***
Мой разум проснулся, но тело отказывалось вставать. Я посильнее закуталась в одеяло, чудом появившееся на мне. Кровать была мягкой и теплой, нагрела, пока спала. Странно, я точно помнила, что засыпала на жесткой кушетке в лазарете, но сейчас лежу на очень просторной кровати с мягким матрасом. Я не стала придавать этому особого значения, продолжая отдыхать. Через минут десять мне наскучило лежать, и я разлепила глаза, откидывая одеяло подальше, так как уже стало жарко. Я чувствовала себя противно, хотелось пойти в душ и смыть с себя это чувство, но лень была сильнее, поэтому я так и продолжала лежать. Запрокинув одну ногу поверх одеяла, я наслаждалась холодком, пробежавшим по телу. В голове начали всплывать события сегодняшнего, ну или может вчерашнего дня. Мне не хотелось ни о чем думать, поэтому я тупо пялилась в потолок и напевала. — Я приду, когда зацветёт весна И покрасит в розовый собой облака Соберу букет полевых цветов И спрячу И моё сердечко болит от любви Просто слушай, ничего мне не говори Первое свидание последней весны Я плачу… — Красиво поешь. — неожиданно прозвучал низкий голос. Кажется, у меня на секунду сердце остановилось. Я судорожно схватилась за грудную клетку и быстро вскочила, что стрельнуло болью в пояснице, возмущенно взглянув на мужчину, стоящего в дверях. Походу у него, как и у меня, музыкального слуха нет. — Что вы тут делаете? — раздраженно спросила я. У меня не было ни сил, ни желания играть свою роль, да и надоело мне пресмыкаться. Если уж «любит», то пусть увидит меня настоящей. — Разве мне нужна причина, чтобы зайти в свою каюту? — насмешливо спросил Вице-адмирал. Я брезгливо осмотрела помещение. На одной из стен висела рамка с фотографией мужчины, а на ней медаль. Видимо все-таки он не шутит. — Я не помню, как здесь оказалась, поэтому не буду извиняться. — холодно сказала я и легла обратно. — Конечно не помнишь, ведь это я тебя сюда принес, после того как ты уснула в лазарете. — невозмутимо изрек Онигумо. — Тогда тем более извиняться не буду. — ядовито вымолвила я и откинулась назад, закрывая глаза. — Разве так разговаривают со своим благодетелем? — бесчувственно, но с укором спросил дозорный. Это риторический вопрос, заданный чтобы пристыдить меня за поведение, но я нагло ответила на него. — Смотря на то, с какими целями «благодетель» помогал. — равнодушно бросила я, закрытые глаза позволяли чувствовать себя расковано и непринужденно. Звук шагов разнесся по помещению. Они приближались ко мне, становясь с каждым новым все громче. Я невольно напряглась, живот неприятно скрутило. Когда шаги остановились я начала слышать тяжелое дыхание над собой. Мне враз стало не до шуток. — А ты знаешь какие у меня цели? — ехидно спросил Вице-адмирал. Я собрала последние крохи спокойствия, чтобы ответить как можно более невозмутимо. — Достаточно одного мужского экземпляра, чтобы судить обо всех других. — холодно и равнодушно объявила я, но внутри меня бился страх. Я не стала открывать глаза, чтобы чувствовать себя хоть немного спокойней, но незнание положения и настроения собеседника нервировало меня. — Ха… — Вице-адмирал усмехнулся. Вдруг снова раздались шаги, только теперь отдаляющиеся от меня. Скрипнула входная дверь и по комнате разнесся ветерок с палубы. Конец этого напряжения настал тогда, когда послышался хлопок двери. Я осторожно приоткрыла глаза, отмечая, что комната пуста. Расслабленно раскинув руки, я бесцельно вглядывалась в фотографию моего «благодетеля». Мне очень повезло, что он оказался не безнравственным ублюдком, но я не думаю, что он сможет долго противиться моему фрукту. Михоук выдержал несколько недель, но в его случае, я специально провоцировала его, а сколько выдержит этот? Думаю, что пару недель точно, а там я уже смогу сбежать. — Это было и вправду опасно…стоит все же придерживаться своей роли.***
Я провалялась в капитанской каюте несколько дней ни разу не выйдя на палубу. Меня не запирали, но выйти я не могла. Во-первых, спина все еще болит, а во-вторых, мне не нужно новых «возлюбленных». Смотря в маленький иллюминатор, я отслеживала время, проведенное в каюте. Вице-адмирал заходил пару раз на дню, принося еду или забирая свою одежду. Всякий раз, как он заходил, я притворялась спящей, но не думаю, что он этому верил, ведь мое дыхание чаще всего было сбито из-за того, что я, как только слышала его шаги, быстро бежала с противоположного края комнаты на кровать, но несмотря на это он не будил меня, оставляя поднос на тумбочке, а через двадцать минут возвращался за ним. Я успевала все съесть до того, как он придет, поэтому поверить в то, что я действительно сплю было очень трудно. Первое время я волновалась, что он будет спать здесь, аргументируя это тем, что это его каюта, но все же в нем, видимо, была хоть какая-то совесть, ведь по ночам он здесь не появлялся. От скуки, я могла спокойно рыться в его вещах, не получая за это выговор. Однажды, я нацепила на себя его медальку и бегала вокруг кровати, хвастаясь ею. Здесь была дверь в личный душ, что немало порадовало меня, там были и полотенца, и халаты, и тапочки, правда слишком большие для меня, но мне не мешало это надеть их. Большую часть времени я проводила лежа на кровати и мне уже порядком это надоело. Мне надо было куда-то выплеснуть энергию, а здесь было слишком мало места. Подойдя к иллюминатору, я впервые за эти несколько дней открыла его. В нос ударил чистый морской воздух избавляя комнату от затхлого запаха. Я высунула голову и увидела, что в нескольких метрах под иллюминатором находится палуба. Я посмотрела на небо. Солнце начало садиться, значит скоро ужин. Когда мне его принесут, тогда же и другие солдаты пойдут есть, а значит палуба будет пуста. Мне можно прогуляться двадцать минут, до того, как Онигумо придет за подносом. Главное с ним не столкнуться, не хочу никаких диалогов с ним вести, да и с другими людьми. Краем уха я услышала шаги, приближающиеся к моей каюте. Быстро запрыгнув на кровать, я накрылась по горло. Через пару секунд дверь открылась и в каюту вошли. Шаги приблизились к кровати и застыли. Я услышала разочарованный вздох, потом стук подноса о деревянную поверхность тумбочки и широкие отдаляющиеся шаги, а потом стук двери. Весело вскочив, я скинула одеяло и нечаянно зацепилась взглядом о закрытую дверь. Там стоял Онигумо, держа ручку и ехидно ухмыляясь. Я застыла, смотря на него. Улыбка с моего лица спала. Мне было достаточно неловко. Расслабив тело, я обратно упала на кровать и вновь стала притворяться спящей. — Я знаю, что ты не спишь. — сообщил мужчина. Я все также делала вид, что сплю. — Если сама не встанешь, мне придётся помочь тебе. — меня не вдохновляла эта мысль, но я упорно стояла на своем. Шаги начали приближаться, предвещая мне неприятный исход. Я быстро перекатилась на другой край кровати, продолжая театр одного актера. Противоположная сторона кровати прогнулась под чужим весом, и я поняла, что пахнет жаренным. Решив, что лучше я немного ударюсь, чем попаду в руки этого «благодетеля», я скатилась с края кровати, ударяясь о деревянный пол. Закатившись под кровать, я поползла в самую середину, чтобы меня нельзя было достать, протянув руку. Вот Вице-адмирала зовут Онигумо, но все время это повторять не очень удобно. Ему нужна кликуха. Может… Таук? Эх, все мысли о еде. Таук-паук — символически, о его фрукте напоминает. Подходит. Мужчина слез с кровати и встав на колени наклонился, высматривая меня. — Цк, ведешь себя, как ребенок. — сказав это, он начал отдаляться. Прозвучал хлопок двери, но я не спешила вылезать. Перевернувшись, я поползла к низу кровати, аккуратно выглядывая из него на дверь. Никого. Я спокойно вылезла, продумывая свою первую прогулку на этом корабле, но внезапно за моей спиной послышался грохот. Что-то упало с потолка? Меня резко схватили две руки и подняли над полом, прижимая к чужому массивному телу. — АААААА! — от неожиданности я начала кричать, как резанная. — Вот ты и попалась. — довольно произнес Вице-адмирал. Приведя дыхание в порядок, я недовольно повернула голову на мужчину и с укором посмотрела на него. — Кто из нас еще, как ребенок себя ведет? — спародировав его интонацию поинтересовалась я. Таук ни капли, не сожалея о своем поведение, просто приподнял плечи. У меня было дикое желание зарядить ему между ног, но положение не позволяло. — И долго я так буду висеть? — Зависит от твоего поведения. — спокойно бросил Таук. Это было последней каплей в чашу моего терпения. Отведя одну ногу вперед, я со всего размаха врезала ее между ног мужчины. Хоть сто раз будь сильным, но это слабое место у мужчин. Надо мной послышался писк, и хватка стала слабнуть. Не теряя времени, я выбралась из «объятий». Подбежав к двери, я кинула последний победный взгляд на Вице-адмирала, а после выбежала из каюты. Пожалуй, он был прав, все зависит от моего поведения. Довольная улыбка, как первый подснежник, расцвела на моем лице. Хватит с этим мириться, с этого момента я всех вас строить начну.