Скромность, которая происходит от слабости, не достоинство © Абай Кунанбаев
Брэд и Кейт
Брэд положил книгу, которую вчера тайно стащил из библиотеки, а после также тайно читал под одеялом, как маленький мальчик с фонариком, обратно на полку, пока Кейт его не запалила. Ему не хотелось прослыть вором или всюду сующим свой нос парнем. Тут он пока мало кого знал, присматривался... Кейт ему казалась интересной, он ни раз читал ее статьи, которые поначалу находил глупыми (кто в здравом уме решит брать интервью у маньяка, его родственников, ища при этом мотивы его действий?), а после даже завлекающими. Так он узнал, что изощренные убийцы пользуются необычными методами: они не используют ножи или пистолеты, их привлекает сам процесс смерти. Видеть как жертва в страхе пытается выбраться наружу, как приманка из клетки, наблюдать, как она в истерике бьется от применимого оружия, лицезреть, как силы покидают тело, а в глазах угасает жизнь. Конечно, Брэд Смит находил эти статьи ужасными и даже тревожащими сознание. Его мама – набожная католичка, при любой возможности лупила библией: когда Брэд интересовался тем, что Бог посчитал бы скверным, когда Брэд изучал науку вместо религии, когда Брэд действительно совал нос туда, куда не следует. — Интересной выдалась книга? — парень все-таки спалился перед журналисткой, которая тут же схватила с полки то, что он положил на нее секунду назад. — Элджернон Блэквуд, «Вендиго». — Мрачной, — тут же ответил Брэд, пока она не продолжила его расспрашивать. Сам себе он еще не успел ответить на вопрос: действительно ли ребята тогда видели Вендиго? Или вампиров, про которых кричал Крис? Может быть это все галлюцинации? А шрам на щеке Сэм получила от падения или укуса дикого животного, волка например... На его ответ девушка улыбается. Ей тоже не хочется лишний раз смущать парня, явно оказавшегося здесь по ошибке. Он был не похож на своих друзей: веселого Конрада, немногословную Флисс, опасающегося всего вокруг Алекса и прячущейся за его спиной Джулии. Брэд был другой, более загадочный и тихий. Со вчерашнего вечера Кейт Уайлдер видела его без книжек лишь пару раз, когда тот шел умываться и завтракал со всеми. — А мне кажется мрачной эта усадьба на окраине... — Усадьба? — улыбнулся теперь Брэд. — Не слишком ли величественно для заброшенного дома из пятидесятых? — Не знаю, — скромно опустила голову Кейт. — Я не особо разбираюсь в архитектуре и редко была в похожих домах. Она облокотилась о рядом стоящую тумбочку и предалась воспоминаниям, когда посещала разные, по стилю и многогранности, жилища пойманных маньяков и убийц. — Я думал у журналистов богатый опыт на неизведанные ранее места. — Ну ты прямо из меня Лару Крофт делаешь! Нет, конечно у нас бывает доступ туда, куда обычным людям не следует... кхм, так скажем... заходить, но бывает редко. И как правило это затхлые лачуги, где какой-нибудь псих держал своих жертв, издевался над ним, и все это происходило годами... — Ох, — по телу стоящего рядом парня пробежали мурашки, которые он как жуков попытался с себя скинуть, дернув плечами. — Надеюсь тут мы ничего такого не найдем. — Думаешь покойный Ходжсон держал тут своих монстров? А потом и Энтони с дядей на пару? — Я вообще бы не хотел видеть этих монстров, — признался то ли в своем страхе, то ли в своей слабости перед ними, Брэд, который секунду спустя осознал свою оплошность и поспешить ретироваться — нельзя показывать ни страх, ни слабину перед такой, как Кейт! — Я вообще не думаю, что они тут реально есть. Младший Смит аж выпрямился, хотя обычно горбится, поправил очки, которые чаще всего свисают с края носа, сделал все, чтобы показаться Кейт Уалдер обычным, смелым, уверенным в себе парнем. Не хуже, чем Алекс, а может даже и лучше. Это нельзя было не заметить. Но Кейт сделала вид, что не заметила. Сейчас было важно не это, важно было доказать, что все это — не детские сказки, не вымышленные истории и не бред всего происходящего, за последние дни, Конрада. Который сам вчера чуть не попрощался с жизнью. И которого она вряд ли сможет убедить во всей серьезности собрания. По крайней мере пока. На Флисс тоже нельзя было рассчитывать: видно, как она хочет свалить поскорее отсюда, разве что не соглашается во всем с Алексом. Наоборот, сидит с ним поодаль, будто не хочет видеть. Между ними какой-то конфликт? Алекс... этот вообще не будет слушать. Скорее заткнет уши как ребенок и будет орать что есть мочи, лишь бы ее не слышать. Такие скептики встречались Кейт как в личной жизни, так и в работе — таким бесполезно что-либо доказывать. Они себя и то редко слышат. Джулия — в ту же коробку, ей просто не хватит смелости пойти наперекор парню. За все это время Кейт ни разу не видела, чтобы девушка как-то выражала свою позицию, мнение, да вообще как-то себя саму выражала, отлеплялась как-то от остальных, была независимой. Что это, страх? Или банальное нежелание брать ответственность? Остается только Брэд. Который вот-вот и поверит словам брата о том, что ничего здесь мистического нет. И не надо вообще тратить время на всю ту чепуху, о которой им талдычат. — Пойдем-ка я тебе кое-что покажу, — убедившись в том, что их никто не подслушивает, девушка взяла за руку непонимающего парня и поволокла его наружу, к машине. Всю дорогу она не перестала оглядываться, не вышел ли покурить какой-нибудь надоедливый Алекс или любопытный Салим? Не решит ли та же Джулия забить тревогу? Не задумается ли Энтони, что Кейт собралась вербовать молодого парня на свою сторону? К этому моменты темные тучи как раз нависли над особняком Ходжсона. Когда Кейт и Брэд дошли до машины, мелкие капли начали потихоньку отстукивать свою надвигавшуюся симфонию. Это было как нельзя кстати. Сама Уайлдер села на водительское сидение, Брэда усадила рядом на пассажирское. Решив пока не заводить двигатель, она потянулась назад в надежде тут же обнаружить реликвии, доставшиеся ей благодаря удачи и громкому имени. И да, ее руки тут же нащупали старые кассеты вместе с одной из в них в аудиоплеере. Видимо Сэм все-же решила переслушать их по дороге на место назначения. Правда как и обещала — только до последних. Которых еще не слушала сама Кейт. — А мы что, не можем все это как-то сделать дома? — озирался по сторонам Брэд, оглядывая то торчащую из бардачка карту, по которой и они искали дом Ходжсона, и, по всей видимости, другие водители, то входную дверь, из которой только что вышел Крис и пошел в неизвестном направлении — усилившийся, с каждой минутой, дождь скрыл его от наблюдения. Как же парню хотелось, чтобы еще один очкарик сейчас вышел прямиком к их машине, оказался рядом с ним, присел на заднее сиденье и успокоил его колотящееся сердце, то ли от волнения перед автором скандальных статей, то ли от страха того, что она готова развеять его сомнения касаемо произошедшего. Это чувство Смит-младший подмечал у себя не впервые, раз третий был это... или даже четвертый. Первый когда увидел Криса впервые: скромный парень, тоже в очках, правда покрасивее, стоящий позади Кейт с револьвером, который ему явно сунули по ошибке. Он даже не смог из него выстрелить, когда замок двери на свободу заел и это пришлось делать Нику. Но от этого он не перестал выглядеть чертовски мужественным, особый шарм придавал кусок грязи на щеке, в лужу которой его умудрился обмакнуть охранник. Второй когда сели в машину и оказались зажаты в ней так, что не только колени, даже потные ладони соприкасались друг с другом. Пока не пришел Алекс и не обломал малину. Как всегда. Третий и четвертый слились воедино. Брэд не мог точно сосчитать сколько раз бросал неловкие взгляды на незнакомого спасителя, самого красивого и притягательного из всех них. Пару раз он прорывался спросить за что его ударила та девушка, они вроде друзья с ним? Или что-то большее? Может действительно «бьет значит любит?». Если так, тогда у брата Алекса нет никаких шансов. Если они вообще были. — То, о чем сейчас пойдет речь, лучше пока всем не говорить, — прервала его размышления журналистка, вытаскивая из коробки кассету и вставляя его в магнитолу. Машина заводится, отдавая легкий запас то ли жженой резины, то ли бензина, и совсем немного теплоты в сидения. Ну хоть задница Брэда Смита будет в тепле. А в окно уже вовсю барабанил ливень. Густой туман отрезал их машину от внешнего мира, впереди не было видно ничего, кроме непроглядной серости, так нехарактерной для позднего утра. — Брэд, ты меня слышишь? — Да. Никому не говорить. Кейт поджимает губы, веря на слово молодому человеку и, включив печку посильнее, нажимает кнопку проигрывателя. «16 мая 2008 год. Меня зовут Дэйв Мэттью Фишер, я бывший профессор химии Брауновского университета. Все мои бывшие коллеги и соседи, которые найдут эту запись, узнают меня именно по этому званию. Ведь именно старым учителем химии я им и запомнился. Но в моей скучной, пусть и слишком долгой, жизни был еще один яркий эпизод, по которому я бы хотел, чтобы меня запомнили. Эпизод, который положил начало моей карьере, а также убил во мне все человеческое. Это эпизод, когда я отправился в экспедицию по поиску гробницы Александра Македонского вместе со своим лучшим другом Рэндольфом Ходжсоном. А вернулся из нее один. Совсем один».Энтони и Салим
Библиотеке, который собрал за свои годы Дэйв Фишер, мог любой позавидовать. И Салим не был исключением. После переезда в Англию он с головой погрузился в английскую литературу. «Джейн Эйр», «Грозовой перевал», «Гордость и предубеждение», «Портрет Дориана Грея», «Ярмарка тщеславия», «Все приключения Шерлока Холмса», «Повелитель мух»... Сначала книги привозила Рейчел, рекомендовала то, что запало в душу, потом делиться своими стал и Зейн. А совсем недавно продавец книжной лавки в их деревне вручил Салиму пятьдесят вторую книгу бесплатно за то, что тот не только обеспечивает ему высокую прибыль за последние годы, но и благотворно влияет и на других жителей деревни. С Салимом Османом в тихий край Англии вернулась культура. Дэйв Фишер собрал не столько художественную, сколько научную литературу: труды по биологии, зоологии, химии, физике. Относятся ли к ним эзотерика и мифы Северной Америки трудно было сказать, но стояли они бок о бок с Дарвином, Кюри и Эйнштейном. — Великий Дух, легенды Маниту, Хейока, Вендиго... сюда надо было Рейчел отправить, она настоящая фанатка всяких ужастиков про приведения и призраков, — фыркнул неожиданно подошедший к нему Эрик. Он, скривив брови, смотрел на пыльные полки в надежде найти хоть что-нибудь стоящее. Салим был уже готов улыбнуться старому другу и сказать шутку, но увидел на его лице презрение, выражавшееся во вздернутом носе и прикушенной губе. Эрик Кинг сейчас выглядел не лучше тех же «приведений и призраков», которых они лицезрели на обложках книг. Хотя нет, они выглядели намного лучше. — Да, — лишь согласился с ним по итогу Салим. — Она еще говорила, что ты их не любишь. — Бери больше – ненавижу. — Но в вампиров-то ты все-таки поверил? Тут уже свой взгляд от книжной полки оторвал полковник Кинг и, сузив глаза, посмотрел на Салима. Ему хотелось рассказать иракцу про те сомнения, что одолевают его с 2003 года, про те исследования, что он проводил то над трупами солдат, то над самими монстрами. Пытался найти хоть одно логическое объяснение тому, что видел. Доказать, себе в первую очередь, что это просто забытая форма мутации, ушедшая вместе с Древней Эпохой. Но на дворе был уже 2008, а его поиски не продлились дальше военных лабораторий, пока однажды Рейчел Кинг не позвонил ее бывший парень и подчиненный, а Эрик так удачно не проходил мимо ее кабинета. Рассказать все это иракцу = признаться в том, что он здесь случайно. Его никто не приглашал. Поэтому он смолчал. Одарил на прощание недобрым взглядом старого мужчину и вышел из дома, громко хлопнув дверью. Салим про себя подумал, что, возможно, чем-то оскорбил Кинга. Но вспомнив его «вечно всем недовольный характер», решил, что с возрастом занудство и угрюмость закореняется в тебе намертво. Как любовь к чтению, например. В след за Эриком через пару минут общения вышли уже и Кейт с Брэдом. Иракец было хотел шагнуть вслед за ними (кто знает что задумала та еще любопытная журналистка?) но был остановлен выходящим из столовой Энтони. Тот определенно хотел с ним чем-то поделиться, а этого было упускать нельзя. Как и шанс в дальнейшем разговорить его. — Ну что? Нашел что-то про тот странный корабль? «Странный корабль». Да, выучить полное название было трудно, только пятерка называла его полностью — «Оранг Медан». — Пока нет, а ты? Им было поручено раннее, все той же журналисткой, найти в библиотеке все, что касается затонувших кораблей в Тихом океане. Эрик уже не выдержал, за ним поспели и Кейт с Брэдом, остались только они вдвоем — Салим и Энтони. Заблудшие старые души, которые еще могли посоревноваться в своем опыте и боли. — Да вот все никак не могу припомнить, чтобы дядя хранил такие книги тут. Или Рэндольф. Энтони казался потерянным. Будто его, как и всех остальных, привезли сюда впервые. Он не сразу вспомнил где находится туалет на первом этаже и искреннее удивился тому, что у них, как оказалось, была на кухне микроволновка. Пару раз Салим сомневался в том, что Ник и Кейт нашли нужное место. И что Энтони Кларк был «нужным человеком». Свой дом в Ираке Салим Осман до сих пор помнил в мельчайших деталях. Маленькую кухню, на которой он проводил не так много времени как хотелось. Просиженный диван в гостиной, который они выкинули еще до продажи дома. До умопомрачения красивый ковер в спальне, который соткала еще его бабушка, и который пришлось оставить на родине. Скучал ли по оставленному дому Салим? Определенно. Даже больше, чем его сын Зейн. Парень был рад наконец вырваться из пустынной обители в цивилизованный мир, полный знаний, технологий и развития. Старому иракцу тоже нравился новый мир, в который он, как мог, пытался привнести все изыски старого. Салим не знал сможет ли когда-то еще вернуться в Ирак... и будет ли он также отрешенно в нем находиться, как сейчас Энтони в своем старом доме. — Пойдем в гостиную? — предложил Салим, не в силах больше смотреть на грустного товарища. — Может там найдем. Кларк согласился. Неспешным шагом пошел за Османом, будто иракец здесь хозяин, а не он сам. Пусть они и встали сегодня поздно, после вчерашних событий, вид у Энтони Кларка был не самый свежий. Лоб казался сделанным из гранита, не поддавался никакому напряжению и сам оставался в нем даже во время сна. Даже когда Энтони смеялся или пытался расслабиться, сидя за завтраком или в кресле в гостиной. Ноздри сегодня казались больше, чем вчера, а кончик был такой распухший, что Салим было подумал, что хозяин захворал. И неудивительно, с такой то переменчивой погодой... Но вот тремор рук отвел от предположения о болезни и повернул в сторону не самой радужной мысли. Все это он когда-то видел. И предпочел бы больше никогда не лицезреть. Не у себя, у Зейна. Когда тот употреблял. Это были самые тяжелые годы в жизни Салима Османа. Ни одна война, ни одно тяжелое ранение, у себя или у товарища, не могло сравниться с теми муками, которые пережили он и его сын. Больше конечно же Осман-младший, но старший верил, что не переживет его уход, особенно после ухода жены. Зейну было четырнадцать. Тот самый дурацкий возраст, когда гормоны бушуют, эмоции задвигают подальше разум и хочется присосаться к ребенку клещом, чтобы всегда видеть что и когда он делает, какие места посещает, с какими людьми встречается. Но Салим уже тогда видел дом лишь по выходным, когда генералы давали возможность, когда американцы затихали на базах и позволяли выдохнуть. Хотя бы на пару секунд. О том, чтобы воспитать из парня благородного человека, не шло и речи — Салиму Осману было бы достаточно, если бы Зейн просто остался живым. И вот первый найденный косячок, за которым следует фраза «Это просто трава, пап. Тупо расслабиться. Ты же сам расслабляешься, я видел сигареты». Да, у лейтенанта иракской армии были дурные привычки. Говорить жене, что она недостаточно вкусно готовит, орать на подчиненных, за то, что они не выкладываются на службе на все 100%, как он, разочаровываться в сыне и показывать ему это, курить между стычками с врагами, или с теми, кого так называет правительство. Сами решайте что из этого хуже. За косячками последовали таблетки. А там и шприцы. Аллах только один знает где Зейн умудрялся их доставать. Возможно также крал как и вещи в детстве. Лучше бы он просто продолжил дальше красть... Первый приступ. Отец застал сына за ломкой, когда случайно вернулся пораньше. Спасибо Дару, что подвез его тогда после дежурства. Салим не помнил, как добежал до соседки, как такой же шалопай по имени Тарик, с которым Зейн иногда и курил и которому просто повезло, помог довезти Зейна до местного врача, как умолял того за последние динары спасти жизнь. Взгляд врача он до сих пор помнил, его зеленые глаза Салим впервые увидел на поле боя, когда мужчина пытался спасти случайно застреленного отрядом Османа американского солдата. Как из этих глаз хлынули слезы, а изо рта слова «Он же человек»! Его отстранили, но он не забросил профессию, стал помогать соседским детишкам в перевязке ран и обработке ссадин. Какая же это была блядская ирония. Жизнь за жизнь, так ведь? Зейн не перестал употреблять. Приходы повторились. Учеба, в которой он и так до этого не блистал, сократилась до изучений мифологический историй. На дворе был уже 2001 год. 11 сентября Салим понял, что так больше нельзя — с каждым днем его сын рискует все больше отправиться на тот свет. И Аллах тут один уже вряд ли поможет. «Ты должен бороться. Хотя бы ради меня, Хаяти» повторял он ему ежедневно. И Зейн боролся. Потому, что свою жизнь рушить одно дело, а вот жизнь другого человека... жизнь его отца и так была наполнена плохими моментами. И добавлять к нему наркоманию было так себе благодарностью за заботу о себе. Получалось у него скверно. Потому, что бороться с болезнью и так тяжело, а если ты находишься еще и в стране третьего мира... когда за окном — постоянная война и ты делаешь ставки из-за чего погибнешь: от очередного срыва или от сброшенной сверху бомбы? В какой-то момент у него получилось. Ни Зейн, ни Салим так и не поняли что тому послужило. Просто в определенный момент Осман-младший перестал так набрасываться на дозу, переключился на что-то более интересное (спасибо Тарику, который поддержал сына и сам потихоньку начал слезать со всей этой дури), зацепился за шанс выбраться из заброшенной пустыни и уехать, начать новую жизнь, более счастливую и безопасную. В которой даже наркотики не понадобятся. Его вдохновила американская речь, какой-то полковник затирал про демократию на соседней улице на ломаном арабском. Рассказывал про развитое здравоохранение, про богатое наследие, которое они передают из поколения в поколения, про ценности, которые могут тебя улучшить. А ты уже сможешь и улучшить весь мир. Салим помнил, как сын вручил ему какую-то бумажку с приглашением поучаствовать в отборе в образовательной программе. Как у Зейна впервые загорелись глаза от желания повидать остальной мир. В последний раз он видел такое, когда тот был мальчишкой. Когда рассказывал маме о том, как станет путешественником и исследует весь мир. А потом и всю галактику! Но мама уехала, а отец открещивался от его рассказов про то, «что вряд ли случится». В жизни Зейна появился смысл. И Салим не мог позволить снова угаснуть этому огоньку. Когда Зейн Осман уехал в университет, то начал работать волонтером в одном из наркоцентров Лондона. Салим Осман же до сих пор отчислял 5% с зарплаты программам по борьбе с наркотиками, а в прошлом году даже получил благодарность в виде грамоты за «Поддержку больных, в чьих жизнях и борьбе за нее наконец появился смысл» и личных словах признательности выздоровевших. Спустя столько лет Салим Осман знал, что борьба человека касается только его самого. Нельзя заставить любить жизнь ради кого-то. Человек должен делать это ради себя, в первую очередь. Поэтому и не стал расспрашивать Энтони о его борьбе. Возможно она еще не закончилась. — Слушай, а может ну его эти книги? — предложил он внезапно Кларку. — Пойдем лучше чаю попьем, погода явно сегодня не планирует нас снова баловать. На лице Энтони загорелась улыбка. Слабая, в виде звездочек на уголках губ. Но это было всяко лучше прежнего хмурого вида. — «Настоящего восточного чая?» — усмехнулся он. — Давай-ка я лучше заварю английский.Конрад и Джейсон
Отправить пятерых парней тусить в подвал было гиблой затеей. И как только Кейт до этого додумалась, отправляя их вместе? Алекса, который почти со всеми тут успел поссориться. Джейсона, который мало кого на дух переваривает. Криса, который только подливает масла в огонь. Ника, который ну точно не лидер. И Конрада. Вот это компания! Прямо как в старших классах, когда сначала вы собираетесь поиграть в «Dungeons & Dragons», а потом водите в подвал девчонок и тайком проносите пиво с чипсами. — Конрад блин, сейчас 12 часов дня, какое пиво? — отрезал его желание хоть как-то повеселиться Ник и передал стопку дисков с аудиоплеером. Практически таких же, какие прислал таинственный Дэйв Фишер Кейт. С которых и началась эта безумная поездка. Брат Джулии уселся с больной ногой на пыльный диван, надел наушники и вставил в плеер первую попавшуюся кассету. — Думаешь, это хорошая идея? — спросила Ника забежавшая на минуту вниз Кейт, увидев чем занимается Конрад. — Не переживай, — тут же приобнял ее Кей. — Если он там что-нибудь услышит, я замечу. А так хотя бы вокруг прыгать не будет как пирата-неумеха. Ник оказался прав, блондину попались не самые интересные кассеты, первые были с трудами доселе неизвестных биологов и, кажется, химиков. Парень поначалу прислушивался, мотал их взад-вперед, чтобы услышать что-то полезное (про затерянные корабли, например), а потом стал скидывать в коробку все те, что начинались с нудных лекций, которых ему хватило в университете. «По определению Карла Маркса, с точки зрения диалектического материализма, «Жизнь есть способ существования белковых тел» существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней средой. С прекращением обмена веществ прекращается жизнь, что ведет к разрушению белков. По современным представлениям жизнь — это процесс существования сложных биологических систем, состоящих из крупных органических молекул и способных самовоспроизводиться и поддерживать свое существование в результате обмена энергией и веществом с окружающей средой» В коробку! «В настоящее время известно 118 элементов: 89 из них найдены в природе (на Земле), остальные получены искусственным путем. Атомы существуют в свободном состоянии, в соединениях с атомами того же или других элементов, образуя молекулы. Способность атомов вступать во взаимодействие с другими атомами и образовывать химические соединения определяется его строением. Атомы состоят из положительно заряженного ядра и отрицательно заряженных электронов, движущихся вокруг него, образуя электронейтральную систему, которая подчиняется законам, характерным для микросистем» В утиль! «Все представители царства животных и царства растений объединяются в соподчиненные систематические группы, называемые таксонами. Совокупность таксонов одного уровня систематической иерархии (т.е. одного ранга) обозначается как таксономическая категория. Вид, род, семейство, класс и т.д. являются таксономическими категориями, в отличие от таксонов — конкретных видов, родов, семейств, отрядов, классов и...» Даже не дослушав — в мусорку! Кто-то собирал тут коллекцию антикварных лекций, которые давным-давно перевели уже не только в книжные, но и электронные форматы, а значит грош цена такому складу. На экземпляре двадцатом Конрад от скуки начал бесцеремонно наматывать пленку на пальцы, пытаясь разобрать то, что говорят записывающие. Это были помирающие старики, которых, судя по их голосу, заставили сесть за непонятную машину и под диктовку прочитать то, что они и так каждый раз рассказывают на лекциях. Брата Джулии удивляло две вещи: первая — почему нельзя было записать эти лекции как-то более интересно, чтоб не приходилось вставлять себе спички в глаза, вторая — зачем это вообще хранил Энтони? «Важным астрофизическим методом оценки массы гравитационно-связанных систем является использование теоремы вириала, которая устанавливает зависимость между усредненной по времени полной кинетической энергией и потенциальной энергией системы. Например, по наблюдениям скоростей движений отдельных звезд в скоплении звезд и наблюдаемым размерам скопления можно сделать вывод о полной массе этого скопления» Поняв, что сейчас коснется своим чистым лицом, которое еще недавно вылечил от прыщей, старой подушки дивана, он решил отвлечься от слушания, поменять положение и взглянуть на то, что делают все это время парни у него за спиной. Алекс все еще пытался показать себя самым крутым, таскал коробки то туда, то сюда, делая вид, что они чрезвычайно тяжелые, и поглядывая на Ника. Сержант же был спокойным как удав, заглядывал в коробки, которые рядом с ним демонстративно ставил Смит, осматривал книги, рылся в пожелтевшей макулатуре. Делал он все настолько медленно, по сравнению с Алексом, что аж бесило. Смита-старшего так точно. Крис пытался помочь этим двоим, но через каждые пять минут садился передохнуть на табуретку. Оправданием служила давняя аллергия, тянущаяся еще с детства, в виде непереносимости огромного количества пыли. Кейт вначале пыталась предложить ему перейти к ним в гостиную или к девчонкам на чердак, но на пыль библиотечную у парня была еще сильнее аллергия, а на чердаке уже обосновалась Сэм. Все было против Криса Хартли, маленький богатый мальчик не привык копаться в мусоре. Конрад не хотел признавать их схожесть, даже то, что в какой-то степени понимает Хартли. Когда ты можешь поражать людей чем-то более возвышенным, можно сказать даже интеллектуальным, хотя образованным себя младший брат Джулии никогда не считал, не понимаешь почему должен выполнять работу, за которую платят например мигрантам. У Конрада в детстве была служанка, 40-летняя мексиканка, которая прекрасно готовила, не только свою кухню, и вовсю помогала чересчур энергичному мальчику с математикой. Ее нельзя было назвать образованной, но поддержать разговор она умела. Парень не относился к такому слою общества с пренебрежением, просто считал, что каждый должен заниматься своим делом. Может и Крис Хартли также думал? Может он тоже выходец из класса «выше среднего»? На кого Конрад точно хотел быть похожим, так это на Джейсона. Сильный, мускулистый, в отличие от Алекса не считает количество коробок, которые перетащил, более быстрый и порывистый, чем безмятежный Ник. Ему тут тоже не место, но при этом он от работы не отлынивает, не кривит лицо и старается разобраться со всем как можно быстрее. Старый приятель Ника (друзьями их теперь наверное не назовешь ведь, да?) напоминал блондину старшего брата, которого у него никогда не было, но которого он всегда хотел иметь. Из Джулии, конечно, вышла хорошая сестра, но брат... это совсем другое. Они бы гоняли вместе на тачках в старших классах наперегонки, последний повезет красавицу школы на заднем сиденье, вместе ходили бы на футбол, Джейсон в нападении, Конрад в защите, устраивали бы вечеринки на выходных и все бы приходили не только из-за финансовых средств родителей Конрада и Джулии, но еще и из-за того, что с ними тусит самый крутой парень школы Джейсон Колчек! — Вот! Я еще тебе нашел, — звезда его грез незаметно подошла к парню и вручила еще одну коробку ненужных кассет на прослушку. Огоньки в глазах быстро померкли и Конрад, надеясь, что в следующей окажется хиты какого-нибудь Элвиса Пресли, продолжил наматывать пленку прослушанных на палец. Новые кассеты немного отличались от найденных раньше: корпус треснут, пленка чутка выдернута, да и сам корпус вот-вот да развалится. С первой парень решил быть осторожным, но только с первой. Послушает ее, поймет, что такая же ненужная, и скинет обратно к мусору. Авось в следующий раз Джейсон найдет что-то более интересное. Но Колчеку удалось сделать это с первого раза, ведь как только голос зазвучал в наушниках, Конрад вдруг нахмурился и прижал поближе амбушюры. «Раз-раз, слышно меня нормально? (Голос на заднем плане: «Да, запись идет, пишем»). Хорошо... итак... кхм... первая запись о проведении научных экспериментов в доме Рэндольфа и Мэри Ходжсонов над ранее неизведанными существами, пока названными нами как «VS». (Голос полушепотом: «Нормальное название, не начинай. Потом поменяем, если захочешь. Если придумаешь что-то более стоящее»). Кхм-кхм, название является сокращением от синтеза собранных нами характеристик изучаемого объекта, больше всего указывающего на вымышленных существ в Канаде и Америке, более известных как «Вампиры» — «Вампирская субстанция», коротко — «VS» . Ведет запись Чак Бернштайн, бывший корреспондент канадской газеты Alberta Post» Сам Крис доселе не слышал об этом имени, но решил послушать дальше первых двух минут, потому что интонация и произношение сильно отличались от тех, что он слышал ранее. Чак, как истинный журналист, с первой секунды заинтересовал своим вступлением парня, хоть и не произнес ничего существенного. Интересно, а Кейт также умеет? «Сегодня 8 сентября 1971 года, мы с моим коллегой Дэйвом Фишером, доктором химических наук и профессором Брауновского университета, провели первый опыт над недавно обнаруженным нами существом в горах Блэквуд. Ранее их я мог лицезреть в местном санатории на той же территории, который раньше служил курортом для обеспеченных граждан провинции Альберта, а позже, после великой депрессии, стал местной больницей для граждан среднего и низшего класса. Существа, пусть и кажутся на первый взгляд жуткими и необъяснимыми, будто вылезшими со страниц детских сказок или ужастиков, вблизи напоминают человека, вытянутого, облезшего и приобрётшего обеленный цвет лица и тела» Брат Джулии задумался: неужели они говорили о тех неизвестных, которых они видели вчера в лесу с Флисс? Вроде нет, у тех пусть и были вытянутые туловища со странным цветом, но внешне они совсем не напоминали людей. Они напоминали типичные CGI-фигурки, которые кто-то создал на компьютере и перенес в голограмму в реальном времени. Конрад видел такие во многих компьютерных играх, поэтому они и казались вчера настолько нереальными. По правде говоря, он и до сих пор думал о таком положение вещей: может Кейт и Ник их просто разыгрывают? Пытаются напугать? А потом деньги выманить? Кто знает о чем растрепали тогда журналисты? «Богачи на жутко дорогой арендованной лодке заплыли куда не следует и теперь имеют ворох проблем». Прям мед для мошенников! Может Алекс прав, что так настороженно ко всему относится? «Дэйв делает первое вскрытие и обжигает себе руку. Рана довольная глубокая, не уверен видел ли я мясо, но даже если и так — оно знатно припеклось, хах. (Голос на заднем плане: «Это совсем не смешно!»). Ладно, Дэйв, не смешно, согласен. Итак, после первого эксперимента нами было принято решение не портить дорогой паркет покойного друга Дэйва и перенести сие представление на этаж пониже. Кстати говоря, как вы думайте, есть ли под подвалами ваших домов, без разницы из Америки вы, Канады или Англии, что-то еще, помимо земли? (Голос на заднем плане: «Опять ты включил в себе журналиста») Ха, загляните пониже! Во многих старых домах сохранились этакие... как ты там говорил... шта...штоп...штопни? Ааа, штольни! Точно! Это такие вот горные проработанные туннели с выходом на поверхность, там раньше передвигались или прятались люди во время войны, а некоторые даже добывали ископаемые. Будет прекрасно, если мы случайно найдем медь или олово... или какой-нибудь свинец... а нет, свинец, вроде как, радиоопасный... в общем то, что спокойно можно в руках подержать, а потом сбыть по хорошей цене местным» На минуту блондин подумал, что его опять ждет лекция о горнодобывающих работах, землекопах и прочих неинтересных делах, далеких от затопленных кораблей, коих он уже прослушал здесь тысячи. Но вот сведения о неких «вампирах», которые, так или иначе, напоминали вчерашних существ, заставили его дослушать до конца. Жаль, что этот конец наступил быстро — запись неожиданно оборвалась. Стараясь продолжить подпитывать свой интерес (куй железо, пока горячо), Конрад тут же принялся за вторую кассету из коробки, внешне она выглядела также как первая. Но, к его сожалению, на них была лишь записана непонятная музыка, парень смог разобрать лишь духовые и какие-то неизвестные ударные инструменты. Слушал он кассету аж целых три минуты, но кроме музыкального сопровождения больше ничего не услышал. Блондин даже расстроился: впервые за пару часов нашел что-то стоящее... и тут же потерял. Остальные кассеты, принесенные Джейсоном и Ником, не сильно отличались от нудных лекций, от которых уже вовсю голова болела. Парень просиживал диван уже второй час, пока остальные вовсю пыхтели и втихаря материли отлынивающего Криса. Конраду стало не по себе. Надо было что-то делать. Рядом лежала гора мусора, до которой еще не добрался Джейсон (который, к слову, уже был весь в пыли и грязи, но кепка все равно лежала ровно, будто приклеенная) или не дополз Крис. Как раз работа для уставшего от ничегонеделания Конрада, который не хотел выглядеть дохляком или ленивцем на фоне остальных парней. Даже Криса. Его перемещение никто не заметил, все хотели как можно скорее подавить интерес Кейт или преподнести ей хоть какие-то находки. С последним были явные проблемы. Конрад даже и не думал, что найдет сам что-то стоящее, ведь на него особо и не рассчитывали, но сделать рывок и убедиться все же надо было. Еще один представитель «высшего класса» теперь копался в грязи, попутно стряхивая с себя прилипшие куски пыли, стараясь не задумываться о происхождении слизи и пытаясь еще чистым предплечьем протереть глаза, хотя делал себе только хуже. Брат Джулии вдруг задумывался о том, как должно быть неудобно всем этим заниматься Крису, который мало того, что вынужден в перерывах протирать очки всем, чем попало, так и еще рисковал весь оставшийся вечер ходить с заложенным носом, в перерывах чихая. Зря наверное парни так на него косо смотрят. Не все, в основном Джейсон и Ник. А из девочек только Флисс и Сэм. Парень-то нормальный, вроде как, просто чутка непутевый. Почти как Конрад. Да, теперь блондину было легче себя с ним идентифицировать. Пытаясь отодвинуть очередную железяку в сторону, судя по ее параметрам — бывшую кочергу, Конрад зацепился ею о паркет. Да и не просто зацепился, чуть не поднял оставшиеся целые деревяшки, которые уже знатно потрескались. Интересно, это кто-то услышал? Вроде как нет. Вот бы прикрыть это потом чем-то вроде коврика, чтобы Энтони не заметил. Он и так с кислой миной согласился на исследование дома, особенно подвала, а тут они еще и ремонт ему затеяли. Отодвинув остатки порванных ранее рукописей в сторону, парень увидел, что место, за которое он зацепился, оказалось намного больше, чем он предполагал. Паркет как будто бы вздулся, при этом по краям прожегся до такой степени, что было видно землю. И еще какие-то деревяшки снизу, в особо крупных дырках. Да, тут понадобится ковер побольше. Молодец пацан, наломал дров. В буквальном смысле. Конраду уже перестала нравиться эта затея, зря он вообще с дивана слез и принялся играть в героя, это получалось намеренно у Алекса и совсем необдуманно у Джейсона. Но точно бы не получилось у Конрада. Он же Конрад. Какой с него толк? — Что это ты тут делаешь? — вдруг обратил на его странные действия внимание Джейсон. К несчастью блондина. Ну вот, теперь сейчас потеряет и авторитет Джейсона. Слабый конечно, но он хотя бы был! — А, да ничего, — пытался он, словно нашкодивший мультяшный герой, скрести все лежащее в охапку как было. Но чуйку старого лейтенанта не обманешь. Колчек прищурился. — Ну-ка отойди, — не в силах, после многочасового поиска непонятно его, еще бороться с калекой, Джейсон слегка отодвинул парня в сторону и сделал шаг по направлению к его самодельной кучке. Еще не хватало, чтобы какой-то богатей проблем добавил. И секунды не потребовалось, чтобы пол под весом лейтенанта затрещал и он сам провалился вниз. Колчек даже не застрял в проеме, все обрушилось, словно держалось до этого на последнем слове. Конрад своим маленьким усилием сломал хрупкий механизм и теперь перед ним зияла огромная дыра, в которую только что провалился его друг мечты. Молодец, Конрад.Эрик и Крис
Эрик Кинг смотрел на запакованную пачку сигарет, которая уже какой год кочевала из одной куртки в другую. Ее он купил еще в Багдаде в 2003, но так ни разу ни закурил. Поводы были конечно, и весьма веские, но все они были несравнимы с тем, что молодой подполковник увидел тогда в пещерах. Просто решил, что гибель нервных клеток можно хотя бы на время отсрочить парочкой затяжек, вовсю отдаваться пагубной привычке он не собирался. Конечно перед этим он пробовал и другие способы: спорт, секс, книжки, медитации... но почему-то ощущение бумажкой коробки, обернутой в целлофан, действовало лучше всего. — Тебя подкурить? Странный вопрос отвлекает от воспоминаний и заставляет повернуться обратно к двери. Пол под ногами скрипит, он скоро дыру в крыльце дома проделает — стоит на улице вот уже как полчаса, все не решается зайти обратно в дом и продолжить искать книжки про всякую нечисть. Еще и вымышленную. — Что прости? — Да я еще спускаясь с лестницей заметил, что ты тут с пачкой стоишь. Что, зажигалку потерял? Крис Хартли, доселе совсем неизвестный юный мальчишка, так беззаботно выглядел с мешком мусора, как будто просил у взрослого дяденьки мелочь. Взрослого по возрасту, рангу, росту, весу... да всему. — А, да нет, это я, так, — быстро прячет красно-белую пачку обратно в карман. — Бросаешь? — Типа того. Заводить разговор не хотелось, как и отношений с кем-то из здесь присутствующих. Эрик чувствовал себя лишним, пытался быть поближе к знакомым, которых сторонился пару лет назад. Всех, кроме Рейчел, которую сейчас и вовсе избегал. Не дай Бог еще разговоры о прошлом заведутся. С кем она сейчас встречается? Живет? Может снова замужем? Почему она приехала с Салимом? Может они... А с кем тут еще было общаться? Остальные подростки, глупые и наивные, такими даже они с Рейчел не были. Как-то сразу влились во взрослую жизнь, с детства знали что такое ответственность и как тяжело зарабатывается авторитет. Оба — из семьи военных, это говорит не выправка или акцент, ни образ жизни или привычки. Жизнь военного прописана поминутно, если в игру не вступают чувства. Чувства — самый главный враг. Эрик Кинг когда-то проиграл. — Дашь закурить? Паренек возвращается со свалки слишком быстро (Кинг даже и не следил в какую сторону он пошел) и вновь втягивает его в бессмысленный разговор. — У меня нет, — отвечает он машинально. — Так как же нет? Есть! — Нет. — Есть! Я сам видел! Понимает о чем он. — Это не те... их нельзя курить. — Почему? — Они винтажные. — Что это значит? — Древние, вот что это значит! — уже срывается на него Кинг. — Стрельни у Кея поди. Хартли вздыхает, не решается обратно вернуться. — Лучше их сейчас не беспокоить. Переминается с ноги на ногу. — Их? — Ну его, Алекса и Джейсона. А вот это уже интересно. — У них что, конфликт? — Нет... ну как сказать... сложно — Замешана девушка? — Нет! — Крис отвечает быстрее, чем соображает. Сознание отгоняет все мысли о Сэм, плохие и хорошие, все возможные. — А мне кажется да, — с видом мудрой совы, отвечает Кинг, смотря куда-то вдаль. Правда из-за тумана ничего и не видно, но вид то надо сделать. — Думаешь в этом замешана Рейчел? Крис Хартли не такой дурак, каким кажется на первый взгляд. Он тихий, но следящий, за всеми и вся, собирающий пазл потихоньку, неспеша. В детстве его часто дразнили за такую медлительность. Но теперь бывшие задиры перепродают бутылки, найденные на свалках, а он? Ха! А он в Стэндфоре! Выкусите! — Что ты знаешь про Рейчел? Теперь разговор стал для Эрика интересен. — Да ничего... — пытается сохранить интригу. Авось понадобиться? — Она вроде крутая. — Да уж, крутая, — усмехается ЦРУшник, раскусив его в два счета. Тут много ума не надо. Ничего он не знает. Погода мерзкая, даже в марте такой не было. Эрик уже скучает Лэнгли, когда уезжал, там было солнечно и ветрено. Хотел этим летом съездить к родным во Флориду, но поездку пришлось отменить. Было ли ему что терять? Очередные разговоры про Рейчел, которая повела себя как сука? Или про самого Эрика, который все никак не может найти ей замену? — А что ты знаешь про Джейсона? Разведчик из Криса Хартли никудышный, его в ЦРУ даже уборщиком не возьмут. Эрик пытается подобрать красивые слова, чтобы спровадить его, попутно отгоняя мысли о Колчеке. Что он о нем знает? Да собственно ничего. Не имел чести узнать. За те пару часов в пещерах тот дал ясно понять, что не видит в Кинге командира, подчинялся другой с такой же фамилией. Хотя и без нее спокойно руководил целым отрядом. Колчек имел все шансы вырасти в подполковника, почти такого же как Кинг. Почти потому, что Эрик все еще не признал себя менее достойным. Где он и где Колчек? Командир, окончивший военную академию и имеющий в запасе кучу грамот, которые теперь висят в его кабинете, и за 2 года дослужившийся до звания лейтенанта контрактник? Между ними пропасть, которая ощущается не только в разговорах. И в глубине души Эрик Кинг рад, что Колчек не продолжил карьеру. Меньше конкурентов. — Ничего. — Он вроде как тоже крутой? — В том-то и дело, что «вроде». Крис хотел было уже уточнить, а Эрик в очередной раз увильнуть от ответа, но обоих прервал звук, донёсшийся снизу. Оба одномоментно ринулись вниз, успел даже застрять в дверном проеме и столкнуться по пути с остальными кто услышал.Джулия и Рейчел
Джулия сломала уже второй ноготь, хотя и часа не прошло, и громко уселась на пыльный пол. Доски под ней затрещали, еще пару таких падений и она вновь окажется в гостиной, проделав на чердаке знатную такую дыру. Наверное поэтому Кейт отправила сюда хрупких девушек, хотя свою подругу Флисс она такой не назовет. Ей это уже все надоело. Копаться в грязи, перебирать старые книги, возиться с дешевым, на вид, антиквариатом — не о таком она отдыхе от учебы и работы мечтала. Одолевали сомнения: может эта Рейчел блефует? Никакая она не работница ЦРУ и все это вообще затеялось ради их денег? Родители еще в детстве говорили, что с ними будут дружить только ради состояния. И правда, первые мужчины Джулии только слышали ее фамилию или видели ее отца и тут же бежали за букетом цветов. Не тех, что ей нравились, кстати говоря, каких-то ромашек, будто сорванных с клумб, или обычных роз. Джулии нравились пионы, такие закрытые, но красивые, пышные и ароматные, которые не все ценят. Поэтому ей и было тяжело принимать ухаживания Алекса Смита. Парень был красивым и, на удивление, еще и умным. Хотя по виду и не скажешь — очередной тусовщик со спортивной стипендией. Подружки на таких толпами вешались, а Джулия обходила мимо. Только проблем добавят, а толку ноль. Родители вдалбливали, что мужчину нужно выбирать статного, со состоянием, большим, чем у них самих. Джулия первое время учебы присматривались в университете кому из Бостонских отец с радостью пожмет руку на первом званом ужине. К концу году поняла, что таких среди университетских нет. Но Алекс все же оказался редким алмазом, пусть еще и не огранённым. И доказал это. В первый раз, когда пригласил на свидание не в дешевую кафешку или кино на очередной боевик, а в дорогой ресторан, хоть сам в нем ничего не поел. Во второй раз, когда подарил цветы. Пионы. Розовые. В третий, когда подготовился ко встрече с отцом лучше, чем к экзамену по анатомии, ее мать даже спутала парня с выходцем из английских Смитов, владельцев недвижимости. Жаль, что он оказался не из них. Одно их смущало — цвет кожи. Да-да, такая старая, все еще не зарытая поглубже в землю, проблема, которая возвращала родителей Конрада и Джулии обратно в двадцатый век. И как любые аристократы двадцатого века, или пытавшиеся на них походить, они надеялись, что увлечение Джулии временное: вот она закончит университет, найдет временную работу, на которой познакомиться с выгодным для всех мужчиной, выйдет замуж, родит детей и обеспечит и себе, и своим родителям (а возможно даже и Конраду) достойную жизнь. Ждать оставалось недолго, не за горами было окончание университета, уже есть первая работа... На ней было слишком много ответственности. С самого детства. И в этот раз казалось, что Рейчел, распределявшая обязанности на чердаке, дала ей больше заданий, чем остальным. Как всегда, как чувствовала. Может у нее на лице написано «используйте меня все и по полной»? — Джулия, что-то случилось? — обратилась к ней та самая «совсем не хрупкая Флисс», когда увидела, что девушка долго сидит без дела на полу. — Ничего, — как обиженный ребенок, пряча свой поломанный ноготь, ответила блондинка. Хотелось сейчас вернуться к Алексу, свернуться вместе с ним калачиком на кровати, пусть и одноместной, и проспать так до самого конца, не то жизни, не то момента, когда они удовлетворят пожелания Рейчел и свалят из этого старого дома. Флисс, поджав губы, вернулась перебирать старье к Сэм — и как удивительно они за это короткое время спелись? Джулия сейчас чувствовала себя брошенной подружкой, которая пропустила школу по болезни, пришла — а ее подружки играют уже с другими девчонками, ей незнакомыми. Дурацкое чувство, всегда было и есть сейчас. — Тебе помочь? — на этот раз к ней подошла сама Рейчел, спустилась с небес на землю, чтобы наконец поднять непокорную Джулию. — Я сама, — от такого порыва сестра Конрада резко встала и устремилась обратно к своей кучке мусора, подальше от этой странной женщины. Еще как назло кучка оказалась самая вонючая. Как будто она копалась в песке и дерьме, пытаясь найти что-то ценное. Пожалела, что не взяла у Брэда медицинскую маску, сам парень вовсю подготовился погрузиться в старые пыльные книжки. Прощай здоровая ухоженная кожа, здравствуй снова прыщи и воспаления на лице. Она оглянулась на девочек: Сэм и Флисс уже вовсю обсуждали какие-то вещи шепотом, полинезийка улыбалась, а американка была явно довольна тем, что смогла рассмешить непокорную девушку. Ну конечно, ей-то Флисс по ночам рассказывает о своих непростых отношениях с Алексом. Больше никому, только Флисс: так получилось, что она стала подружкой по несчастью, в обычной жизни у Джулии особых подружек не было... так, знакомые... с кем можно кофе выпить или бокал вина пропустить. А теперь и Флисс от нее уплывает... в руки более уверенной и интересной «девочки по соседству» Сэм. Вибрация в кармане шорт отвлекает от негативных мыслей, и снова опускает в них, когда Джулия включает экран — звонит ее мама. А она даже и забыла... забыла, что вот уже несколько дней они не выходили на связь... дня три кажется? Может и больше... Абонент не прекращает звонить. Позже она обнаружит, что это не первый раз, звонков было больше. Просто она зарядила телефон недавно, поставила на ночь, на автомате. И вот вернулась в реальный мир, полный тревожных родителей, называющих это «заботой», которые беспокоят тебя в любое время дня и ночи даже когда тебе уже двадцать пять. — Да, мам, привет! — девушка сразу отвечает как только спускается по лестнице и, не дойдя до конца, садиться на последние ступеньки. — Джулия, ну наконец-то! Мы же договорились! Звонить друг другу раз в два дня, а ты что? — Да, прости... — Прости! — перебивает ее мать. — Ну ты хоть ответила, а у Конрада что? Опять потерял телефон? С братом они за это время мало общались. Даже удивительно. Девушка пару раз удостоверилась, что ее брат жив здоров, находится в теплых объятиях Флисс и всех, как обычно, веселит. Они даже не подумали о родителях... — Да, ну ты его знаешь. Вечно у него карманы дырявые. — Ох, Конни, мальчик мой... ты хоть за ним там следишь? Напоминать матери о том, что «ее мальчику» давно стукнуло двадцать один, бесполезно. Она навсегда останется для них старшей дочерью и сестрой, которая по пятам должна следовать за неотесанным братцем, даже когда тот жениться. Если когда-нибудь жениться. — Конечно, мам, как и всегда. — Ну вот и чудесно! Слушай, я чего звоню-то... мы с отцом вот тоже в отпуск собираемся! На Карибы! Давно там не были... Девушка столбенеет. Какой отпуск, если они даже еще не увиделись? Не вернулись? Вот так взять и уехать? — Постой, мам, погоди... —... с нами еще поедет моя сестра, Серена... ну ты помнишь ее. Со своим мужем, но без детей, мы решили наконец отдохнуть от вас, ха-ха! Будь Джулия сейчас рядом, вцепилась бы мертвой хваткой в ее громоздкий чемодан — а она только такие и любит — села бы на него, положив заранее внутрь побольше кирпичей, и ни за что бы не встала, пока мама не передумает. Пока не поклянется ее жизнью, что никуда не поедет. И папа тоже. Но она не рядом. — Мам, ты... —... твой папа забронировал уже нам роскошный отель. Помнишь тот на берегу моря, Конрад еще говорил, что он достает до облаков, и постоянно просился на крышу? Как она может сейчас дом покинуть? Неужели не знает, что дети были в шаге от смерти? Конечно не знает, их имена же не распространялись. Но неужели она не чувствует, что все не в порядке? Что они не в порядке? Она же мама. — Мам ты можешь забрать меня отсюда? Она не слышит что трындит ее вечно красивая и молодая мама — бывшая мисс Калифорния 1980 года, между прочем — просит, чтоб ее услышали. Несколько раз, шепотом и громким голосом, прямо в трубку, без разницы услышат ли ее здешние признаки, девочки сверху или мальчики снизу. Главное, чтобы она услышала. — Милая, что ты такое говоришь? Голос у нее все такой же безмятежный, будто она выпила. Уже начала отдыхать от вечно ноющих детей, жалующихся на «слишком роскошную жизнь». По ее мнению. Ведь у богачей не бывает проблем, не правда ли? Не правда ли, Джулия? — Забери меня отсюда, пожалуйста. Она даже не замечает как переходит на хрип. Маму это всегда бесило. Потому что ее мама часто курила и к концу жизни напоминала старый паровоз с ржавым клаксоном. Девушка прочищает горло, как может, кашлем и слезами. Лишь бы и их не заметила. — Мам я очень хочу домой, мне здесь не нравиться. Я...я устала, понимаешь? Хочу домой, поскорее. Пожалуйста, забери меня с папой, я скажу адрес. — Джулия, об этом не может быть и речи. Она не верит. — Мы уже собираем чемоданы, самолет вечером, какой забрать? Ты хоть представляешь сколько нам придется ехать? И снова воспоминания из детства. Ей семь, она в детском лагере. Старом и скучном, а еще дети тут слишком злые. Смотрят на ее красивую блузку и плюются, прямо на нее. На второй день Джулия надевает невзрачную майку и ходит в ней до конца смены. Чтобы никто ее не заметил, чтобы никто не помешал слиться с деревьями, коих тут тысячи — лагерь-то летний, в настоящем лесу — стать тенью. Хотя бы на эту смену. Она выкрадывает момент и звонит домой. К трубке подходит мама. Девочка рада, что не отец, который бы тут же повесил трубку, начни она ныть. Мама не такая, мама внимательная, чуткая, заботливая. Никому не даст ее обидеть. — Джулия, об этом не может быть и речи. Ты там всего пару дней! Хочешь, чтобы мы сорвались с места и проехали несколько миль? И потом... Конраду там нравится. А ты же не оставишь брата не одного? Ему нужна поддержка... вон его же вчера с мальчишками подрался, как он там будет один, без тебя? Нет, Джулия, не может быть и речи. Спустя семнадцать лет причины не изменились. Жалуешься без веской причины. Слишком долго ехать. Конрад важнее. и... — Ты уже не ребенок, Джулия! Не была им в восемь лет, подавно не будешь и в двадцать пять. На проводе слышны гудки. Она и не заметила как мама положила трубку, пожелав на прощанье удачи и попросив перестать лить крокодиловы слезы. Они все равно не приедут. Нет причины. Трубку кладет она рядом с собой на лестницу, она чуть не выскальзывает из потных рук, которые давно смешались со слезными железами. Вся майка на ней мокрая, в голове снова строгий голос матери «как она может так небрежно выглядеть?». На этаже темно, хоть на дворе еще день. За окном нет дождя, но есть туман, такой густой, хоть глаз выколи. И еще тихо, везде. Она не слышит разговоров девочек на чердаке, не слышит характерный смех парней внизу и даже не видит, чтобы кто-то был в гостиной. Она одна, в этом старом ветхом доме, из которого нет выхода, нет шанса на спасения, ведь никто не приедет. Она останется в нем навечно, станет призраком, который будет пугать новых жильцов. Хотя кто в здравом уме поселиться в этом доме? Его снесут. И каменные стены погребут ее дух навечно в этом дико странном месте, полном нераскрытых тайн и чудовищ, которые как бы вымышленные, а как бы и... нет? Она умрет не дома, не в теплой постели, в какой-то глуши, даже не знает точного места. Никто не придет к ней на могилку, ведь не будут знать, где она погребена. А родители забудут про нее, если уже не забыли. И Конрад забудет. И Алекс. Все. На содрогающиеся от тихого плача плечи ложатся чьи-то руки, Джулия не в силах даже повернуться. Садится рядом на ступеньку, смотрит на девушку. А та утыкается незнакомцу в грудь, выпуская из себя подавленные рыдания. Такие настоящие и искренние, она даже сама опешила. Но отступать уже нет смысла, ее обнимают. Не крепко, как это любит Алекс, не щекотя, как делает Конрад, как-то по-особенному, по-женски. Именно так, как ей сейчас и надо. По-матерински. — Все будет хорошо, солнышко, — сопровождает свою заботу легким шепотом Рейчел, позволяя девушке спокойно дышать в ее объятиях, давая возможность в любой момент отринуть. — Ты обязательно вернешься домой. Я обещаю.Флисс и Сэм
Флисс сидела у окошка на чердаке и смотрела как туман поглощает все в поле ее зрения. Удивительно, через пару дней лето, а погода такая отвратительная. Девушка выходила в море с апреля по октябрь вот уже почти десять лет и всегда начало июня–конец июля был самым прибыльным и веселым периодом. Рыбалки, погружения, вечеринки — что только не устраивали ее клиенты. Знала бы она, что этот раз будет последним, взяла бы на борт побольше пива. От потерянного в водах корабля (свою небольшую лодку только она так называла) остался лишь ключ от двери каюты с брелоком в виде якоря. Он остался в двери, когда ее выбил грабитель. Флисс схватилась за бесполезную вещицу как за оружие, которое против галлюцинаций оказалась ненужной. Или это все же были не галлюцинации? Ненасытная любознательность, которая проявлялась в девушке с детства, так и просилась наружу. Флисс прикусывала каждый раз губу когда видела на горизонте Сэм или Рейчел: эти двое должны же хоть что-то знать? Что происходит? — Давайте я с Сэм, — вызвалась она, когда Рейчел предложила разделиться по чердаку: она с Джулией в начале, Флисс и Сэм — в конце, у окна. Бывший капитан даже не заметила какой оскорбительный кинула взгляд Джулия, посчитавшая этот поступок предательским. Они разбрелись по углам и в могильной тишине принялись искать информацию: о кораблях, призраках, зеленых туманах... — Что это у тебя? — спросила Сэм, увидев, как ее напарница задумчиво сидит у окна и теребит в руке странную вещицу. Флисс осторожно показала ей брелок, боясь его потери. Последнего, что осталось ей от Дюка. — Красивый, — улыбнулась блондинка, даже не рискнув взять его, хоть полинезийка и невольно протянула. — Да, папа подарил, — улыбнулась в ответ Флисс. — Когда я в первое плавание отправилась. Это было приглашением. Не только сесть рядом и послушать ее сокровенные воспоминания, но и залезть в душу, пусть и на миллиметр. По девушке совсем не скажешь, что она таким с каждым делиться. Но Сэм в этот раз посчастливилось. Звезды совпали как нельзя кстати. — Ты давно в море? — спросила она ее, усаживаясь по-турецки. — Давно... кажется, что всю жизнь, — Флисс продолжала смотреть в окно, хотя туман потихоньку начал в себе прятать и дом, в котором они находятся. Стоявших на крыльце Эрика и Криса уже не было видно. — Жаль, что все так получилось, — Сэм подбирала слова, даже не знала что ответить. Перед тем, как подсесть к девушке, долго готовила речь: завести разговор о Конраде? Или может о том какой Алекс грубый? Не хотелось поднимать такую трагичную тему. Но раз Флисс сама решилась... — Мне бы хотелось так взять и отправиться в открытое море, даже не понырять, а просто... плыть и смотреть на воду, еще бы и во время заката. Мечты заставили Дюбуа снова засмеяться. Расстояние между ними становилось короче. — Я бы вытрясла с тебя все деньги, потому что закат и рассвет — самые дорогие часы для прогулки. — Не удивительно, — усмехнулась блондинка. — Думаю ты и места знаешь красивые, чтобы и рыбок увидеть, и фотки крутые сделать. — Даааа... хоть информацию конкурентам продавай. Девушки не заметили, как обе сели друг к другу очень близко, одинаково положили одну ногу на другую и, не смотря в глаза, с ноткой меланхолии поглядывали на мутную белену, надеясь разглядеть в них свои несбыточные мечты. Флисс себя в качестве капитана родного Дюка оф Милан. Сэм себя в одиночестве, смотрящую на водную гладь в окружении лишь безмятежной тишины. — Ты сказала отец подарил... а он тебе не поможет с покупкой новой? — Он и за ту еще не расплатился, — с щемящей грустью в голосе ответила Флисс. — Продал свой бизнес, чтобы я начала свой. — Ничего себе, — глаза у девушки рядом округлились. Интересно, смог ли бы ее отец так поступить? — Каждый месяц отправляла ему проценты, чтоб хоть как-то кредит погасил, — глаза темноволосой устремились в пол. — Не знаю теперь, что делать. Тяжелый образ обременённой проблемами девушки совсем не вписывался в представление о Флисс. Для Сэм она казалась современной независимой женщиной, которой не нужна ничья помощь, которая преодолевает все препятствия на своем пути и идет по жизни с улыбкой, пусть и одаривает ею только близких. Сидеть с грустной миной совсем не шло Флисс Дюбуа. Она будто теряла свою идентичность. От этого становилось не по себе. Будто сидишь с незнакомцем. Хотя сколько они-то знакомы? Даже еще не целый день... — Я думаю ты найдешь как заработать деньги, — решилась продолжить диалог Саманта. — И на новый корабль, и папе на кредит... Полинезийка истерично засмеялась. Даже устрашающее. Вечно храброй Сэм даже стало жутко. — Да я только и умею что водить лодки. Больше ничего, даже образования нет! — она всплеснула руками, наконец посмотрев на девушку. Ее улыбка выражала отчаяние, пытавшееся зацепиться хоть за что-то светлое. За малейший шанс «выплыть из этой морской бездны нищеты». А ведь ей уже тридцать пять лет. — Думаю, ты еще хороша в ориентировании, — Гиддингс, мило улыбнувшись, достала из кармана своих штанов скомканную карту, осторожно ее открыла, чтобы не порвать, и передала Флисс. — Я думаю это карта леса. Здешнего, только не могу ничего разобрать. Где мы-то я увидела, — она указала на нарисованное здание в левом углу. — Вот это здание — самое большое, значит наш особняк, — а потом на нарисованную воду. — А это, по всей видимости, озеро, оно должно быть тут неподалеку, но я его не видела. И еще Энтони говорил про амбар и погреб, в который мы вчера шли... но их на карте нет... или я их не вижу. Французская полинезийка принялась вспомнить все то, чему ее учили старые старпомы, которые уже не могли ходить, но в воде чувствовали себя как рыбы. Первое: всегда сверяться по звездам. Даже если у тебя в руках самый крутой компас в мире. Звезд пока нет, надо будет проверить их вечером. Второе: всегда оставляй пометки. На море это сделать труднее, чем на суше, надо будет запастись мелками. Кажется она видела пару красных в коробках неподалеку. Третье: выучи банальные обозначения: трава, деревья, тропинки... даже на море это может пригодиться. До сей поры она их не использовала, но вот теперь... — Я думаю, что мы на севере, — сделала первый вывод она, повернув карту несколько раз в разные стороны. — Тут что-то типа координат в углу, но мне надо свериться с обычной картой. — Я видела такую в гостиной, — тут же вспомнила Сэм. Они сидели на полу напротив маленькой потрепанный карты, словно искатели приключений в поисках клада. Прямо как в детстве. Это даже заманивало. — А вот это и есть наверное тропинка в лес, куда вы вчера шли. Если пойти сейчас к ней и свериться... Внезапный шум снизу прервал их размышления и заставил повернуться в сторону выхода. Джулии и Сэм на чердаке не было, они вдвоем даже не заметили их уход. Тут же вскочили на ноги и понеслись, сшибая по пути коробки и рискуя проделать дыру в полу, вниз, по пути встречая девочек. И таких же встревоженных остальных. Что-то случилось.Алекс и Ник
Алекс Смит в очередной раз чихнул от пыли, которую, за последний час, успел заглотнуть на несколько лет вперед. У него не было аллергии как у Криса, но от этого не было легче. В подвале не оказалось и маленького окошка, поэтому парни открыли настежь дверь наверху, откуда сначала доносились разговоры, а после — только тишина. Сначала он вытаскивал коробки, развалившиеся и размоченные от непонятной жижи, чтобы потом спокойно начать разбирать. Но после того как Крис в четвертый раз уселся рядом с лестницей, решил, что будет быстрее делегировать это ему. Хартли был не против (контакта с пылью все равно не избежал, но хоть не двигался) и мирно принимал то одну, то вторую от Алекса, Ника и Джейсона. Надеялся, что сверху спуститься какой-нибудь Брэд от усталости копаться в книжках и засядет вместе с ним. Или наоборот пригласит его наверх, так как будет не хватать знаний и ясного ума. На самом деле, он бы с удовольствием поменялся местами с Кейт. И аллергия на библиотечную пыль не была бы тут помехой. Крис Хартли готов был терпеть даже личинок, ползающих по глазному яблоку, лишь бы вновь им увидеть Брэда Смита. Но показать это сейчас было бы слишком палевно, поэтому он открестился в очередной раз аллергией. С ним было как-то легче, чем с Алексом, Конрадом, Ником и Джейсоном. Особенно с Джейсоном: последний как-то недобро смотрел на него каждый раз, когда речь заходила о Сэм, словно он ее старший брат или парень, который не терпит плохих слов о девушке. Это не могло не насторожить. Хотя бы потому, что Сэм была обещана его другу Джошу, давно и навеки! — Алекс, не поможешь тут? — прервал его внутренние думы сержант полиции. Назревал очередной конфликт. Мужчина глубоко вздохнул перед тем, как повернуться к обратившемуся к нему Кею, с недовольным лицом ожидал новое глупое задание. Ему мало того, что они, вместо того, чтобы ехать домой на всех порах, копаются в чужом мусоре? Ищут небылицы? Еще пару историй о страшных монстрах, которые бродят по ночам в лесу и пытаются схватить за задницу Конрада? Самому еще не смешно? — Я тут отобрал ненужное, что уже точно никому из нас не пригодится, даже Энтони, сходишь со мной выбросить? — Ник указал большим оттопыренным пальцем на кучу в углу, которую собрал за маленький промежуток. Такую, которой даже Джейсон обзавидовался, но виду не подал. Сержант Ник Кей был явно в хорошей форме. — Не, давай сам, — сказал Алекс и повернулся назад к своим коробкам. — Да брось, я сам не дотащу. — Твоя проблема. Алекс был категорически не настроен вести с ним диалог. Это заметили все. Крис, который мгновенно вернулся к контакту с нелюбимой пылью и как страус занырнул обратно в коробку, Джейсон, который нисколько не удивился и вернулся к своему барахлу. Только Конрад их не услышал. — Алекс, — решил попытать снова счастье Ник Кей. — Что? Но безуспешно. Лицо парня выражало уставшее презрение, которое еще чуть-чуть и превратиться в неконтролируемую агрессию. Не ту, что с утра, похуже. Нику уже не в первой было видеть подобное выражение, часто наблюдал похожие у дерущихся задержанных или грабителей, чей план провалился и они вынуждены снова сесть за решетку. Без разницы на какое время и по какой статье, у всех было одно на лице — презрение, переходившее в агрессию. Алекса Смита в жизни он вряд ли бы задержал, слишком прилизанный и, судя по биографии, «чистый». Такие за свою репутацию боятся больше, чем за рожу, по которой так и хочется пару раз проехаться. — Давайте я, — вызвался вдруг Крис, то ли не в силах больше нюхать микробы, то ли пытаясь сделать хоть что-то за это время полезное — прервать драку, например — то ли соскучившийся по очкарику потемнее, что сейчас корпит в библиотеке. Нашлась хорошая причина, чтобы незаметно свалить. — Отлично, — процедил свозь зубы Смит-старший и вновь вернулся к своему бардаку. Ник непроизвольно посмотрел на Джейсона, ища в нем поддержки. Он всегда так делал, когда не удавалось договориться, а друг был рангом повыше и мог позволить больше. Вот только они давно уже не друзья и ранги не играют больше роли, у Кея он сейчас даже выше — в чем проблема арестовать лейтенанта в отставке, который, судя по слухам, ведет в последние годы неподобающую военному жизнь? Внутри было больно — он снова подсел. Тяжело смотреть на человека, который так долго сетовал на твою дурную привычку, а теперь... сам стал ее заложником. Война когда-то подняла со дна Джейсона Колчека. А потом — резко скинула с обрыва, не подав даже руки или ветхой ветки для малого шанса спасения. Лечить одну зависимость другой — плохая идея. Джейсон тоже невольно посмотрел в тот момент на сержанта, их глаза встретились. Впервые за пять лет они посмотрели друг на друга дольше, чем 10 секунд, и тут же повернулись обратно к стене. Смотреть сейчас на прогнившие от сырости деревянные бруски было легче, чем на того, кого раньше называл братом. За кого обещал жизнь отдать. Так бывает. — Слушай, че ты до меня докопался-то, а? Можешь хотя бы на полметра от меня отойти, подвал-то немаленький? Ник Кей и не заметил, как в порыве спрятаться от пристального взгляда бывшего лейтенанта, «вступил на чужую территорию». Как его нога случайно оказалась вовсе не на очередной рухляди, а на вполне себе новенькой маленькой коробочки из красного бархата. Какую он сам недавно присматривал для Кейт. А она оказывается намного больше, чем на витрине. И в руках наверное ощущается увесисто. Вдоволь насмотреться или даже потрогать Ник не успел, его опередил вовсю разъяренный хозяин выпавшей коробочки, предположительно из его кармана брюк. Алекс не сказал ни слова. Лишь засунул найденное поглубже в карман и отвернулся обратно к стене, будто ничего и не было. Удивительно, ведь если это принадлежало ему, парню следовало тут же наброситься на того, кто по вещи ногами потоптался. И не просто по безделушке, а дорогому и ценному предмету. Но нет, решил замять дело, затолкнуть поглубже кипящую ярость, пытавшуюся всеми силами выйти наружу то в напряженных руках (вовсе не от тяжелых коробок), то в прерывистом дыхании, то в пропотевшей насквозь майке. — Остынь, я ничего не видел, — тише, чем обычно, говорит Кей. Проверяет, что за ними не наблюдают те же Джейсон или Крис — заняты делом, потеряли интерес, ведь драма вроде бы стихла. Смит не реагирует. Пытается. — Сам когда-то с такой же чуть не спалился. Ник выдавливает смешинку, не ждет, что ее кто-то с ним разделит. Некому, никто и тогда с ним рядом не был. И не понимал, насколько это было страшно. Повисла тишина. Теперь не напряженная, более спокойная, безмятежная. Парень как будто выпустил из себя то, что так давно таилось, и ему стало легче. Пусть даже выпустил он это в пустоту. Или нет? — А она? — вдруг отозвался Алекс. — Что она? — Ну, что она ответила? Лицо сержанта меняется, становится грустным, но с легкой тенью улыбки. Да? — Нет, она ответила нет. Парень прорывается спросить, разузнать подробнее обо всем, что было, как, где и при каких обстоятельствах. Чтобы не повторить ошибки, улучшить план в своей голове, не сделать так как сделал Кей. Сделать лучше. Чтобы ответом был точно «Да». Их прерывают. Резкий грохот сзади, оба оборачиваются и видят огромную дыру в полу, торчащий во все стороны порванный паркет и склонившегося Конрада. — Джейсон! — кричит он вниз, но Джейсона не видно. Ничего не видно, одна темень. Он оказался слишком глубоко, невообразимо глубоко. Даже фонарик не может различить хотя бы его силуэт. Джейсон Колчек натурально провалился под землю. — Что случилось? — прибежавшие сверху ребята не могли поверить в то, что увидели. Они тут же ринулись на помощь стоявшим в шоке парням, сами не понимая, что могут сделать. Прибежали все: Кейт, Брэд, Энтони, Салим, Сэм, Флисс, Джулия, Рейчел. Последними аж перепрыгнули пару последних ступенек Эрик и Крис. — Кто-нибудь его видит? — спросил первым Салим, но никто не ответил. Все пытались разглядеть в непроглядной темноте хоть что-то. Казалось, что вместе с зияющей дырой, также и в комнате потемнело. А на улице усилился туман. — Джейсон! — не переставал кричать все еще сидевший на полу Конрад, надеясь, что парень отзовется на крик. Его пытались поднять, но он сопротивлялся. Надеялся, что так поможет Колчеку, будет ближе к нему всех остальных. Ведь это по его вине парень туда провалился. Чертов Конрад, вечно все портит! Отозвалось кое-что другое. Не такое хриплое, как голос Колчека, не такое звенящее, как отчаянная просьба о спасении. Чье-то дыхание, точно не человеческое, слишком глубокое и частое. Слишком сильное для человека. Сэм показалось, что это ветер. Возможно дыра продолжительная, они просто этого не видят. Выходит куда-то наружу, не просто же так тут кто-то вскопал под домом. Возможно сделал что-то вроде хранилища. Но это был не ветер. Девушка вовсю отгоняла от себя мысли о том, кто это мог быть. Кто-то нечеловеческий. Не просто мысли. Воспоминания. Дыхание усилилось. Нечто приближалось к ним из-за дыры, настолько быстро и прерывисто, что все машинально сделали шаг назад. — Отойдите, — попытался прикрыть их Алекс, сам не понимая, готов ли это увидеть. Это. Что это? Первой показалась голова. Лысая и белая, слишком большая для обычного человека. Присутствующие все еще надеялась, что это человек. Может быть Колчек, который ошалел и получил штукатуркой по голове? Вторым — тело. Или его подобие. Такое же блеклое, бледное, словно к ним навстречу вылез оживший мертвец, с выступающими повсюду костями, но не тонкими: толстыми, как ветки дуба. Полными были и пальцы. Или, правильнее сказать, когти, по размеру в человеческую руку. Даже в две руки. И наконец появились ноги. Тонкие, но прочные, стебли, под которыми провисал пол. Еще чуть-чуть и дыра станет больше, шире, и они все провалятся внутрь. Вместе с этим монстром. Но нет, это был не Колчек. Совсем не Колчек. — Матерь божья, — сказал наконец Крис когда понял, кто перед ним стоит. Это был Вендиго. Тот самый из заснеженного февраля, из его ночных кошмаров. Из легенд индейцев, которыми пугали в детстве. И которые теперь пугают наяву. Парень застыл на месте. Но остальные нет. Остальные все еще двигались, глубоко дышали и дрожали от увиденного, сжимали руки в кулаки и обратно, пытались подальше отойти. Даже пот, сходивший с них, был слишком быстрым. Плохо дело. Нельзя двигаться. Вдруг вышел из ступора сам хозяин дома. Энтони, с дробовиком в руках, шагнул вперед и направил оружие на монстра. Его самого охватила трясучка, но кончать он не собирался. Поздно что-то кончать. Надо действовать. — А ну, отойди! — крикнул он Вендиго будто животному, случайно забредшему к нему домой. Но то было не животное, не такое, которое подавалась бы объяснению. Нечто чужеродное, внеземное, которого никто и никогда ранее не видел. Кроме Криса и Сэм. Мужчина делает первый выстрел. Предупредительный. Стреляет в бедный паркет, проделав в нем маленькие дыры. Существо даже не шевелится. Продолжает следить за его действиями. Делает второй, уже попадает в тело. Невообразимо, ведь в руках он это оружие раз третий... четвертый держал? И все еще не умел хорошо стрелять. Чудовище даже не визгнуло. Слегка пошатнулось, когда получила пулю, посмотрела, что рана не серьезная, и продолжила смотреть на Энтони. В этот момент, будто устав от этого бездарного представления, из дыры наконец выскочил Колчек, вонзив нож в спину Вендиго и повиснув над нем. Нож даже не удалось вынуть, не хватило сил, Джейсон спрыгнул вниз, ожидая реакции. Но ее не последовало. Он как будто резанул по нему зубочисткой. Третий выстрел провальный, Кларк стреляет мимо и попадает во что-то звенящее вроде железки. Джулия, как ближе стоящая к дыре, увидит, что он попал в цепь, и порвал ее, выпустив Вендиго на свободу. Теперь его ничто не удерживает.