Отрезать

             Терра не умеет — сама, с собой, со своим.       Она отрезает от себя куски, вручает в чужие руки настойчиво, торопливо, вместе с выпечкой и цветочными горшками, заворачивает в не-подарочную упаковку, цепляет поверх записку и отдаёт каждому прохожему — пожалуйста, приходите ещё, мне самой много — оставляет на столешницах в аудиториях и на подоконниках в коридорах.       В Терре с излишком шума и жизни, дышать становится тяжело       слушать — сложно       видеть — невыносимо.       Терре себя — много.       Стелла принимает куски с холодной вежливостью, натягивает выученную улыбку, незаинтересованно складывает в ящик, к остальным, бросает порой несколько колючих слов в ответ, брезгливой благодарностью — так серьезные и успешные взрослые разглядывают детские подарки из грязи и мокрых листьев — Терра не обижается, Терра сама в себе теряется и растворяется.       У Музы ладони слишком маленькие, узкие, ей бы свои-чужие эмоции удержать, что рвут сознание на тонкие бумажные полоски, куда ещё принять лишнего — Терра не может удержаться, Терра навязывается: ты-же-так-понимаешь, ты-же-знаешь-где-болит.       Она к Музе тянется заглушить бесконечный поток себя, но встречает тихую усталость, хлопает по плечу и отдаёт только уверенность, оптимизм и покой, хотя самой мало.       Папу тревожить не хочется — он ходит напряженный, заботливый, утомлённый, спрашивает о друзьях и самочувствии, схлопывает ресницами печаль, целует в лоб: начни наконец-то жить, отрежь себя от меня, отстранись, пусти новую линию, давай, иди же, там свет, там мир, там хватит места для тебя тоже.       И Терра щёлкает ножницами, но её становится только больше, ей бы энергию в нужное русло, ей бы уже набраться опыта и привыкнуть.       К себе.       Терра прячется от стеклянных отражений — я же не такая, я не могу быть такой, это не я, я чувствую себя другой, пожалуйста, хватит — внутри неё слишком много отчаянной горечи, что липнет к рёбрам и окольцованых солью пальцам, что прижимаются к полным щекам и давят-тянут-размазывают-рвут.       Перед зеркалом Терре хочется срезать все лишнее, освободиться от слоя не-себя — пока в глазах вместе с магией плещется отвращение и непринятие, пока по обнаженным круглым плечам скользит слой плотной одежды — скрывая, пряча, изменяя восприятие:       дышать — легче       видеть — спокойнее.       Ривену Терра отрезает себя почти полностью, говорит бесконечно, касается осторожно, зовёт, просит, сплетает слова в покрывало и заворачивается в них среди яркой зелени — он принимает её всю, слушает и отвечает, он сам бесконечно пустой и полый, он ищет себе эмоций, ощущений, энергии — Ривен весь рвётся, бьётся, тянется в ответ, насытиться не может, эмоциональным вампиризмом упиваясь, наполняясь.       Он весь — в центре внимания.       Ему всегда — мало.       Вокруг Ривена десятки компаний, он в каждой заранее, изначально, беспрекословно свой — вливается осторожно, с робостью первокурсника, но хватает от каждого куски, заглатывает, набивает зияющую бездну, а Терре только так и легче, только срезать с себя всё-всё:       разговоры о выдуманных мирах, тревоги из-за курсовой работы, переживания из-за отца, веру в завтрашний день, забавные истории из жизни, мифологию, философию, ботанику, мелкие знания и собственное мнение, все заботы о растениях и собственные комплексы       Она вручает себя, а Ривен голодно улыбается.       Он успокаивается под широкими листьями, сталкиваясь жилистыми пальцами с мягкими ладошками: они слушают музыку, пересаживают цветы, курят, варят, спорят, мечтают, экспериментируют, изучают, срезают лепестки, записывают, составляют, дегустируют, уходят, возвращаются, читают лекции, поливают грядки, готовятся к экзаменам, разговаривают-разговаривают-разговаривают       и целуются.       А затем Ривен не приходит.       Ему становится много.       В каждой компании ему рады — друзья, товарищи, одногруппники, приятели, знакомые, бывшие, нынешние, будущие: серьёзные и веселые, депрессивные и прямолинейные, спокойные и навязчивые, энергичные и напряжённые.       Ему Терры становится — много.       Она любит отчаянно, пылко, искренне, яростно, утопает в эмоциях, переполняется через край — всё как ему нравится — и ждёт, зовёт, просит, неспособная справится с собой.       Терра Ривена находит — тот стоит в толпе: говорит, спорит, целуется.       Полный.       До краев.       И в ней уже не нуждается.       Терра уходит обратно: пересаживает цветы, готовится к экзаменам, поливает грядки       и единым махом отрезает все нити, что их соединяют.