Вместе до конца?

Невозможно забыть прошлое, которое для тебя несет в себе важные и дорогие сердцу воспоминания. Если, конечно, у тебя нет амнезии, но мы не об этом. Так вот и я, находясь в беспамятстве, видела образы и силуэты давнего прошлого. Все мои неудачи, все мои взлеты… а их было множество. Свое окружение. Но сейчас, в моем положении, чаще всего мелькало то, что и довело до этого самого «положения». Что ж, если начинать с условного старта, то это тот момент, когда мне подарили компьютер. Я от радости закачала все игры, о которых говорили мои друзья с придыханием. И благодаря этим же самым играм, мне очень полюбилась стрельба из лука. С упорством барана, и других твердолобых представителей фауны, я полоскала мозги своим родным на тему того, что собственно хочу так же уметь. Меня, конечно же, пытались уговорить подумать лучше, но ничего не вышло. Смирившись, записали куда надо, но с условием, что я сдам экзамены и пойду в мед. Что еще сказать, семья моя до мозга костей врачи, вот и меня решили сделать такой же. Так же, разумеется, куда-то таланты надо девать на пользу, поэтому на втором курсе меда, а занималась стрельбой я уже как пять лет, меня отправили на соревнования. В общем, если укоротить и так затянувшийся рассказ, то после моей победы в третий раз подряд, один не очень дружелюбный конкурент решил пригласить меня отметить. А я, как слабохарактерная и наивная девушка, что очень жалела об этом, уломалась. И зря. Теперь лежу без сознания, с сотрясением и проклинаю эту тварь, что так мило улыбалась и поздравляла. Не хочу, пожалуйста, отмотайте время назад или заберите меня с этой темноты. Сколько я уже здесь? Что со мной? Без понятия, но очень страшно. Ни конечностей, ни запаха, ни даже звуков я не ощущала. Пугало ли это? Больше, чем можно было представить. — Очнись, прошу. Давай же, ты же живая. Чей-то мягкий, но в то же время дрожащий голос пробился сквозь пустоту. Кто это? Что происходит? Спустя минуту моей паники, я почувствовала легкие, словно перышко меня коснулось, аккуратные, но в тоже время настойчивые, прикосновения за плечо. А в нос ударил запах плесени, сырости и грязи. С трудом, даже болью открыла глаза… и мое тело тут же затряслось, а сама я испугалась. Это же тюрьма. Самая настоящая, правда сделанная на средневековый манер. С потолка свисают ржавые оковы, сама же я почти в таких же, а про кровати, даже лежанки тут не слышали. Боже, неужели эта тварь меня решила закрыть в каком-то подвале и, поиздевавшись, убить? Но тут, будто напоминая о себе, ко мне протянул чашку, хотя больше она похожа на глиняную маленькую чашу, с водой незнакомый мне человек. Худой на вид, бледный, потрепанный, кареглазый шатен. Конечно, был не красавцем, но и уродом не назовешь. И тут я зависла еще больше, что даже забыла принять чашку из его рук. Это же ошибка, да? Это не правда, дурной сон. Бред умирающей. Я не могу быть в той игре, которую проходила шесть лет назад. Просто не может быть. Как же я это поняла? Знакомая камера, одежда пленника, выемка для секретного проема и эльф… темный, мать его, эльф по соседству, что сейчас с интересом наблюдал за нашей парочкой и уже явно придумывал, что вякнуть. Обливион… только не этот апокалипсис! Я не готова к Кризису Обливиона! Одна радость, похоже, что будущий Чемпион Сиродиила это не я, а мой сокамерник, который с утешающей улыбкой пытался остановить мою панику и как-то вернуть с дум в реальность. Но это ничего не меняет! Тут, в этом мире, в моем положении, либо смерть, либо гниение в самой настоящей тюрьме, либо быть хвостиком будущего героя. И ничего меня не радует из этого. А только нагоняет отчаяние. — Как ты? Голова не болит? Прикосновение ко лбу заставило вздрогнуть и с ужасом уставиться на говорящего, похоже, имперца. Тот, видимо ощутил мой страх, медленно, будто боясь спугнуть кролика, убрал руку и извинился. — Хах, смотри-ка как тебе повезло, имперец! Теперь хотя бы в твоей камере не труп, а живая девушка. Давай же, пригрей, приласкай. Или как там у вас хваленое имперское гостеприимство выражается? Заставь чувствовать себя как дома. Уютно же здесь будет провести последние дни. Слова данмера, которому язык явно лишний, были настолько язвительно и с издевкой произнесены, что я аж вся сжалась и обняла колени. Не хочу быть здесь, не хочу умирать. Как я вообще сюда попала? — Замолкни. Угрожающе издал мой сокамерник, явно показывая, что он думает о, уже нашем, соседе. А взглядом таким на него посмотрел, будто обещал в свободную минуту поговорить с ним по душам. Видимо будущий герой успел от него наслушаться и скоро кто-то лишиться своих ушей, даже несмотря на преграду в виде решетки. Не самая приятная компания утихла и ушла на свою, минуточку, лежанку, когда у нас даже куска ткани не было. — Так, как себя чувствуешь? Тебя стража притащила уже без сознания сюда и оставила. Честно, я уже забеспокоился, что не очнешься. Мягкий голос чуть расслабил меня и я уже чуть более уверенно наконец-то взяла чашку с водой. Хотя бы воду, графин и чашку тут меняют. Страже меньше всего нужно чтобы были люди с отравлением или, да простите вы меня, с диареей. Смочив пересохшее горло, с легким кашлем настроилась говорить. — Я в порядке, только чуть голова болит. Один человек ударил меня по ней и вырубил… дальше ты знаешь. Но при этом, я похоже забыла почти всю свою жизнь. Имперец на такое «откровение» невесело улыбнулся, с сочувствием и пониманием посмотрел на меня. Да уж, я уже знаю, что он и сам о себе ничего не помнит. С чистого листа и в тюрьме, как-то не очень вышло. — Как зовут помнишь? Отрицательно помахала головой. Нет, я помнила, но сомневаюсь, что в Сиродииле можно объяснить почему у меня такое имя, хотя я сама похожа на имперку, на крайний случай на нордку. А все эти истории придумывать — фантазии не хватит. Пусть лучше и я начну с чистого листа, ведь чует моя душа — я здесь навсегда… хоть и слабо верится в такой поворот событий. Словно почуяв во мне родственную душу, имперец присел рядом и прислонился к стене, но при этом сохранял дистанцию, то ли из-за манер, то ли из желания не спровоцировать новую панику у меня. — Я вот тоже не знаю кто я, как зовут и почему вообще сижу здесь не чистым перед законом. Прикусив нервно губу, посмотрела на моего собрата по несчастью. Мы были похожи — оба «попаданцы». Если я в мир, то он в саму свою жизнь. Несправедливо с нами обошлись. От горечи и обиды на глаза навернулись слезы. Я даже не знала, что было лучше: лежать в больнице в предсмертном состоянии, или же сидеть здесь и надеяться, что не подохну. — Эй, ты чего? Ну-ну, ничто в мире недостойно женский слез печали. Не стоит. Будущий Чемпион резко повернулся ко мне и, видимо поняв, что взгляда ужаса от меня снова не получит, погладил по голове, пока я в шоке наблюдала за имперцем и гадала: как можно было быть настолько неравнодушным к незнакомому человеку. Это что-то из ряд выходящего. И не знаю почему, но от того, что меня старались успокоить, я только сильнее разнылась, тем самым сбивая с толку парня. Да, я сейчас истеричка, но в таком положении мне можно. Если упустить мои пессимистичные мысли, то до вечера я просто рыдала своему сокамернику в плече, с его позволения конечно, до того момента, когда просто обессиленно не вырубилась, устав проклинать свою глупость, доверчивость и наивность.