрид практически набросилась, словно несколько суток прошагала по палящему зною пустыни и, в конечном счете, набрела на долгожданный оазис. Прокашлявшись, она вперила на возлюбленного фирменный мрачный взгляд исподлобья:       — Догадался.       — Я слишком хорошо тебя знаю, Астрид. Проклятия по части Андвари, а с ядами балуешься у нас только ты, — хмыкнул цверг, отставляя пустой кубок в сторону. — С одной стороны, я безумно рад, что ты выкарабкалась…       — А с другой?       Он красноречиво нахмурился:       — А с другой я бы и сам тебя прибил за такую выходку. Это же надо додуматься — отравить не только врага, но и себя…       Астрид хотела откровенно рассмеяться, прекрасно читая в любимых карминовых глазах крупными буквами практически ругательское «ну ты и дура». Знала ведь прекрасно, что ворчит сейчас и отчитывает ее только, потому что все это время боялся за ее здоровье и жизнь, хотя вслух, конечно же, вряд ли признается в этом — слишком гордый. Мысленно ненадолго перенеслась в реалии клана, когда Ханар головой отвечал за мелкую занозу на своем попечении и точно также полоскал мозги за любую дурацкую затею.       — И все же я по-прежнему твой капитан и… — холодно процедила девушка, попытавшись поставить советника на место. Но едва начавшаяся тирада тут же прервалась тихим болезненным шипением, когда темный альв бесцеремонно надавил на ее плечо, и Астрид по инерции рухнула обратно на постель, все еще прожигая раздраженным фиалковым взором. Встревоженные лишними телодвижениями мышцы горели.       — Как твой советник и бывший опекун, имею полное право отчитывать, если ты об этом.       Она выжидающе затихла — когда Ханар придавал голосу максимально серьезный тон и вступал с ней в открытую конфронтацию, значит, сердился по-настоящему. Привыкшая к безропотному повиновению, стоило ей только слегка понизить голос, сейчас Астрид выжидающе уставилась в родное землистое лицо, на котором ни один мускул не дрогнул. Чуть ли ни впервые в жизни она замолчала и почти покорно снесла откровенную дерзость. Сумрак полутемной комнаты вспарывал острым клинком внимательный пурпурный взор, пока, наконец, Ханар не выдохнул, прерывая затянувшуюся тишину:       — О чем ты думала? К чему весь этот спектакль?       Внезапная мысль юрким ужом проскользнула в голове, из-за чего сердце цвергини пропустило удар, а она запоздало чертыхнулась.       — Сколько… сколько я была без сознания?       — Пять дней, — мрачно отозвался Ханар. — Сагру едва удалось вырвать тебя из объятий Хель. При всем уважении к тебе, Астрид, ты в этот раз немного не рассчитала пропорции между цианистым калием и сахаром.       Смутные воспоминания скользкими щупальцами опутывали сознание. Захлебываясь от ярости и жадно пытаясь насытиться чувством справедливого возмездия, она действительно съела противоядия меньше положенного. Сладость альвхеймского вина слабо нивелировала пагубное воздействие яда — она планировала съесть немного больше десерта, чтобы не так мучилась от симптомов отравления. Однако страшная правда заняла все ее существо в тот момент, что она и думать забыла о собственном благополучии — и вот так едва не померла. Все-таки месть ослепляет слишком ярко.       Ослабленные мышцы вновь дали о себе знать тупой ноющей болью, из-за чего капитан ассасинов тихо простонала, раздраженно прикрыв глаза:       — По ходу ваниры не умеют грамотно… лечить отравления.       — Ты жива, и это уже чудо, — резко отрезал Ханар, на что та отвернула голову от него. Сипло вздохнув, он нежно взял ее ослабленную ладонь в свои руки, еле слышно добавив: — Модсогнир ту ночь не пережил.       Судорожная улыбка тронула уголки лиловых губ, что явно не осталось незамеченным. Тем не менее, Ханар выжидающе молчал, требуя объяснений. Что ж… он заслужил знать правду. Пожалуй, единственный из всех, даже отцу и матери не расскажет — могут догадаться обо всем сами, но самолично не подтвердит и не опровергнет ничего. Самое сложное — унять волнения встревоженных цвергов. И если понадобится, когтями показывать, кто здесь теперь главный.       — По его вине мы все оказались в Башне, — явно не рассчитывая услышать такое, Ханар аж поперхнулся, когда уставшая и толком не оправившаяся после отравления подруга начала рассказ: — Исследовательский интерес. Смотрел, как разные виды приживаются в экстремальных условиях.       — Откуда ты…       — Фрост выдал перед смертью его имя, надеясь на помилование, — скупо буркнула Астрид, страшно помрачнев, что не ускользнуло от цепкого вишневого взора. Ханар подозрительно сощурился.       — Что еще? Не увиливай, по глазам вижу, что-то еще тревожит.       Не видя смысла юлить, капитан вздрогнула, с болью нахмурившись и прикрыв глаза, словно стараясь скрыть за веками всю топящую с головой боль. Истеричный предсмертный хохот тавром выжигал на изнанке черепа главное признание, которое навсегда изменило ее жизнь и ее саму. Перечеркнуло безмерное счастье малышки Астрид, выковав из того невзрачного куска металла поистине смертоносное оружие — Призрака, капитана Рид. Предательский ком слез подступил к горлу, девушка с трудом взяла себя в руки, хотя голос ощутимо дрогнул:       — Мое исчезновение не было ошибкой, — цверг напряженно замер, — Отправить в Башню именно меня стало задачей первостепенной важности.       — Но в чем смысл? — растерянно отозвался он, вскинув брови. — Ты же была всего лишь ребенком.       — Вот именно — ребенком. Ребенком, зачатым в тех самых экстремальных условиях Башни, но рожденным в землях оригинального Свартальвхейма, — в любой другой ситуации Астрид посмеялась с того, что ей удалось застать врасплох изобретательного Ханара, но сейчас шутить не хотелось. И так вся жизнь стала одним несмешным затянувшимся анекдотом.       В тягучей тишине советник задумчиво хмыкнул, силясь не рассмеяться с абсурдной мысли:       — Вот это, конечно, Андвари отличился… я Башню создал, чтобы доказать всем, чего стою. А в итоге не просто нашел там любовь всей жизни, но эта самая любовь там же оказалась и сделана с особой любовью.       Астрид недоуменно дернула бровью, но в глубине глаз возлюбленного вовсю резвились мелкие бесята — а когда до нее дошел смысл сказанных слов, она с тяжким вздохом закатила глаза и откинула голову, избегая смотреть в издевательски смеющееся лицо советника.       — Не подтрунивай над ним по этому поводу, он тебя убьет за такие отвратительные шуточки.       — Ладно, прости, — прокашлявшись в кулак, Ханар вернул себе серьезный вид, хотя по лицу по-прежнему блуждала та самая идиотская улыбка — за которую Астрид могла убить любого и которая заставляла сердце трепетать похлеще сверкающего цианида. — Так… ты поэтому пришла на поклон к Модсогниру — ради мести. Замуж выходить было обязательно?       — Я лишь вернула то, что принадлежит мне по праву рождения, — цинично ухмыльнулась девушка. — Как вернула Андваранаут.       Ханар недоуменно нахмурился, но в следующий миг его серое лицо озарилось тихим огоньком понимания.       — Так… ты все же узнала? — резкий кивок на все стал лаконичным ответом.       — Ты не говорил, что мой отец был владыкой цвергов когда-то, — укоризненно фыркнула Астрид.       — Он сам просил не вспоминать те времена и не говорить никому. Многие предпочли забыть ту историю, когда Один поставил на правление Модсогнира — видимо, оказавшегося более угодным могущественному Отцу Асов. Вместе с золотом и кольцо Локи отнял у Андвари не только репутацию, но и косвенно стал причастен к утрате титула.       — В Башне иной ход времени, она развивалась как параллельная временная линия, — пояснила цвергиня на вопросительный взор, после чего тепло улыбнулась. — Ванов там истребили подчистую в войне против асов. Однако Одину не было нужды ставить во главе Свартальвхейма Модсогнира. Потому что местный Локи и мой «отец» никогда не пересекались.       — Ты поэтому задалась целью найти Кольцо Силы? Прорвать брешь между этими мирами и мирами Башни и…       — И доказать свое право возвращения на престол, верно думаешь, — Астрид кивнула. Долгие годы, проведенные в Башне, научили ее не столько смирению, сколько титаническому терпению и хладнокровной выдержке. Бойкая малышка Астрид научилась слушать и слышать мир, узнавать тщательно хранящиеся секреты окружающих. И в тоске по дому иной раз наведывалась в Башне в так и не ставший родным мир темных альвов, где и узнала о том, кто правит этими землями.       Выкованное ее отцом кольцо, открывало ей многочисленные возможности, пусть родительское проклятье сильно ударило и по самой Астрид. Не нужно быть ученым мужем, чтобы связать воедино покушение скоге на ее жизнь и родовое проклятье — и только исключительно из-за самопожертвования Мисстресс она осталась жива, хитро обманув старуху костлявую.       — Думаешь, раскрыв правду, ты сумеешь убедить цвергов следовать за тобой? — сомнительно протянул Ханар.       — У Модсогнира не осталось наследников, кроме младшего брата Дурина, вот он может в ближайшем будущем стать для нас проблемой, — стратегически холодно рассуждала помрачневшая Рид, осторожно присев на кровати. — Недовольные будут пытаться повесить на меня и клан обвинения в убийстве Модсогнира, но…       — Но?       — Но последняя воля правителя — закон, — сумрачно ухмыльнулась капитан, — Мастерам Тени ничего не грозит. А пустые обвинения без существенных доказательств моей причастности к смерти Модсогнира — прах у моих ног. Ведь я тоже была отравлена, не забыл?       От нее по-прежнему пахло ядреной смесью миндаля и слащавых фиалок, а в лиловом омуте глаз он каждый раз предательски тонул, не в силах сопротивляться их губительному влиянию. Ослабленная отравлением, Астрид по-прежнему представляла угрозу — ясно читалось в решительно горящем взоре в полумраке комнаты. Со стороны все действительно выглядит, как злостное покушение на королевскую чету — особенно удачно на руку сыграл тот факт, что не все остались довольны решением Модсогнира пригреть ядовитую змею на груди и позволить капитану ассасинов привести свой клан на земли Свартальвхейма. Потому что клан смертельно предан Призраку, чтобы подмешивать яд не только в кубок владыки темных альвов, но и своему капитану. Который, впрочем, мог выкарабкаться и жестоко отомстить таким самоубийцам.       Иронично получается: Модсогнир из простого, свойственного многим цвергам, интереса отправил в привычные, но в то же время непривычные условия новую переменную — не случайного веттира, а тесно связанную с Башней малышку-цвергиню. Забыл, думал, провалилась затея и она сгнила там, но собственная затея обернулась боком ему же самому. Потому что из беспомощной, не знавшей ничего, кроме родительской любви и ее безопасного ореола, малышки вырос кошмар всех девяти миров.       — Прости, что не могла рассказать тебе обо всем сразу, — тихо, надтреснуто произнесла, наконец, Астрид, виновато положив ему голову на плечо. Ханар рвано выдохнул, прогоняя назойливое наваждение — с одной стороны радовался, что все-таки его любимая женщина осталась с ним, потому что в ее покрытом льдом сердце было место только для него. Но с другой…       — Ты мне не доверяла? — убитым тоном поинтересовался советник, на что она отрешенно помотала головой:       — Не в том дело. У тебя все на лице написано, дорогой, и знай ты обо всем с самого начала…       — Не смог бы в полной мере отыграть роль преданного любовника, — ехидно хмыкнул он, но тут же пожалел, когда Астрид понуро опустила голову, чуть вжав ее в острые плечи. Вздохнув, он максимально осторожно притянул ее в объятия, носом зарываясь в густую чернь пахнущих миндалем волос. — Я не злюсь на тебя, Астрид. Ну… почти что.       Недосказанностями висевшая между ними предгрозовая туча постепенно таяла. В своем коварстве Астрид могла быть невероятно жестокой и беспощадной, и все же он верил, — и надеялся — что он входит в число тех, кого та никогда не предаст. Скрипя сердцем доверился ей, хотя сам ушел с церемонии бракосочетания, невзирая на всеобщую атмосферу радости и хмельного веселья, он чувствовал себя отвратительно, кошкой на душе скреблась молчаливая скорбь. Сердце и душа по-прежнему тянулись к ней, но глаза страшились видеть, как Астрид покорно отдает себя на жертвенный алтарь другому. И ладно все было бы по любви — разлюбила его, попытался понять, простить и принять ее выбор, слишком любил, чтобы держать в неволе подобно райской птице. Но видеть, как она идет под сень Иггдрасиля нехотя, как на расстрел…       Объятия Ханара стали крепче — словно он желал удостовериться, что вот она здесь, снова с ним. Жива, пусть и не слишком еще здорова, но все же жива. Будто прочитав его мысли, опешившая Астрид хрипло усмехнулась, ласковой кошкой прильнув лбом к его прохладной щеке и блаженно прикрыв глаза:       — Спасибо…       Не скупое на отвали «спасибо», но полное искренней благодарности и безграничного тихого счастья, путь к которому оказался тернист, а порой и непроходим, что ей пришлось собственными когтями вырезать препятствия.       — Что ты планируешь делать дальше? — ослабив хватку, из которой Астрид нехотя отстранилась, Ханар серьезно поинтересовался у возлюбленной. — Свартальвхейм весь в волнениях.       — Дальше — разыгрываю разгневанную вдову правителя и ищу виновных.       Звенящая сталь низкого голоса пробирала до мурашек. Ханар даже думать не хотел о каких виновных твердила капитан, особенно с учетом того, что убийство правителя подземного мира дело рук самого Призрака. Астрид нередко повторяла, что в большинстве случаев сострадание ей чуждо. А вот навести на ложный след и подбросить вполне убедительные, пусть и липовые доказательства на без вины виноватых вполне в ее духе. Одно из главных правил клана — раз уж взялся за грязное дело, доведи его до конца, как бы мерзко оно ни обернулось.       Через несколько дней, когда Астрид почти окончательно оправилась, — хотя ходила все еще медленно и под строгим бухтением Сагра пришлось отказаться ненадолго от хождения на каблуках — она первым делом занялась организацией похорон почившего супруга и со слезами злости вполне убедительно разыграла рассерженную вдову, приказав неприкосновенным Мастерам Тени отыскать виновных в гибели Модсогнира.       Сдавленный полушепот мерзких слухов не без стараний ассасинов подавила — шантажом иль угрозами особо недовольных цвергов, клевещущих на честное имя новоявленной королевы, заставили умолкнуть навеки. По официальной версии правящих супругов отравили ввиду недовольства кандидатурой избранницы Модсогнира. Ассасины остались вне подозрений, поскольку капитан Рид и сама едва выкарабкалась из цепких лап смерти, это даже хмурый ванир подтвердил. И пусть Сагр не был посвящен в ее планы, отдать должное, окончательным вердиктом лекаря он нехотя поспособствовал идеальной лжи Астрид.       Искать виновных Призрак отправила Винсента. Прославленный палач клана, огненный великан с огромным садистским удовольствием выполнил поручение на удивление быстро и слаженно.       Наблюдавшая за всем происходящим Лив однажды подошла к сидевшей за столом переговоров в тронной зале дочери — и без того острые черты лица стали еще жестче, а фиалковый взор метал молнии. Валькирия решила поговорить с ней накануне похорон Модсогнира. Хоть им и удалось недолго пообщаться, пока та шла на поправку, впоследствии капитан Рид оказалась страшно занята.       — Ты вовремя, — не отрываясь от бумаг, буркнула сосредоточенная Астрид. Пусть в движениях прослеживалась мелкая дрожь и отрывистость, она чинно восседала на резном кресле — в новом статусе королевы ей определенно нравилось.       Мидгардка тихо хмыкнула, скрещивая руки под грудью и скептически щурясь на смертельную бледность дочери:       — Разумно ли так рьяно зарываться в дела? Ты не так уж быстро оправилась от отравления.       Протяжно вздыхая, Астрид раздраженно потерла переносицу:       — Последствия оказались катастрофичными. Преданные мне ветте ищут тех, кто посмел покуситься на наши жизни, а я, смею тебе напомнить, пытаюсь удержать Свартальвхейм в более-менее стабильном виде и не дать разразиться бунту.       Валькирия проглотила так и не высказанные сомнения — да, весь мир темных альвов гудел от волнения, поскольку от новой королевы никто не знал, чего ожидать, а дурная слава о ее жестокости на поприще капитана ассасинов до сих пор многим покоя не давала. И хоть слухи о ее причастности к убийству Модсогнира постепенно сходили на нет…       Лив нервно поджала губы, аккуратно произнеся, будто каждый шаг равносилен хождению по заминированному полю:       — Иногда мне кажется, — глухо сглотнув, она осеклась на полуслове, когда Астрид вперила в мать угрожающий взгляд, от которого даже ей, закаленной в боях валькирии, стало не по себе. И все же именно как ее любящая мать, Лив обязана предостеречь — даже если по каким-то причинам она не раскрывала им с Андвари до конца истину. — Ты… ты что-то скрываешь. Почему вас решили именно отравить?       Астрид, не сводя прожигающего взора, не глядя отложила ценные документы. Практически осязаемо чувствуя, как воздух в просторной полутемной зале, понизился на несколько градусов, Лив неуютно поежилась, когда цвергиня деловито подперла рукой щеку, загадочно улыбнувшись. Острые ногти другой руки отстукивали набатом колокола неизвестный погребальный марш.       — Дерзким мыслям иногда лучше так и оставаться не высказанными, — многозначительно сверкнула лиловыми глазами ее дочь. Лаконично и весьма ясно давала понять: не лезь туда, куда я не давала разрешения лезть. — Ежели вы, валькирия Лив, не желаете навлечь беду на тех, кто вам дорог.       В душе воительницы заклубился мрачный туман — опять вжилась в роль капитана ассасинского клана и угрожает матери? Не станет же она вредить Андвари в самом деле. Угрожает или же…       …или же намекает, что такими необдуманными речами Лив может навлечь беду на саму Астрид? Если она действительно причастна к столь скоропостижной гибели Модсогнира, а она тут вслух размышляет об этом, могут особо любопытные подслушать. Лишние волнения в подземном мире и так ни к чему, ведь на эти самые волны негодования уже обратил свой взор и Один. Как бы там ни было, а сейчас Астрид была абсолютно сосредоточена на том, чтобы стабилизировать все и вернуть Свартальвхейм в более-менее привычное русло.       — Я поняла вас, капитан, — холодно отозвалась валькирия, распрямляя плечи в осанку и силясь, чтобы голос не звучал с такой надтреснутой болью. Показалось или в глазах дочери промелькнула мрачная тень благодарности? Значит, она и правда…       — Завтра настанет день прощания с Модсогниром. А после — казнь виновных в его гибели, — вернувшись к шелесту белоснежных бумаг, автоматически отрапортовала Рид. В роль королевы она вжилась идеально. До дрожи пугающе идеально.       Отчего-то Лив казалось, что даже Одину придется смириться с кандидатурой капитана ассасинов на правление темным миром — внешне спокойная и чертовски расчетливая, вряд ли Астрид так запросто отдаст бразды правления кому-либо. Даже если этот «кто-то» будет сто раз назначен самим Отцом Асов на владение Свартальвхеймом.       Спрашивать про наследование трона все же не решилась — не расскажет ведь. Как не рассказала о том, почему ей потребовалось просить помощи у Модсогнира, а он по странному стечению обстоятельств умирает в ночь после свадебного пира. С одной стороны, Лив больно ранило такое недоверие со стороны дочери — они с Андвари примут ее любой, разве она этого не поняла до сих пор? Но с другой…       Знай она, что какая-либо информация может в будущем навредить ее семье, не стала бы ее от них скрывать?       — Их уже нашли?       Астрид криво ухмыльнулась, но в следующую секунду вернула непроницаемое выражение лица:       — Винсент споро вышел на след виновных, безнаказанными они не уйдут.       Лив помнила буйного великана из клана Мастеров Тени, пусть не кровного, но родича Лиод. При одном воспоминании о зловеще пылающих крепких руках и суровом оскале холодок пробегал по коже. Таких ли уж виновных они ищут… или повесят на первых встречных, что особо громко выражали недовольство свадьбой, удачно подкинув им ложные обвинения и сфабрикованные улики. От одной только мысли о подобном исходе замутило — ее, справедливую и рассудительную воительницу, отбирающую в светлый чертог Всеотца самых храбрых и мужественных, возмущало такое мерзкое отношение родной дочери, что без особого укора совести могла повесить клеймо преступления на невиновных.       Оставалось надеяться, что не она отравила Модсогнира. Или хотя бы на то, что обвинения выкажут веттирам с сомнительным прошлым, хотя глядя на хладнокровного капитана наемных убийц даже мизерная надежда на подобный исход росой на траве таяла.       Заметив тень недовольства на лице мидгардки, Астрид тяжело вздохнула. После чего, отведя взгляд в стену, осторожно намекнула:       — Они не так уж святы, как ты думаешь.       Лив удивленно вскинула брови, но она ничего больше не ответила, потемнев в тон волосам. Значит… значит, несмотря на внешнюю строгость, ее девочка не растеряла остатки справедливости. Слабое утешение, но не хотелось верить, что кровь от ее крови способна на нечто такое без серьезной причины.       — И все же ты первая меня нашла… хотела передать что-то?       — Да, — строго отрезала Лив, на что Астрид подалась вперед, — На прощание с Модсогниром желает явиться сам Один.       — Заодно он хочет решить вопрос наследования, — дернула уголком рта цвергиня, после чего расслабленно откинулась на спинку кресла, разведя руки в стороны, — Что ж… жаль встретиться с ним при столь трагических событиях, но и мне есть, что ему поведать.       Валькирия искренне удивилась — всей правды им с Андвари она не рассказывает явно, но со Знатоком Рун желает самолично переговорить? Ради всех богов, что же узнала Астрид такого… чтобы что? Заручиться поддержкой Всеотца? Дать ему понять, что власть над Свартальвхеймом она так запросто не отдаст?       Однако Лив молча кивнула, собираясь уходить. Лишь остановившись у порога, буркнула еле слышно:       — Ты бы хоть уверенней разыгрывала безутешную вдову, Астрид…       Валькирия могла поклясться, что услышала тихий смешок за спиной — новоявленная королева темных альвов беззлобно улыбалась. Значит, мать прекрасно догадывалась о многом. И все равно продолжала играть по ее правилам.       — Моего дражайшего супруга убили, а мой родной мир находится на грани катастрофы — горевать попросту некогда, — хотя Лив могла поклясться, что практически слышалось другое: «Будь моя чертова воля, я бы похоронила его хладный труп где-нибудь под забором». Тем не менее, Астрид расчетливый стратег. И поддаваться вспышкам эмоций не станет.       Одно стало ясно как день — для Свартальвхейма наступает новая эра.       Под строгим, но справедливым и мудрым правлением новой королевы.