Скарамучча»
После этого он сложил записку и аккуратно бросил ее на парте Моны. На лице девушки, когда она увидела записку, проскользнуло искреннее удивление. Казалось, что прошла вечность с того момента, как Скарамучча писал ей хоть какие-то послания. С нескрываемым любопытством Мона раскрыла записку и прочитала ее. Ее глаза широко раскрылись, а потом она, счастливо улыбнувшись, показала записку Кэ Цин, сидящей рядом, и они обе загоготали, словно деля увлекательную тайну. «Ок», — такой короткий ответ получил Скарамучча от Моны. Вообще, ему сегодня надо было ещё расстаться с Розалиной, но у него было слишком много планов. Поэтому расставание он решил отложить на следующий день.***
Мона спускалась по лестнице на первый этаж к раздевалкам, ощущая приятное волнение, которое заполняло ее сердце. Почему Скарамучча вдруг решил с ней поговорить, спустя такое долгое время после их расставания? Может быть, он наконец понял, что без Моны его жизнь пуста, и теперь он хочет ее вернуть? Взгляд Моны блуждал по окружению, словно искал подтверждения своим мыслям. И в голове у нее возник вопрос: что делать? Отшить его и сохранить свою гордость или дать ему последний шанс, доверить свое сердце опять этому парню, который однажды причинил ей такую боль? Мона закрыла глаза и вдохнула глубоко, пытаясь успокоить свои трепетные эмоции. Ее сердце кричало, требовало ответов, но разум твердил ей осторожность. Ведь Скарамучча неоднократно разбивал сердца девушкам, играя с их чувствами, как будто они были просто игрушками. Но возможно, в разлуке Скарамучча осознал, что без Моны его жизнь не имеет смысла. И, может быть, их расставание было нужно для того, чтобы они оба научились ценить то, что имеют. Скарамучча расслабленно стоял возле раздевалки, опёршись на стену. В его ушах были беспроводные наушники, он закрыл глаза, наслаждаясь музыкой. Не было похоже, чтобы он нервничал перед предстоящим разговором. Хотя, казалось, что такой самоуверенный человек, как Скарамучча не способен нервничать перед каким-либо событием. Мона поравнялась с ним и толкнула в плечо, привлекая к себе внимание. Скарамучча тут же распахнул глаза, острым взглядом посмотрев на наглеца, но увидев лишь девушку, расслабился и даже еле заметно улыбнулся. Он выключил музыку и снял наушники, убрав их в белый бокс. Скарамучча развернулся к ней всем телом, держался уверенно: глаза смотрят прямо, не бегают, руки в карманах, будто бы его вообще не волнует эта беседа. Мона ожидала услышать заветные слова по типу: «Я долго думал и осознал, что мне не хватает тебя. Может быть, попробуем всё с чистого листа?» — У тебя остались фотографии с детского сада и школы? — спросил Скарамучча, разбивая все надежды девушки. Она даже растерялась и молчала несколько секунд, пытаясь переварить вопрос, который никак не соответствовал тому, что она сама себе успела нафантазировать. — Да. Я храню все фото. А зачем тебе? — удивилась Мона. — Нужно. Ты могла бы принести их завтра в универ, мне нужно срочно посмотреть людей, которые были со мной в детском саду и в школе… Ты же помнишь, я потерял память в восьмом классе… И ещё потом у меня были проблемы с памятью около года. Поэтому… Я совершенно не помню наших одноклассников. Ну, кроме тебя, Мон… Я знаю, что у нас… Натянутые отношения, но, может быть, ты мне поможешь по старой дружбе? Мона встретила печальный взгляд на лице Скарамуччи, и на мгновение сердце ее сжалось. Несмотря на предательство, она не могла удержаться от желания помочь ему. Ведь это было так легко: просто показать ему школьные и детсадовские фотографии. В конце концов, ей давно следовало понять, что жизнь не останавливается на одном человеке. Но тем не менее… Она все еще любила его и ничего не могла поделать с собой. В конце концов, Скарамучча виноват лишь отчасти: память почти полностью отбило в восьмом классе, и он забыл не только свои чувства к Моне, но и её саму. И как бы девушка не пыталась ему напомнить, чувства у Скарамуччи не возвращались, да ещё и эта Розалина появилась, которая растоптала все её попытки восстановить их отношения, как крыса, увела её парня! Как же она ненавидела Розалину и мечтала отомстить. — Нет, я не потащу эти фотоальбомы в универ, они тяжёлые. Пошли лучше ко мне домой, там и посмотришь. Но… То, что я тебе помогаю, не значит, что я тебя простила. — Да-да, прекрасно знаю это. Спасибо тебе. — А ты даже кажешься нормальным человеком, когда снимаешь корону, — усмехнулась Мона, надевая короткую джинсовую курточку и вытаскивая из-под неё свои длинные волосы. — Пойдём. Весь путь они шли молча. Шаги стучали по асфальту, подчеркивая тишину, которая окутала их с самого начала их недолгого путешествия. Тени от уличных фонарей плясали на мокрых тротуарах, создавая атмосферу одиночества. Когда они стояли на остановке, ожидая автобус, единственное, что разделяло их, была неловкая тишина. Оба они пытались собраться с мыслями, хоть как-то завязать разговор, чтобы не стоять как два истукана. Вспомнив те моменты, когда Мона видела его в последний раз так близко, её сердце сжалось от горечи. Она сказала про себя слова, потерянные в небытии, слова, которые она никогда не сможет сказать ему вслух — «Я до сих пор люблю тебя, Скарамучча…» Эти слова так и остались сокрыты в ее сердце, пленники бесконечного молчания. Шум автобуса заставил сдвинуться с места. Они сидели рядом, Мона смотрела в окно, Скарамучча прямо перед собой. Автобус останавливался, двери открывались, но они не двигались вплоть до нужной им остановки. Они переступили порог дома, и Мона кивнула в сторону гостиной, приглашая Скарамуччу войти. Затем она направилась в спальню и, с трудом перенеся фотоальбомы, вернулась обратно. — Вот, держи, — сказала Мона, поднося альбомы к парню. — Мне неизвестно, в каком именно альбоме находятся те фотографии, которые тебе нужны, поэтому сам ищи. Скарамучча взял первый, самый верхний, фотоальбом и начал листать. Все страницы в нём были посвящены ему самому и Моне. Здесь были фотографии с их детства, отрочества и юности, в которой они были парой. Здесь, на снимках, были запечатлены дни радости, проведенные вместе с Моной — их первое свидание, долгие прогулки по парку, нежные поцелуи и взгляды, полные любви. Скарамучча внезапно разозлился и взглянул на Мону: — Ты специально мне подсунула этот фотоальбом? Мона покосилась в сторону, вздохнула и прошептала: — Я просто хотела, чтобы ты вспомнил все наши совместные моменты, насладился воспоминаниями и, возможно, понял, что мы могли бы быть счастливы вместе. Скарамучча чувствовал, как в нем взрывается эмоциональная смесь и сожаления. — Ты же знаешь, что между нами всё кончено! И я не собираюсь всё возвращать, — выдавил Скар сквозь сжатые зубы. — Знаю, но не теряю надежды. Я подумала, что в твоём сердце что-то ёкнет, когда ты увидишь наши совместные фото. Ладно, детсадовские фотографии в зелёном альбоме, а школьные — в голубом. Скарамучча быстро осмотрел фотографии в названных альбомах, приковывая взгляд к каждому лицу. Он искал, но нигде не мог найти девочку с золотыми глазами. Будь то дети, с которыми он учился в школе, или друзья из детского сада, ни одна из них не соответствовала его воспоминаниям. Он не мог отделаться от мыслей о ней. Кто же была эта загадочная девушка с золотыми глазами, которая снится ему каждую ночь? Её образ мелькал в его снах, будто отражение в тусклом зеркале, но он не мог вспомнить, где и когда впервые увидел её. Её лицо всегда было окрашено туманом. Единственный, кто хоть как-то подходил под девушку из снов — это Люмин. У неё золотые глаза. Хотя, если так задуматься, то цвет глаз Сахарозы тоже подходит, но они были чуть темнее, чем он помнил из сна. Да даже если он плохо запомнил, то… Он был уверен, что это не Сахароза. Девушка из сна была уверенной в себе, дерзкой, а Сахароза не такая… Она стеснительная, вечно краснеющая и заикается на каждом слове. Люмин же подходила под описание девушки из его снов больше всего. Но это была не она… Ему не хотелось в это верить. Тем более Люмин утверждает, что не помнит его. Вначале он не придал этим снам значения, но теперь… Как же ему хотелось увидеть эту девушку в реальной жизни. Что делало загадочную девушку из снов особенной? Скарамучча попытался вспомнить все детали. Золотые глаза сияли, словно звезды в ночном небе, освещая его самые глубокие мысли. Они были окнами в неведомый мир, в котором он чувствовал себя столь комфортно. И всегда, в его снах, она улыбалась, словно знала его самые сокровенные желания. — Земля вызывает Скара! — голос Моны вырвал его из размышлений и воспоминаний. — Ты в порядке? Ты уже минуту так сидишь, пялясь в одну точку. Ты что-то вспомнил? — Я в порядке. Спасибо, Мон. Я пойду, — Скарамучча невозмутимо встал с дивана и направился к выходу из гостиной. Но вдруг парень остановился: его внимание привлекла фотография в рамке, стоящая на тумбе, на которой были, опять же, он сам и Мона. Скарамучча улыбался, а Мона целовала его в щёку на этом снимке. Кажется, он уже и не помнит, когда это было. Ну и неважно… Важно то, почему у девушки до сих пор их совместная фотография стоит на видном месте? Как реагирует её парень? Или у неё не было парня с того момента, как они расстались? А ведь прошло уже два года… Неужели у Моны за это время не было отношений? — Мона, ты всё ещё любишь меня? — так прямо спросил Скарамучча. — Никогда не переставала любить… — честно и без колебаний прошептала девушка в ответ. — Убери эту фотографию с видного места. Не терзай себя зря и не теши глупыми надеждами. Я давно поставил точку в наших отношениях. Ты обязательно найдёшь хорошего парня, Мон. Как бы сурово это для тебя не звучало, но мы никогда больше не станем парой, потому что у меня нет к тебе чувств. Прости… — Скарамучча взглянул на часы и понял, что уже нужно было выдвигаться на свидание с Люмин. — Мне пора. Скарамучча прошагал через двери ресторана, осматриваясь по сторонам. Люмин сидела на одном из столиков, ожидая его прихода. Нервозность отразилась на ее лице, она нетерпеливо постукивала пальцами по поверхности стола. Девушка не соизволила надеть платье или накрасить губы яркой помадой. Она была одета просто, в свои джинсы и толстовку, оставив в стороне все эти гламурные причуды мира. Люмин всегда была особенной, и легкое амплуа бунтарки дополняло ее образ, и это нравилось Скарамучче. Парень подошел к столику и остановился, наблюдая за Люмин, как дикий притаившийся хищник. А затем всё-таки подошёл и сел напротив. — Ты не отличаешься пунктуальностью, Скарамучча. Ты опоздал на минуту, — упрекнула его Люмин, сверля своими золотыми глазами. — А ты, судя по твоему внешнему виду, всеми силами выступаешь против этого свидания. Могла бы хоть платье надеть, — хмыкнул Скарамучча. — Для кого? Для тебя что ли? Не дождёшься! — фыркнула девушка, отворачивая голову к окну. — Мне нравится твоё упрямство, но оно бесполезно-о, ведь уже ты здесь, в ресторане со мной, а значит, будешь вынуждена терпеть мою компанию какое-то время-я, — с удовольствием сказал Скарамучча, растягивая некоторые слова. — А сейчас, мадам, прошу вас взять меню и выбрать блюдо. Или это сделаю я. Доверяешь моему вкусу? — Если довериться твоему вкусу, наверняка принесут блюдо с отравой, — пробормотала Люмин и взяла в руки меню, осматривая блюда. Затем Люмин дождалась, пока Скарамучча позовёт официанта и сделает заказ. Честно, она не особо была заинтересована в этом свидании, поэтому выбрала первое попавшееся блюдо и, на удивление, заказ им принесли довольно быстро. — Скар, — она впервые обратилась к нему сокращенным именем, и почему-то сам парень от этого вздрогнул. Будто бы они стали ближе в этот момент. — Я думаю, что тебе и Альбедо стоит извиниться перед Сахарозой. Хотя, зная тебя, ты ни за что на это не пойдёшь. Хотя бы Альбедо пусть извинится, он поступил как мудак. Сахароза очень переживает… — Странно, что тебе важнее извинения Альбедо, чем моё, учитывая, что идея с фотками была моя. Это потому, что Сахарозе он нравится? — Откуда ты знаешь? — опешила Люмин, не пару секунд переставая жевать. — Надо быть дураком, чтобы не догадаться после случившегося на вечеринке. Она же его на танец пригласила. А даже если не включать мозг, Сахароза сама призналась в своих чувствах к Альбедо, когда он пытался заманить её в джакузи. — Понятно… — растерянно отозвалась девушка. Она не представляла, каково это: когда каждый в университете знает о чувствах к человеку, который опозорил тебя на глазах у всех… Ведь фотографии хоть и были удалены, воспоминания о вечеринке стереть было невозможно. — На самом деле, я и до этого догадывался. Она же краснеет, стоит Альбедо взглянуть на неё. Сахароза определенно влюблена в него, неудивительно. Но знаешь что? — Скарамучча остановился, пригубив бокал с шампанским, а затем продолжил мысль. — Твоя подруга — идиотка, раз влюбилась в Альбедо, у нее даже нет шансов. Я уже молчу о том, что она проявила себя как шлюха, так просто повелась на заигрывания Альбедо, сразу в джакузи с ним согласилась. От такой серой мышки я, конечно, такого не ожидал. — Сахароза — не шлюха! — заступилась за подругу Люмин, выкрикнув это чуть ли не на весь ресторан, привлекая внимание других посетителей. — И почему это у неё нет шансов?! — Я знаю вкус Альбедо, — довольно начал объяснения Скарамучча. Ему нравилось выводить Люмин из себя. — Ему нравятся сильные девушки с доминирующим характером. Но твоя маленькая мышка слишком застенчива для него. Не говоря уже о том, что она никогда не смогла бы заставить его влюбиться в нее. Если даже Альбедо влюбится в нее, Сахароза быстро ему надоест, и он бросит ее. Думаешь, он заинтересуется такой мышкой, как она? — он издевательски посмеялся. — Ты смешная, Люмин. зачем ты ее защищаешь?! Зачем ты вообще с ней водишься, она не твоего уровня. Ты как раз тот типаж девушек, который нравится нам с Альбедо. — И что же во мне такого, что нравится «вам с Альбедо»? — Люмин вскинула бровь, не ожидая адекватного ответа. Она была уверена, что Скарамучча так говорит абсолютно всем девушкам. — О, я так рад, что ты спросила, — Скарамучча насмешливо улыбнулся с блеском в глазах. — Дело не только в твоей красоте. Больше всего мне нравится твой характер, твоя индивидуальность. Ты милая девушка снаружи, но дерзкая и упрямая внутри. Ты не боишься нас и не лебезишь, как другие. — он ухмыльнулся и наклонился ближе. — И я не успокоюсь, пока не добьюсь тебя. Ты как моя добыча, которую я буду преследовать, пока не поймаю. И когда-нибудь я смогу ощутить твои милые губки на своих, а это прекрасное тело когда-нибудь тоже станет моим. Люмин вдруг почувствовала, как ладонь Скарамуччи легла на её колено и начала поглаживать, продвигаясь выше. Люмин была глубоко возмущена и решила преподать ему урок. Что ж, если пощечины до него плохо доходят, то у неё есть другой способ проучить его… Она вдруг вскочила со стула и потянулась к Скарамучче через стол, схватив его за подбородок, как если бы действительно собиралась поцеловать. Он был удивлен её внезапным агрессивным поведением, но ему нравилось, когда девушки ведут себя подобным образом. Поэтому он не сопротивлялся, ожидая, когда Люмин его поцелует. Однако в тот момент, когда, как парень ожидал, их губы должны были встретиться, Люмин вдруг схватила тарелку Скарамуччи с едой и резко вывалила её содержимое ему на голову. Он удивленно вскрикнул, а Люмин выпрямилась, схватив свой телефон со столика и открыв камеру. — Улыбочку, «красивый рыцарь», — хмыкнула Люмин и сделала снимок. — А теперь заруби себе на носу: не стоит пытаться облапать девушку на первом свидании, ведь у некоторых из них мстительная натура. Спасибо за вечер! Люмин развернулась и направилась к выходу из ресторана, как услышала голос Скарамуччи, что кричал ей вслед: — Стерва! Ты заплатишь за это! Я правда старался к тебе хорошо относиться, но ты перешла все границы! Готовься к худшему, я испорчу тебе жизнь, блондиночка, я обещаю!