Жизнь — лишь тень минутная
© Шекспир «Макбет»
Кейт Уайлдер стояла на пороге своего дома и с интересом рассматривала посылку, найденную у двери. Вышла она в этот жаркий, для мая месяца, день на улицу лишь на пару минут – забрать свежую газету, которую мальчик-почтальон на велике всегда забрасывал прямо ей под дверь. А тут на тебе – подарочек. Неужто кто-то из ее поклонников прислал девушке бомбу? Нет, она уже давным-давно бы взорвалась в руках. Ведь от малейшего движения такие бомбы взрываются, а Кейт уже где-то минуту крутила ее в руках. Правда пока, кроме странной марки с адресом и именем, она ничего не нашла. Или бомба с таймером? И хитрый злопыхатель сейчас прячется где-то в кустах и выжидает момент взрыва? Нет уж. Она не в том возрасте, чтобы потакать всяким фанатичным ублюдкам. Ее недолгая, но яркая жизнь давно дала понять, что ничего хорошего от поклонников не жди. Особенно после того, как тебя поперли из очередной газеты за резкие статьи. — Никки! — кричит она парню, который все еще трудится над их завтраком. — Подойди, пожалуйста. Ник Кей, сержант ВМС США в резерве и уже сержант полиции штата Род-Айленд, который вот-вот получит звание лейтенанта, знает, как никто другой, как выглядят бомбы. Новые, старые, не важно. И еще он знает что с ними делать. — Да, милая, — подходит он к своей девушке, целует ее в затылок и крепко прижимает к себе. — Что тут у тебя? — Не знаю, нашла на пороге, рядом с газетой. Девушка аккуратно передает посылку парню, рассчитывая на его аккуратность тоже. Морпех, понимая, что дело пахнет жареным, что Кейт чувствует угрозу - а ни ее, ни его чуйка ни разу не подводила - решает переставить найденную коробку с неизвестным внутри подальше от дома. Тем более они совсем недавно перекрасили фасад – из старого желтого в приличный белый цвет. Пройдя пару метров, он ставит посылку на землю. Садится на корточки, достает из кармана складной нож, которым медленно, боясь прорезать пару лишних сантиметров, водит острием лезвия по основанию скотча. Ник Кей, у которого в обычной жизни все из рук валится, делает надрез с такой ювелирной точностью, что Кейт Уайлдер удивляется: и как он при этом умудряется плохо вскрывать конверты? — Отойди, Кейт, — приказывает сержант, чему девушка даже и не думает противиться. Тут же отходит подальше, чуть ли не обратно к дому, пока ее парень потихоньку открывает содержимое. Нику она доверяет больше, чем себе, а таким «подарком» может похвастаться не каждый близкий человек Кейт. Их и так осталось немного, Кейт долгое время была одна. Пока не встретила такого же травмированного и одинокого Ника. Она прекрасно знала о его тяжелом прошлом, с которым даже и не думала соревноваться по жестокости и силе – Ник был военным, пусть уже и в резерве. То, что видел он, и что пережил, она бы ни за что в жизни не смогла вынести. Ник Кей оказался тем человеком, за спиной которого Кейт Уайлдер смогла спокойно спрятаться, не боясь при этом показаться слабой. «Черт. Надо бы вызвать ребят с вещами для обезвреживания», думает про себя сержант Кей. На работе им часто приходится иметь дело со взрывчатыми устройствами: настоящими и муляжами, с таймером в часах или будильнике. Много что успел повидать сержант Кей за 5 лет. Но чтобы кто-то умудрился подложить ему бомбу под дверь - впервые. — Боже, — смотрит морпех на небо. — Пусть это будет не то, о чем я думаю. Парень касается креста на шее, который когда-то стащил из пещер. Раньше золотое украшение являлось неким оберегом его умершего друга-сослуживца. Тогда Ник, невзирая на то, что это могло быть «плохой приметой» или «дурным решением» надел на себя золотой крест и ходит вместе с ним вот уже как лет пять. И каждый раз, когда старуха в черном одеянии с косой наперевес дышит ему в спину, он хватается за него, целует и смотрит на небо. Ведь когда-то Бог смиловался над ним, дал шанс выбраться из тьмы и вернуться обратно на свет. Возможно у него тогда, вместе с этим дурацким крестом, появился ангел-хранитель, ведь каждый раз этот странный ритуал прокатывал. Должен прокатить и в этот раз. Ник тянет на себя кусочек картона, разделенный надвое. Потом второй. Аккуратно раскрывает крафт-бумагу, которая прикрывает сам «подарочек», разворачивает ее уголки и, наконец, выдыхает. — Боже, — снова смотрит он наверх. — Спасибо. Кейт, можешь подойти! Уайлдер, которая все это время стояла и теребила свой кулон на шее - в виде обычного сердца, который подарил ей Ник на годовщину - не сразу услышала парня. Ей понадобилась пара секунд, чтоб осознать минувшую опасность и, уже на ватных ногах, медленно подойти к Кею. — У тебя странные фанаты, — говорит морпех, вставая с корточек и открывая вид на подарок подруге. — Что это? — Похоже на аудиокассеты, — женщина берет одну из них из коробки и крутит в руке. Пластик в ее руке не подписан, как это делали родители в детстве с ее кассетами. И даже не поцарапан и не запачкан – выглядит вполне себе новым. — Их еще кто-то слушает? Девушка заворожённо смотрит на устаревший, по меркам 2008 года, носитель информации, будто пытается через пленку прочитать то, что хочет сказать ей отправитель. — Возможно кому-то важно, чтобы кассету могла прослушать только я. Сержант поджимает губы и хмурит брови, пытаясь решить: стоит ли взять и выбросить странный подарок в мусорку, да подальше от дома, или же поддержать авантюру Кейт – которую она еще не озвучила, но о которой уже думает: за три года их отношений Ник знал девушку как облупленную. И вот она говорит: — Как думаешь, в подвале остался аудиопроигрыватель твоих родителей? Ник Кей с грустью понимает, что их воскресный день ничегонеделания подошел к концу, так и не успев начаться. Подгоревшие тосты на завтрак отправились в утиль, как и планы провести утро в постели, смотря новости или какую-нибудь тупую комедию. Теперь они вдвоем спускаются в подвал, где сержант хранил все, что было жалко выкидывать: футбольный мяч, на котором красовался автограф какого-то знаменитого футболиста – Кейт хоть и пыталась интересоваться единственным оставшимся хобби парня, у нее это все равно плохо получалось – старый просиженный диван, который тяжело было выкидывать, но из гостиной пришлось убрать, военная форма морского корпуса, которая лишь занимала место в шкафу, хоть и смотрелась неплохо – все то, что напоминало Нику Кею о его кровавом и тяжелом прошлом. О котором он предпочитал вспоминать лишь в компании старых друзей и холодного пива. — Там вроде оставались коробки от родителей, — указал он девушке на хлам за диваном. — Ты иди туда, а я поищу в том углу. — Туда, где я недавно нашла дохлую крысу? — усмехнулась Кейт. — Брось. Их же больше не было. Девушка помотала головой, решив не нагнетать еще больше атмосферу. И так было неловко, что из-за ее упертости и любопытства мужчина остался без утреннего секса и горячего кофе. Нику Кею часто приходилось подстраиваться под жесткий график девушки: то она резко срывалась с места и гналась за очередной сенсацией, то вдруг меняла планы, которые обговаривались за полгода до этого, чтобы успеть взять эксклюзив про очередного маньяка. Поначалу Кей понимал такое стремление: Кейт напоминала его прежние годы в армии, когда ничего и никогда не шло по плану, но сержанту даже не приходилось об этом думать – лишь также подстраиваться. Но карьера полицейским, а также несколько спокойных лет жизни, давали о себе знать – будущему лейтенанту полиции штата Род-Айленд хотелось обыденности и даже какой-то легкости. — Нашла! – с радостью вытащила Кейт из пыльной коробки провода от наушников с аудиоплеером в придачу. Мужчина округлил глаза, завидев находку: плеер выглядел как пыльный раритет, место которому теперь было лишь в музее. — Если что – я не умею им пользоваться, — поднял он руки ладонями вверх, снимая с себя всю ответственность. — Не волнуйся, я умею. Ну все: как только Кейт Уайлдер достала из кармана найденную кассету и вставила ее в плеер, она тут же перенеслась из обычной жизни, в которой играла роль примерного и достопочтимого журналиста, в выдуманный ею детективный мир, где она – исследователь, аналитик, охотник за приключениями. На диван парень поставил коробку с оставшимися кассетами. Поняв, что теперь подругу силой от находки не оттащишь, принял решение ретироваться и пойти приготовить, все-таки, нормальный завтрак. Надеясь, что к тому моменту девушка прослушает первую кассету, поймет, что на них всех нет ничего интересно – кроме очередных признаний в любви ее фанатов – и вернется к нему, в обычную жизнь. Кейт настраивала аудиоплеер недолго: моменты из детства, когда она таскала у родителей кассеты с Боуи или Фредди Меркьюри, тут же помогли рукам вспомнить на какие кнопки нажимать. И вот она уже сидит рядом с коробкой, на так ненавистном ей диване с прожжёнными дырками от сигарет, и слушает. «16 мая 2008 год. Меня зовут Дэйв Мэттью Фишер, я бывший профессор химии Брауновского университета. Все мои бывшие коллеги и соседи, которые найдут эту запись, узнают меня именно по этому званию. Ведь именно старым учителем химии я им и запомнился. Но в моей скучной, пусть и слишком долгой, жизни был еще один яркий эпизод, по которому я бы хотел, чтобы меня запомнили. Эпизод, который положил начало моей карьере, а также убил во мне все человеческое. Это эпизод, когда я отправился в экспедицию по поиску гробницы Александра Македонского вместе со своим лучшим другом Рэндольфом Ходжсоном. А вернулся из нее один. Совсем один». На том конце девушка раза три или четыре слышала мужское кряхтение, так мешающее слушать и одновременно осознавать услышанное. После фразы «совсем один» мужчина и вовсе замолчал: Кейт даже пришлось пару раз проверить – идет ли прокрутка записи? Или она нечаянно на что-то нажала? «Черт. Придется писать заново. Кхе-кхе. К дьяволу, продолжу так». Пока рассказчик собирался с мыслями, Кейт, исходя из своего опыта, быстро составила его портрет: мужчина, возраст +70 лет, а то и больше, с явными проблемами с легкими и расфокусировкой внимания. Кто такой Рэндольф Ходжсон? Имя и фамилия не кажутся знакомыми. О тайной гробнице Александра Македонского сама Кейт слышала ни раз. Кто только не искал ее: от любителей поиграть в Индиану Джонс до профессиональных археологов. В детстве ей, как и многим другим детям в округе, хотелось узнать тайну исчезновения известной личности. Но тогда все ограничивалось лишь просмотром документалок по телевизору да сплетнями с малозначительными подружками, которых интересовали больше куклы и мальчишки, чем какой-то там мертвый дядька. Но вот Рэндольф Ходжсон – это имя, несмотря на богатый опыт в поисках интересных личностей, она слышала впервые. Пока некий Дэйв Фишер не начал снова говорить, девушка оглядывает комнату в поисках любой возможной бумаги с ручкой. Мысль остановить запись хотя бы на время ее даже не посещает – так сильно прорывается внутреннее любопытство. И, успев схватить из той же кучи хлама порванный с обеих сторон клочок бумаги вместе с тупым карандашом, Кейт, аккурат под продолжение рассказа Дэйва, начинает записывать. «Дэйв Фишер. Рэндольф Ходжсон. Гробница Александра Македонского». «Это случилось 2 марта 1946 года. Мой друг детства, Рэндольф Ходжсон, позвал меня на званый ужин в свой семейный особняк в Беррилвилле. Не то, чтобы я никогда не хотел побывать в штате Род-Айленд, но ехать два дня на старом кадиллаке из Альберты было тем еще приключением. Что только не сделаешь ради единственного оставшегося друга. Который еще, к тому же, и недавно женился, окончательно порвав со своими английскими корнями ради загадочной Мэри Уинтер, теперь уже Мэри Ходжсон. Хах, помню еще привез им на ужин кленовый сироп, тогда я всех пытался переманить переехать в Канаду... черт. Хотел же поменьше рассказывать о своей жизни здесь, на кассетах... ох-хох-хо... зачем я все это затеял?». Кейт было жаль мужчину на той стороне. За какую бы историю она не бралась, всегда проникалась сочувствием к ее участникам: будь то ревнивая жена, которая случайно убила первого мужа кухонным ножом, а потом начала кромсать всех мужчин подряд, или же травмированный с детства подросток, ставший маньяком. Для себя, на клочке бумаги, она написала еще одно имя. «Мэри Ходжсон». «Чтож, поздно теперь отступать. Как говорят русские «Позади - Москва!». Рэндольф всегда хотел побывать в России, даже снова завел разговор на ужине об этой поездке. Жаль, мы так и не выбрались в эту загадочную, для археолога, страну... Да, мой друг, первый и последний, Рэндольф Ходжсон был археологом. Лучшим археологом из всех, что я знал. Лучшим из лучших». Кейт Уайлдер усмехнулась, услышав эту фразу. Так о своем друге рассказывал ей когда-то Никки, и девушке казалось, что так говорят про морпехов – не про археологов. Рядом с именем Рэндольфа она ставит пометку – «археолог». «Тогда он и предложил мне поездку в Ирак. Малоизвестное мне тогда Хашимитское Королевство на ближнем востоке. Ох, до сих помню, как Рэнди говорил о нем с придыханием. Как рассказывал о великой антикварщице леди Брэдшоу, которая сподвигла их поменять планы и, вместо свадебного путешествия, отправиться раскапывать гробницу. Я тогда смотрел на Мэри и думал: как такая милая девушка, родившаяся в семье нуворишей-эмигрантов в США, согласилась, вместо лежания на знойном пляже с коктейлем, отправиться копаться в песке? Но после того, как они показали мне золотую табличку с клинописью, я все понял: увидел в глазах своего друга неподдельный интерес, такой искренний и наивный. Даже немножко детский. У него всегда блестели глаза, когда речь заходила о таинственных сокровищах. А теперь и у его жены». Перестав так сильно прижимать наушники к ушам, Кейт хотелось расслышать ту появившуюся в голосе мужчины грусть, от которой ей самой стало неловко. Какой-то незнакомец раскрывал ей душу, а она даже и не знала: кто такой Дэйв Фишер? Возможно, он был знаменитым профессором. А она, живя последнее время рядом с Брауновским университетом, и не слышала никогда о нем. Стало стыдно. И от этого - еще больше интересно. Еще одно имя – «Леди Брэдшоу». «Они сформировали команду, и даже меня позвали. Не то, чтобы я был там полезен – скорее Рэндольфу был нужен знакомый напарник, который только-только начинал свою карьеру в области химии. Боже, каким я был тогда еще зеленым... Но когда узнал, что на эту экспедицию уже согласился наш старый приятель Шерман Кроу, на душе как-то полегчало – на Шерри можно было положиться. А когда я узнал, что к нам присоединиться еще и Алин Журно... господи, я никогда в жизни больше не встречал таких женщин. Даже моя покойная жена Эрин не была такой красивой, умной, образованной. И такой любимой. Я видел Алин до экспедиции лишь однажды, и то только на фотографии. Не думал, что смогу так глупо влюбиться. Наверное, именно наличие в экспедиции Алин и подтолкнуло меня к тому, чтобы участвовать в этой странной авантюре Рэндольфа, которые всегда заканчивались плачевно. А еще то, что Шерри возьмет с собой любимую «Бесси». Ха – куда уж без нее!». Только когда мужчина вновь начал откашливаться и, по всей видимости, запивать свою мокроту водой – Кейт услышала это по звону стекла – девушка воспользовалась моментом и вписала на свой несчастный клочок бумаги еще пару имен. «Шерман Кроу. Алин Журно. Бесси». Вдруг запись оборвалась. Кейт, не ожидая такой короткой кассеты, перемотала ее пару раз, чтобы дослушать то, что, возможно, пропустила. Но она не пропустила – мужчина так нервничал и долго собирался с мыслями, прерывая свой рассказ жутким кашлем, что истратил все 60 минут так быстро и так бестолково. Она что, сидит уже целый час? Как быстро пролетело время. А сверху, с кухни, уже вовсю стоял приятный запах ожидающего ее на столе завтрака. Взглянув на коробку с оставшимися кассетами, Кейт облегченно вздохнула: их было чуть больше пяти. Она надеялась, что на оставшихся будет меньше кряхтения и молчания и больше фактов. — Кейт! Ты идешь? — раздался голос сверху. Девушка решила больше не томить ожиданием парня, который и так, в последнее время, старается для нее. Иногда даже чересчур. Тем более, у нее на клочке бумаги уже было достаточно информации, которой она займется в ближайшее время. «Дэйв Фишер. Рэндольф Ходжсон, археолог. Гробница Александра Македонского. Мэри Ходжсон. Леди Брэдшоу. Шерман Кроу. Алин Журно. Бесси». Кто все эти люди и какое отношение к ним имеет Кейт Уайлдер? С этими мыслями девушка, закрывая дверь в подвал, села поглощать свой редкий, по меркам последних дней, завтрак.