Что хочет Гермиона Грейнджер?

      Драко Малфой любит удивлять. И не потому, что ему нравилось делать приятное или что-то в этом роде. Вовсе нет. Ему нравилось слушать: «Боже мой, Драко!» и поток хвалебных изречений.              Эта черта типичная.       Такая Малфоевская.              Он думал так до какого-то момента.              Ему с детства нравилось смотреть на то, как отец с гордостью и самоудовлетворением проявляет к матери внимание широкими жестами. Она всегда так искренне радовалась, что маленькому Драко хотелось получать такую же благодарность и в свою сторону.              Но всё пошло не по плану в тот момент, когда на его пути встретилась самая неудивляемая женщина во всем мире.              Невозможная Гермиона Грейнджер.              Кто бы мог подумать, что Драко Малфой будет сидеть в отделе правопорядка за своим рабочим столом, нервно крутя в пальцах палочку, понимая, что он сейчас в огромной заднице.              Он понятия не имел и не представлял, что же подарить Гермионе в её первый день рождения в качестве его девушки. Уравнение не складывалось в мыслях Драко. Это одно ужасное из всего, что ему когда-либо удавалось пережить.              — Ты бесишь, Малфой, — недовольный голос Поттера нисколько не вывел молодого человека из анабиоза. Блондин и бровью не повёл, — слышишь меня? Заканчивай мельтешить!       — Поттер, — на секунду Драко вышел из ступора.       — Чего?       — Что ты даришь Грейнджер на день рождения? — бегло выпалил слизеринец.       — Тебе чего? Ты же опять будешь выпендриваться, — Поттер ответил зевая и совсем нехотя. Чего Малфой вообще ожидал? Шрамоголовый ему даже не знакомый, просто коллега. Раздражающий коллега и бывший раздражающий однокурсник.       — Я спрашиваю, что вы ей подарите? — тон Малфоя сменился, стал чуть грубее.       — Ха, — прыснул Гарри, — ты серьезно? Ты не знаешь, что подарить собственной девушке? Малфой, вы уже год вместе, неужели это так сложно, Мерлин!       — Салазар, я тебе как кость в горле?       — Представь себе. Я считаю, что вы не можете быть вместе. Что у вас вообще может быть общего? Помогать тебе не хочу. И не буду.       — Я не спрашивал тебя, можем мы быть вместе или нет, и вообще тебя это никак не касается, — выплюнул Драко, — Смирись.              Гарри что-то пробурчал под нос, деловито поправил очки и, подхватив несколько документов, яростно вышел из кабинета.              Ну и чего ты ожидал, Драко?              Блондин вздохнул.              Гермиона была права.              Как же она была права, когда сказала, что было бы неплохо наладить отношения хотя бы с Гарри, которого Малфой до сих пор терпеть не мог.       Нет, не потому что он Избранный, не потому что мессия, что спас всех от всепоглощающего зла и террора. Нет.              А потому что он — блядская заноза в каждой жопе.              Драко не верил в его добродетель, просто потому что сам не такой.       Добро и справедливость — это чистый юмор для него.       Он не в курсе, что быть хорошим можно без подтекстов. Для него это всё еще чуждо.              В голове загорелась лампочка. Драко хмыкнул себе под нос и еще раз прокрутил палочку в пальцах.              А что если подарить Гермионе примирение с Поттером?              Нет. Нет. Это какой-то абсолютный бред. Драко лучше наложит на себя руки или проклятие, выстрелит в себя непростительным.       Даже за эту варварскую мысль.              Драко усмехнулся сам себе, а затем продолжил дальше изводить себя мыслью: «Что же нужно Гермионе Грейнджер?».              Самым верным выходом было узнать у Нарциссы, ведь она одна из мудрейших женщин в его жизни. Конечно же, она знает.       Он сидел в саду, наблюдая за тем, как мать срезает прекрасные розовые цветы глубокого алого цвета. Драко нервно постукивал пальцами по садовому столику, от чего фарфоровая чашка с остывшим чаем иногда подскакивала.              — Если ты собрался лишить меня этой чайной пары, то хотя бы расскажи причину, — спокойно, не оборачиваясь, сказала Нарцисса.       Она улыбалась, ведь знала причину лучше, чем кто либо.              Она — мать, что читает сына с порога.              — У Грейнджер день рождения в следующий понедельник, — отрезал Малфой и резким движением поднял фарфор в руки, залпом допивая чай.       — И поэтому ты такой нервный? — Нарцисса подошла к столику и опустила букет в заранее подготовленную вазу.       — Я не знаю, что ей подарить.       — Твой отец тоже всегда не знал, что мне подарить и всегда откупался драгоценностями, — Нарцисса улыбнулась, отодвинула вазу чуть в сторону, а затем присела на садовый стул, и посмотрела на сына.              Драко изменился в лице.              Ему будто книжкой прилетело по лицу. Он всегда был уверен в том, что Нарцисса радовалась так искренне потому, что ей дарили не только какую-то красивую вещь, но и то, что она хочет. Осознание того, что это было не так, стало для Драко новостью.              — Я всегда думал, что ты хотела что-то такое, — вздохнул Драко, пока Нарцисса тянулась к его чашке, чтобы несколько раз ударить по ней палочкой, наполняя горячим ароматным чаем.       — Конечно, приятно, но драгоценности — откуп. Что же мог ещё подарить твой отец? Он всегда был таким снобом, никогда и извилиной не пошевелил бы. Всегда дорого, но абсолютно бесполезно.              Действительно. О чем это Драко?              Сейчас он и не знал чему удивляться, ведь не припоминает, чтобы Нарцисса вот так когда-либо говорила про Люциуса.       Исподлобья он глянул на мать, от чего та цокнула.              — Не смотри на меня так. Я очень люблю Люциуса, но это не значит, что он был идеальным человеком и мне не за что его ругать, — женщина облизала губы, отставляя фарфоровую чашку на блюдце, — Он всегда мог обойтись простыми словами, — она чуть помешкала, скрывая свою печаль, а замет натянуто улыбнулась, — так что с мисс Грейнджер?       Драко устало вздохнул. Какой он день думал об этом? Шестой? Восьмой? Подарок для Грейнджер не что иное, как ребус. Самый сложный в мире ребус.              — Я думал подарить ей серьги, но заметил, что у неё не проколоты уши, потом браслеты. Она не любит украшения, я подарил кулон, но она ни разу его не надела. С книгами ещё сложнее. Она держит целую библиотеку в голове. Думал, может отвезти её куда-нибудь на ужин, но, представь себе, когда я намекнул, она всё поняла и сказала, что вечер понедельника будет занят вечеринкой с друзьями.              Драко говорил изнемогая. Устало. Он сам себя убивал и уже ненавидел за то, что он может быть таким невозможно глупым.       Как можно не знать, что подарить любимой девушке?              — Действительно сложно, дорогой, — вздохнула Нарцисса, но не достаточно искренне, чтобы Драко хотя бы немного ощутил то, что его волнение хоть кто-то поддерживает.              Наверняка, Нарцисса думает, что он просто ребенок, который так сильно влюбился и не хочет ударить в грязь лицом.       Хотя так оно и было. Драко, как и Поттер и Грейнджер, был самым молодым работником министерства.              — Ну… и? — протянул он.       — Что? — миссис Малфой вскинула бровь глядя на сына.       — Я полагал, что ты подашь мне какую-то идею. Ты же женщина, ты же понимаешь в этом лучше, чем я, и судя по всему, лучше, чем отец.       — Ох, милый, я совсем не знаю её, что же я посоветую?              Драко был готов выть.       Его будто бросили все, причем на краю обрыва. И руки подать некому.              Ситуация стала патовой вечером воскресенья.       За шесть часов до дня икс.              Слизеринец сидел на диване в гостиной Грейнджер и недовольно поглядывал на то, как рыжее безобразие вылизывает свой длинный пушистый хвост. Сама же Гермиона возилась с кофе на кухне.              — Интересно, если бы ты мог что-то подарить Гермионе, чтобы ты подарил? — тихо пробурчал Драко себе под нос, — рыжее недоразумение, ты бы точно знал, что она хочет, ты же всю жизнь с ней.              В ответ Живоглот медленно опустил поднятую ранее заднюю лапу, и так же лениво повернул морду к Малфою.              — И чего уставился? Ну и морда…              Живоглотик неожиданно зашипел, ударил Драко лапой по ноге и моментально исчез под диваном.              — Исчадье ада, — вновь пробубнил он под нос, ровно в тот момент, когда Гермиона вернулась из кухни.       — Общаешься с Глотиком? — улыбнулась волшебница.       — Да, — и получила в ответ лишь недовольный вздох Малфоя, — Обменялись любезностями.       — Я рада, что вы ладите, — Гермиона передала кружку в руки блондина и устроилась рядом с ним.              Кофе горячий. Обжигает руки через стекло в форме забавного нечто.       Все кружки у Гермионы странные. Какие-то смешные, а другие идиотские, некоторые вовсе страшные. Драко давно это заметил, но никогда не спрашивал, только смотрел. И сейчас начал рассматривать.              — Это Симба, из мультфильма «Король лев», а у меня, — Гермиона мило заулыбалась, показывая Драко свою кружку, — Белоснежка.       — Откуда у тебя вообще эти кружки?       — Это Гарри. Он подарил мне коллекцию несколько лет назад. Сказал, что такой серьезной персоне, как я, необходимо что-то дурацкое, чтобы гости попавшие ко мне впервые, не думали, что я скучная.       — Эти кружки действительно дурацкие.       — Я тоже так думала, а потом мне пришла мысль, что они милые. Гарри ведь не придумывал что купить, а искал некий смысл, чтобы передать своё пожелание не только словами, но и подарком. Для Гарри это целый мозговой штурм, поэтому я ценю, люблю их, пусть они и дурацкие.              Эти слова заставили Малфоя задуматься.       Ведь и, правда. Подарок не так важен, главное то, с каким посылом его вручать. И почему до этого додумался Поттер, а не он?       Это точно какое-то недоразумение и всемилостивый Мерлин точно издевается над ним.              — Гермиона, — Драко отставил кружку на столик перед диваном, а затем посмотрел на волшебницу, — что ты хочешь на день рождения?              Драко Малфой не фантазёр в отличие от Гарри Поттера. Он, хоть и хотел бы извертеться, найти глубинный смысл, но это не то. Другое. Это не стиль Драко Малфоя. Нужно быть хитрым, но со вкусом. А с хитростью что-то туго в последнее время.              — Ты ещё не подготовил подарок? — только вот у Грейнджер с хитростью было всё прекрасно. Она прищурилась и сморщила нос. Точно издевалась.       — Подготовил… — врал Драко, — просто, ну…       — Не подготовил, — затем Гермиона театрально вздохнула и опустила глаза. Актриса. Самая настоящая актриса.              И Драко винил в этом себя. Они общались каждый день, двадцать четыре часа в сутки. Конечно, он стал чуть добрее, а она — хитрее. Зеркалят друг друга без зазрения совести.              И Драко ей поверил бы, если бы она улыбнулась чуть позже. Всего на пару секунд.              — Ты издеваешься? — Малфой прищурился.       — Да, и это лучший подарок, который ты можешь мне подарить!       — Позволить издеваться надо мной весь день?       — Ладно, — Гермиона захихикала, — я просто шучу. Если честно, то я не знаю, подари что угодно. Мне не важно, правда. Это же будет твой подарок.              И тут он взвыл.       По-настоящему.       Ситуация «Это мы — дураки, или жизнь такая?» выбила из Малфоя последние нервные клетки.              — Надеюсь, что ты не передумал идти на вечеринку, — Гермиона перевела тему, дабы не зацикливать себя на выборе подарка. Девушка явно хотела, чтобы Драко сам решил эту загадку.       — Передумал. Ты же знаешь, я буду чувствовать себя некомфортно, да и тебе так будет лучше. Ты со своими… гриффиндорцами проведешь время веселее, если среди вас не будет ни одного слизеринца. Но я могу забрать тебя из «Дырявого котла» после.       — Это обидно, — Грейнджер надулась, — Определенно точно обидно, но я не хочу тебя заставлять.       — А я не хочу, чтобы что-то испортило тебе вечер, — спокойно сказал Малфой, взяв девушку за руку.       Драко до глубокой ночи воскресения думал что делать. Хотел поехать куда угодно, пока было время, найти что-то невероятное. Ничего не шло в голову. Пустота. Малфой сидел за столом в кабинете отца, который он занимал уже сам, и чертил на пергаменте каракули в попытках успокоиться, потом складывал журавликов, лягушек, но ничего. Никакого спокойствия, сплошная нервозность и капли отчаяния, ведь ни черта он не успел и не придумал.              — Хватит изводить пергамент! — строгий голос заставил Драко вздрогнуть.              Это был Люциус. Точнее его портрет. Он недовольно смотрел на сына с гобелена. Пронзающий взгляд, который заставил мурашек пробежаться холодком по спине молодого человека.              — И почему тебя вообще заботит эта… маггла… — проворчал Люциус, — в прочем, мне всё равно. Я же умер. Кого волнует мнение мертвеца?              Драко вздохнул.       Отец в своём репертуаре, ведь такого «горбатого», как Люциус Малфой никакая могила не исправит. Драко откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.              — И какое же у тебя мнение, отец?       — Если бы я мог сейчас что-то сделать для Нарциссы…       — … это были бы простые слова? — договорил Драко за своего отца.              Люциус кивнул и застыл в своей портретной позе.              Ощущение, будто за шиворот вылили ведро ледяной воды с мелкими ледышками. Важная и правильная идея — вовсе не лампочка в голове. Ей просто не остаётся места, ведь в голове сразу же столько слов, которые нужно сказать. Столько важных и простых. Но в тоже время ни одного целого предложения. В голове плавают отдельные слова.       Драко размял руки и поднял перо над пергаментом.              В дырявом котле шумно. Куча гриффиндорцев, когтевранцев и пуффендуйцев. Ни одного слизеринца. Салазар!       Драко поёжился.       Его, словно живого рака, опустили в кипящую воду, а от духоты и смешения запахов от всех присутствующих и алкоголя, Драко краснел и задыхался. Адское местечко.       Найти Гермиону сразу было тяжело. Он точно помнил, что она собиралась провести день рождения в небольшой уютной компании, а не в бешеной тусовке, что вовсе было не в её стиле. Ему даже уточнять не нужно. Это идейка Джиневры. Бешеная рыжая Поттер.              Гермиона сидела за баром в компании этой рыжей бестии и смеялась над чем-то, что она ей рассказывала.              — … и тогда Генри долбанул его прямо по башке метлой! Боже! Мы думали всё! Пиши: «пропало»! Но этот придурок заслужил!              Драко подошел со стороны бывшей Уизли, поэтому Гермиона сразу его заметила. Он улыбнулся и подмигнул ей.              — Драко! — Гермиона заулыбалась.              Она была такая красивая. Растрепанные кудряшки, порозовевшие от алкоголя щеки, уже немного помятое платье и радость в глазах. Сейчас тут все её друзья и знакомые. А главное, тот, которого она хотела видеть больше всего этим вечером. Тот, кому так ужасно находиться среди чужих.       Тот самый противный хорёк.              — Хорёк! Годрик, неужели додумался! Я уж и не знала сколько нужно ещё ей налить и чем веселить, чтобы перестала сидеть, как в воду опущенная! — Джинни говорила громко, чтобы её было слышно сквозь музыку.       — Ты была расстроена? — Драко переместился к Гермионе и приобнял её за плечи, попутно целуя в висок.       — Вовсе нет. Мне ве-се-ло! — Грейнджер дыхнула Драко в лицо, от чего тот скривился, от доброго аромата огненной воды.       — Вовсе да! — Джинни ударила рукой по барной стойке, — Не верь ей, хорёк, она уже пьяна!       — Джинни, — Драко кивнул рыжей с явным намёком, — мне кажется, что Поттер заигрался в бирпонг. Пока я проходил мимо, он влил в себя две пинты разом.       — Годрик… я убью его… — выдохнув, Джинни залпом допила свой коктейль и скорее исчезла, оставляя двоих наедине среди всех.       — И что же тебя заставило появиться в эпицентре ненависти к слизеринцам? — Гермиона устроилась удобнее на барном стуле, в полоборота, чтобы Драко было удобнее, и прищурилась.              Что же разрушило его желание провести вечер в одиночестве, а не в компании доброй половины выпускников Хогвартса?              — Любовь к одной гриффиндорке, — ни одной лишней секунды. Ни намёка на сомнение. Он сказал четко, прямо в ухо, горячим шепотом.       — Да-а? Интересно. — Гермиона огляделась, — И где же она?       — Она выпила уже так много, что, кажется, пора забирать её дышать свежим воздухом, — Драко потянул девушку на себя, — Поднимайся.       — Нет! — гриффиндорка запротестовала, — Ты не посмеешь! Это мой день!       — Пошли, Грейнджер, у меня сюрприз.       — Нет!              Драко не хотел ни минуты больше оставаться в этом ужасном для него месте, поэтому самым верным решением стало поднять Грейнджер и вынести на плече из «Дырявого». Она била его по спине и заднице, трепыхалась и вырывалась, кричала, но всё впустую. Все вокруг были настолько заняты весельем, что никто и не заметил, а те, кто всё же обратил внимание, списали ситуацию на дикую страсть и влюбленность.       Все знали, что Драко и Гермиона вместе.              — Ты просто скотина, Драко Малфой! — тут же выпалила Гермиона, стоило Драко опустить её на мокрый асфальт, в паре метров от входа в бар.       — Знаю, скажи что-то новое.       — Что ты вообще… ты же придумал там себе какие-то планы, а еще не хотел весь вечер провести с отвратительными нами, — язык Грейнджер немного, но всё-таки заплетался, хотя она изо всех сил делала вид, что абсолютно трезва.       — Ними.       — Что?       — Ты пьяна, у тебя заплетается язык, — Драко улыбнулся, а затем взял Гермиону за руку, — Я не хотел проводить этот вечер с ними.       — И что? — Гермиона дернула рукой, но блондин моментально чуть сжал её ладошку, намекая, что не время для причитаний.       — И я тебя украл.       — Я же не какая-то вещь, как меня можно украсть?       — Как видишь, можно. Пойдем, — потянув Гермиону на себя, Драко направился прямо по улице.              Спрашивать куда, Гермиона не стала, ведь четыре огненных воды сделали её абсолютно ватной. Ей уже неважно куда, потому что действительно нужен был свежий воздух. Свежий воздух и Драко Малфой.              Тридцать минут они медленно гуляли. Тридцать минут, чтобы оказаться в небольшом и пустом сквере. Тридцать минут, чтобы голова Грейнджер немного проветрилась. Тридцать минут, чтобы Малфой решился на что-то простое и важное.              Они присели на лавку. Гермиона тут же устало вздохнула. Слишком долгая пешая прогулка для её состояния.              — Утомилась? — тихо спросил Малфое.       — Немного, — она кивнула.       — Всё в порядке?       — Да… да. Я практически в себе.       — Не замёрзла? Уже прохладно.       — Нет. Спасибо, Драко.              Простыми словами.              Простыми.       Любовь и забота проявляются именно так.       Простыми, прямыми, незамысловатыми и незавуалированными.       Простыми.              — Как думаешь, меня будут искать?       — Ты о чем?       — Ну, обо всех кто в баре. Скоро должны вынести торт.       — Мы успеем.              Чуть помедлив, Драко вытаскивает из внутреннего кармана пальто конверт с фамильной печатью Малфоев. Протягивает Гермионе, краснеет.       Хорошо, что ночь. Не видно, как пылают щеки.              — Это что? — Гермиона улыбается и не понимает, — Ты даришь мне конверт?       — Типа того, — блондин усмехается сам себе.              И ведь, правда. Он дарит ей конверт. Лист бумаги, который он аккуратно сложил в пять утра. Он не знает, насколько связано то, что написал, ведь выпил половину бутылки виски, не спал. Был явно не в себе. Но помнил каждое слово. Мог цитировать. Он никогда не забудет то, что написал.              — Там наверняка галеоны… — Гермиона выдала очевидное, чем рассмешила Драко.       — Ты угадала. И несколько сотен фунтов.       — Драко!       — Нет, денег там нет, они уже на твоём счету.       — Серьёзно?!       — Нет, я же знаю, что ты не примешь.       — Ла-адно, — протянула она и начала раскрывать конверт, но резко осеклась, — Мне прочесть сейчас?       — Было бы здорово.              Гермиона поджала губы и аккуратно раскрыла бумагу. Ей почему-то было как-то страшно.       А вдруг там написано:       «Пошла ты нахер, грязнокровка!»              Идиотские мысли.              Конверт опустился на колени. Она так и не посмотрела на текст.              — Что такое?       — Что там написано?       — Прочти.       — Я… а если это… проклятие?              Драко сменился в лице.              И как-то стало больно. Проклятие? Она серьёзно?              Гермиона заметила. Никакая ночь не скроет то, как Драко скривился.       Она всё еще не уверена в нём.              Год — ничто.       За год доверие невозможно заработать.       Доверие — то, что можно заслуживать годами.       То, что Драко нужно будет заслуживать годами              — Дра… Драко! Нет! Нет! Я… я просто знаю твои шутки. Что-то безобидное… Ты неправильно понял! — девушка тут же закопошилась, осознавая какую же великую чушь выдала вслух.       — Читай, Грейнджер, — голос холодный с долей обиды, — и будь уверена, на день всех святых тебя ждёт настоящая шуточка, которую ты не забудешь никогда в своей жизни.       — Ладно, только хватит меня пугать.              Карие глаза сощурились. Фонаря явно недостаточно, но она видела каждое его слово. Каждую аккуратно выведенную букву. Все каллиграфичные. Идеальный почерк идеального Драко Малфоя.              «Я хочу поздравить тебя с днем твоего рождения, Гермиона.       Любимая — теперь, кажется, я так должен тебя называть? Пожалуйста, подумай, что это слишком мило для нас и давай выдумаем что-то идиотское, если тебе так захочется.       Юмор у меня странный, поэтому придумывай сама, ты же умная, значит разберешься. И да, не злись, если тебя задевают мои колкие шутки, а просто скажи мне, что не смешно. Не обижайся. Последнее, чего я хочу – быть причиной твоей обиды.       Больше всего, кстати, хочу, чтобы ты перестала сомневаться во мне! Потому что это причиняет мне боль. Надеюсь, ты понимаешь, как сложно мне писать об этом? Я выпил половину бутылки виски, а у меня еще столько несказанных слов в голове. Салазар! А ты еще и рядом сидишь, читаешь. Стыд какой-то.       Лучше просто поцелуй меня, после того, как дочитаешь, чтобы я знал, что я не полный придурок, который подарил девушке долбанный лист бумаги. И всегда так делай. Каждый чертов раз, когда тебе хочется. Я знаю, как тебе нравится целоваться. Мне тоже. Прекрати стесняться.       Южное море. Ха-ха. Поиграем в шарады, Грейнджер? Дурацкая шутка. Я запомнил, что ты хочешь побывать на южном море. Ты говорила об этом на дополнительном курсе, когда сидела в большом зале и обедала. Что-то рассказывала своим друзьям с таким упоением. Я именно в тот день подумал, что ты безумно красивая. Ты так прекрасна, когда чем-то увлечена. Никогда не теряй эту любовь ко всему, что тебе так интересно. Я люблю эту твою черту.       Теперь я думаю об этом каждый день. Невозможно не думать о том, какая же ты красивая.       Еще, конечно, есть кое-что, но тебя смущает слово «секс» будто ты маленькая. Ещё раз: прошу, прекрати смущаться. Ты нравишься мне вся.       Болей только как можно реже, а лучше вообще не болей, потому что как в прошлый раз я не переживу. Я думал, что сдохну, если ты вдруг случайно выплюнешь легкие. Серьёзно! Этот кашель был убивающим, не иначе.       Я умру, если с тобой что-то случится.              Я люблю тебя.              А про поцелуи — не шутки. Целуй сейчас же!»              Гермиона вздыхает. Это так глупо. Так мило. И умножается, потому что это сделал сам Драко Малфой. Холодный слизеринский принц.       Злобный хорёк.              Она поднимает голову и глядит на него.              — Драко… это…       — Что непонятного в предложении: «Целуй меня»?       — Я… — Гермиона хочет что-то сказать, но так очевидно и по-хозяйски Драко притягивает её к себе и целует сам. Она поддаётся, но не затягивает, чуть отстраняясь.       — Что? Что не так? — спрашивает он.       — Просто… — она глотает воздух, — Я же должна сказать: «спасибо».       — За что, Гермиона? Я просто написал тебе то, что чувствую и всё.       — И это лучшие слова, которые кто-либо мне говорили, но у меня просьба.       — Какая?       — Ты должен сказать вслух одно предложение. Оно, наверное, самое важное и, кажется… — но он перебил её.       — Я люблю тебя.              Простое предложение из трёх слов.              Я люблю тебя.              Простое, но сложное признание. Такое дорогое.       И важное.              Это всё, что хотела получить Гермиона Грейнджер в свой день рождения.